Усталость

«Вещи, достигнув своего предела, начинают приходить в упадок и изменение их неизбежно», — писал Сыма Цянь.

Великий историк был министром императора У-ди, он видел, как вещи приближаются к своему пределу и как вслед за победами при­ходит усталость. Сорок лет войны, непрерывные походы, возросшие налоги и повинности, реквизиции лошадей, обложение повозок, волов, собак, куриц — казалось, этому не будет конца. Бунтующих и укры­вающихся от налогов обращали в рабов; рескрипт императора гла­сил: «Жена и дети преступника обращаются в рабов и подвергаются клеймению». Это было возвращение к законам Шан Яна, к суровой военной дисциплине государства-Левиафана. Виновных в наруше­нии законов было так много, что чиновники не успевали схватывать и наказывать их. Из преступников формировали «штрафные баталь­оны», которые посылали на север, в залитую кровью степь.

Над полем боя солнца диск взошел,

Опять на смертный бой идут солдаты,

Здесь воздух неподвижен и тяжел,

И травы здесь от крови лиловаты,

— писал тысячу лет спустя великий поэт Ли Бо.

Ценой нечеловеческого напряжения Империя сделала невозмож­ное: она остановила Волну. Никогда, ни до и ни после, история не зна­ла подобного подвига. Инерция побед увлекла ханьские войска во Вьетнам и в

Корею, но теперь нужно было остановиться, нужно было дать отдых измученному телу Левиафана. «Страна устала от непре­рывных войн, люди объяты печалью, запасы истощились и не могут обеспечить расходов», — писал Сыма Цянь.

Судьба Империи зависела от одного человека, Сына Неба У-ди. Основатель Второй Империи во многом походил на основателя Пер­вой. У-ди подражал Ши-хуану в языке декретов и в роскоши дворцов, он тоже отправлял экспедиции за эликсиром жизни и, затаив дыха­ние, слушал прорицания даоских магов. Но У-ди и Сыма Цянь знали о конце Первой Империи и знали, что «прошлое — учитель дел буду­щего». Чиновники — нервы огромного организма—сигнализировали императору о накапливающемся напряжении, и У-ди чувствовал смертельную усталость огромной страны. В 89 году на совещании высших сановников мозг Левиафана принял решение остановить военную машину Империи. Поднебесная устала от войн, говорил им­ператор, необходимо признать прошлые ошибки и дать отдых утом­ленному народу.

Через два года после прекращения войн император У-ди скончал­ся. В машине Империи, казалось, что-то хрустнуло, и пророки ожи­дали событий, но ничего не произошло. Император Чжао-ди продол­жал прежнюю политику, а его советниками были прежние министры У-ди. Во дворце обсуждались прежние вопросы: как облегчить поло­жение людей-клеток и какой должна быть политика Империи после окончания больших войн. Две партии, Сан Хун-яна и Гун Юя, предлагали две политические программы, два разных пути в будущее. Имперский секретарь Сан Хун-ян был достойным наследником Шан Яна и Ли Сы, однако диньская катастрофа заставляла его скрывать эти компрометирующие связи. Его политика—это знакомая нам политика жестких законов, государственных монополий и массовых переселений. По традиции, со времен Шан Яна, эта доктри­на называлась «путем главы удельных правителей» или «путем геге­мона».

Противниками легистов, как и во времена Первой Империи, выс­тупали конфуцианцы. За годы, прошедшие со времен гонений, кон­фуцианцы сумели оправиться от потерь и восстановить свои канони­ческие книги, — эта работа велась при императоре У-ди знаменитым ученым Дун Чжун-шу. Дун Чжун-шу был сановником Второй Импе­рии и поэтому, вслед за Сюнь-цзы, был вынужден признать факт су­ществования Левиафана. Ханьские конфуцианцы изменили памяти Учителя Куна, они смирились с существованием Империи, признали ведущую роль законов, но от защиты привилегий аристократии так и не отказались. Кроме того, они по-прежнему стремились ослабить центральную власть, ликвидировать государственные монополии и уменьшить налоги, смягчить законы и освободить рабов-преступни­ков. Они предлагали также снова ввести систему «цзин-тянь» и пе­ределить крестьянскую землю, но этот передел не должен был коснуться

кормлений аристократов-чиновников. Конфуцианцы противо­поставляли свою гуманность Жестокости имперского правительства, но в действительности эта гуманность подразумевала лишь либерали­зацию экономической политики и ослабление государственного ре­гулирования и государственной дисциплины — ослабление Левиа­фана.

Споры между конфуцианцами и легистами завершились в 81 году знаменитой «дискуссией о соли и железе». Шестьдесят высших чи­новников и известных ученых высказали свое мнение в присутствии императора Чжао-ди. Конфуцианцы сосредоточили усилия на кри­тике государственной железоделательной промышленности, их основным аргументом было плохое качество и дороговизна ее про­дукции. «Уездные чиновники, ведавшие солью и железом, выпускали продукцию плохого качества, устанавливали высокую цену и при­нуждали население покупать плохие товары», — свидетельствует ис­ториограф Бань Гу. Левиафан не имел опыта организации сложных производств, а между тем только на государственных рудниках было занято более 100 тысяч рабочих-рабов. Работа рудников под­верглась резкой критике, со стороны главы конфуцианцев Гун Юя, но в конечном счете железная и соляная монополия устояли.

Единственным успехом конфуцианцев была отмена спиртной мо­нополии; в целом их программа, «путь истинного царя», была отверг­нута. В следующем, 80-м, году до н. э. дворцовая интрига погубила лидера легистов Сан Хун-яна, но это не повлияло на политику импера­торов Чжао-ди и Сюань-ди. «Дом Хань имеет собственные установ­ления и нормы, — говорил Сюань-ди наследнику престола, — он со­четает разные пути, «путь гегемона» и «путь истинного царя», как же можно полагаться на наставления при помощи духовной внутренней силы и использовать лишь образец правления эпохи Чжоу? К тому же заурядные и вульгарные конфуцианские ученые не понимают, что отвечает времени, любят одобрять древность и осуждать современность... Разве можно доверять им и поручать им должности? ».

Сюань-ди не доверял конфуцианским ученым, и поэтому Империя благополучно здравствовала до самой его кончины, до 49 года до н. э. Однако его преемник, император Юань-дй не внял предосте­режениям своего отца.