 |
Глава I. Антропология насилия А. Кожева
|
|
|
|
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М. В. ЛОМОНОСОВА
ФИЛОСОФСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
КАФЕДРА ФИЛОСОФСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ
И ПРОБЛЕМ КОМПЛЕКСНОГО ИЗУЧЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
АНТРОПОЛОГИЯ НАСИЛИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ФРАНЦУЗСКОЙ ФИЛОСОФИИ
(на примере работ А. Кожева, Ж. Батая, Р. Жирара)
Дипломная работа
Научный руководитель
ст. п., к. ф. н., Данилов В. Н.
Студент
Созонтов И. А.
Москва
2013 год
Оглавление
Введение. 3
Антропология насилия А. Кожева. 7
Желание. 7
Признание. 10
Раб. 14
Насилие. 17
Антропология насилия Ж. Батая. 18
Суверенность. 19
Религия. 22
Насилие. 29
Антропология насилия Р. Жирара. 31
Жертвоприношение и судебная система. 32
Жертвоприношение и религия. 36
Насилие. 39
Заключение. Насилие как элемент антропологической машины.. 41
Литература. 44
Введение
Нельзя сказать, что тема насилия в истории философской мысли не получила должного внимания и никак не была концептуализирована. Так или иначе, мыслители разных эпох обращались к теме насилия, пытаясь разобраться в его роли для человека и человеческой истории. Академик А. А. Гусейнов в энциклопедической статье, посвященной данной проблеме[1], систематизирует сформированные представления о феномене насилия и показывает, что история философии имеет несколько подходов в отношении разумности и допустимости насилия.
Сторонники радикального отрицания насилия (Сократ, Франциск Ассизсский, Лев Толстой, Махатма Ганди) придерживались мнения, что «моральное оправдание насилия невозможно по определению». Апологеты насилия (Фридрих Ницше, Жорж Сорель и др. ) рассматривали его «в качестве критерия справедливости, выражения красоты и мощи духа»[2]. Как замечает Гусейнов, сторонников радикального неприятия и тотальной апологетики насилия в истории философской мысли не так много.
|
|
|
Более распространенной точкой зрения на проблему насилия является представление о том, что насилие может приниматься и быть оправданным, только при условии сохранения к нему негативного отношения: «основные усилия сторонников этой позиции сосредоточены на исследовании аргументов и соответствующих ситуаций (контекстов), в которых такое оправдание возможно и необходимо»[3].
В рамках данного направления Гусейнов выделяет несколько возможных способов оправдания насилия:
1. «Насилие выступает как отказ от части во имя целого (Платон, Августин, Фома Аквинский и др. )»[4].
2. Революционная идеология насилия. Насилие во имя лучшего будущего.
3. «Насилие является способом борьбы с насилием по формуле «Цель оправдывает средства» [5] (иезуиты, Джон Дьюи, Лев Троцкий и др. )
4. «Справедливость выступает в форме легитимного насилия (Г. Гроций, Т. Гоббс, И. Кант и др. )»[6]. Принцип талиона и смертная казнь.
5. «Насилие определяется как историческое деяние, необходимая форма восходящего развития общества (Гегель, Маркс и др. )»[7]
Однако систематизация, предложенная Гусейновым, на наш взгляд не полна. Ограничиваясь этическим горизонтом, вопросами оправдания насилия в социально-философской литературе из расчета была исключена философско-антропологическая перспектива проблемы насилия. В частности, трудно упаковать в подобный рубрикатор целую традицию рассмотрения насилия через призму антропосоциогенеза, отмеченую в частности такими именами как А. Кожев, Ж. Батай, Р. Жирар – эта линия концептуализации насилия станет предметом рассмотрения в нашей работе. Но кроме указанной крайне важной, на наш взгляд, линии философской антропологии насилия, в предложенную классификацию с трудом втискиваются концепции насилия З. Фрейда, Ж. Лакана, В. Беньямина, Х. Арендт, Дж. Агамбена, Дж. Батлер, С. Жижека и др., трудно найти место в этой классификации данным экспериментальной психологии, полученным в результате " Стэнфордского эксперимента". В своих работах они обращаются к проблеме встречи человека с порождаемым им же самим насилием и пытаются показать, что без этой встречи невозможно помыслить себе человека и те социальные формы, которые сейчас известны нам как первые проявления человеческого общества, и как просвечивание собственно человеческого в человеке. Встреча с насилием вынуждает человека обращаться к способам его усмирения и подчинения, которыми, в конечном счете, оказываются активные социальные формы религиозной деятельности (культ, ритуал, жертвоприношение).
|
|
|
Актуальность данного исследования объясняется тем, что, несмотря на общий интерес современных гуманитарных наук к изучению форм человеческой деятельности, проблема (и даже загадка) насилия до сих пор остается мало отраженной. Философская антропология как будто бы застывает в изумлении перед феноменом насилия. Как возможно насилие? Что оно означает? Как можно оставаться человеком перед лицом эскалации насилия? Где пролегает антропологический предел насилию? И. в конечном итоге, обязана ли человеческая природа насилию или нет? Эта зачарованность сценами насилия тем более удивительна, что в рамках европейского философского дискурса (который развертывался в текстах Кожева, Батая, Жирара и т. д. ) изучение феномена насилия занимает прочное место на протяжении всего XX века.
Предметом исследования данной работы станет развитие представления о насилии как о необходимом условии человеческого в дискурсе современной французской философии на примере работ А. Кожева, Ж. Батая, Р. Жирара.
Целью исследования является попытка на примере работ вышеназванных авторов обосновать ключевые пункты, возникающие из представления о насилии как феномене человеческого:
1. Насилие является неотъемлемым условием становления человеком и производства общества.
2. Насилие является необходимым условием и основанием религиозных феноменов.
3. Насилие как основа всякого религиозного чувства является необходимым условием выделения человека из животного мира.
|
|
|
Глава I. Антропология насилия А. Кожева
Нет особой необходимости говорить о том, что «Введение в чтение Гегеля» Александра Кожева, по существу, представляют собой лекции (зачастую в форме комментированного перевода), посвященные гегелевской «Феноменологии духа». В конкретном случае, в случае затрагивания проблематики насилия и его антропологии, нас интересует Предисловие к работе Кожева, в котором он обращается к подразделу А главы IV «Феноменологии духа» - «Самостоятельность и несамостоятельность самосознания; господство и рабство». Именно в диалектике господства и рабства, господина и раба мы в данном исследовании можем явственно увидеть и сам момент насилия и его суть. Прежде чем непосредственно коснуться данной темы, необходимо в общих чертах рассмотреть ход рассуждений А. Кожева.
|
|
|
