 |
Из записной книжки 1912 года
|
|
|
|
Июля (1 августа) 1912 г.
Получил деньги (50 р.).
Встретил Кореневу.
Публикуется впервые. Автограф.
Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 24/Р.
ПИСЬМО ИЗ ШВЕЦИИ[128]
19 июля 1912 г.
Стокгольм Отхлынула стотысячная разноплеменная толпа.
Сняты бесчисленные по рисункам и количеству флаги.
Исчезли рекламы, яркие платья продавщиц значков.
Не слышно больше восторженных «гип‑ура».
Обыватель снял с борта своего пиджака жетончики и ленточки, к которым он привык уже за целый месяц.
И тихо и мирно стало в Стокгольме.
До того тихо, до того тоскливо, что не верится, что здесь столица Швеции, {309} один из культурных центров этого маленького (всего лишь с пятимиллионным населением) государства.
Своеобразна жизнь шведа.
Не похожа она на жизнь столицы.
И трудно иностранцу привыкнуть к ней.
Все совершается в точно определенный час.
Минуточка в минуту.
В 8 час. закрыты все магазины.
В 12 час. закрываются все рестораны, перестает ходить трамвай, и город совершенно замирает.
Изредка прогудит автомобиль, который, кстати сказать, заменяет здесь наших извозчиков. Экипажи с лошадьми встречаются здесь очень редко, и они дороже автомобиля.
В 2 часа ночи уже начинается рассвет — какой-то больной переход от дня к ночи и от ночи ко дню, — и не чувствуется свежести утра, не знаешь прелести отдохнувшей за ночь зелени.
Куда ни взглянешь — красоты без конца. Каналы, скалы, замки, оригинальная архитектура строений, шлюзы, скверы с неизменными памятниками и фонтанами. Но всегда, в любой час дня, все это выглядит одинаково. Настроение никогда не меняется, и потому скоро все переходит в разряд обычного, в разряд будней.
У красот Стокгольма какое-то каменное лицо.
|
|
|
Вечно неподвижное, вечно сохраняющее свою маску чистоты и вылизанности.
И тоскуешь здесь по родным запущенным садам… Хочешь в лесок без этих желтеньких дорожек, газончиков, столбиков с надписями и телефонных будочек.
Телефоны эти преследуют Вас всюду, количество их ужасающе: на каждые пять жителей — один аппарат (так говорит «телефонная статистика»). Мне пришлось видеть в конторе одного маленького банка 38 аппаратов, из них 19 — «общественных» и 19 — «государственных» (можно переговариваться с городами и местечками всего государства). В каждом киоске, в каждой лавочке, на всех перекрестках стоят знакомые нам по Москве аккуратные аппаратики.
И еще поражает количество женщин, исполняющих различные работы.
Женщина здесь делает все — продавщицы, газетчицы, уборщицы улиц, парикмахеры, прислуга в ресторанах, «живая реклама». Даже в мужских банях моют женщины. Шведы только посмеиваются, глядя на смущенного иностранца, которому банщица предлагает свои услуги, а сами не чувствуют и тени неловкости.
Здесь обязательное первоначальное образование.
Здесь народные школы.
Здесь шестимесячный срок военной службы. Здесь много различных обществ и корпораций.
Здесь нет нищих.
Здесь чистота и порядок во всем.
Но понаблюдайте с месяц, поживите здесь, поговорите с людьми, которые живут здесь давно, последите за шведом в массе во все часы его дня, и вам, русскому, не захочется здесь остаться. В этой прославившейся своей культурой стране вы не чувствуете пульса, не чувствуете волнений, не видите оживления, не встретите блестящих глаз и жаркой речи.
Может быть, потому что здесь все обстоит благополучно и спокойно…
{310} Может, потому что все упитанно и сыто…
Потому что нет причин для волнений.
И молчит швед деловито, упрямо, упорно молчит…
Правда, здесь можно отдохнуть. Можно хорошо подумать в одиночестве. Можно окрепнуть здоровьем в шхерах… Но жить, долго жить здесь — едва ли на это пойдет даже флегматичный русский.
|
|
|
Какая колоссальная разница с Парижем!
Там жизнь летит, жалко каждый ушедший день и так трудно расстаться с бурлящим потоком парижской жизни. В Стокгольме считаешь дни и копишь здоровье. Неблагодарно, но иначе нельзя, подумываешь: надо потерпеть, скоро вырвусь на свободу. Здесь любят солнце за то, что можно принять солнечную ванну, море — за целебную соль, лесок — за тень.
Никаких восторгов, никакой поэзии.
Впрочем, на Олимпийских играх я видел темпераментного шведа…
И если вам не будет скучно, расскажу об этом и о многом другом в следующий раз.
Евг. Вахтангов
Автограф.
Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 384/Р.
Впервые опубликовано: Вахтангов. 1939. С. 28 – 30.
КОММЕНТАРИИ:
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Н. М. ВАХТАНГОВОЙ
20 июля 1912 г.
Опять несколько дней нет писем от тебя, родная моя, и опять мне неспокойно. В последний раз я получил две открытки вместе. Они меня успокоили, согрели. Мне даже досадно стало — зачем я тебе писал о мытарствах своих, заставил тебя волноваться. Когда ты пишешь хоть открытки, я знаю — сердце твое со мной, когда ты долго не пишешь, я знаю — ты чувствуешь ко мне что-то нехорошее.
Настроение мое «усугубляется» настроением дня: вот уже пять дней, не переставая, идут дожди. Проливные. Грязи нет благодаря торцовым мостовым, но куда же выйти. Пройдешь на почту, забежишь поесть — и то промокнешь. С ужасом думаю: ну, а как Ванька не пришлет вовремя деньги. Если б я имел их сейчас — я бы уехал отсюда куда угодно.
Тоскливо сидеть в маленькой комнате и без конца читать. Теперь покончил с Гончаровым — прочел всего. Последняя книжка русская — Лермонтов. И вот перечитываю, хотя за исключением немногих вещей — много у него скучных, устаревших.
Сижу часами со словарем и перевожу со шведского рассказ Горького «Коновалов». За 1/2 часа удается найти одно слово, ибо без знания грамматики и первоначальной формы слова — трудно найти его в словаре. А я сижу, усидчиво и кропотливо.
Читаю также французскую грамматику.
Надо же чем-нибудь занять себя, чтобы не думать о театре.
Это письмо ты получишь 28‑го. До первого включительно пиши сюда — а после, как я писал тебе, в Москву, до востребования, IX почтовое отделение, Евгению Вахтангову.
|
|
|
{311} Это близко от театра, и я каждый день могу заходить. Целую тебя много.
Целую тебя, мой маленький друг, мальчик мой, Сережа. Кланяюсь учит[ельнице], тете Тамаре и Лиле.
Люблю Вас Женя
Полностью публикуется впервые. Автограф.
Семейный архив Вахтанговых.
Частично опубликовано: Вахтангов. 1939. С. 30.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Л. И. ДЕЙКУН
[До 23 июля 1912 г.]
Стокгольм
Если мне вовремя пришлют деньги, то я поеду в Норвегию и Данию. Круговой билет стоит 15 рублей. Подумать — какая обида не ехать.
Австрия, Франция, Германия, Швейцария, Швеция, Норвегия, Дания — вот и пол-Европы. Там — Англия и Америка! Если бы!
Ж.
Публикуется впервые.
ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Ф. 525. Ед. хр. 1.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Н. М. ВАХТАНГОВОЙ
23 июля 1912 г.
Ну, вот, наконец, вечер, и я могу говорить с тобой подробно и долго.
Так хочу много говорить. (Люблю тебя, милая, бесценная моя, целую тебя.)
Ну‑с, сдержим себя пока.
Расскажу. Во-первых, Ванька опять задал мне задачу. Он не пишет на телеграмме: post или telegraph restant, а прямо жарит — Stockholm, Vacntangou. Откуда же я знаю, что есть телеграмма. Сегодня совершенно случайно спросил на tel. rest. Подают Ванькину телеграмму: «понедельник телеграфом» (а сам писал, что телеграфом даже банки не принимают).
Теперь задача, где же эти деньги, переведенные телеграфом?
В каком банке?
Их здесь на каждой улице по два.
И вот, благодаря любезности моего шведа, затрещали телефоны по всем банкам. Наконец, в одном сообщают, что есть перевод на 200 крон. Пошел я к консулу за засвидетельствованием. Дал он мне провожатого шведа. A propos (знак над сим словом ковырнул наудачу. Замечаешь, он как-то повис на р). С оным провожатым говорил по-шведски. В первый раз попробовал свои силы. Швед умилялся — значит плохо. А все-таки с пятнадцать минут шел разговор. И мы друг друга понимали.
Получил деньги. Вручил провожатому для консула 10 крон. Дома расплатился со всеми. Долгу ни копейки. Осталось 140 крон (70 руб.). На них, конечно, можно прожить здесь 10 дней, купить билет до Москвы.
|
|
|
Но жить еще 10 дней здесь я не могу.
Ехать на курорт смешно.
Да и денег мало.
{312} И вот что я придумал.
Читай и удивляйся.
Я всю жизнь проделываю что-то, а чего бы ни выкинуть теперь.
Когда я был в Париже, то, будь у меня только 10 – 15 руб., я поехал бы в Лондон.
Когда туда попадешь?
Приехав в Россию, я страшно жалел об этом.
Теперь, если я остаток каникул своих проведу в Стокгольме, а под носом Норвегия и Дания, то разве я не пожалею о том, зачем я не был там, когда в Норвегию (Христианию) билет стоит 7 р. 50 к., отсюда в Данию (Копенгаген) — 8 р. 50 к. Отсюда на юг Швеции (Мальме) — 50 коп. (sic!). Отсюда в Истал, Карлскрона, Кальмар, Стокгольм — 4 руб. (Стокгольм — Москва = 23 руб.)
Из Мальме — Засниц, Берлин — Москва = 23 руб.
Через Берлин я не хочу, хотя цена одна. И был уже там, и деньги менять надо, и тащиться от Берлина в III классе до Москвы ужасно. Опять Александрово, Варшава… о… брр…
И решил я ехать так:
Стокгольм — Христиания — 7 р. 50, ж. д. III класс
Христиания — Копенгаген — 8 р. 50, паром II класс
Копенгаген — Мальме — 50.
Мальме — Стокгольм — 4, паром, II класс.
Стокгольм — Питер — 15, паром II класс.
Питер — Москва — 8, III класс.
Всего — 43.50. Остается у меня 70 - 43.50 = 26.50
И вот с этими 26 руб. я еду в Норвегию и Данию на полмесяца!
Ты не веришь, Надичка.
Так посчитай сама мои деньги.
Норвегия и Дания (билеты) и юг Швеции обходятся мне 20 руб.
Разве можно не поехать? Потом будешь проклинать.
Прожить эти деньги здесь толку мало.
Господи, сколько денег пропито и выброшено, а тут за 20 руб. какое путешествие!
Обстоятельство, что у меня только 25 руб. на еду и гостиницы, ничуть меня не стесняет. Уже я ученый. И увидишь — в Христиании проживу дня 4 – 5 и в Копенгагене тоже.
День (т. е. ночь) в гостинице, день на бульварчике, день на вокзальчике. Ты только никому не говори. Пожалуйста.
Я не люблю, когда Славко и пр. смеются.
Завтра иду брать этот круговой билет.
Горд я и радостен до чрезвычайности.
Только щемит меня одно — так упорно и больно: нет тебя со мной.
Клянусь тебе, Надичка, клянусь, единственная моя — все, все ты увидишь.
Опытный, я повезу тебя. Я покажу тебе вокзалы и скамейки, где спал я, скверы, где я, затерянный, обдумывал планы «о поесть бы».
Я все, все покажу тебе и Сережке.
Мечта моя — объехать весь свет.
И на следующее лето надо готовить деньгу.
Будем копить.
Лондон и Нью-Йорк, и Чикаго.
{313} Умру, а поедем.
Разве можно прожить на земле и ничего на этой земле не увидеть?
И если б я сидел под крылышком папаши — ничего бы я не знал и не видел…
Все я как-то краду.
Теперь о тебе.
Радостно у меня на душе.
Как будто я решился на подвиг. Радостно, что еду без денег.
|
|
|
Радостно, что будет о чем вспомнить и рассказать тебе. Светло у меня, а в такие минуты я как-то особенно тебя люблю.
И сейчас я вижу лицо твое. Руки твои целую.
Весь я — тоска по тебе.
Весь я — рвусь к Сереженьке.
Ты сказала — он прекрасный.
И это оттого, что ты такая. Мальчик наш должен быть прекрасным.
Знаешь что. Не надо его никогда наказывать больно. Родненькая, никогда не давай ему шлепка. Я не буду ничего употреблять, кроме «уноса» в другую комнату и «положения» на постель. А потом на крик «спасите меня» будем вместе спасать.
Это для того, чтобы наша душа не болела, чтобы мы не могли сказать, что Сережечка когда-нибудь от нас терпел больно, что он боялся нас.
Я говорю нескладно. Я запутался. Но ты понимаешь, о чем я говорю.
Сейчас хочу, чтобы он обнял нас вместе.
Чтобы не «обидел» никого. Хочу быть с вами. Восторгом переполняюсь, когда подумаю, что вы мои. И недостойным себя чувствую. И жалким. И маленьким.
Так люблю вас. Так боготворю. Прекрасные мои. Чистые. Любимые. Если бы мог я дать радость вам. Если бы мог я искупить грехи свои. Люблю вас, милые. Золотые мои. Ясненькие.
Как люблю. Волосики целую мальчика. Ручки его. Голову. Иди ко мне, милый.
Иди ко мне, друг мой маленький.
Ваш всегда Женя
Значит — поеду 25‑го. Обратно буду в Стокгольме — не знаю когда. И ничего не представляю. Еду на ура. На обратном пути возьму письма. И может быть… газету! А?
Полностью публикуется впервые.
Автограф. Семейный архив Вахтанговых.
Частично опубликовано: Вахтангов. 1939. С. 30 – 31.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Л. И. ДЕЙКУН
23 июля 1912 г.
Вчера «разбежался» на 1 крону и поехал в Сальтшöбаден. Изумительная красота. Горько мне зело. Кореневу так больше и не видал. К ней подойти постеснялся. В Сальтшöбаден. Не встретил. Здесь 6 дней подряд шли дожди. Осень. Надо удирать. О Норвегии и Дании мечтаю.
Ж.
Публикуется впервые.
Автограф.
ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Ф. 525. Ед. хр. 3.
{314} ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1912 ГОДА
23 июля (5 августа) 1912 г .
Получил через Скандинавский банк 200 крон.
Уплатил консулу 10 крон.
Июля (6 августа) 1912 г.
Взял билет — Стокгольм — Христиания — Копенгаген — Мальме — Стокгольм — Петербург. Стоит — 77.25.
Июля (7 августа) 1912 г.
Выехал в Христианию.
Июля (8 августа) 1912 г.
Приехал в Христианию.
Остановился Trk. Helga Aarseths Privathotel
Forden Skjordsgad.
Был на «Еве». Удивительно хорошо.
Публикуется впервые.
Автограф.
Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 24/Р.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — В. В. СОКОЛОВОЙ (ЗАЛЕССКОЙ)
26 июля 1912 г.
Христиания.
Нечаянно попал в Норвегию. Люблю экспромты. Пошлите от меня привет в Сочи. Хорошо здесь. В субботу увижу фьорд. Где буду потом — не знаю. Не ведаю, что творю, и о завтрашнем днем не пекусь. Видите, как хорошо все складывается.
Кланяюсь Вам низко.
Е. Вахтангов
Публикуется впервые.
Маш. копия.
Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 2949/2.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Л. И. ДЕЙКУН
27 июля 1912 г. Христиания
Завтра еду в Данию. Был здесь на оперетте. Играют изумительно. Я многому научился. Открытка должна прийти в день Вашего спектакля. Всем желаю успеха. Всех перецеловываю по очереди.
Ж.
Публикуется впервые.
Автограф.
ГЦТМ им. А. А. Бахрушина. Ф. 525. Ед. хр. 4.
{315} ИЗ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1912 ГОДА
Июля (9 августа) 1912 г.
Был на «Марте». Плохо.
Июля (10 августа) 1912 г.
Выехал в Копенгаген.
Пароход «Kong Haakon».
Публикуется впервые.
Автограф.
Музей Театра им. Евг. Вахтангова. № 24/Р.
Е. Б. ВАХТАНГОВ — Н. М. ВАХТАНГОВОЙ
28 июля 1912 г.
[Без первых четырех страниц. Сохранилась только часть письма, которая предназначалась для газеты.]
… шеей, в воротничке и котелке. Никогда бы не подумал, что он всего-навсего разносчик газет, — такой у него солидный и степенный вид.
Здесь и «нищий» не такой, как у нас, а тоже опрятный в своей бедной одежде, тоже в котелке, старом и выцветшем, но без единого сального пятнышка. Вы узнаете, что он беден, по тому, что в руках у него какая-нибудь безделушка, которую он предлагает купить. То бумажные цветы, то кольца для ключей, то дешевенькие карандаши… Прямо обратиться за милостью здесь не решаются, а может, и стыдятся. И я часто видел, как охотно норвежец покупает у них их «товар». Даже в руках повертит, прикинет, подумает и достает кошелек.
В этой же толпе типичный барин-норвежец. Без усов, с круглой бородкой, здоровый, крепкий, румяный. Он в цилиндре и перчатках. Деловито смотрит на витрину, приставив к глазу круглое стеклышко.
Толкаются мальчишки, может быть, благодаря костюму, который так не подходит детям: штатская тройка, воротник, галстух, кепи или английская «тисненая» шляпа.
Прибывает и убывает толпа, но целый день до вечера стоит здесь гул.
А у шведов я не видел оживления. Толпа шведов, как в опере: первый ряд поднимут руки — поднимают и все остальные; первый ряд скажет фразу — ее говорят все в один голос.
Скучно в толпе шведов.
Был я в театре.
Уютно, приятно, чисто. Публика балкона раздевается здесь же, в зрительном зале, и сама вешает свою одежду. Никаких номеров не выдают. Здесь никогда ничего не пропадет, а если вы сами потеряете что-нибудь, так вас отыщут и сами принесут вам потерянное, разумеется, если есть какие-нибудь данные найти вас. «Чаевых» не полагается. Цены в театре (Central teater) от 1 р. 25 к. до 25 к.
А публика какая! Не проронит ни слова, чутко принимает паузы, не шелохнется, не кашлянет. И как хорошо играют артисты, как хорошо выходят на вызовы. Летят на сцену гвоздики и розы с белыми билетиками, как мальчик, радуется им актер, весело ловит, и без позы, искренно, с хорошим лицом кланяется дружно аплодирующей аудитории.
{316} Если б не рамки газетной корреспонденции, я рассказал бы, как играли актеры. Это было что-то изумительное по простоте, легкости и изяществу.
Приходится кончать.
Восемнадцать часов переезда по Христианскому фиорду и Каттегату — и вы в сказочном по красоте городе — столице Дании — Копенгагене. Нет пределов восхищению им, не успеваешь суммировать впечатления, не знаешь, на что сначала смотреть, куда идти. Как светло, просторно, богато, чисто. Как бодро и живо здесь все.
Надо кончать.
До следующего раза.
Евгений Вахтангов
Публикуется впервые.
Автограф.
Семейный архив Вахтанговых.
|
|
|
