Последний день

«Мене, текел, перес... — сказал пророк, глядя в глаза Валта­сару. — Исчислил Бог царство твое и положил конец ему». Конец приближался, и тучи сгущались со всех сторон горизонта. Давление в котле достигло предела, толпы голодных бродили по дорогам, и тысячи отчаявшихся сплачивались для последней борьбы. С середины II века восстания вспыхивали непрерывно, одно за другим, то тут, то там разбойничьи вожди объявляли себя царями, и губернаторам приходилось вступать с ними в переговоры.

Симптомы нового приступа нарастали с ужасающей отчетли­востью, и чиновникам уже чудился конец света, второе пришествие «краснобровых». «Разбойники начали восставать из-за голода и ни­щеты, — писал о «краснобровых» Бань Гу, — они не смели нападать на города, с утра до вечера лишь грабили пищу». Ныне все повтори­лось. Сотни тысяч отверженных и голодных поднимались, чтобы пере­вернуть мир, они уже не верили в Империю и стремились низверг­нуть самое Синее Небо — символ династии Хань.

Вера простого народа в Империю наконец сломалась и это

было последним признаком Конца. Некогда Цзы-гун спрашивал у Конфуция, что важнее для государства: оружие, пища или доверие народа? «Можно отказаться от пищи, — отвечал Конфуций, — но без доверия народа государство не сможет устоять». Теперь же народ отвернулся от идеи империи и от носителей этой идеи, конфуцианских и легистских ученых-чиновников. Крестьяне пересказывали друг другу легенду о встрече Конфуция с разбойником. Ты хуже всякого разбойника, сказал лихой человек философу: ты обманываешь народ.

В поисках правды обманутые крестьяне обращались к своему маленькому миру, к общине среди глиняных стен, к общинному храму и деревенским магам-шаманам. Этот маленький мир мало изменился со времен древности, здесь по-прежнему справляли старинные обряды и жили той естественной жизнью, в которой человек почти сливается с природой. Здесь все еще хранили память о Золотом Веке и бережно передавали ее потомкам. «Некогда птицы держались стая­ми, звери ходили стадами, травы росли с пышностью, а деревья — во всю длину, — рассказывал детям общинный шаман. — Люди жили рядом с птицами и зверьми, составляя один род со всеми суще­ствами... Во времена истинных свойств народ запоминал, завя­зывая узелки на веревках, наслаждался, жуя свою пищу, любовался своей одеждой... довольствовался своим жилищем». Тогда «все люди были едины, не делились на группы», тогда был Золотой Век.

Голодная деревня жила воспоминаниями об этом Золотом Веке, об изначальном счастье, когда «приветливой была весна и солнеч­ным лето». Люди тогда были почти равны небожителям, а искусные маги в преданиях достигали бессмертия и поднимались на небо. С тех пор прошли тысячелетия, и Золотой Век покинул Великую Рав­нину, но далеко на юге еще существовали благословенные края изобилия. «На юге Юэ есть община, которая называется «царством утвердившихся свойств», — писал великий маг Чжуан-цзы.

В IV веке до нашей эры учение общинных магов было записано на бамбуковые дощечки и стало называться даосизмом. Образ жизни Золотого Века теперь назывался Дао, «Путь», и крестьянские фило­софы призывали людей вернуться к этому «Пути». Разумеется, это было невозможно, давление все возрастало, и на смену счастливым общинам приходил Новый Мир: огромные города, автобаны-«чидао», школы и академии, государство — все то, что называется Цивили­зацией. Миф о Золотом Веке отступил в прошлое вместе с даосским патриархом Лао-цзы: по легенде, он покинул Поднебесную, уехал на запад верхом на единороге. Общинные шаманы искали выхода в от­шельничестве, в «недеянии» и мистических поисках бессмертия. На смену деревенским магам пришли ученые, социальные инженеры, пытавшиеся на развалинах Золотого Века создать новое государство социальной справедливости. Их попытка не удалась, как не удается обыкновенно любая Первая Попытка. Мир снова наполнился бед­ствиями, тела умирающих усеяли дороги, леса скрывали разбойников,

а тюрьмы наполнились преступниками, «как базары людьми». «Чистые» чиновники оказались способны лишь молиться и взывать к Небу. «А между закованными в наручники и колодки стали появ­ляться расхаживающие на цыпочках, размахивающие руками кон­фуцианцы и монеты, — писал с издевкой даос Чжуан-цзы. — О ужас! О позор! О бесстыдство! — восклицали они. — А нам и неведомо было, что наша мудрость, наши знания служат наручникам и колод­кам, наша справедливость, милосердие служат долоту и ошейнику! ».

К концу II века нашей эры Империя стала отождествляться на­родом с наручниками и колодками, а ученые-чиновники — с обман­щиками и грабителями. «Когда мудрецы перемрут, исчезнут и боль­шие грабители, в Поднебесной наступит мир и больше не будет беды», — говорил даосский кодекс «Дао-дэ-цзин». Нужно покончить с настоящим и вернуться к прошлому. «Пусть государство будет маленьким, а население редким... Пусть люди до конца своей жизни не уходят далеко от своих мест... Если в государстве есть лодки и колесницы, не надо их употреблять. Пусть соседние государства смотрят друг на друга, слушают друг у друга лай собак и пение пе­тухов, и люди до самой старости не посещают друг друга».

«Надо низвергнуть Синее Небо! » — говорили голодающим крестьянам деревенские маги. По деревням передавали из рук в руки таинственную рукопись «Тайпинзин», написанную магом Юи Цзи. Название этого трактата переводится как «Книга о Великом Равен­стве и Благоденствии». «Все блага, имеющиеся в пространстве между небом и землей, — писал Юи Цзи, — созданы для пропитания человека. Если же какая-нибудь семья захватит для себя все эти блага, то это может сравниться лишь с тем, как если бы одни крысы могли насыщаться хлебом, собранным в амбаре». Юи Цзи призывал крестьян к восстанию против Синего Неба Хань и был казнен за эти призывы. Но его книга породила грозные всходы: обездоленные Под­небесной сплотились в могущественную секту «Тайпиндао», «Путь Великого Равенства». Создателем Тайпиндао» был Великий Маг Чжан Цзюэ. В те времена, когда от голода и чумы вымирали целые деревни, он бродил по Поднебесной и лечил людей заговорами. Чума выступала в этой трагедии в роли Судии Последнего Дня: грешники погибали, а праведники выздоравливали и вступали на «Путь Вели­кого Равенства». Чжан Цзюэ объединял их в боевые отряды, возглав­ляемые малыми и великими магами. Он создал Армию Последнего Дня из 36 отрядов и сотен тысяч праведников, готовых на все.

Последний День приближался. В 184 году заканчивался очеред­ной 60-летний календарный цикл, и с его концом должен был насту­пить конец Синего Неба. «Синее Небо уже погибло, говорил Чжан Цзюэ. — Должно утвердиться Желтое Небо, — это произой­дет в год цзя-цзы (184 г. ), в Поднебесной наступит тогда Великое Благоденствие — «Тайпин». На стенах дворцов и храмов стали по­являться таинственные знаки «цзя-цзы», они были на каждом

првительственном учреждении и каждом богатом доме. Их стирали, но ночью они появлялись вновь. Поднебесная жила ожиданием Послед­него Дня, за которым должно было явиться Желтое Небо — символ Великого Благоденствия. В глубокой тайне тысячи праведников из армии Чжан Цзюэ передавали друг другу дату Последнего Дня. Си­нее Небо было обречено, и ничто не могло спасти его от гибели. Си­нее Небо, Великая Империя Хань, должна была погибнуть, вспыхнуть и рассеяться дымкой в Желтом Небе. Это должно было случиться в пятый день третьей луны года цзя-цзы,

3 АПРЕЛЯ 184 ГОДА.