 |
Как бодрый вождь, ведет сама. Своих морозов и снегов, —
|
|
|
|
Как бодрый вождь, ведет сама
Свои косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.
(А. С. Пушкин)
Когда на площадях и в тишине келейной,
Мы сходим медленно с ума,
Холодного и чистого рейнвейна
Предложит нам жестокая зима.
<... >
Но северные скальды грубы,
Не знают радостей игры,
И северным дружинам любы
Янтарь, пожары и пиры.
(О. Мандельштам)
Выделенные тексты-источники не просто отсылают к определенным культурным традициям, но и позволяют осмыслить логику соединения разнородных мотивов в стихотворении Мандельштама.
Стихотворение “Когда на площадях и в тесноте келейной... ” начинается на первый взгляд с обычного для русской анакреонтики противопоставления зимней стужи и пирушки, заставляющей забыть о морозах ( “Когда на площадях и в тишине келейной / Мы сходим медленно с ума, / Холодного и чистого рейнвейна / Предложит нам жестокая зима”). Но необычно уже то, что вино, которое в традиционном развитии поэтической темы побеждает зимнюю стужу, у Мандельштама предлагает сама зима, стужа (“В серебряном ведре нам предлагает стужа / Валгаллы белое вино”). Необычным выглядит и отказ героини от вина в финале стихотворения (“И все-таки упрямая подруга / Откажется попробовать его”). Вино в этом стихотворении — это вино из царства мертвых, вино Валгаллы, смертная чаша, а значит перед нами не обычная дружеская пирушка, не уход от зимы, а переход в ее мир. Герои стихотворения оказываются в мире, где смерть (чума) становится не финалом, завершившим “праздник жизни”, а повседневным состоянием. Действие стихотворения разворачивается не просто на границе между миром живых и миром мертвых, а в атмосфере почти утраченной границы между мирами, когда мир смерти и мир жизни едва ли не меняются местами.
|
|
|
Функции «чужого слова» в лирическом стихотворении, как мы видели, весьма многообразны. Наиболее типично использование стилистически чужеродных элементов как средства полемики (ср. «стилистические поединки» в диалогах Пушкина и сопоставление слов из разных стилистических систем в стихотворении Маяковского «Послушайте! »). Особенно ощутима полемическая функция в пародийных жанрах. Приведем в качестве примера отмеченный еще К. И. Чуковским[72] отрывок из шуточного стихотворения М. Исаковского «В позабытой стороне…».
В позабытой стороне,
В Заболотской волости,
Ой, понравилась ты мне
Целиком и полностью.
Как пришло – не знаю сам –
Это увлечение.
Мы гуляли по лесам
Местного значения
В словаре этого текста отчетливо выделяется лексика и фразеология делового, канцелярского стиля (волость, целиком и полностью, местного значения), сочетающаяся с элементами фольклора (в позабытой стороне, ой, понравилась ты мне). Комический эффект создается как сочетанием обычно не сочетаемых стилей, так и резким несоответствием лексики стихотворения его содержанию.
Однако «чужое слово» в поэтическом тексте может не противопоставлять, а, напротив, сопрягать, соединять разнородные стилистические пласты. Рассмотрим отрывок из стихотворения Н. Заболоцкого «Читайте, деревья, стихи Гезиода…»:
Читайте, деревья, стихи Гезиода,
Дивись Оссиановым гимнам, рябина,
Не меч ты поднимешь сегодня, природа,
Но школьный звонок под щитом Кухулина.
Еще заливаются ветры, как барды,
Еще не смолкают березы Морвена,
Но зайцы и птицы садятся за парты
И к зверю девятая сходит Камена.
|
|
|
Березы, вы школьницы! Полно калякать,
Довольно скакать, задирая подолы!
Вы слышите, как через бурю и слякоть
Ревут водопады, спрягая глаголы.
В тексте прежде всего выделяется группа собственных имен (Гезиод, Оссиан, Кухулин, Морвен, Камена), отсылающих к определенным культурным традициям и – шире – к миру человеческой культуры в целом. К этим словам примыкает и традиционно-поэтическая лексика (гимны, меч, бард, щит). Конкретная лексика, называющая природные явления (деревья, рябина, ветры, березы, зайцы, птицы, буря, слякоть, водопады), составляет второй стилистический пласт; «школьная лексика» (школьный звонок, парты, школьницы, спрягая глаголы) – третий, и, наконец, сниженная разговорная лексика (полно калякать, скакать, задирая подолы) – четвертый.
Чужеродность указанных стилистических пластов достаточно ощутима: все они соотносятся именно как разные типы «чужого слова», отсюда и шутливый тон стихотворения. И все-таки в тексте очевидна иная тенденция – к объединению чужеродных пластов в новое стилевое целое. Так на стилистическом уровне находит свое выражение мысль поэта о будущем – ожидаемом единстве человеческой культуры и стихийной природы, о «воспитательном» воздействии человеческого разума на «непросветленную» природу.
------------------
Приведенные примеры отнюдь не исчерпывают всех возможных случаев функционирования «чужого слова» в поэтическом тексте. Работа над этим аспектом словаря лирического стихотворения выходит за пределы одного текста, требует активного привлечения экстралингвистических факторов: фразеологии определенной поэтической системы, фактов истории языка художественной литературы, текстов-источников и т. п. Именно на данном этапе анализа поэтического текста особенно ощутимой становится семантическая осложненность каждого слова, и лишь осознав ее, читатель приближается к адекватному пониманию смысла лирического стихотворения.
|
|
|
