Кандидаты и избирательная кампания

I

Рассмотренные нами многочисленные формы деятельности партийных организаций не проявляются правильно, со дня на день, во всех концах страны. Это скорее программа, часто выпол­няемая только частично, в которой они должны выказать свое усердие и энергию. В промежутках между общими выборами де­ятельность некоторых ассоциаций приостанавливается, особенно в побелившей партии; некоторые из них даже едва подают при­знаки жизни или существуют только на бумаге. Но с приближе­нием выборов они все пробуждаются и оживают. Их первая за­бота — найти кандидата, если это уже давно не было сделано. Пределом воздействия на умы и «социальные тенденции» изби­рателей, проводимого даже самым систематическим образом, яв­ляется подыскание хорошего кандидата.

Что такое хороший кандидат? Для самой организации это прежде всего человек с полной мошной. Партийная ассоциация, зависимая, нуждающаяся в щедротах политических единоверцев для своего существования, всегда ищет богатого кандидата, чем раньше она его найдет, даже за несколько лет до выборов, тем это для нее полезнее: он обеспечит ее существование. По избра­нии в депутаты опять-таки он будет ее поддерживать. Кроме весьма значительных издержек по выборам, от двадцати до двад­цати пяти тысяч франков в среднем, депутат должен ежегодно расходовать в виде субсидий партийной организации и различ­ным местным учреждениям, по меньшей мере, половину этой суммы, от двенадцати до восемнадцати тысяч франков. И так как, сверх того, должность депутата в Англии не оплачивается, то че­ловек несостоятельный, даже если он весьма выдающийся, со­вершенно не может добиться места в парламенте. Он не найдет округа или, говоря точнее, партийной ассоциации, которая бы его проводила, разве что центральная лондонская партийная органи­зация сочтет правильным снабдить его средствами из своих сек­ретных сумм. Либеральная партия прибегает к этому средству для того, чтобы увеличить свое влияние в Палате, выдвигая цен­ных людей. Консервативная партия, рассматривавшая всегда де­путатский пост как место охоты, предназначенное, по меньшей мере, для богатых, держит на расстоянии несостоятельных кан­дидатов и предпочитает набирать членов партии в рядах средних или ничтожных людей. Даже в архиплебейской партии, рабочей, организации склоняются, и по тем же причинам, к денежным кандидатам, способным достать значительную сумму из какого-нибудь рабочего тред-юниона или от частных дарителей.

Если деньги прокладывают путь кандидату, то сами по себе они все-таки не могут сделать из него депутата, навязать его из­бирателям. С этой последней точки зрения, хороший кандидат, в виде общего положения, это человек, которому посчастливилось примирить наивозможно большее количество господствующих в данной местности влияний. Избиратели находятся под властью многочисленных влияний. Партийное чувство, верность знамени, бессильные воодушевить всю массу избирателей, способны, од­нако, увлечь в каждом округе значительное число. У одних это более или менее продуманные убеждения, заставляющие их предпочитать одну партию другой. У других преданность партии носит сентиментальный характер, иногда это просто результат атавизма, традиция, полученная в наследство от ближних, иногда просто известная привычка окрашиваться в определенный поли­тический цвет, ставшая нераздельной частью всего их строя жиз­ни (глобин у1уепс11). Эти чувства, может быть, проявляются только в известные периоды; скрытые под политической апатией, охва­тывающей большинство избирателей в годы, отделяющие одни общие выборы от других, они, тем не менее, продолжают суще­ствовать в латентном состоянии. Идея или просто чувство, бле­щущее всеми красками или тлеющее под пеплом последнего из­бирательного сражения, — это вид религии, аналогичный церков­ной, со своими верующими различных степеней рвения, начиная от набожных лиц, регулярно посещающих церковь, до тех, кто переступает порог храма не больше раза в год, чтобы исповедо­ваться в дни больших христианских праздников. Религия полити­ческой партии одинаково объединяет в торжественный день вы­боров всех верующих, чтобы заставить их исповедаться и утвер­диться в своей вере, воплотив ее в кандидате.

Эта диак! духовная потребность, этот долг, освященный при­вычками и приличиями, и заставляет верующих признать, в дан­ных условиях, заступничество Кокуса, обычно неизвестного гро­мадному большинству избирательного корпуса. В действительно­сти, как мы уже видели, ассоциация на деле состоит из горсточки людей, получивших мандат от столь же ограниченного количест­ва политических единоверцев; ее выборный характер определя­ется только симулированием избирательной процедуры, предше­ствующей ее образованию, а ее представительная ценность огра­ничивается воинствующими членами партии. Но Кокус, исполня­ющий обязанности священника в отношении партийной веры, объявивший себя хранителем чувств, запечатленных в стольких сердцах, тем самым, хотя он и воплощает собой узурпацию и ус­ловность, приобретает действительную и почти законную власть. Хотя в обычное время устраиваемые им богослужения и не по­сещаются, но известно, что они происходят, что там прославляют божественность партии, и, когда наступает молитвенный час, из­вестно уже, куда идти и где искать носителя веры, ортодоксаль­ного Следовательно, от кандидата прежде всего требуют, чтоб он исповедовал партийную веру во всей ее полноте и чтобы его взгляды вполне удовлетворяли Кокус, удостоверяющий его орто­доксальность. Партийная вера уже давно состоит не в твердых догмах, и поэтому кандидат должен выказать сегодняшнюю по­литическую веру, так сказать, по последней котировке; его по­литические убеждения должны быть сегодняшнего дня (ир 1о с!а1е). После того как кандидат сговорился с главной массой ве­рующих партий, он должен еще иметь дело с отдельными секта­ми, которые в изобилии существуют среди избирателей. Одна по­ставила себе целью положить конец алкоголизму, разоряющему страну, и стремится к изданию закона, запрещающего продажу спиртных напитков; другая усматривает разрешение социального вопроса в «возвращении земли народу»; наибольшей заботой третьей группы избирателей является строгое соблюдение во всем королевстве воскресного отдыха и т.д. Сторонники этих многочисленных сект могут сколько угодно склоняться к той или другой из политических партий и искренне исповедовать их веру, их особые требования, тем не менее, занимают в их умах цент­ральное положение, ими определяются все проблемы жизни пол­итической и социальной. Вследствие этого в кругах, где в этих сектах имеется много верующих, хороший канди­дат тот, который сможет дать соответственные обязательства и расположить наибольшее число этих групп или важнейшую из них. Это значит, что программа кандидата должна быть возможно более понятной.

Чтобы придать цену принятой программе перед избирателями и чтобы доказать, что кандидат на высоте ее, последний должен быть хорошим оратором «платформы», легко и свободно владеть речью и уметь быстро подать реплику.

Но это еще не все. Тысячи избирателей высказываются за то­го или другого из соперничающих кандидатов по соображениям, не зависящим от каких бы то ни было партийных представлений или какой-либо программы. Здесь рабочие скопом голосуют за владельца завода, потому что он хорошо платит; там голосуют за богатого человека, потому что он богатый или потому что у него репутация «щедрого»; какая-нибудь многочисленная группа руко­водствуется исключительно симпатиями, проистекающими из ре­лигиозных страстей. Для всех этих избирателей имеет значение прежде всего личность кандидата. Исходя из этого, каче­ства, которые он должен в себе соединить, разнообразны и мно­гочисленны, но все они сводятся к одному — популяр­ности. Первым условием популярности кандидата является его положение местного человека, благо­даря которому его все знают. Но часто это — минус, как бы при­чина дисквалификации. Может случиться, что, участвуя в обще­ственной жизни, он создал себе много врагов. В качестве пред­принимателя он, может быть, вызвал неудовольствие своих рабочих, и тогда он на выборах заранее обречен на неудачу. При та­ких условиях лучше человек со стороны. Кроме значительного состояния, народный кандидат должен иметь репутацию щедро­сти, приятные манеры и вообще симпатичный характер или осо­бенные черты, способные благоприятно подействовать на массу избирателей. Среди этих свойств есть и такие, которых бы ни­когда не решились требовать от кандидата в другой стране. Так, хороший «атлет», сильный в спортивных играх, очень хоро­ший кандидат; если он хороший крокетист, большинство крокетистов округа, а их — легионы, с трудом могло бы настоль­ко устоять против восторга, который он им внушает, чтобы не от­дать ему своих голосов. Воинственный дух, характерный для ра­сы, готов усматривать в боевых способностях даже моральную добродетель, и, по странному излому этического чувства, уваже­ние, выказываемое к знатоку в искусстве крокета или футбола, есть опять-таки преклонение перед этими свойствами. По тем же причинам оратор «платформы» приводит в восторг аудиторию; на­глость его поведения способна заставить умолкнуть политиче­ские соображения в умах многих избирателей. Однако в этом от­ношении наблюдается некоторое изменение. Личность, характер начинают меньше весить на избирательных весах, за исключени­ем того, что именуется добрыми нравами; в этом отношении об­щественное мнение неумолимо. Теперь придают больше значе­ния, чем прежде, «политике» кандидата.

Но, в конечном счете, воздействие человека на человека, вли­яния, интересы, социальные предрассудки всегда являются решаю­щими факторами. Живая реальность вырастает перед всякими ус­ловностями политики, и с ней надо считаться и сообразовать свои действия. Мудрость ллаге-ри11егз Кокуса состоит в том, чтобы выдви­нуть кандидата, личность которого могла бы соединить наибольшее количество этих живых сил. Задача подбора кандидата тем более деликатна, чем сложнее состав избирательного корпуса. В местно­стях, где не наблюдается особых социальных противоречий, где об­щественные влияния слабы и отдельные группы малочисленны, пар­тийная организация свободна в своих действиях, она может легко представить избирателям чистого политика, человека со стороны, не связанного с местностью (сагре!-Ьаддег)*. Там, наоборот, где надо считаться с местными влияниями, группами и сектами, предъявляющими свои особые требования, надо искусно комбини­ровать элементы, способные создать хорошего кандидата; эти со­ставные части могут не сливаться, могут даже взаимно уничтожать друг друга. Например, трезвенник, требующий запрещения прода­жи спиртных напитков, даже в том случае, если он консерватор до кончика ногтей, плохой кандидат для консервативной партии, для которой кабатчики являются наиболее сильной поддержкой.

II

Установленная процедура выбора ассоциацией кандидата -только формальность, долженствующая увенчать работу \\аге-риПегз, задолго до этого подготовленную. Но эта формальность сама по себе имеет большое значение, она действительно делает из кандидата помазанника партии, с этого времени он становится принятым кандидатом (Ше ас!ор1ес1 сапс11с1а1е). Независимые кан­дидаты могут, понятно, соперничать с ним, но он один является ортодоксальным кандидатом. Исходя из этого, весьма редко бы­вают соперничающие кандидатуры в той же партии, и еще реже случаи, когда бы они одерживали верх. Тот престиж, который придает парламентскому кандидату полученная им от Кокуса ин­веститура, - - одно из блестящих доказательств влияния, которое этот факт, совершенно условный вначале, начинает приобретать, определяя партийное представительство в местности. При столк­новении с живыми силами партия, как мы видели, склоняется и умеет ладить; здесь формальные силы одерживают верх. Даже уже состоящий депутатом не выставил бы своей кандидатуры, если бы Кокус противопоставил ему другого. Перед своей пар­тией он бы очутился как бы в положении средневекового принца, отлученного от церкви, по отношению к которому еще вчера столь преданный народ больше не должен был бы быть верным. Самое большое, чего он мог бы достичь, это провести кандидата противной партии, который оказался бы счастливым плутом, а партийная мораль не знает более злого деяния, как расколоть партию. Кокус именно и спекулирует на этих чувствах, чтобы обеспечить монополию своего кандидата.

Местный кандидат предоставляется выбору мпге-риПегв в из­вестной мере путем естественного подбора. Часто это сам пред­седатель ассоциации. Если нужно прибегнуть к людям не мест­ным, работа становится более трудной, разве что центральные лондонские \гае-ри!1ег8 порекомендуют кандидата, который сразу подойдет. Но если ассоциация должна найти человека своими си­лами, то она идет ощупью, ищет. Пропорция кандидатов не мес­тного происхождения очень велика, особенно у либералов. Кон­серваторы находят больше кандидатов, пользующихся местным влиянием, особенно в сельских округах. В массе «парламентских округов» больше 50% представлено людьми, не связанными с ме­стом избрания.

Популярность не местного кандидата приходится заново со­здавать, но это не очень трудно, если он, кроме помощи Кокуса, обладает некоторой сметливостью и большим капиталом. Руково­димый советами, такой кандидат сумеет, не без поль­зы для себя, заставить ценить и то, и другое; он создает себе сто­ронников своими любезными манерами и щедротами. Промежу­ток, часто затягивающийся между объявлением кандидатуры и выборами, деятельно используется в этом смысле. Кандидат при сутствует на всех важных собраниях, начиная с религиозных или благотворительных митингов до лесных праздников, на которых показывают ученых собак. Он старается принять участие во всех событиях, интересующих местное население, даже включая и пе­ремены времен года. Он «отождествляет себя с местными учреж­дениями», подписываясь на их акции, и обыкновенно он вынуж­ден идти по этому пути значительно дальше, чем хотел бы. Как только ему дается титул кандидата, его начинают со всех сторон осаждать просьбами о деньгах; нет «учреждения», которое бы не обращалось с просьбой посодействовать его «делу»: церкви, ча­совни, госпиталя, убежища, клубы, музыкальные общества, спор­тивные, увеселительные, воспитательные общества всякого рода. И кандидат должен удовлетворять их под страхом лишиться го­лосов... Кроме того, он обрабатывает округ совместно с ассоци­ацией по известным уже методам, посредством речей, докладов и «общественных» собраний. Он устраивает политические митин­ги а! Ъотез; он председательствует на 1еа-тее1тдз; он посещает рабочие клубы; он бывает на митингах, устраиваемых в кварта­лах, держит там речи, так же как и на больших публичных ми­тингах, организуемых ассоциацией. В сельских округах задача еще более трудна, хотя бы из-за территориальной рассеянности избирателей; округа графств состоят из 50, 60 или даже 100 приходов (общин). Деятельный кандидат посещает все, и притом по нескольку раз.

III

Когда начинается избирательный период, агитируют каждого избирателя отдельно. Наблюдавшиеся ранее попытки создать в пользу кандидата общественное мнение скользили мимо многих избирателей, затерянных в толпе. Партийная организация была вынуждена иметь дело с каждым отдельно, каждого из них убеждать, Так же обстоит дело и в отношении тех, которых еще никогда не коснулась ни одна из форм пропаганды организации. В торжественный момент голосования организация стучит в каж­дую дверь, чтобы порекомендовать своего кандидата. Это попро­сту избирательная вербовка прежних времен, это — ору­дие старого режима. Кокус, имевший намерение заменить ги­бельную власть социальных влияний властью принципов, еще раз увидел себя вынужденным прибегнуть к воздействию человека на человека в форме, наименее достойной. И действительно, без вербовки пейзаж поля избирательных сражений совершенно бы изменился, громадная часть избирательного корпуса отпала бы. По наиболее оптимистическим вычислениям выходит, что не больше 50% избирателей вотировали бы более или менее по своей инициативе. Может быть, правильнее было бы довести это число до 40, если не до 35%.

Деятельность, связанная с вербовкой, сохраняя все свое зна­чение для партий, стала еще более сложной. Расширение изби­рательного права в течение последних сорока лет увеличило боллее чем в шесть раз число избирателей, т.е. число лиц, за кото­рыми надо охотиться. С другой стороны, вследствие дифферен­циации мнений и социальных групп, влияние и двигатели, способ­ные воздействовать на избирателей, соответственно увеличились. Агдшпепишп а<1 поттет, которым оперирует вербовщик, должен, следовательно, представлять небывалое разнообразие. Кроме того, партии не обладают прежним персоналом вер­бовщиков, среди которых, наряду с друзьями кандидата, были и оплачиваемые агенты. Изданный в 1883г. закон против приемов избирательной коррупции запретил прибегать к оплачи­ваемым вербовщикам, так как это была одна из наиболее распро­страненных форм скрытого подкупа голосов; нанимали под видом вербовщиков массу избирателей, склонных продать свои голоса или способных, благодаря своему влиянию, обеспечить известное количество голосов. Кокус противопоставлял новому положению вещей институт добровольных вербовщиков. Члены «сотен» и ко­митетов кварталов почти все на избирательный период преобра­зуются в вербовщиков. И действительно, это и есть главная ус­луга, на которую претендует организация от своих членов, в осо­бенности от лиц, не украшающих ее своим именем и не оказы­вающих ей материальной поддержки. Если, как нам известно, в ассоциациях не настаивают на уплате взносов, то именно потому, что на неплатящих возлагается, взамен этого, работа; они дают Кокусу те связи, которыми они обладают в соответствующих кругах. Заведующие заводами или мастерскими, активные деяте­ли тред-юнионов и других рабочих синдикатов, прихожане рели­гиозных общин, представители разных организаций - - они обра­щаются к людям, для которых они не первые встречные, и, мо­жет быть, эти люди даже привыкли следовать за ними.

Снабженные сапуазз Ъоо1сз с подробной характеристикой ме­стности с избирательной точки зрения, они обходят всех, без различия партий, чтобы получить обещание голосовать или хотя бы определенный отказ. Сущность и длительность переговоров бесконечно варьируются, начиная от простого обмена вопроса и ответа до длинного собеседования, в котором вербовщик должен проявить все обаяние своей диалектики и личности. Сообразно степени умственного и морального развития избирателя и соот­ветственно своему моральному уровню вербовщик аргументиру­ет, убеждает, внушает, обещает, смущает или идет даже дальше, Он не всегда достигает цели сразу. С избирателями, именуемыми на политическом жаргоне с омнительными, т.е. такими, которые не выказывают симпатий ни к какой партии или не бе­рут на себя определенного обязательства за или против, по не­скольку раз должны беседовать различные вербовщики. Таким образом, случается, что одному избирателю наносят до дюжины визитов. Там, где вербовка хорошо проводится, ни одного изби­рателя не избавляют от этих повторных визитов, даже если он сразу дал формальное обещание. Хотя бы только в целях конт­роля, ассоциация следит за тем, чтобы обход с целью вербовки производился повторно из дома в дом. Раньше еще последова­тельно проведенная вербовка позволяла точно предвидеть ре­зультаты выборов. Этого больше нет, данные вербовки все более грешат неопределенностью. Избиратель, ставший более незави­симым или своевольным, часто отказывается взять на себя обя­зательство или, чтобы сохранить покой, обещает свой голос всем. Главная цель вербовки -- обеспечить партии избирателей без определенных политических взглядов. Истинные обращения в об­ласти политических воззрений совсем не многочисленны; в неко­торых местах их исчисляют лишь в 1 %. Кроме того, есть, так ска­зать, профессиональные прозелиты, которые постоянно голосуют против правительства, каков бы ни был его политический отте­нок. Таковы, например, мелкие торговцы, жизнь которых нелег­ка, и они надеются на лучшие времена при новом правительстве. Другие избиратели голосуют то за одну, то за другую партию из возвышенного чувства распределительной справедливости Не упуская и этих групп избирателей, впро­чем, немногочисленных, действуют, главным образом, на текучую массу избирателей, стоящих как бы на границе классических партий, голосующих бессистемно, сегодня с одной, завтра с дру­гой. Эти избиратели составляют больше трети избирательного корпуса. А с некоторого времени партии перевешивают друг дру­га таким незначительным большинством голосов, что достаточно 5% избирателей, чтобы избирательное равновесие нарушилось. В этих условиях вся борьба больше, чем когда-либо, сводится к ус­тановлению того, кто завербует возможно большее количество «неустойчивых». С этой точки зрения, вербовка, которая только и дает возможность проникнуть к ним, важнее, чем «платформа» и другие способы воздействия. Какое-нибудь ухищрение в совер­шенстве проводимой вербовки обеспечивает часто победу како­го-нибудь незначительного кандидата, неважного оратора над че­ловеком известным, хорошим оратором «платформы». Вот в этом-то смысле «все зависит от организации», «организация — это все».

Если партийные организации процветают при вербовке, то нельзя сказать того же об избирательном корпусе и политиче­ских нравах вообще. Избиратели во многих отношениях — жер­твы системы вербовки. Как только начинается избирательный пе­риод, избиратель становится добычей вербовщиков без различия партий, общественного положения и пола. Положение, выражен­ное в поговорке (мой дом — моя крепость), фактически на период вербовки приостанавливает свое действие. Нет часа дня или вечера, когда бы избиратель был защищен от вербовщика. Правда, многие народные избиратели не без удовольствия встречают вербовщика, который пришел перед ним хо­датайствовать, избиратель ждет его визита и смакует его, как дичную почесть; он, проводящий свою жизнь в подчинении, в ма­стерской или где-либо в другом месте, в данном случае чувствует себя господином, так как спорят из-за его благоволения. Но зна­чительно и количество избирателей, которые усматривают в вер­бовщике только источник скуки. Некоторые из них также отдают себе отчет в деморализующем влиянии вербовки. Вербовщик, вы­прашивающий у людей, из которых многие далеки от рес­пектабельности, обещания голосовать, часто полной чашей пьет унижение и, роняя свое достоинство, принижает тех, перед кем пресмыкается. Испрашивая у избирателей обещание в пользу того или другого кандидата вопреки закону о тайном го­лосовании, он лишает их той моральной защиты, которую предо­ставил им законодатель. Он их побуждает к лицемерию и лжи. Во время кампании вербовки с той и с другой стороны препод­носится столько лжи, что можно было бы потопить броненосец, как мне говорил один человек из народа. Вербовщик для того, чтобы вырвать у избирателей обещание, редко обращается к их разуму, в подавляющем большинстве случаев он апеллирует к их невежеству, доверчивости; он играет на их наименее возвышен­ных чувствах, тщеславии и самолюбии, вульгарных предрассуд­ках класса, касты, религиозных сект, на местных мелких счетах. Самим своим особым положением, если он таковое занимает, он оказывает на них общественное давление или даже давление предпринимателя. Если он сам не прибегает к коррупции, он под­готовляет ее: он сеет ее при своем обходе в душах избирателей. Спускаясь в гущу народных масс, он извлекает оттуда элементы, большинство из которых, будучи предоставлено себе, осталось бы, благодаря своему гражданскому безразличию, на задворках, а вербовщик делает из них чуть ли не арбитров выборов. Враж­дебное отношение к вербовке все растет. Все чаще слышится мнение, что следовало бы законом запретить вербовку. Некото­рые представители самих организаций относятся к ней отрица­тельно, но считают ее чересчур существенной для успеха партий, чтобы обойтись без нее.

IV

Проводя избирательную кампанию с традиционной вербов­кой, Кокус не отказывается и от новых методов действия, из ко­торых главнейший — митинг. Не будет преувеличением сказать, что с начала открытия избирательного периода каждый округ за­топлен красноречием. На общих выборах в январе 19 10 г. в один вечер было больше четырех тысяч митингов. Со всех концов страны собираются ораторы обоих полов, в особенности на час­тичные выборы (довольно частые в Англии), при которых можно многих направлять в одно место. Все они берут осадой избирателя, держа речи с утра до вечера в закрытых помещениях, парках скверах, на публичных площадках, на перекрестках, повсюду ^ во всякое время, когда можно собрать несколько слушателей. В городах не составляет особого труда привлечь на митинги много­численную аудиторию. Но даже и в эту исключительную эпоху замечается, как мы уже говорили, меньший интерес к речам. Вни­мательные наблюдатели отмечают, что значение слова все более понижается в избирательных кампаниях. Аргументы и призыв к чувству играют большую роль.

Впрочем, этот последний метод находит все большее приме­нение у ораторов платформы. То громадное напряжение красно­речия, которое наблюдается во время избирательной кампании, не столько имеет целью убедить умы, сколько укрепить благоже­лательные настроения, усилить жажду победы, доведя ее до страсти, до бешенства. Непрерывный поток страстных речей, раздающихся с платформы, в конце концов, погружает избира­теля, склонного быстро пресыщаться ими, в состояние полубес­сознательности, когда он, как загипнотизированный, повторяет все указываемые ему жесты: его голова полна фраз, тирад, уве­щеваний, митинговых заклинаний, и он чувствует почти физиче­скую потребность излить их на всякого прохожего. Одним сло­вом, на митингах выявляется «энтузиазм», который сейчас боль­ше, чем когда бы то ни было, является главной заботой органи­зации. Небольшие собрания, большие митинги, демон­страции, процессии с факелами, выпрягание лошадей из ка­реты, в которой едет кандидат, — все это должно способствовать «подъему энтузиазма» и распространению его путем заражения. Многие избиратели, действительно, дают себя увлечь этими ма­териальными проявлениями, которые им дают иллюзию могуще­ства, власти численного большинства, т.е. единственное, что они способны воспринять. В действительности же грандиозные ми­тинги и демонстрации ничего не доказывают; каждой партии, при помощи опытных местных тлпге-риПегн, удается организовать ми­тинги, на которых раздаются самые энтузиастские речи, чтобы «собрать аудитории». Так же, как при вербовке речь шла о том, какая из двух партий первая наложит руку на безраз­личных избирателей, так и здесь все дело в том, чтобы знать -из какого из двух источников эти избиратели утолят жажду в «энтузиазме», чтобы впрячься в предполагаемую победоносную колесницу, (поставить на выигрываю­щую лошадь), как часто говорят в Англии. И действительно, бе­говой термин здесь более всего применим. Кампания митингов и т.п., предшествующая выборам, несомненно, достигает того, что население погружается в состояние большой ажитации, но вы­званные эмоции, несомненно, имеют характер чисто спортивный; для громадного большинства дело не в сознании того, что на кар­ту поставлены гражданские интересы, их просто донимает бесрокойство любопытства, если не заинтересованность в исходе бегов.

В этом грандиозном зрелище соперничающим кандидатам, ес­тественно, предназначено играть первую роль. Они держат речи каждый вечер и даже по очереди на нескольких митингах, но­сясь из квартала в квартал или из деревни в деревню. Автомо­биль делает в настоящее время возможными эти головокружи­тельные переезды. В течение дня кандидат говорит также перед заводами или мастерскими при выходе рабочих во время обеда; он посещает на дому сомнительных избирателей и при­нимает многочисленные депутации почтальонов, полицейских, солд^{ат в} отставке, поборников воздержания, противников при­вивки оспы и, наконец, всякую группу, представляющую коллек­тивный интерес, частный или публичный; все они приходят, что­бы опросить кандидата и вырвать у него обещания. Кандидат ча­сто выступает в обществе своей жены, которая говорит, поет на митингах и обходит избирателей. Иногда демонстрируются их внуки для умиления сердец.

Рядом с вербовкой и митингами большое место уделяется по­литической литературе, завершающей то, что можно бы назвать трилогией избирательного действия. Прежде всего кандидат по­сылает каждому избирателю свой избирательный манифест. По­том партийные организации и разные специальные организации начинают бомбардировать избирателя продуктами своей «литера­туры», в особенности листовками. Наконец, в изобилии распро­страняются плакаты, часто иллюстрированные, которые сейчас играют, как уже было выше упомянуто, все более значительную роль. Эти плакаты, при бесконечном разнообразии их форм и со­держания, являются как бы квинтэссенцией избирательной кам­пании, конденсирующей и резюмирующей для наименее понят­ливых методы вербовки и митинговые речи. Торжественная ри­торика, простой язык с примесью юмора, таблицы цифр, различ­ные графики, карикатуры с соответствующими надписями — все это способы поучать, аргументировать, нападать, наносить обиды, оскорбления; взывать к разуму, и в особенности к страстям, предрассудкам, невежеству и легковерию; пробуждать надежды или опасения; приводить в движение эгоизм и личный интерес. С последним обычно оперируют с чисто материальной точки зре­ния, сводящейся к денежной или еще более примитивной форме, когда имеют дело с наивными душами и первобытными умами, например с сельским населением; им изображают победу или по­ражение кандидата, как вопрос о том, будет ли в хозяйстве боль­ше или меньше свинины или будет ли стоить кружка пива два пенса или 1,5 пенса.

С некоторого времени избирательный период отмечается на­стоящим разгулом плакатов. Это нечто вроде скачки с препятст­виями между соперничающими кандидатами — кто в большем количестве покроет стены плакатами. Чем более многочисленны объявления кандидата, тем сильнее впечатление, производимое им на толпу. Это такой же ловкий прием, который, подобно шу­михе больших собраний, «энтузиастских» демонстраций, дает простонародью иллюзию могущества и завоевывает его. Если кандидата утомляет эта игра и он понижает количество плакатов или совсем прекращает их наклеивать, это заставляет думать, что он потерял веру в свое дело или, нечто еще худшее, что он ис­черпал свой кошелек. Туго набитый кошелек — это другая сто­рона могущества, приводящего в восторг избирателя, его, как магнитом, притягивает широко живущий кандидат или партия; «Эта партия обладает средствами, я к ней и присоединяюсь»; он, может быть, не получит ни одного пенни, это и неважно, в нем говорит не алчность, а воображение.

Все растущее количество плакатов, естественно, способство­вало усилению ожесточения и недобросовестности избиратель­ной полемики. Честная игра (Га1г р!ау), которой гордятся англича­не, не является уже отличительным свойством избирательной борьбы. Уже в 1895 г. законодатель был вынужден вмешаться, установив особую санкцию за диффамацию кандидата другим кандидатом или его агентом. Но лживые указания, в том случае, если они не затрагивают личной чести кандидата, не подпадают под этот закон, а именно они и являются наиболее сильным ору­жием в борьбе партий между собой. Например, сообщается, что при таком-то правительстве национальная торговля понизилась до определенной цифры, тогда как в действительности она повыси­лась; или что депутат, выставляющий свою кандидатуру, вотиро­вал в Палате против известного мероприятия в рабочем законо­дательстве, в то время как на самом деле он вотировал за. Цвет­ные объявления, вроде тех, о которых уже выше упоминалось, очень часто имеют целью дискредитировать противника изобра­жениями дифракционного характера, как, например, — плакат, распространенный перед выборами 1906 года: он представлял сэра У.Харкурта, крупного либерального лидера, и многих других значительных либералов в окопах у буров, аплодирующими бур­ским стрелкам, которые под прикрытием белого знамени стреля­ли в английских стрелков. Рисунки, кроме того, снабжены «пред­метными указателями»; расхваливаются магазины, где протекци­онисты помещают на выставке продукты, импортированные из-за границы и способствующие понижению цен на продукты англий­ского производства, а фритредеры, со своей стороны, поставля­ют лошадиное мясо и черный хлеб, которыми вынуждена питать­ся протекционистская Германия. Некоторые другие приемы, за­имствованные из практики коммерческой рекламы, пущены в ход, чтобы привлечь внимание избирателя: световые рекламы, плакаты-монстры и т.д.

Все эти приемы во всем их разнообразии последовательно применяются вплоть до самого голосования; днем и ночью пуска­ются в ход все средства в надежде, что избиратель перед каким нибудь да не устоит. Но и эти геркулесовы усилия не помогут за­воевать избирателя, если в последнюю минуту не овладеть им. громадное количество избирателей голосовали бы к а к следует, если бы они уже очутились в комнате голосования, но сами они об этом не позаботятся. Надо приехать за ними, да еще в карете, чтобы каждого отдельно увезти голосовать. Эта ма­ленькая черточка характеризует все положение и резюмирует все предшествующее. Многие из избирателей меняют местожи­тельство в течение года после годичного заключения избиратель­ных списков, все-таки сохраняя право голосования, если они бы­ли внесены в регистр. Ввиду того, что они редко сами используют свое право, работники) организаций в течение избирательного периода употребляют все усилия, чтобы разыс­кать их новые адреса, куда в день выборов за ними приедут, так же как за стариками, больными и вообще за всеми, на которых нельзя положиться. В некоторых городах количество избирате­лей, переменивших местожительство, достигает 30%.

Если уже удалось разыскать их, они тем не менее не пойдут пешком на выборы, даже если место голосования совсем близко; они считают, что, голосуя, они как бы оказывают милость канди­дату и партии и что это заслуживает некоторой любезности. Это наблюдение, однако, было бы неправильно, например, в отноше­нии партии, проявляющей большой энтузиазм, как рабочая пар­тия: можно видеть большие группы рабочих, проходящих громад­ные расстояния под дождем и в грязи с непоколебимым решени­ем вотировать за кандидата рабочей партии. Но это скорее иск­лючение, подтверждающее правило. Вопрос о каретах тем более важен для партий, что закон против коррупции воспрещает вся­кую уплату за перевозку избирателей к месту выборов, кроме тех случаев, когда они платят сами за себя. Ввиду того, что дру­гие избиратели могут быть доставлены на выборы или в своих собственных каретах, или в добровольно предоставленных им, партийные организации обращаются к своим политическим Друзьям с просьбой предоставить свои кареты, и в особенности автомобили, для общего дела. Партия, в которой числится много богатых людей, как, например, консервативная, находится, с этой точки зрения, в гораздо более благоприятных условиях. Одно только количество автомобилей, поставляемое партией, оказыва­ет сильное влияние на неустойчивого избирателя, предпочитаю­щего всегда примкнуть кпобедной стороне. Для мно­гих избирателей новое, аристократическое наслаждение поездки в автомобиле настолько сильно, что, помимо всяких политиче­ских соображений, они будут голосовать за партию, доставив­шую им его. Автомобиль, таким образом, стал одним из наиболее существенных факторов в избирательных сражениях, и это даже Дало повод к созданию новой политической классификации: (партия с автомобилями), партия без автомобилей), слышал я много раз за по­следнее время.

Благодаря автомобилям и вообще усовершенствованию пар. тииных организаций количество голосующих значител