Возникновение системы конвентов

 

I

С падением кокуса конгресса в 1824 г. заканчивается одна эра политической жизни Соединенных Штатов и начинается дру­гая. Но пока еще политическая сцена представляла собою лишь развалины и хаос; старые партии распались, новые еще не созда­лись; правление лидеров было обречено; внеконституционные рамки кокуса, служившего базой для деятельности партии лиде­ров, были разрушены, новая же база едва намечалась. Этот бес­порядок особенно ярко выявился в борьбе, происшедшей при намечении кандидатов в президенты. Фиаско последнего кокуса конгресса лишь затруднило положение. Вместо установленной рекомендации одного кандидата, происходили публичные мани­фестации в пользу то того, то другого претендента. Они исходили одновременно от законодательного собрания штата, официозного собрания членов законодательного собрания, объединенных в кокусе, конвентов штата, состоявших исключительно из делегатов, и, наконец, от больших митингов граждан. Везде высказывались, выражали свои желания, и все это делалось с такой лихорадоч­ной поспешностью, как будто народ хотел вознаградить себя за Долгое вынужденное уклонение от подачи голосов, навязанное ему той исключительной властью, которую захватил себе кокус конгресса. Но при окончательной подаче голосов в коллегии вы­борщиков ни один из кандидатов в президенты не получил боль­шинства голосов, и, согласно конституции, выборы перешли к па­лате представителей. Последняя выбрала из трех кандидатов получивших наибольшее количество голосов в избирательной коллегии, - - Джексона⁹⁷, Джона Квинси Адамса⁹⁸ и Грауфор-да — второго, одного из наиболее выдающихся государственных деятелей, человека с большим опытом и суровым характером, возвышавшимся до античных добродетелей.

Едва новый президент вступил в исполнение своих обязанно­стей, как его менее счастливые соперники и их сторонники в конгрессе начали беспощадную войну против его правления. Главным участником этой коалиции являлся сенатор Нью-Йорка Мартин Ван-Бюрен", прославившийся в истории Соединенных Штатов как один из главных предшественников и предков круп­ных заправил (тападегз) и закулисных интриганов (\\аге-ри11егз) высшего полета. Распознав в одном из побежденных кандида­тов — Джексоне — человека будущего, он постарался создать в его пользу особую партию. Находясь в сенате, он привлек к нему голодных, объединил остатки прежних распавшихся партий во фракции и котерии (кружки лиц), не имевшие ничего общего в линии своего поведения, ни общих политических стремлений, и систематически настраивал их на оппозицию против управления Квинси Адамса. Эта партия, которой суждено было стать «де­мократической партией», пока что представляла собою коали­цию беспринципных, лишенных благородства людей, которая могла рассчитывать на успех лишь при условии создания силь­ной организации, охватывающей всю страну. Ван-Бюрен взялся за осуществление этого с необыкновенным знанием дела, ко­торое он приобрел благодаря продолжительному опыту в своем родном штате, где с давних пор зародилось и развивалось искус­ство политиков.

 

II

Роль, которую сыграл в этом отношении штат Нью-Йорк, и все, что в нем происходило до этого, настолько важно, что за­служивает особого внимания. Пестрая масса космополитического населения большой атлантической метрополии уже давно исклю­чала возможность сурового управления господствующего клас­са - - управления, создавшегося на пуританской почве Новой Ан­глии. Политическая жизнь Нью-Йорка давно представляла собой непрерывную борьбу соперничающих кондотьеров. Иногда они происходили из влиятельных семей, обладавших большим коли­чеством сторонников из плебеев, по примеру римских оптиматов; иногда же это были выскочки, которые обычно объединялись с людьми более знатного происхождения. Более образованный, чем римские плебеи, не такой бедный, а главное, более сохраня ющий свое достоинство «человека и гражданина» народ Нью-$орка для вовлечения в тот или другой соперничающий лагерь требовал искусного обращения с собой. Необходимость выдвину­ла личности и создала способы действия. Между этими первыми учителями выборных дел мастеров, к которым восходит тради­ция, был Аарон Бэрр, тот самый, который после достижения ви-це-президентства республики влачил долгое и жалкое¹⁰⁰ сущест­вование Каина, презираемый как убийца Гамильтона и предатель родины. Обладавший гением руководителя масс, находчивый и обаятельный, Бэрр сумел сгруппировать вокруг себя людей, близких ему по натуре, которые, наряду с большими способно­стями и активностью, обладали и безграничной преданностью своему вождю. На всем протяжении штата они образовали как бы сеть для вылавливания избирателей. Их притягательная сила заключалась в глубоком знании различных элементов избиратель­ного корпуса и в тонком искусстве комбинаций и сделок как при составлении списков кандидатов, так и при раздаче после победы наград в виде разных общественных должностей. Никто не забо­тился о принципах и убеждениях, Аарон Бэрр создал школу, Од­ним из его учеников, наиболее способным и выдающимся, был Мартин Ван-Бюрен.

Вокруг этих крупных избирательных деятелей — сначала в Нью-Йорке, а потом и в других местах объединилось значитель­ное количество людей, специально занимавшихся политикой и желавших занять государственные должности. С основания Сое­диненных Штатов все стремились занять те доходные, хотя отно­сительно скромные должности, которые могла предоставить го­сударственная служба, что нельзя было ожидать от демократиче­ского народа, где равенство условий, казалось, исключало самую возможность стремления к официальным должностям в стране, всецело поглощенной практической деятельностью, дававшей без всякого соперничества возможность достигнуть известных выгод. Тем не менее произошло обратное. В течение долгого вре­мени увеличению числа искателей государственных должностей мешало как небольшое количество этих должностей, так и суще­ствование господствующего класса, который в силу обстоя­тельств удерживал за собой эти должности. Эта монополия сыг­рала немалую роль в демократическом брожении, происходив­шем в течение первых десятилетий XIX века. По мере того как исчезало основное население республики, а развитие страны влекло за собой увеличение числа государственных учреждений, вследствие расширения избирательных прав, увеличивался кон­тингент политических деятелей, путь к народной кормушке ста­новился более трудным и суровым. Создался целый класс людей низшего социального положения, которые стремились найти в политике — и преимущественно в ее мутной воде — средства к существованию. Социальные и политические условия Нью-Йор­ка, указанные выше, были особо благоприятны для процветания такого рода людей. В соседнем, очень демократическом штате Пенсильвания, где также большое значение имели партии, уже давно создались подходящие условия для деятельности мелких политиков. В других штатах эти мелкие политики были менее рас­пространены, но повсюду к началу третьего десятилетия XIX ве­ка они уже представляли собой самостоятельный элемент обще­ства, приводивший к деградации политику, в результате чего и са­мому термину «политик» был придан унизительный смысл, тогда как в первоначальном этимологическом значении этот термин применялся исключительно к лицам, занимающимся государст­венными делами.

III

Искусство организовывать политические кампании (тападе-теп1), развившееся в политической атмосфере Нью-Йорка, Ван-Бюрен должен был теперь применить в более широком масштабе и на более обширной сцене. Во всем Союзе он создал комитеты для вербовки сторонников Джексона и для обработки избира­тельного корпуса путем литературы и агитации на публичных ми­тингах и частных собраниях. Персонал, необходимый для выпол­нения этой обязанности, - - отборный персонал — был готов: это были политики.

Как только в 1825г. Д.К.Адамс сделался президентом, друзья Джексона стали кричать, что воля народа была нарушена избра­нием палатой на высшую должность Д.К.Адамса, так как при на­родном голосовании Эндрю Джексон был признан более жела­тельным кандидатом. Конституция, конечно, представляла палате полную свободу выбора, однако последняя использовала эту сво­боду вопреки демократическим принципам; на основании буквы конституции народ был лишен своих прав. Эти разоблачения под­няли в сердцах народа искреннее, глубокое возмущение, насто­ящее ожесточение против его врагов. Этими врагами оказались все, занимавшие привилегированное положение благодаря об­разованию, культуре и богатству. Они не только возбуждали народную зависть своей монополией политической власти, вы­звавшей возмущение против кокуса, но и раздражали массы присвоенным ими себе социальным преобладанием, что создало из них в новом обществе, где процветало равенство, действи­тельно особую касту. Генерал Джексон, не будучи демагогом, отвечал более других своими личными качествами требованиям и страстям народа.

Политики усиленно эксплуатировали чувства народных масс к Джексону и, подготовляя следующие выборы, проявили в своей кампании невиданную до тех пор активность. Джексон был с три­умфом избран. Он и его друзья видели в этом победу «демоса». Энтузиазм демократии был действительно громаден. Джексон им представлялся новым Иисусом Навином, ведшим избранный на под ^в обетованную землю, отвоеванную у «высших» классов, и народ- окружавший Джексона, спешил ею воспользоваться. «На­род приходил за пятьсот лье (тогда еще не было железных до­рог), чтобы видеть Джексона¹⁰¹, - - писал Вебстер, - - и, каза­лось, они серьезно думали, что страна только что спаслась от ужасной опасности». Сцены, которые сопровождали церемонию торжественной клятвы, данной новым президентом, явились сим­волом только что происшедшей мирной революции и тех послед­ствий, которые она неизбежно должна была повлечь за собой. Когда Джексон возвращался из Капитолия, из дворца законода­тельного собрания, в Белый дом, местожительство президента, его окружала и сопровождала громадная толпа, спешившая, как на пожар. Толпа ворвалась в Белый дом и, вперемежку с высши­ми должностными лицами республики и членами дипломатиче­ского корпуса, наполнила в мгновение ока все залы. В большой приемной зале толпа народа, стоя грязными сапогами на обитых шелком креслах, являла живую картину взятия позиции власти новым хозяином. Когда принесли прохладительные напитки и этим привлекли внимание толпы, произошла невероятная давка. Китайский фарфор, чашки, стаканы - - все разлетелось в куски; грубые руки перехватили все мороженое, так что ничего не ос­талось для дам, о чем с сокрушением рассказывает один истерик. Это неистовство, с которым толпа набросилась на прохладитель­ные напитки, скоро сделалось особенно символическим.

IV

Громадная толпа народа, которая только что прошла, полная радости по улицам Вашингтона, разошлась по домам; но часть ее осталась: это были следовавшие за ней мародеры; это были по­литики, желавшие получить вознаграждение. В уплату за свои труды они требовали административных должностей. Они напол­нили Вашингтон, как саранча; они кишели в приемных и кулуарах общественных зданий и на соседних улицах; они осаждали жи­лища Джексона и его министров. Джексон поторопился признать справедливость их требований. Его правительственная газета за­ранее объявила, что он «вознаградит друзей и накажет врагов». Экзекуция началась немедленно. Множество чиновников были смещены без суда и без объяснений, единственно лишь по подо­зрению, что они враждебны Джексону, и потому, что их места были нужны другим, Каждый служащий зависел от милости до­носчиков. В государственном управлении установилось царство террора, В первый год своего президентства Джексон отстранил ^и заставил отстранить больше двух тысяч человек, тогда как все ^его предшественники, взятые вместе, отстранили с начала воз­никновения республики лишь семьдесят четыре служащих, при­чем многие из них были действительно виновны в крупных зло-Употреблениях. Новые служащие, заменившие уволенных, часто не имели никакого понятия о той работе, которую им доверили¹ действительной же их заслугой было лишь то, что они «помогли Джексону».

«Вознаграждение» друзей и «наказание» врагов, так широко применявшиеся Джексоном, являлись не новыми для Соединен­ных Штатов. Это вошло в обычай и давно практиковалось в шта­тах Нью-Йорк и Пенсильвания. Уже со времен борьбы победив­шая партия накладывала руку на государственные должности. Возникшая в период режима назначений на должности, эта сис­тема продолжалась и в период выборов на должности, который начался с введения всеобщей подачи голосов в 1821 г.

Попав в сети знаменитой организации, возглавляемой Ван-Бю-реном и его сторонниками, всеобщая подача голосов предостав­ляла должности политикам, специально выдвигаемым закулисны­ми интриганами (\у1ге-рш!ег8). И когда, спустя некоторое время, в сенате Соединенных Штатов обвинили Ван-Бюрена в том, что он ввел этот обычай, сенатор Марти подал следующую реплику: «Политики в в о д я т в жизнь то, что проповедуют. Когда они сражаются за победу, они не скрывают своего наме­рения воспользоваться плодами этой победы. Они не видят ниче­го плохого в обычае, в силу которого наследство, оставленное врагом, переходит победителю». Выражение «добыча победите­лю» (1о Ше \пс1ог 1пе зроПз) сделалось общепринятым и прочно вошло в обиход. Весь Союз был обречен попасть под ярмо этой системы, так как его политическая ситуация сделалась аналогич­ной ситуации Нью-Йорка. Старое политическое управление лиде­ров, состоявшее из избранной части нации и царившее в Вашин­гтоне, распалось на тысячу кусков, потерпев поражение вместе с кокусом конгресса, управление распылилось среди бесчислен­ной толпы провинциальных лидеров, стоявших ближе к народным массам, но зачастую являвшихся просто оборванцами. А между тем к их услугам пришлось прибегнуть для того, чтобы создать эту беспринципную партию, объединившуюся вокруг имени Джексона, а скрепляющим цементом для поддержания этой ме­ханической агрегации могла служить лишь система «наград и на­казаний». Первому министру (5есге1агу о! 51а1е) нового президен­та не пришлось привыкать к системе «добычи»: это был не кто иной, как Мартин Ван-Бюрен.

В качестве обоснования программы политиков явилась докт­рина, устанавливающая, что при демократическом строе государ­ственные должности вовсе не являются частной собственностью, а что каждый гражданин имеет право по очереди участвовать в выгодах государственной службы. Джексон открыто провозгла­сил эту теорию в своем первом президентском выступлении. Вы­ступая в защиту произведенных им увольнений, он объяснял, что польза дела требует частой смены чиновников, «круговорота» (го1а!лоп), так как чиновники, слишком долго остававшиеся на своих местах, неизбежно делались индифферентными к общественным интересам, и учреждение, оставляя их, теряло гораздо больше, чем выигрывало от их опыта. «Этот круговорот, — объ­яснял президент, — является главнейшим принципом республи­канского символа веры». Применение этих «главнейших респуб­ликанских принципов» — круговорота и раздела добычи — вско­ре вызвало глубокое смятение во всей общественной жизни. Это привело к упадку государственного аппарата, уничтожая в нем всякую устойчивость, устанавливая вместо личных достоинств, знания дела и профессионального усердия — интриги и покрови­тельство, широко открывавшие двери для авантюристов и голо­дных наемников. От этой системы выиграли только организован­ные партии: она обеспечивала им целые армии избирательных агентов, рассеянных по всей стране, готовых на все ради триум­фа партии, так как речь шла об их личном благополучии.

Основные кадры этих армий, как мы уже знаем, поставлялись конвентами делегатов, которые в 1824 г., благодаря непрерыв­ной работе, развились в законченную систему. Собираясь снача­ла более или менее спорадически, конвенты стали общим явле­нием и распространились по всей стране, подразделяясь, соглас­но территориальным единицам и избирательным округам, на кон­венты штатов, округов, уездов и т.д. и наконец покрыли всю стра­ну законченной и равномерной сетью. Эта работа, начавшаяся в последний период президентства Монро, потребовала не менее четверти века. На востоке штатов, где почва была так прекрасно подготовлена, в особенности в штатах Нью-Йорк и Пенсильва­ния, в штатах политиков, якобы демократическая организация быстро развилась и овладела сейчас же избирательными масса­ми; но не совсем так происходило дело на Юге и на Западе. В некоторых местностях Запада, например в Иллинойсе, новая си­стема была встречена недоверием. Там поняли, что это «трюк ян­ки, способных ограничить свободу народа, отнимая у граждан возможность сделаться кандидатами по собственному побужде­нию и лишая избирателей права подавать голос за кандидата по своему вкусу».

Но сопротивление, которое встретила система конвентов, не могло противодействовать ей, так как система конвентов слиш­ком отвечала интересам и потребностям, страстям и вожделени­ям. Демократический порыв, приведший Джексона к власти, объ­яснялся в конституционном отношении двумя важными факта­ми - - введением всеобщего голосования и значительным расши­рением принципа выборности на государственные должности. Число избирателей увеличилось, и обязанности каждого из них значительно расширились и усложнились. Между тем многим но­вым членам суверенного народа, особенно в начинавших созда­ваться промышленных и мануфактурных центрах, не хватало зна ния в области общественных дел, и почти всем не хватало вре­мени. Лихорадка обогащения целиком охватила нацию с такой силой, что, по правде говоря, действительное выполнение полити­ческих обязанностей было ей в тягость. Нация не могла дове­риться социально-определенному классу, подобному тому, кото­рый когда-то был облечен известной моральной гегемонией в го­роде: традиционного управления лидеров больше не существова­ло. Таким образом, за отсутствием как бы органического соци­ального элемента оставалась лишь возможность создать искусст­венный орган для заполнения места, оставшегося свободным вследствие политической индифферентности народа. И если бы подобный орган создался, нация, погруженная в свои материаль­ные интересы, с удовольствием передала бы ему свои политиче­ские права. Но гордость и сознание своей силы, которыми была преисполнена новая американская демократия, никак не могли допустить формального отречения. Американцу была нужна по крайней мере иллюзия, что он пользуется своими правами и ис­полняет свои обязанности.

Новое учреждение, введенное в политическую жизнь Соеди­ненных Штатов, целиком отвечало всем этим требованиям. Кон­вент, намечая кандидатов на все выборные должности и состав­ляя программу, освобождал американца от наиболее трудной обязанности гражданина свободной страны; но тем не менее аме­риканцу все же казалось, что он полный хозяин политической ситуации, поскольку члены конвента являлись его посланными, его уполномоченными. Прерогативы, которые за ним признавала конституция, увеличивались еще больше: с этих пор без его вме­шательства нельзя было выбрать не только депутата, но даже простого кандидата. С другой стороны, конвенты шли навстречу более или менее законным честолюбивым стремлениям, вызван­ным появлением новых социальных слоев. Они всячески способ­ствовали продвижению «новых людей», стремящихся к выбор­ным должностям. Лицам, жаждущим деятельности и обществен­ного влияния, которые не могли найти себе места в ограниченной сфере конституционного порядка, конвенты предлагали своего рода суррогат. Наконец, конвенты особенно соответствовали вульгарному и широко распространенному честолюбию новой по­роды политиков, которые разрастались и размножались благода­ря мощному экономическому развитию эпохи. Это развитие по­стигло индивидуальную энергию в погоне за богатством во вред добросовестному выполнению общественных обязанностей, но и изменило весь строй общества целиком, словно в вихре подхва­тив его, причем одни быстро разбогатели, а многие потеряли по­чву под ногами и были, в известном смысле, выброшены за рамки общества. Эти многочисленные деклассированные, потерпевшие неудачу в частных предприятиях, вернулись к государственной деятельности и увеличили собой ряды лиц, желавших использо­вать государственную деятельность «по методам Нью-Йорка».

Бессильные сами по себе, они нашли в конвенте центр для своего объединения, почти обеспечивавшего им социальное положение. Все эти выгоды, которые с различных точек зрения представ-дяли конвенты, были завершены созданием к концу первого пре­зидентства Джексона центральной организации в виде нацио­нальных конвентов. Национальные конвенты, возглавившие со­бою местные конвенты, образовали вместе с ними законченный экстраконституционный механизм, который сделался осью гос­подства партий, окончательно установившегося в американской республике. Национальные конвенты были составлены из делега­тов, выбранных конвентами штатов и конвентами округов, кото­рые, в свою очередь, составлялись из делегатов, посылаемых конвентами графств, а эти последние посылались непосредствен­но низовыми собраниями граждан в городах и сельских округах. Тогда как местные конвенты заботились об избирательных ман­датах в штатах и в конгрессе_: национальные конвенты взяли на себя намечение кандидатов в президенты и в вице-президенты Союза. Параллельно с конвентами, которые периодически соби­рались лишь для выполнения имевшей временный, социальный характер обязанности назначать кандидатов, сложилась постоян­ная организация в виде комитетов для каждой территориальной единицы: для штата, для округа, города, участка; эти комитеты подготовляли и созывали конвенты и первичные собрания и об­служивали все нужды выборов.

VI

Национальный конвент, заменивший собою кокус конгресса по выбору кандидатов на высшие должности республики, не сра­зу занял его место. После падения кокуса конгресса наступило междуцарствие, продолжавшееся несколько лет. Первый нацио­нальный конвент был вызван неожиданным случаем. В штате Нью-Йорк один франкмасон, намеревавшийся написать книгу, чтобы разоблачить секреты своего ордена, таинственно исчез. Распространился слух, что он был схвачен и убит франкмасона­ми. Негодование, вызванное этим мнимым преступлением, было направлено против франкмасонства и вскоре овладело последо­вательно всеми штатами. В непродолжительном времени у франк­масонов оказалось так много врагов, что они нашли возможным дать избирательное сражение во всем Союзе, чтобы отстранить франкмасонство от политической власти, захват которой был, по их словам, конечной целью франкмасонов. Они организовыва­лись, созывали конвенты для выборов кандидатов на высшие вы­борные посты штатов и наконец решили штурмовать президент­ство. Генеральный конвент, состоявший из 114 антимасонских Делегатов различных частей Союза, собрался в Балтиморе в 1831 г. и наметил кандидатов в президенты и вице-президенты.

Побежденные на выборах антимасоны вскоре исчезли как орга­низованная партия.

Примеру созыва национального конвента немедленно после­довали противники Джексона, а затем и его последователи. Пер­вые сгруппировались — плохо ли, хорошо ли — под общим на­званием национальных республиканцев, которое вскоре было за­мечено кличкой виги (шЫдз). Их наиболее блестящим деятелем был Генри Клей, который стал оспаривать президентство у Джек­сона. Национальный конвент из делегатов этой партии собрался в Балтиморе в декабре 1831 г. Он явился прототипом периоди­ческих больших заседаний партий, которые с тех пор и до сего дня играли своеобразную роль в политической жизни Соединен­ных Штатов. На конвент прибыло 156 делегатов, представляв­ших 1 8 штатов и округ Колумбия. Вследствие трудностей путе­шествия представители многих штатов отсутствовали. Собрание тем не менее было достаточно внушительно, и Клей был выбран единогласно.

Последователи Джексона, республиканские демократы, со­брались, в свою очередь, на национальном конвенте в Балтиморе в мае 1832 г., как будто не для того, чтобы наметить кандидата в президенты, которым был, разумеется, сам Джексон, но чтобы торжественно провозгласить кандидата в вице-президенты. Джексон наметил на эту должность Мартина Ван-Бюрена, чтобы вознаградить его за преданность своей особе. Но последний да­леко не пользовался общим уважением. Конвент должен был явить средство для внушения этого уважения; раньше, чем со­брался конвент национальных республиканцев, за него агитиро­вали близкие Джексона, составлявшие около него что-то вроде тайного правительства, известного под именем КйсЬеп-саЫпе! (кухонный кабинет). При поддержке сторонников Джексона в различных штатах «кухонному кабинету» удалось вызвать в стра­не движение, требовавшее созыва национального конвента. Это движение было одним из первых примеров грандиозных манифе­стаций общественного мнения, которые, казалось, возникали сти­хийно, а в действительности являлись махинациями закулисных интриганов, лишь прикрывавшихся народным характером этих манифестаций. Собравшийся конвент значительным большинст­вом провозгласил Джексона и наметил Мартина Ван-Бюрена на должность вице-президента. Этот конвент принял несколько по­становлений, которые в будущем имели большие последствия. Он решил, что делегация каждого штата будет голосовать от имени всего штата в целом, т.е. что все голоса штата будут передаваться только одному кандидату. Таким образом большинство делегаций не только душило голоса несогласных депутатов, но и присваи­вало их себе. Кроме того, конвент решил, что для выбора канди­датов и всех решений, с этим связанных, требовалось две трети всех голосов. Результатом этого правила являлось, что даже большинство, превышавшее половину на одного, оказалось в по ложении меньшинства и, чтобы выйти из этого положения, было вынуждено уступать требованиям и маневрам фракции, находя­щейся в действительном меньшинстве.

Торжественное переизбрание Джексона в 1832 г. оконча­тельно закрепило его престиж в массах и его власть над полити­ками, которые во всем до такой степени слепо ему повиновались, что он мог, как римский цезарь, назначить себе преемника. Вер­ному ему Мартину Ван-Бюрену, вице-президенту, милостью Джексона было суждено получить в наследство президентство. И в этом случае его кандидатура была предложена избирателям при посредстве национального конвента. Оппозиция, высказавшаяся против подобного образа действий, была объявлена Джексоном преступлением против «его величества народа». Конвент собрал­ся в 1835 г.; в большей своей части он состоял из чиновников, иначе говоря — из людей, абсолютно преданных администрации. Мартин Ван-Бюрен был провозглашен кандидатом в президенты. Несогласные с этим члены партии попробовали противопоставить ему другого кандидата, оспаривая права конвента назначать кан­дидатов. Становясь на ту же точку зрения, сенат законодатель­ного собрания Иллинойса объявил, что «всякое лицо, имеющее право быть избранным в президенты, имеет неоспоримое право выставить свою кандидатуру без вмешательства кокусов и кон­вентов». «Мы порицаем, — заявил сенат, — систему конвентов, которую партия Ван-Бюрена пытается навязать американскому народу, и считаем, что эта система нарушает свободу подачи го­лосов, противоречит республиканским установлениям и опасна для народной свободы». Эти протесты были бесполезны. Система национальных конвентов была навсегда установлена в политиче­ской жизни американцев, и их право располагать назначениями больше не оспаривалось. Партия вигов не собирала национально­го конвента перед выборами 1836 г.; для этого она не была еще достаточно объединена. Это было единственным исключением. При президентских выборах 1840 г, виги и демократы одинако­во прибегали к помощи национальных конвентов, которые с этих пор сделались единственными центральными официальными орга­нами партий.

VII

Функционирование новой организации выявило те нездоро­вые политические и социальные условия, благодаря которым она возникла. Первичные митинги, от которых исходили все последу­ющие делегации, составлявшие иерархию конвентов, были поки­нуты главной массой граждан, и таким образом политики при по­мощи своих друзей легко овладевали ими, чтобы достичь назна­чений на более выгодные должности, которых они добивались и которые хотели удержать за собой. На всех своих ступенях ор­ганизация была полна чиновников; они действовали не только за кулисами, но появлялись массами на различных конвентах в ка­честве делегатов и очень часто на этих собраниях составляли зна­чительное большинство. Во время избирательного периода они прилагали все усилия, чтобы провести кандидатов своей партии. Несколько раз делались попытки устранить вмешательство чи­новников в политику, но безуспешно. Они открыто пренебрегали своей службой потому, что единственно эта «работа» признава­лась и приносила плоды. «Политика является делом чиновни­ков, — замечала одна газета того времени, — в том же смысле, как земледелие является делом фермера. Это его ремесло, кото­рое дает ему средства к существованию. Чиновник заинтересо­ван в том, чтобы изыскивать средства, при помощи которых он может овладеть политикой, и конвенты для него являются имен­но тем, что ему нужно. Весь народ не может идти на кокусы и конвенты, и потому эти конвенты неизбежно состоят из чинов­ников и их агентов; и раз уж они решили остановиться на одном лице, то этот человек выдвигается, как имеющий «регулярное на­значение». Конечно, если выборщики откажутся голосовать за кандидата, выбранного конвентом, «всякий, поступающий таким образом, — сказал один публицист того времени, — будет нака­зан за эту ошибку тем, что потеряет доверие своей партии и бу­дет объявлен изменником». Это действовало на оппозиционеров так же, как в прежние времена наказание через повешение и сажанье на кол «за измену».

К этому моральному давлению прибавилось еще другое обсто­ятельство, вызванное практической необходимостью и связанное с условиями голосования, которое окончательно задушило неза­висимость избирателей. Так как число выборных должностей и избирателей значительно увеличилось, то при поддержке полити­ков укоренился обычай производить выборы на должности в коммуне, округе, штате и Союзе одновременно и по одному спи­ску. Для избирателей, предоставленных своим вкусам, станови­лось трудным и даже невозможным составить такой длинный из­бирательный бюллетень. Конвенты и их комитеты выводили их из затруднений, составляя для них список (Иске!), и избиратели во­лей-неволей должны были его принять и голосовать целиком, так как, не сделав этого, они увеличили бы успех соперничающей партии, голосующей за свой список полностью. Вся масса граж­дан была сведена, таким образом, к роли статистов или, вернее, сама взяла на себя эту роль, отстранившись от общественной жизни. Не только коммерческие и промышленные классы, со­ставлявшие большинство нации, целиком ушли в свои частные ин­тересы, но политическое безразличие охватило даже избранную часть интеллигенции, лиц свободных профессий. Разочарованный появлением посредственности и политических наемников, возму­щенный безудержными эксцессами прессы, развивавшимися в период президентской кампании Джексона, наиболее культур­ный класс нации удалился в бест. Отстранение общества от по- литики являлось главным фактором создавшегося положения. На­ция как бы раскололась на две совершенно различные части: большая ее часть, трудящаяся, развивалась и богатела, а меньшая, волнующаяся, полная страсти и жадности, целиком захватила политическую деятельность. Политическое управление, которым она овладела, вскоре наполнилось духом разложения; скандаль­ные злоупотребления, бесстыдные грабежи казны и публики не замедлили обнаружиться.

VIII

Эти скандалы, быть может, и не возмутили бы общественного мнения, если бы дела шли хорошо. Но страна глубоко страдала от экономического кризиса, разразившегося в 1837г. вскоре по­сле отставки Джексона и появления Ван-Бюрена. Правящая пар­тия была признана ответственной за это, и по всей стране раз­дался крик: «Долой грабителей!». Тогда виги выступили как освободители. Хотя в их рядах и числилась лучшая часть общества, интеллигентные и богатые люди, но и там, как и в лагере противников, политики занимали аванпосты и руководили всеми выступлениями. Национальный конвент вигов, собравшийся в 1 8 3 9 г. в Харрисбурге, чтобы наметить кандидата в президенты, являлся тому достаточно красноречивой иллюстра­цией. Этим кандидатом, намеченным всей предшествовавшей ис­торией партии и в течение пятнадцати лет боровшимся против джексоновской демократии, был главный вождь вигов Генри Клей, прославленный государственный деятель, великий оратор, покорявший все сердца личной привлекательностью. Но полити­ки боялись, что он не сможет объединить на выборах голоса всех противников Ван-Бюрена, среди которых были не только виги. Кандидат, менее замешанный в партийной борьбе, казалось им, скорее одержит победу. Чтобы отделаться от Клея, придумали сложную процедуру голосования кандидатов, которая должна была помешать большинству объединиться вокруг его имени: вместо того чтобы голосовать в пленарном заседании, делегации штатов должны были голосовать каждая в отдельности и повто­рять эту операцию до тех пор, пока их соединенные голоса не дадут большинства одному кандидату. При первом подсчете голо­сов Клей оказался впереди других, но под конец он получил меньшинство голосов, и выбор пал на малоизвестную личность генерала Гаррисона, почтенного человека, главным достоинством которого являлись победы, одержанные им тридцать лет назад в стычках с племенами краснокожих¹⁰².

Начавшаяся избирательная кампания создала такие возмож­ности, благодаря которым люди, выдвинутые конвентами, могли быть навязаны стране, несмотря на свою посредственность. До тех пор все кандидаты на президентство были более или менее выдающимися политическими деятелями, известными всей нации.

Джексон не был в прошлом государственным деятелем, но он был вынесен бурным течением победившей демократии, Ван-Бюрен был выдвинут благодаря колоссальному престижу Джексона, Гаррисон не обладал ни одним из этих достоинств, но организа­ция вигов приложила все усилия, чтобы «поднять энтузиазм» в его пользу такими способами, которые особенно сильно влияли на воображение и чувства народных масс. Громадные митинги, процессии, парады, всякого рода балаганные представления и песни, все это использовалось для того, чтобы выкрикивать имя Гаррисона, не указывая, какие достоинства или добродетели вы­двигали его на этот высокий пост. Одна демократическая газета на востоке Штатов, чтобы высмеять посредственность кандидата вигов, писала, что если бы Гаррисону дали деревянную хижину и сидр, то он бы предпочел остаться у себя на Западе. Виги сейчас же истолковали это выражение как ос­корбительный намек на бедность своего кандидата, приняли его за девиз и сделали своим боевым лозун­гом. Гаррисон был кандидат «убогой хижины», человек из наро­да, живущий скромной и простой жизнью и культивирующий до­бродетели, в то время как Ван-Бюрен жил во дворце и ел золо­тыми ложками и вилками. Повсюду воздвигали хижины, миниа­тюрные изображения их носили в процессиях по улицам, упот­ребляли как женское украшение, выбивали на медалях, Митинги, организуемые на свежем воздухе, привлекали громадные толпы народа; приходили с женами и детьми. Речи лились потоками, но они были лишены смысла, в них не стремились разъяснить воп­рос и создать определенные убеждения, а били лишь на вообра­жение. Подобный эффект получался главным образом от полити­ческих песен, сочиненных по этому случаю, которые, переходя из уст в уста, приводили толпу в настоящее исступление.

Рассеянные по всей стране клу<

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: