 |
Круг ближайших последователей митрополита Кирилла
|
|
|
|
Как было отмечено выше, согласно собственным словам митрополита Кирилла, в очень многих местах его выступление 1929 года было встречено церковной оппозицией враждебно, «как якобы примиренчество и потеря православного чутья». Однако одновременно с этим к рубежу 1920—1930-х годов вполне обозначился и круг его последователей. Для лиц этого круга были немыслимы порой допускаемые отдельными крайними представителями «правой» оппозиции разговоры об отпадении самого святителя Кирилла от Церкви. С этими лицами священномученик Кирилл имел, как правило, непосредственную связь (с оппонентами митрополита Сергия, выступившими первыми, — вятскими, ленинградскими, воронежскими и другими — митрополит Кирилл, насколько можно судить, такой связи не имел). В основном к данному кругу принадлежали лица, ранее лично общавшиеся с митрополитом Кириллом (преимущественно в ссылках) и глубоко его почитавшие.
Существует свидетельство (правда, весьма пристрастное и не вполне достоверное) о возникновении в Москве в оппозиционной митрополиту Сергию среде группы так называемых «кирилловцев» еще в 1927 году. Так, некая Наталия Китер в записанных в 1948 году воспоминаниях сообщала: «В течение свыше 10 лет, до самого прихода немцев, я была секретарем двадцатки последовательно нескольких храмов и, в то же время, активным членом одного из многочисленных братств патриаршей Церкви в Петербурге. В 1927году в нашем братстве произошел раскол. Часть его, проживавшая в Москве, не согласная с политикой митрополита Сергия, отделилась от патриаршей Церкви, примкнула к так называемым] "кирилловцам " (именующим себя также "Восходящей Церковью "). Объясняется это, может быть, главным образом тем, что московские члены нашего братства, активнейшие из них, были духовными чадами митрополита Кирилла еще в бытность его епископом Тамбовским и с тех пор остались под его духовным водительством. Петербургская же часть братства, к которому принадлежала и я, не сочла для себя возможным уйти в раскол». Выше Н. Китер, сравнивая «кирилловцев» с другими «отколовшимися группировками», дала им следующую характеристику: «Кирилловцы болели более тонкой, духовной гордыней (вспомним: "Вос-
|
|
|
1 Китер Н. Православная Церковь в СССР в 1930-е годы // Церковно-исторический вестник. № 1. М.: Изд. о-ва любителей церковной истории, 1998. С. 53.
105
ходящая Церковь") и ко всем остальным относились снисходительно -ласково»1.
Следует заметить, что, хотя воспоминания Н. Китер и заслуживают определенного внимания, относиться к ним как к ценному историческому источнику (как это делает, например, Д. В. Поспеловский2) нельзя. Никаких других свидетельств о том, что последователи святителя Кирилла, «болея тонкой, духовной гордыней», именовали себя «Восходящей Церковью», неизвестно. Возникает подозрение, не придумала ли для них такое наименование сама Н. Китер. Кроме того, встают вопросы, кто именно были те «кирилловцы», о которых она писала, какова была их связь с самим митрополитом Кириллом, как он относился к их деятельности и как, в свою очередь, они восприняли его выступление 1929 года. Ответа на эти вопросы здесь нет.
Сообщения о «кирилловцах» можно встретить и у другого «борца с расколами» — тогда еще епископа Мануила (Лемешевского). Так, в его показаниях от 23 мая 1939 года говорилось: «Как известно, руководство Православной Церкви в СССР с первых дней существования Советской власти заняло к ней враждебные позиции. Известно также и то, что по вопросу об отношении Церкви к Советской власти в рядах церковников были различные направления-течения. Главные из них— Иосифлянское, Кирилловское, Тихоновское, Сергиевское. На путь создания нелегальных церквей и организации антисоветских элементов против Советской власти с религиозных позиций впервые стали Иосифляне, что относится примерно к 1928 году, затем Кирилловцы — примерно с 1931 года, а в последующие годы на этот путь стали и Тихоновцы. Я сам принадлежу к сторонникам Тихоновцев» '. Однако, как и в случае с воспоминаниями Н. Китер, понять, кто здесь имеется в виду под «кирилловцами», очень трудно (особенно, в свете заявления епископа Мануила, что он не «сергиевец», а «тихоновец»).
|
|
|
В силу этих причин далее в настоящем разделе будут рассматриваться не свидетельства третьих лиц о так называемых «кирилловцах», а свидетельства или лично святителя Кирилла, или самих его последователей. Свидетельства эти будут почерпнуты в основном либо из их переписки, либо из их показаний на следствии. (Здесь, Правда, необходимо отметить, что ни сам священномученик Ки-
2 "Раскольники справа были полны ненависти и гордыни (так, '^оГв^веГм Т ходящей Церковью > (Поспеловский Д. В. Русская Православная Церковь в XX веке. люа, 1995. С. 169).
' ЦАФСБ РФ. Д. Р-40405. Л. 24 об. — 25.
105
рилл, ни его последователи, за исключением, быть может, одного священника, — о нем еще пойдет речь, — не были расположены давать следствию полные и откровенные показания, поэтому ценность данного источника весьма относительна.) Будут рассмотрены документы, иллюстрирующие связи митрополита Кирилла с церковными деятелями его круга, а также документы, характеризующие церковную позицию этих лиц. В контексте настоящего исследования заострение внимания на их взглядах оправданно потому, что сам священномученик Кирилл их считал своими единомышленниками и уточнение их позиции позволит лучше понять и его собственную позицию по вопросам, волновавшим тогда Русскую Церковь.
Одним из первых (а, может быть, и первым), к кому обратился святитель Кирилл для обсуждения возникшей летом 1927 года новой ситуации в церковной жизни, был архимандрит Неофит {«писал Вам после Преображенского Сергиевского яблочка»). С архимандритом Неофитом (Осиповым), бывшим личным секретарем Святейшего Патриарха Тихона, митрополит Кирилл близко сошелся во время Зырянской ссылки в 1923—1924 годах и с того времени регулярно с ним переписывался.
|
|
|
Помимо цитированного выше письма святителя Кирилла от 13 июля 1928 года1, известен еще ряд его писем архимандриту Неофиту, датированных апрелем-июнем 1934 года2. Примечательно, что во всех этих письмах священномученик Кирилл обращался к нему не иначе, как «Авва» 3 Судя по этим письмам Казанского святителя своему Авве, по вопросу об отношении к деятельности митрополита Сергия у них было полное единодушие. Более того, по признанию митрополита Кирилла, объяснения архимандрита Неофита служили руководством при нравственной оценке всего происходящего вокруг них. В частности, святитель Кирилл соглашался с тем, что объяснение Аввы на 1-й стих 1-го псалма4 должно помочь ему «в надлежащем изложении своих мыслей о прокоповичах и в определении правильного к ним отношения»*. (Речь идет о важном церковном до-
1 См.: Архив УФСБ РФ по Брянской обл. Д. П-8979. Л. 60 об.
' См.: Акты... С. 867-870.
Как устанавливается, «Аввой» архимандрита Неофита именовал довольно значительный круг лиц, в том числе и в тех случаях, когда речь о нем шла в третьем лице.
' Пс 1:1: «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седали-щи губителей не cede».
'Акты... С. 867.
| 106 |
Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви
кументе, который митрополит Кирилл готовил в апреле 1934 года, под «прокоповичами» имеются в виду митрополит Сергий и его окружение.)
Сохранились ли какие-нибудь письма архимандрита Неофита митрополиту Кириллу, неизвестно. Но отношение Аввы к политике митрополита Сергия может быть хорошо проиллюстрировано выдержками из его писем к другим людям. Так, одной женщине из Ленинграда, имя которой скрыто под инициалами А. Н.А.1, он писал в январе 1928 года: «Чужой ребенок (м[итрополит] С[ергий]) много скорби принес всей родной семье и, что хуже всего, не хочет понять этого. Теперь надо ждать, что семейное положение будет становиться все хуже и хуже. Верил я крепко его любви к родной семье, его искренности, но теперь не могу не видеть, что и он искал всегда только личного, своего. Он и все его друзья — оппортунисты и, не веря и не ища благ Царствия Божия, предпочитают ему блага временной жизни... И как это тяжело, как страшно за всех нас. О, Господи, помилуй нас и вразуми»2.
|
|
|
Другой пример. Весной 1928 года архимандрит Неофит писал «дорогому Батюшке о. Н.» «Никого и ничего я не сужу (кто я, чтобы судить), т. е. не требую ни над чем суда, но совесть моя для себя лично не позволяет сказать аминь, после всего содеянного современными деятелями Церкви <...>». Можно вспомнить, что святитель Кирилл свое отношение к происходящему определял в конце 1920-х годов практически точно так же {«никого я не сужу и не осуждаю, но и призывать к участию в чужих грехах я не могу» — слова из его письма начала 1929 года архимандриту Владимиру (Пуссету)4).
«Не сужу и не решаю, кто заместитель, — продолжал архимандрит Неофит в письме к «о. Н». — Один архиерей писал из Усть-Сысольска в Благовещенск в защиту Заместителя: "законный муж, хотя и прелюбодействует, но остается законный муж". Я отвечаю: "законный муж, если прелюбодей, то да извержется ", таковы каноны. Моя совесть не принимает прелюбодейства плоти, тем более прелю-бодейства по отношению ко Христу и Церкви, а о законности этого прелюбодеяния пусть судит собор, конечно, законный. Мое же право и
1 Напрашивается предположение, что А. Н. А. — это свояченица митрополита Кирилла, Анна Николаевна Азиатская, с которой и сам святитель находился в переписке. 2 «Дело митрополита Сергия». С. 155.
Вероятнее всего, адресатом этого письма был священник Николай Дулов. Архимандрит Неофит писал тогда: «Я не понимаю, как руки гонителей поднимаются на такие семьи, как Ваша, и во имя чего» (Там же. С. 269). Священник Николай имел пятерых малолетних детей, что, однако, не уберегло его семью от преследований.
' Важное письмо митрополита Кирилла. С. 75; ср.: Акты... С. 636.
| 107 |
Глава 1. Священномученик митрополит Кирилл Казанский
обязанность в настоящее время воздержаться от общения». Уместно сравнить последнюю фразу со словами священномученика Кирилла из его письма епископу Афанасию (Малинину) от 15 мая 1929 года: «Воздержание от общения с митрополитом Сергием и единомышленными ему архиереями признаю исполнением своего архипастырского долга»'. Видно, что свой долг митрополит Кирилл определял так же, как и его Авва.
Нетрудно убедиться и в том, что видение надлежащего образа действий оппозиции Заместителю у митрополита Кирилла и архимандрита Неофита также совпадало. Последний в своем письме к «о. Н.» писал на этот счет: «По поводу удаления Ярославцев Последователей митрополита Агафангела> и Ленинградцев <последователей митрополита Иосифа> от современного церковного течения говорят и пишут мне о разделении ревнителей. Я думаю, преждевременны слова о разделении. Доя разделения одного не хватает, а именно, нового православного центра, утвержденного Местоблюстителем. Но при теперешнем положении до Местоблюстителя не доскачешь, поэтому мирянин, и пастырь, архипастырь может и должен не сообщаться со злом, не подавать своего голоса в пользу лжи и насилия и даже обязан оставаться верным истине и встать в сторону. Это в пределах своей области и могли сделать Ленинградцы и Ярославцы. Смею думать, что духом веры не запрещается желающему спасения и правды обращаться к подобным ревнителям веры архипастырям за духовным окормлением и ободрением в церковной скорби, постигшей нас. Миряне и пастыри даже должны во имя правды и истины православия искать себе епископов, право правящих слово Христовой истины, и отходить от лживых, неправых. Святители же, подражающие Ярославцам, должны оставаться самостоятельными во взаимных отношениях. Это предусмотрено даже еще при Патриархе на случай его изоляции и применимо к теперешнему положению. Централизация не предусмотрена; я думаю, от нее убереглись, т. е. не навязывают никому своей власти. Так лучше. Никого не нужно к себе тянуть на аркане, дабы не обвинили после в насилии, и чтобы среди нас не было не наших, чуждых».
|
|
|
Как было показано в предыдущих разделах, священномученик Кирилл также не одобрял создание оппозицией «нового православного центра» и последовательно призывал руководствоваться в деле организации церковной жизни патриаршим указом от 20 ноября
1 Акты... С. 638-640.
; «Дело митрополита Сергия». С. 269—271.
| 108 |
Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви
1920 года № 362, предусматривавшим самостоятельность епархий. Подобно архимандриту Неофиту, он считал, что «так лучше».
Митрополит Кирилл оказал в 1920—1930-е годы сильное влияние на формирование позиции немалого числа представителей Русской Церкви (об этом ниже). Однако если попытаться определить, к кому в то время в наибольшей степени прислушивался при выработке своей позиции сам святитель Кирилл, то можно со всем основанием сказать, что это был его Авва, архимандрит Неофит.
Со времени Зырянской ссылки в число особо близких священномученику Кириллу лиц входил также священник Евлампий Едемский-Своеземцев, в прошлом офицер царской армии. Он был упомянут митрополитом Кириллом особо на первом же допросе после ареста в феврале 1930 года: «Из ссыльных священников я часто имел переписку с находящимся в Уиле священником] Едемским-Своеземцевым». При аресте отца Евлампия в 1930 году у него были изъяты два письма святителя Кирилла, выдержки из которых уже приводились выше. Эти два письма, однако, представляют лишь незначительную часть их переписки. Ее масштаб можно оценить благодаря тому, что священник Евлампий нумеровал свои отправления святителю Кириллу. Так, в январе 1930 года митрополит Кирилл отвечал на письмо священника Евлампия № 592.
Осенью 1933 года недавно освобожденный из заключения священник Евлампий встретился со священномучеником Кириллом в Красноярске и прожил у него около двух месяцев. Об этой встрече митрополит Кирилл писал епископу Афанасию (Сахарову) в письме от 4 ноября 1933 года. Святитель Кирилл извещал святителя Афанасия о получении его письма пятью днями ранее и объяснял свою задержку с ответом следующим образом: «Не мог отвечать сейчас, занятый слушанием подробностей житья-бытья о[тца] Евл[ампия]. <...> Он оч[ень] возмужал и телом и духом, если можно употребить такое выражение о сорокалетнем человеке».
В мае 1934 года священник Евлампий вновь был арестован. Согласно протоколу осмотра, при нем были в частности обнаружены антиминс, освященный и подписанный Афанасием, епископом Ковровским, и несколько писем, одно из которых (от 1/14 апреля 1934 года) описано уполномоченным ОГПУ следующим образом:
1 Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П-17429. Л. 4.
2 См.: Журавский А. В. Во имя правды и достоинства Церкви... С. 562.
' После Туруханской ссылки. С. 352—353.
Глава 1. Священномученик митрополит Кирилл Каза нский 109
«Суть письма явно замаскирована неясными выражениями. Упоминаемые в письме собственные имена скрыты под инициалами. Подписано письмо инициалами М. К.»1. Кто такой «М. К.», следователь сумел догадаться, но в остальном понять содержание письма ему не удавалось, поэтому от священника Евлампия сразу же было потребовано разъяснение: «Расскажите содержание полученного вами от б. Казанского митрополита Кирилла письма, датированного 14/IV-34 г.» Замечателен ответ отца Евлампия: «Расшифровать содержание полученного мной от Казанского митрополита Кирилла письма, датированного 14/IV-34 г., отказываюсь ввиду нежелания причинять ему дополнительные неприятности хотя бы в виде вызова в ОГПУ и т. д.»2 В результате за свою верность святителю Кириллу и нежелание «помочь» следствию священник Евлампий без долгой волокиты 1 июня 1934 года был приговорен к трем годам концлагеря3.
Еще одним священником, который некоторое время был довольно близок священномученику Кириллу, являлся Николай Дулов, как и отец Евлампий, происходивший из офицеров. Весьма вероятно, что упоминавшееся выше письмо митрополита Кирилла от 7 февраля 1929 года4 было адресовано именно ему. Во всяком случае, факт их переписки устанавливается совершенно точно на основании многих свидетельств. Так, во время допроса 9 ноября 1929 года священник Николай заявил, что посещавшим его он «никогда ничего из переписки по церковным вопросам в виде писем м[итрополита] Кирилла, Антония Храповицкого и др. не давал и сам не имел <... >». И тут же, отчасти противореча самому себе, священник Николай, продолжал: «<...> за исключением писем м[итрополита] Кирилла, с которым я находился и нахожусь в личной переписке как с близким мне человеком»5.
Вскоре, вероятно, на основании этих показаний священника Н. Дулова, вопрос об отношениях и о переписке с ним был задан на следствии уже самому митрополиту Кириллу. В ответ на допросе 22 февраля 1930 года святитель Кирилл сказал: «Священника] Дуло ва знаю с 1922 г. Вместе с ним находились [в] Таганской пересыльной] тюрьме, впоследствии позже меня он прибыл в ссылку в У[сть]-
1 Архив УФСБ РФ по Ярославской обл. Д. С-12005. Т. 1. Л. 13—15. Само письмо в деле обнаружить не удалось. 2 Там же. Т. 3. Л. 150. ' См.: Там же. Л. 258. 4 См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Р-44340. Л. 40. s ЦА ФСБ РФ. Д. Р-41221. Л. 49 об. — 50. Подчеркнуто в источнике сотрудником ОГПУ.
| Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви |
по
Сысольск, где мы оказались вместе. После освобождения Дулова он находился в Москве, и я с ним имел незначительную переписку. <...> Находясь в Москве. Пулов сообщал иногда о текущем положении в иер-ковной жизни и о своих переживаниях общеиерковных и особенно личных. <¦> Лулов знал о моих взглядах на Сергия, но я ему по этому поводу и вообще никаких указаний не давал. Когда мы находились в ссылке, Дулов был моим духовным сыном и в то же время отцом»1. Как видно, свои близкие отношения и наличие переписки со священником Николаем Дуловым митрополит Кирилл подтверждал.
Будучи хорошо осведомленным о взглядах святителя Кирилла, священник Н. Дулов подробно их описал в докладной записке на имя начальника 6-го отделения СО ОГПУ от 1 марта 1931 года. О митрополите Кирилле, равно как и о Патриархе Тихоне2, священник Николай отзывался там очень высоко: «Со смертью патриарха Тихона, с моей точки зрения, единственным архиереем, могущим продолжить дело служения Церкви в духе душепастырствования, чуждого политики вообще и тем более враждебности к Советской власти, является митрополит Кирилл, человек безупречной честности и нравственности. Это понимал и патриарх Тихон, оставивший в своем завещании своим первым Местоблюстителем митрополита Кирилла».
Про оппозицию митрополиту Сергию священник Николай писал: «Самочиние м[итрополита] Сергия привело к справедливому протесту и отходу от него верующих как духовенства, так и мирян. Постепенно отошедшие от м[итрополита] Сергия выкристаллизовались в три основные группы
1) митрополита Ленинградского Иосифа, из которой выделилась как особая группировка-филиал группа арх[иепископа] Димитрия. Так как в этой группе нашли приют имяславники: Новоселов, Лосев и др., то она приняла резкий, нетерпимый, крайний оттенок, со многими признаками имяславческих настроений, говорю о последователях арх[иепископа] Димитрия. Это привело меня к разрыву с московскими Дмитрианами 26сентября 1929г. <...>
1Архив УФСБ РФ по Красноярскому краю. Д. П-17429. Л. 49 об. — 50. Подчеркнуто в источнике сотрудником ОГПУ.
М. И. Вострышевым опубликовано письмо святителю Тихону, относящееся, судя по содержанию, к 1918 году и подписанное тогда еще штабс-капитаном Николаем Николаевичем князем Дуловым, в котором последний писал: «Я всецело предаю себя в Ваше, Ваше Святейшество, распоряжение, готов исполнить в любое время с радостью любое послушание и поручение, какое будет признано Вами нужным на меня возложить. По первому Вашему требованию готов явиться к Вам и всеми своими скромными силами служить Вам и Святой Церкви» (Патриарх Тихон. М.: Молодая гвардия; ЖЗЛ; Русское слово, 1997. С. 82).
.
| 111 |
Вторая группа прот[оиерея] Мечева и близких к ней прот[оиерея] Страхова и др. Эта группа страдает неискренностью и двойственностью в отношении м[итрополита] Сергия, котор[ого] ча
стью признают, частью не признают, одни его распоряжения испол няют, другие не исполняют и т. п. Их грех — лукавство и неискренность.
Третья группа — кажется, сравнительно малочисленная — м[итрополита] Кирилла. Чуждая крайностей арх[иепископа] Димитрия и лукавства о[тца] Мечева, она стремится примирить их и по
ставить вопрос о м[итрополите] Сергии чисто в область церковного спора. К этой группе и принадлежат архим[андрит] Неофит,
арх[иепископ] Серафим Углический, еп[ископ] Серафим Звездинский. Хотя последний, м[ожет] б[ыть], несколько тяготеет к о[тцу] Мече-
ву. Здесь же нашли приют Гуреев. о[тец] Григорович. Кувшиновы и автор сей записки».
Далее священник Николай попытался изложить, в чем основа разногласий группы митрополита Кирилла с митрополитом Сергием: «Вовсе не во внешних проявлениях его деятельности — декларация и пр. — это вопросы, о которых можно спорить, можно кои координировать, договариваться и пр. Это ставит во главу угла группа арх[иепископа] Димитрия. Мы во главу угла ставим внутреннюю суть, организацию беззаконного "синода " и подмену тем евангельской идеи душепастырствования (гл. 10, Ин.) идеей чиновничества церковного, идеей Церкви "в мундире и при регалиях".
"Теперь мы можем писать резолюции за столом и в кабинете ", — сказал один из иерархов Сергиева "синода ", когда появился этот "синод ". Да, если идея спасения души в резолюциях, то они правы, но я с этим в корне не согласен и вижу в этом грань к ереси и, пожалуй, ересь "гасителей духа церковного", противников апостола Павла, сказавшего: "духа не угашайте ", противников идеи евангельской, сказанной апостолу Петру "паси агнцы Моя ", а не "пиши агнцам резолюции ".
Когда появился ВЦУ, м[итрополит] Кирилл высказался: "Туда пойдут те, кому дороги номера входящие и исходящие, а нам они не нужны, будем учиться не бумагописанию, а посту, молитве, богомыслию и окормлению душ ко Христу". Вот эта-то разница миросозерцания м[итрополита] Кирилла и Сергиева иерарха и является той основной причиной— пропастью, которая нас разделяет, и лишь перемена м[итрополитом] Сергием направления в сторону отмены бумажного "синода " может привести его к идее душепастырства, а затем и к примирению с нами.
|
|
|
