Обман при заключении сделки (dolus in contrahendi)) 21 глава

Решение судьи (sententia, мнение) — это суждение част­ного лица, которое получало обязательную силу на основании соглашения сторон и iussum iudicandi магистрата. С вынесе­нием sententia (осуждения или оправдания ответчика) предмет разбирательства считался решенным — res iudicata (Mod., 7 pand., D. 42,1,1):

Res iudicata dicitur, quae Делом, no которому вынесено судеб-
finem controversiarum pro- кое решение, называется то, в кото-
nuntiatione iudicis accipit: ром высказывание судьи положило
quod vel condemnatione vel конец спору: что достигается по-
absolutione contingit. средством или присуждения, или оп-

равдания.

Судебное решение, вынесенное в iudicium legitimum, становилось основанием нового права победителя процесса, защищенного посред­ством actio iudicati. Это право, которому соответствовала obligatio iudicati проигравшего, замещало требование, ставшее предметом су­дебного разбирательства. Обязательная сила приговора, вынесенного в iudicium imperio continens, основывалась на преторском эдикте (D.42,1,4,3: "condemnatus, ut pecuniam solvat" — "присужденный пусть уплатит указанную сумму") и защищалась посредством actio iudicati с формулой in factum concepta.

При actiones in personam истец-победитель оказывался субъ­ектом нового личного права, тогда как при actiones in rem он, оста­ваясь субъектом прежнего вещного права, получал особое требо-

Раздел IV. Защита прав

вание к ответчику об уплате litis aestimatio. Если ответчик выда­вал вещь, повинуясь arbitrium de restituendo, он подлежал оправ­данию. В классичесую эпоху ответчик, присужденный к уплате litis aestimatio по иску о собственности, передав победителю про­цесса указанную сумму, получал права на вещь (dominium или possessio ad usucapionem). Исполнение обязанности по судебному решению оборачивалось, таким образом, устранением лучше управомоченного на вещь соперника, который утрачивал права на вещь вместе с требованием ex iudicato, а сумма litis aestimatio оказывалась платой за обладание вещью.

Судебное решение исключало повторение процесса — как в негативном плане, поскольку оно становилось основанием для exceptio rei iudicatae (преклюзивный эффект), так и в пози­тивном, ибо отпадала необходимость в дальнейших судебных разбирательствах по вопросам, которые получили в нем реше­ние (преюдициальный эффект). Например, при иске о праве на сервитут (vindicatio servitutis) истец не должен был вновь доказывать право собственности на господствующий участок, а возражение ответчика "quod praeiudicium praedio non fiat" не принималось к рассмотрению, — если это право уже было предметом судебного решения. Причем iudicatum имело значе­ние для всех третьих лиц: так, в нашем примере, ответчиком по иску о сервитуте не обязательно должно быть то же самое лицо, что и сторона в предыдущем процессе о собственности. Судебное решение, отрицавшее существование какого-либо права, прекращало и все зависимые от него права. Скажем, признание долга несуществующим отменяло тем самым залого­вое право псевдокредитора (D.20,6,13); констатация ничтож­ности завещания в споре о наследстве становилась действен­ным опровержением претензий легатариев (D.5,2,8,16). Это яв­ление римляне называли auctoritas rei iudicatae.

Преклюзивный эффект судебного решения, выражением кото­рого была exceptio rei iudicatae, мог также проявиться в позитив­ном плане, поскольку он ни в коем случае не должен был вредить победителю процесса. Если, например, собственник, отсудивший вещь у владельца, затем вновь утрачивал владение в пользу того же лица, то на новый иск о собственности ответчик мог выставить exceptio rei iudicatae (или exceptio rei in iudicium deductae, поскольку litis contestatio при вещных исках погашала требование истца ope exceptionis). Дать ход этому возражению означало бы предоставить на основании судебного решения выгоду лицу, проигравшему процесс.

Глава 3. Этапы судопроизводства per formulas

Iul, 51 dig., D. 44,2,16:

Evidenter enim iniquissimum Ибо признается в высшей степени
est proficere rei iudicatae несправедливым, чтобы исковое
exceptionem ei, contra quern возражение о деле, по которому вы-
iudicatum est. несено судебное решение, служило к

выгоде того, против кого оно было

вынесено.

В таких случаях истец получал replicatio de re secundum se iudicata — о том, что дело было решено в его пользу (D.44,2,9,1; 20,1,16,5). Replicatio позволяла сделать предметом litis contestatio требование, основанное на том праве, которое уже было доказано истцом в предыдущем процессе. Однако это само по себе не озна­чало, что новый судья не потребует представить доказательства вновь, поскольку обстоятельства могли измениться. Со временем, однако, под влиянием нормативного значения praeiudicia и приго­вора в процессе extra ordinem позитивный эффект iudicatum по­лучает признание и в процессе per formulas.

Судебное решение в процессе per formulas не подлежало обсуж­дению, однако лицо, проигравшее процесс, могло оспорить само его существование, то есть попытаться доказать его ничтожность. Если ничтожна была сама litis contestatio, истец, проигравший процесс, мог вчинить иск заново, доказывая порок процесса в ответ на exceptio rei in iudicium deductae со стороны ответчика; если оспаривалось судеб­ное решение, он мог обратиться к претору, требуя нового рассмотре­ния дела судьей, до наступления mors litis. Ответчик, несогласный с решением суда, мог вынудить победителя процесса вчинить против него actio iudicati (не позже чем через 30 дней после вынесения при­говора) и противопоставить ему exceptio: "an iudicatum sit" ("не ни­чтожно ли судебное решение"). В случае проигрыша процесса сум­ма присуждения увеличивалась вдвое: "Lis infitiando crescit in dup-lum" ("При оспаривании судебного решения объем тяжбы удваи­вается").

§8. Исполнительное производство

Если лицо, проигравшее процесс, не исполняло судебное ре­шение, оно подвергалось расправе, направленной либо на его лич­ность, либо на его имущество. С упразднением manus iniectio no lex Iulia iudiciorum privatorum 17 г. до н. э. сохраняется лишь одна форма личной расправы — ductio iussu praetoris (увод по прика­зу претора). Победитель процесса, в соответствии с addictio пре­тора, отводил должника к себе домой, где он мог наложить на не­го оковы или заставить работать на себя. Положение addictus, ви-

Раздел IV. Защита прав

димо, не регулировалось никакими нормами, хотя, согласно одно­му позднему свидетельству (Ps.Quint, decl, 311), он мог быть ос­вобожден по отработке долга ("lex dicit: addictus donee solveret serviat" — "закон говорит: пусть присужденный судебным реше­нием служит как раб, пока не расплатится"). Личная расправа в зту эпоху подчинена прагматическим соображениям — воздейст­вовать на родственников и друзей должника, побуждая их упла­тить iudicatum.

Преобладающим способом принудительного исполнения су­дебного решения стало обращение взыскания на имущество осу­жденного в форме bonorum venditio. Расправа начиналась с того, что претор особым декретом вводил победителя процесса во вла­дение имуществом должника — missio in bona (или in pos­sessionem). Эдикт предусматривал как гипотезу этого акта iudicatio (и confessio), indefensio (как при actio iudicati, так и при любой actio in personam), latitatio (когда лицо скрылось с целью избежать судебного преследования), а также — смерть должника в отсутствие наследников ("cui heres non extabit").

В течение следующих 30 дней (15 — при missio по случаю смерти должника) кредитор должен был объявлять о намечаю­щейся распродаже — proscriptio bonorum (Gai., 3,79). Другие кре­диторы должника тоже могли вступить во владение его имущест­вом, даже если по их требованию не было вынесено судебное ре­шение. Обычно первый из них назначался претором ответствен­ным за сохранение имущества (curator bonorum), так что введе­ние во владение фактически служило этой цели — rei servandae causa.

Затем кредиторы выбирали управляющего конкурсной мас­сой — magister bonorum, который готовил lex bonorum vendundorum (закон о продаже имущества), устанавливая соот­ношение актива и пассива в имуществе должника и условия последующих торгов. Прежде всего учету подлежали требования кредиторов первой очереди: фиск, местные власти, опекаемый (если должник был его опекуном), кредиторы на похоронные рас­ходы, кредиторы, предоставившие заем на ремонт дома, кредито­ры, предметом требования которых было приданое (D.26,7,42; 49,14,6; 50,1,10; 42,5,37;17 рг-1; 24,1). В соответствии с размером актива устанавливалась доля, в которой могли быть удовлетворе­ны требования привилегированных кредиторов. Эта же доля предлагалась остальным "списочным" кредиторам ("chirographa-rii", — D.42,5,38,1).

Претор должен был одобрить lex bonorum vendundorum и объявить распродажу — proscriptio. Magister bonorum тогда выставлял все имущество на конкурсную продажу за одну цену,

Глава 3. Этапы судопроизводства per formulas 219

размер которой определялся суммой требований кредиторов (а не общей стоимостью имущества), поскольку удовлетворение креди­торов возлагалось затем на покупателя. Обычно продажа проис­ходила в форме публичного аукциона — venditio ad hasta (прода­жа под копьем). Победителем становился тот, кто предлагал наи­высшую цену. Однако, считая размер актива недостаточным, по­купатель мог предложить лишь частичную уплату долга привиле­гированным кредиторам, которые тогда получали удовлетворение в порядке установленной законом очередности. С автором лучше­го предложения заключалась сделка продажи имущества должни­ка — bonorum venditio, которая выражает факт гражданской смерти продавца. Объявленная цена не вносилась, поскольку продав­ца, собственно, не было, тогда как владение покупатель получал от управляющего конкурсной массой. В случае утраты владения вещью из купленного на торгах имущества покупатель — bonorum emp­tor — мог добиваться ее посредством actio Publiciana.

Bonorum emptor становился универсальным преемником должника²⁴, и на него направлялись иски кредиторов, по которым он отвечал в объеме соответствующей доли от предложенной им за покупку цены. В то же время он становился субъектом требо­ваний должника (Gai., 4,35), по которым он мог вчинить либо — если должник был жив — иск с перестановкой лиц (actio Rutiliana), либо — если должник был мертв — иск с фикцией, что bonorum emptor является наследником должника (actio Serviana). Эти же иски направлялись на самого покупателя имущества кре­диторами должника, по требованиям которых уже было вынесено судебное решение. Остальные кредиторы (все, если гипотезой bonorum venditio были indefensio, latitatio или смерть без наслед­ника до вынесения приговора) должны были предъявлять обыч­ные иски по своим требованиям, составляя формулы с переста­новкой лиц. Здесь последовательно воплощается принцип, по ко­торому bonorum emptor замещает в гражданском обороте лицо (persona) экспроприированного.

Экспроприация сопровождалась наложением infamia (бес­честья). Следует подчеркнуть, что эта расправа имеет причиной не неоплаченный долг, а намеренный срыв процесса (на любой стадии). Если должник не был в состоянии удовлетворить тре­бование кредитора, он — по lex Iulia — мог избежать расправы, Добровольно передав свое имущество истцу (cessio bonorum, — Gai., 3,78). Рескрипты Александра Севера освобождали такого

Права и обязанности экспроприированного не переходили на поку­пателя ipso iure (Gai.,3,81): bonorum emptor преемствовал ему по претор-скому праву.

Раздел IV. Защита прав

должника и от личной расправы (С. 7,7,1,1), и даже от infamia (С. 2,11,11). После cessio bonorum следовала обычная bonorum venditio. Если не все кредиторы получали при этом удовлетворе­ние и в дальнейшем такой должник приобретал новое имущество, претор мог распорядиться о его продаже. Критерием при этом выступает fraus creditorum (намеренный вред кредиторам): так, не подлежат изъятию полученные впоследствии алименты (D.42,3,6). Если срыв процесса или исполнения судебного решения свя­зан с отсутствием представительства на стороне недееспособного лица (infans, furiosus, prodigus), то принудительное взыскание об­ращалось лишь на отдельные вещи — bonorum distractio — и не сопровождалось infamia²⁵. Curator bonorum производил продажу до тех пор, пока не набирал указанную в приговоре сумму, а за­тем возвращал остальное имущество собственнику. Bonorum distractio стала моделью для экстраординарного и постклассичес­кого исполнительного производства.

Глава 4

Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio)

Классические юристы говорят о процессуальных средствах extra ordinem (D.4,6,2 pr; 26,7,1 pr; 19,1,52,2: "extraordinaria actio"), противопоставляя судебные разбирательства с особой про­цедурой процессу per formulas, предусмотренному законом 17 г. до н. э. как ordo iudiciorum privatorum. Эти формы — cognitiones — в классический период разнообразны, но они имеют общие черты, которые получили известную унификацию в постклассический период, когда, с отменой производства per formulas в 342 г. (С.2,57,1), cognitio стала ординарным видом процесса²⁶.

Все разбирательство разворачивается перед магистратом или чиновником: исчезает фигура частного судьи и деление на фазы in iure и apud iudicem. Решение судьи становится приказом госу-

²⁵ В I в. н. э. постановление сената включило в этот круг и лиц сена­
торского сословия. Право нередко отвечает насмешкой на попытку со­
здать привилегию.

²⁶ Дигесты Юстиниана содержат титул "De variis et extraordinariis
cognitionibus..." (D.50,13), где говорится в основном о взыскании гонорара
лицами свободных профессий (studiorum liberalium). Здесь смысл выра­
жения "extraordinaria cognitio" — единственного такого сочетания в ис­
точниках — значительно уже, чем тот, какой вкладывает в термин со­
временная романистика.

Глава 4. Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio) 221

дарственного органа, и именно с ним (а не с litis contestatio) свя­зывается преклюзивный эффект процесса. Сила такого решения зависит от иерархии судебных инстанций, высшей из которых является сам император, поскольку допускается апелляция в высшую инстанцию на решение нижестоящего суда. Обвиняемый не участвует в установлении процесса, который в случае его не­повиновения принимает принудительный характер. Усиление ад­министративного произвола в процессе в ущерб строгости формы делает возможным предъявление со стороны ответчика встреч­ных требований истцу в рамках одного разбирательства (D.50,13, 1,15). Публичный характер производства по частным делам не­посредственно связан с усилением абсолютной власти императора и постепенной деградацией автономии личности в эпоху Империи.

Возникновение cognitiones относится к.правлению Августа, ко­торый уже в 30 г. до н. э. получает судебную власть как высшая апелляционная инстанция (Dio Cass., 51,19,7), очевидно, по делам, слушающимся в судах магистратов, в том числе и провинциаль­ных. В это время — до lex Iulia iudiciorum privatorum — понятие "extra ordinem" еще не существует. Компетенцию судьи первой инстанции Август получает в 23 г. до н. э. вместе с imperium proconsulare maius et infinitum, высшей проконсульской властью, не имеющей функциональных (и в определенном смысле — тер­риториальных, поскольку она распространяется и на город Рим) ограничений. Отныне принцепс мог устанавливать судебные про­цессы, подобно претору до lex Aebutia.

Издание lex Iulia iudiciorum privatorum, несомненно, ограни­чивает сферу судебной деятельности самого принцепса, который слушает в основном уголовные дела и принимает апелляции по приговорам, вынесенным в различных cognitiones. Начиная с Клавдия (Suet., Claud., 14), принцепс принимает апелляции и по судебным определениям ординарного процесса. Поначалу прин­цепс лишь отменяет такие решения, делая возможным повторе­ние процесса per formulas (своеобразная in integrum restitutio), но уже во II в. — сам выносит новое решение (Scaev. D.49,1,28,1; Paul. D.10,2,41). В III в. высшей апелляционной инстанцией почти исключительно выступает префект претория, который выносит решения именем императора (vice sacra).

В Риме cognitiones вводились для защиты отдельных отноше­ний, конструкция которых не вписывалась в систему процесса per formulas. При Августе консулам было поручено вести в экстраор­динарном порядке дела по фидеикомиссам (Gai., 2,278), которые при Клавдии перепоручили специальному praetor fideicom-missarius (D.1,2,2,32). Консулы же разбирали дела по алиментам (начиная с Антонина Пия: D.25,3,5), а также — с Марка Авре-

Раздел IV. Защита прав

лия — pollicitatio. Некоторые вопросы, которые находили адекват­ное выражение в ординарном процессе, параллельно рассматри­вались extra ordinem: дела, связанные со status libertatis, решали сначала консулы, а с III в. — специальный praetor liberarium causarum. В ведении особого praetor tutelaris находились дела по назначению и смещению опекунов (potioris nominatio и excusatio tutoris), решавшиеся исключительно в экстраординарном порядке. Имущественные дела между фиском и частными лицами судил специальный praetor qui inter fiscum et privatos ius diceret, споры между гражданами и казной римского народа (aerarium) — praefecti aerarii (D.40,5,4,20; 49,14,15,4).

Постепенно все большая часть гражданских дел — даже те, для которых имелись формулы в эдикте, — сосредоточивается в суде praefectus urbi, который в конце III в. почти полностью под­меняет собой ординарные суды.

В провинциях уже в эпоху Республики существовали различ­ные формы cognitio для решения дел между Перегринами без отечества (peregrini nullius civitatis), тогда как при участии римс­ких граждан (хотя бы с одной стороны) процесс строился по пра­вилам провинциального эдикта. Однако уже во второй половине II в. процесс per formulas практически исчезает в провинциях, даже сенаторских, полностью уступая место cognitiones к началу III в.

Cognitiones классической эпохи начинались с вызова ответчи­ка в суд посредством denuntiatio — устного заявления истца, в котором он излагал дело и называл срок явки к магистрату. В Египте известна практика составления письменного документа о вызове в суд, заверяемого нотариально в государственном органе (необязательно в суде), но в какой степени такой акт сообщал вы­зову в суд официальный характер, остается дискуссионным.

Иногда вызов в суд по просьбе истца осуществляет публичный орган — evocatio (или denuntiatio ex auctoritate). В случае если ответчик проживал в другом городе, судящий магистрат (чинов­ник) направлял прошение местным властям с тем, чтобы они вы­звали его в суд (evocatio litteris). Если ответчик не отзывался, следовала публичная evocatio edictis, и вызов в такой форме по­вторялся трижды. Если эти меры не имели успеха, магистрат из­давал edictum peremptorium, угрожая провести процесс заочно (D.5,1,70—71).

Ответчик, ослушавшийся приказа судящего магистрата, рас­сматривался как лицо, оскорбившее его авторитет, — contumax. Contumacia первоначально вела к автоматическому проигрышу процесса, а позднее служила основанием для установления заоч­ного производства по делу. При этом проигрыш процесса истцом

Глава 4. Экстраординарный процесс (extra ordinem cognitio) 223

был возможен лишь в случаях, когда выявлялась его недееспо­собность или некомпетентность суда в предмете дела. Неявка истца прекращала процесс.

Появившись перед магистратом, стороны излагали ему дело в свободной форме. Ответчик должен был привести возможные возра­жения (exceptiones, praescriptiones) на petitum истца на этой стадии процесса. Следовала litis contestatio, имевшая здесь исключительно консервирующий эффект (D.2,1,19 pr; 34,9,18 рг). Затем тот же ма­гистрат продолжал рассмотрение дела или делегировал его назна­ченному судье — iudex datus (или pedaneus — подсобный), на выбор которого стороны не имели никакого влияния (D.1,18,8).

Уже в III в. принцип condemnatio pecuniaria нарушается в су­дебных разбирательствах in rem и встречается осуждение к вы­даче самой вещи — in ipsam rem (С.3,34,5). Другое новшество со­ставляет присуждение ответчика к уплате судебных издержек (sumptus litis), имевшее штрафной характер, а также — судебной пошлины государству (sportulae), которая развивается в постклассический период. При осуждении к уплате денежной суммы, уже во II в. судье дозволяется возлагать на ответчика обязанность уплатить проценты при задержке выплаты pecunia condemnationis (C.7,46,1).

Решение, вынесенное в cognitio extra ordinem, подвержено appellatio (апелляции), которая развилась из практики жалоб на несправедливые судебные решения самому принцепсу²⁷. Император делегировал рассмотрение апелляций префектам города и претория соответственно тому, был ли приговор вьшесен в Риме или за его пределами. Эта делегация стала рассматриваться как постоянная, а апелляция — направляться непосредственно префекту. В провинци­ях апелляции рассматривали проконсулы (или в императорских про­винциях — легаты Цезаря), тогда как апелляционной инстанцией по их приговорам был принцепс (или префект претория).

Апелляция должна была быть представлена самому судье ли­бо в устной форме — сразу же по вынесении приговора, либо в письменной (libellus appellatorius) — в ближайшие же дни. Судя­щий магистрат, на приговор которого направлялась апелляция (iudex a quo), решал — не без злоупотреблений положением, что нередко вынуждало принцепса вмешиваться самому, — дать ли протесту ход. Отклонение апелляции мотивировалось пороками формы или очевидным желанием ответчика затянуть вступление судебного решения в силу. В случае положительного решения он выдавал ответчику litterae dimissoriae (или apostoli) с изложением

Уже в конце I в. принцепс принимает апелляции и на решения, вынесенные в процессе per formulas.

Раздел IV. Защита прав

вопроса для апелляционного суда (iudex ad quem), куда тот дол­жен был с ними обратиться.

Апелляция откладывает вступление приговора в силу. Реше­ние судьи апелляционной инстанции — если апелляция не откло­нена — заменяет собой предшествующее судебное решение. Если решение было вынесено в высшей судебной инстанции (самим принцепсом), оно вступало в силу немедленно. Решение, вступив­шее в силу, имеет преклюзивный эффект.

Исполнительное производство отличалось от ординарного лишь в некоторых деталях. Если ответчик был приговорен in ipsam rem, приведение решения в исполнение осуществлялось силой (manu militari — вооруженной рукой). Существенное нов­шество было введено Антониной Пием (D.42,1,15) на случай при­нудительного взыскания, объем которого не превышал всего имущества осужденного. Магистрат (или его apparitores) захваты­вал — на основе его права pignore capere — отдельные вещи осу­жденного (pignus in causa iudicati captum), и победитель процесса осуществлял их публичную продажу с торгов. Если покупателей не находилось, по рескрипту Септимия Севера и Каракаллы (D.42,1,15,3) захваченные вещи могли быть присуждены (addictio) в собственность победителя процесса, но так, чтобы их стоимость не превышала сумму долга ("еа quantitate quae debetur"). Этот вид принудительного исполнения судебного решения примечате­лен тем, что взыскание не обращается на все имущество осуж­денного, как при missio in bona и bonorum venditio. Правовым основанием такого смягчения наказания является замена соли­дарности гражданского общества подчинением субъекта публич­но-административной власти. Такой подход лежит и в основе заочного судопроизводства и предстает, таким образом, общим симптомом изменений в civitas и в гражданском правосознании в результате утверждения власти императора.

Глава 5 Постклассический процесс

Упразднение процесса per formulas в 324 г., который к тому времени удержался лишь в самом Риме, сделало cognitio основ­ной процессуальной формой. Ослабление единства Империи отра­зилось и в разнообразии судов, особенно в Восточных провинци­ях, но в целом принципы классической cognitio получили доста­точно унифицированное развитие в столицах (Риме и Константи­нополе) и в судах четырех префектов претория, отправлявших

Глада 5. Постклассический процесс

правосудие vice sacra каждый в своей части Империи. Под влия­нием эллинистической традиции в судопроизводстве получает преобладание письменная форма, что определяет отличия в орга­низации процесса по сравнению с классическими cognitiones. При Юстиниане многие процессуальные формы претерпевают даль­нейшие изменения.

Вызов в суд в IV — начале V в. осуществляет в письменной форме истец при поддержке судебного органа — litis denuntiatio (аналог классической denuntiatio ex auctoritate). Ответчик реаги­рует, направляя в суд contradictorii libelli, которые остаются на хранении в канцелярии суда. Явка в суд назначалась через четы­ре месяца после вызова. Со второй половины V в. эту форму за­мещает libellus conventionis — вызов, направляемый ответчику судом по инициативе истца, который, обратившись к судье (postulatio simplex), требует вызова (conventio) ответчика. Здесь вызов исходит от судьи, который и решает, дать ли делу ход, и устанавливает срок для явки в суд (обычно более короткий, чем при litis denuntiatio).

В случае отказа ответчика вызов, как и в классической cogni-tio, повторялся трижды, а затем процесс проводился заочно. В V—VI вв. при заочном производстве от истца уже требуют дока­зать свое право. Отсутствие истца прекращало процесс. В Новеллах Юстиниана предусматривается сложная процедура, посредством ко­торой ответчик в случае неявки истца мог добиться полного оправда­ния, что лишало истца права требования на будущее.

На первой стадии судебного разбирательства, называемой в эту эпоху principium (или primordium) litis, стороны излагали свои требования (narratio) и возражения (contradictio, или responsio). Ответчик мог указать, помимо прочего, на некомпе­тентность суда (praescriptio fori) — в отношении места (ответчик мог быть привлечен к суду только по месту жительства) или предмета дела. После litis contestatio возражения получали вид апелляции. При Юстиниане возражения принимаются к рассмот­рению и на второй стадии процесса. Отныне эффект litis contestatio состоит лишь в том, что строго личные требования пе­реходят по наследству. Окончательное исчезновение преклюзив-ного действия litis contestatio сказалось в том, что в текстах коди­фикации Юстиниана классическая exceptio rei in iudicium deductae не упоминается.

На второй стадии процесса — medium litis — стороны пре­доставляли доказательства своих требований. В эту эпоху тенден­ция к установлению иерархии доказательств, наметившаяся уже в классических cognitiones в связи с возможностью апелляций, получает дальнейшее развитие. Именно в постклассическом про-

Раздел IV. Защита прав

цессе окончательно утверждаются принципы, сформулированные юристами средних веков в максимах: "Adore поп probante reus absolvitur" ("Если истец не доказывает требование, ответчик подлежит оправданию") и "In excepiendo reus fit actor" ("В от­ношении искового возражения ответчик становится истцом", tq. есть несет бремя доказывания, onus probandi).

В это время в арсенале процессуальных правил появляется фигура презумпции (praesumptio), связанная с распределением onus probandi: некоторые факты в нормативном порядке счи­таются судьей несуществующими, пока заинтересованная сторона не докажет обратное. Если такой факт доказан, следует пере­распределение onus probandi между сторонами. Наряду с такой относительной презумпцией (praesumptio iuris tantum), сущест­вует и абсолютная (praesumptio iuris et de iure), когда в отноше­нии факта, существование которого выводится из доказательства другого факта (презюмируется), не допускается доказательства противного.

В оценке доказательств судья должен опираться на офици­альный нормативный материал, что существенно ограничивает его произвол по сравнению с процессом per formulas. Это явление берет начало в классических cognitiones, практика которых вела к генерализации устойчивых мнений юрисконсультов (regulae iuris) в качестве авторитетного основания для отдельных решений. Если prudentes подвергали все сомнению и видели в ius controversum живую жизнь права, то имперские чиновники стре­мятся создать твердую почву для стабильной оценки правовых ситуаций и судебных решений и тем самым законсервировать достижения правовой науки.

Повышение ответственности судьи за свое решение (связанное со слиянием функций судебного магистрата и судьи) привело к отказу от древнего принципа диспозитивности процесса, по кото­рому решение принималось лишь на основании фактов, представ­ленных к рассмотрению и доказанных сторонами (secundum alligata et probata partium). Уже в классических cognitiones судья мог потребовать предоставления дополнительных сведений и до­казательств, стремясь оценить ситуацию в целом. Вместе с тем эти действия не имеют целью полную реконструкцию действи­тельности, отличной от ее отражения в материалах процесса. Так, бесспорным доказательством по-прежнему считается признание или клятва. Постклассический судья стремится не к тому, чтобы его решение было справедливым, а, прежде всего, к тому, чтобы оно было неопровержимым.

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: