 |
Литература. Глава третья. Грамматический уровень текста. Раздел первый. Наука о «грамматике поэзии»
|
|
|
|
Литература
Белый Андрей. Поэзия слова. – Пг.: Эпоха, 1922.
Бройтман С. Н. Русская лирика XIX – начала XX века в свете исторической поэтики: Субъектно-образная структура. М., 1997.
Гаспаров М. Л. К анализу композиции лирического стихотворения // Целостность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк. 1977. С. 160-161
Гаспаров М. Л. «Когда волнуется желтеющая нива…»: Лермонтов и Ламартин; Фет безглагольный: (композиция пространства, чувства и слова) // Гаспаров М. Л. Избранные статьи. – М., 1995.
Григорьева А. Д. Иванова Н. Н. Поэтическая фразеология Пушкина. – М., 1969.
Жирмунский В. М. Поэзия Александра Блока. – СПб., 1922.
Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала ХХ века. – М., 1986.
Кожевникова Н. А., Петрова З. Ю., Бакина М. А., Виноградова В. Н., Фатеева Н. А. Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Образные средства поэтического языка и их трансформация. – М., 1995.
Левин Ю. И. О. Мандельштам. Разбор шести стихотворений // Левин Ю. И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. – М., 1998
Левин Ю. И. О некоторых чертах плана содержания в поэтических текстах // Структурная типология языков. М., 1966
Левин Ю. И. О частотном словаре языка поэта // Russian Literature. 1972. № 2
Павлович Н. В. Язык образов: Парадигмы образов в русском поэтическом языке. – М., 1995.
Эткинд Е. Г. Слово и контекст // Эткинд Е. Г. Материя стиха. – СПб., 1998.
Глава третья
Грамматический уровень текста
До сих пор, анализируя словарь лирического стихотворения, мы обращали внимание только на лексические и коннотативные значения слов, отвлекаясь от их грамматических характеристик. Между тем, морфологические и синтаксические значения играют в смысловой организации текста не меньшую роль, чем тематические поля.
|
|
|
Раздел первый
Наука о «грамматике поэзии»
Грамматика поэтического текста стала предметом изучения лингвистов и литературоведов сравнительно недавно. Еще в начале ХХ в. наблюдения над грамматикой стихотворения сводились к выделению стилистических фигур (анафор, эпифор, параллелизмов, хиазмов, риторических обращений, эллипсов и т. п. ), а также архаических или разговорных форм, так или иначе отличающихся от интуитивно ощущаемой литературной нормы. Показательно, например, что Л. В. Щерба в 1922 г., демонстрируя возможности лингвистического толкования текста на примере стихотворения Пушкина «Воспоминание», в разделе «Замечания по морфологии, синтаксису и словарю» отметил лишь стилистически маркированные синтаксические явления. Речь идет о многочисленных инверсиях, позволяющих, по мнению Л. В. Щербы, достичь максимальной «компактности» стихотворного синтаксиса[73].
Правда, во втором «опыте» лингвистического толкования стихотворений – «" Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом» (1926) – Л. В. Щерба уделил грамматической структуре текста гораздо больше внимания. В частности, было показано, как коренным образом меняет смысл текста несовпадение грамматического рода в русском слове «сосна» и немецком der Fichtenbaum: «Мужеский род (Fichtenbaum, а не Fichte) не случаен, < …> в своем противоположении женскому роду Palme он создает образ мужской неудовлетворенной любви к далекой, а потому недоступной женщине. Лермонтов женским родом сосны отнял у образа всю его любовную устремленность и превратил сильную мужскую любовь в прекраснодушные мечты»[74]. Русские переводчики, стремясь сохранить смысловую структуру стихотворения Гейне, были вынуждены жертвовать лексической точностью ради точности грамматической, превращая сосну в кедр (Ф. Тютчев, А. Майков) или дуб (П. Вейнберг, А. Фет).
|
|
|
Однако необходимость систематического изучения грамматики поэтического текста получила теоретическое обоснование лишь в работах Р. Якобсона в конце 1950 – начале 1960-х гг. [75], прежде всего в его статье «Поэзия грамматики и грамматика поэзии». К пониманию особой роли поэтической грамматики ученый пришел во время редакторской работы над чешским собранием сочинений Пушкина. Несмотря на усилия чешских переводчиков сохранить фонетический и образный строй стихотворений, переводы производили «сокрушающее впечатление глубокого разрыва с оригиналом в силу неумения или же невозможности воспроизвести грамматический строй стихотворения»[76]. В результате многочисленных анализов пушкинских стихотворений Р. Якобсон сделал обоснованный вывод: «Контрасты, сходства и смежности различных времен и чисел, глагольных видов и залогов приобретают впрямь руководящую роль в композиции отдельных стихотворений; выдвинутые путем взаимного противопоставления грамматические категории действуют подобно поэтическим образам; в частности, искусное чередование грамматических лиц становится средством напряженного драматизма»[77].
В отличие от Р. Якобсона, сосредоточившего свое внимание на грамматике отдельного поэтического текста, авторский коллектив труда «Очерки истории языка русской поэзии ХХ века: Грамматические категории. Синтаксис текста» (М. Л. Гаспаров, Ж. А. Дозорец, И. И. Ковтунова, Н. А. Кожевникова, Е. В. Красильникова, О. Н. Панченко, Т. В. Скулачева) избрал иной аспект – «влияние на грамматику тех характеристик поэтического языка, которые определяют его специфическую природу: это стихотворная форма и особые способы смыслообразования»[78]. Три главы коллективной монографии последовательно рассматривают проблемы влияния на грамматику стихотворной формы, взаимосвязи поэтической семантики и грамматики поэтического и общелитературного языка. Перечень разделов внутри каждой главы дает представление о многообразии частных аспектов этой огромной темы: ритм и синтаксис в свободном стихе, ритмико-синтаксические формулы в русской лирике конца XIX – начала XX вв., симметричные и асимметричные конструкции в синтаксисе лирики, номинативные и инфинитивные ряды в строе стихотворения, принцип неполной определенности и формы его грамматического выражения, тропы и грамматические структуры и др.
|
|
|
Подчеркнем: и в том, и в другом случае речь идет не только о стилистически маркированных грамматических явлениях, устаревших или внелитературных формах и т. п., а о значимости всего грамматического строя текста для понимания его глубинного смысла, иными словами – о семантической осложненности грамматики поэзии.
|
|
|
