 |
С диктофоном, блокнотом и камерой
|
|
|
|
В специальной литературе, посвященной технике журналистского труда, сегодня речь идет уже не о том, надо или не надо журналисту использовать современную технику, а о том, как с большей пользой применять ее в творческой работе. При таком подходе неизбежно возникает вопрос не только о возможностях традиционных и новых технических средств, но и об условиях их применения, незнание или недооценка которых становятся предпосылками нарушения этических норм сбора информации, а также об отношении к использованию техники как журналистами, так и теми, к кому они идут за информацией.
Особенно пристально следят журналисты за выпуском новой портативной звукозаписывающей техники. И это естественно, так как диктофон страхует от многих ошибок
и неточностей, которые рождаются при торопливой записи, он помогает лучше обдумать вопросы и ответы собеседника, экономит время. Диктофон дает возможность восстановить атмосферу беседы, оживить в памяти журналиста детали, характеризующие собеседника. Особенно
это важно в тех случаях, когда нельзя зафиксировать полученные сведения сразу после беседы. В. Песков, отмечая эти качества диктофонной записи, писал: «Прислушиваясь к голосу... ловлю себя на мысли, что даже по одним интонациям речи можно составить представление о человеке».
В целом с точки зрения нравственной сегодня следует говорить не о допустимости обращения к диктофону, а о способности журналиста этически верно оценивать ситуацию, условия применения магнитной записи. Причем под условиями можно понимать как сугубо технические вопросы, так и довольно широкий круг обстоятельств, в которых применяется диктофон. Но и сугубо технические вопросы имеют этический аспект. Взять, к примеру, технические характеристики некоторых диктофонов. Большинство из них не приспособлены для диктовки, т. е. работают непрерывно как во время пауз, так и во время звучания речи, что мешает человеку спокойно обдумывать ответы на вопросы, создает напряженность в разговоре. С этим недостатком современных средств звукозаписи связана и малая емкость их кассет: собеседник журналиста вынужден обрывать себя на полуслове, ждать, когда произойдет заменена ленты.
|
|
|
Отрицательно сказывается на атмосфере беседы и низкая чувствительность микрофонов. Собеседники должны постоянно помнить, что на расстоянии более 30 — 50 сантиметров от лица говорящего многие микрофоны уже не обеспечивают удовлетворительной записи. Все это мешает ведению беседы, созданию непринужденной обстановки. Короче говоря, сугубо технические вопросы применения средств фиксирования информации прямо связаны с поведением журналиста и информирующих его лиц.
Но какую бы технику ни использовал журналист при сборе сведений, важно учитывать, что, «несмотря на новейшие технические достижения, коренным образом изменившие способы получения, обработки, тиражирования и транспортировки информации, сама массовая коммуникация подчиняется прежде всего основным закономерностям психической деятельности, проявляющимся в обычном человеческом общения». Отношение человека к сбору сведений (и особенно с использованием технических средств) определяется его установками на общение с журналистом, мерой нравственного доверия к нему. Некоторые журналисты желание (или отказ) вести беседу при включенном микрофоне склонны целиком объяснять подготовленностью собеседника к разговору, его компетентностью. Хотя это наблюдение верно, но есть и другие причины, влияющие на отношение информирующих лиц к звукозаписи беседы.
|
|
|
Одна из них - уверенность (или неуверенность) в этичном использовании записанных на пленку сведений. Именно этим объясняет раскованность своих собеседников журналист О. Спасский. «...А. Тарасов и Ю. Титов не тушуются перед микрофоном (по строгой договоренности, пленку никто, кроме меня, не слушает), рассказывают свободно...». Применяя диктофон, важно учитывать состояние человека, тонко чувствовать и стремиться сохранить атмосферу взаимного доверия. Включив диктофон, можно иногда не только разрушить эту атмосферу, но и обидеть человека, «сломать» хорошо начавшуюся беседу. Звукозапись необходимо ограничивать и в некоторых других ситуациях. К примеру, Т. Тэсс считает бестактным использовать диктофон, когда герой рассказывает о чем-то сугубо личном, допустим личной трагедии.
Вряд ли следует считать этичным использование диктофона в том случае, когда собеседник журналиста имеет существенные дефекты речи. Исключается применение звукозаписи и в тех случаях, когда информирующие лица просят не включать диктофон, а также тогда, когда
звукозапись запрещается установленными в данном учреждении, на предприятии правилами (например, наличие режимного барьера). Иногда собеседники журналиста проявляют даже вот
такую сверхосмотрительность. «Я включил магнитофон,— рассказывает журналист-международник Э. Чепоров о беседе с английским парламентарием.— «Мистер Беннет, что вы думаете...» Мистер Беннет приложил палец к губам, полез в ящик стола, достал свой магнитофон, положил рядом с моим, включил. Для страховки. Не доверять, так не доверять, Сэр Фредерик, по его словам, не доверяет «русской разведке», ну и, видимо, русскому репортеру. Хотя исказить его взгляды, скажем, так, чтобы они выглядели левыми, - задача ни для кого не осуществимая».
Определенные сложности этического порядка возникают и при сборе фото информации. В силу своеобразных психологических установок у лиц, ставших объектами съемки, этот процесс нуждается в более тонкой этической регламентации. Вполне понятно стремление журналиста показать жизнь не придуманную и не приглаженную. Именно поэтому И. Эренбург, например, «снимал Париж боковым видоискателем, боясь спугнуть привычное течение жизни города и ненавидя Париж, кокетливо позирующий перед фотоаппаратом туриста». Однако такая «открытость», незащищенность объектов съемки, широкие возможности неофициального тиражирования и использования фото информации становятся важными мотивами противодействия ее сбору. В выступлениях критиков, в статьях о фотоискусстве нередко можно прочесть такие слова: «лицо, настигнутое экраном, камерой», в которых отражена лишь активная позиция, воля снимающего. А каково отношение к факту съемки «лица настигнутого»? В этой возможной противоречивости заключается одна из важных профессионально-этических проблем. С одной стороны, журналист ответствен перед зрителем за правдивость показа реальной
жизни, с другой — перед героем снимка за последствия такого показа. Поэтому иногда весьма сложно удовлетворить требования этих сторон. Стремясь к выразительности, оригинальности фотопортрета, некоторые журналисты согласовывают вопрос о публикации уже после
съемки. К сожалению, в связи с незнанием некоторых правовых норм, и в частности ст. 514 ГК РСФСР, немало фоторепортеров даже не ставят перед собой такого вопроса.
|
|
|
Но есть и другие пути сбора правдивой, реалистично отражающей действительность фото информации. Один из них — преодоление скованности фотографируемого. Например, корреспондент фотохроники ТАСС, беседовавший с автором, рассказал, что нередко использует такой прием: познакомившись с человеком, он много снимает его во время разговора, работы. Человек обычно быстро адаптируется, уже не обращает внимания на фотоаппарат, перестает позировать. Конечно, при этом расходуется больше пленки, но из многих кадров всегда можно выбрать такой, где поза и выражение лица человека естественны, а снимок несет ценную оригинальную информацию.
Профессионально-этической регламентации поведения журналиста требуют и те ситуации, в которых опубликование фото информации в государственных и общественных интересах допускается без согласия изображенных лиц. Поскольку закон (ст. 514 ГК РСФСР) не дает описания этих ситуаций, действия в них во многом зависят от позиции редакции, от уровня политической и нравственной зрелости журналиста. В таких случаях вопрос об опубликовании фото информации журналисту целесообразно решать вместе с руководителями редакции, представителями «издателя» или административных органов. Стремиться учесть предполагаемые последствия использования фото информации журналист должен уже в ходе ее сбора. Но чтобы верно оценить эти последствия, ему необходимо еще до съемки располагать информацией о фотографируемом, собрать как можно больше: ведений о нем и во время личной встречи. К сожалению, многие фоторепортеры, особенно местных газет, готовятся к съемкам в основном лишь технически. А тех сведений, которые они собирают о фотографируемом, нередко едва хватает для написания стереотипной подписи. Именно этим была вызвана грубая ошибка в приморской газете «Ударный фронт», опубликовавшей с хвалебной «подклишовкой» портрет рабочего, недавно исключенного из партии за пьянство и прогулы. Недостаток информации о герое, небрежность в ведении покадровых записей явились причиной ошибочной публикации и в журнале «Крестьянка». Здесь был напечатан портрет передовой трактористки, депутата Верховного Совета СССР, а в подписи названа другая фамилия.
|
|
|
Для журналиста важно также понять, как представляют себе характер и последствия использования собираемой фото информации сами фотографируемые. Мотивами их отказа позировать могут быть не только скромность, стеснительность, но и убеждение в том, что они
неаккуратно выглядят, что они нефотогеничны. В таком случае надо снимать человека в окружении товарищей, в ситуации, которая скрывала бы его внешние недостатки. При фотографировании необходимо обращать внимание и на эффект контраста: человека небольшого роста, щуплого, наверное, не следует снимать на фоне крупных предметов или рядом с очень рослыми товарищами. При съемках людей в производственных условиях нельзя рекомендовать им такую позу или одежду, которые свидетельствовали бы о незнании или нарушении ими правил
техники безопасности. Например, в одном из фотоальбомов рыбак, придерживающий кутец с рыбой, был снят работающим без перчаток, что запрещено инструкцией по технике безопасности.
Внешность фотографируемого важно учитывать и в некоторых других ситуациях. Так, снимок военнослужащего или курсанта, одетого не по установленной форме, уже говорит о недисциплинированности этого человека.
Журналисту необходимо следить за тем, как одеты люди и в тех случаях, когда не известно, в каком соседстве окажется этот снимок при публикации в газете, журнале, книге. Например, авторы и составители книги о пушном звероводстве пренебрегли этим и поставили в неловкое положение уважаемого. человека, главного зоотехника норководческого совхоза: среди портретов
десятка других женщин-звероводов совхоза она одна изображена в платье с норковым воротником.
|
|
|
Внешние, условия важно учитывать при съемке в таких местах, или ситуациях, когда вмешательство фоторепортера может нарушить эмоциональный настрой участников события или помешать им выполнять важную работу. Такие ситуации нередко возникают при съемках на
концертах, в лечебных учреждениях, суде, на уроке и т. д. О том, как важно выбрать верную линию поведения, пишет фотокорреспондент АПН О. Макаров: «По начачалу, приходя на концерт или репетицию, даже имея предварительное разрешение на съемку, я замечал, как музыканты при виде камеры терялись... Поняв это, я стал применять телеобъективы и снимать из дальних углов зала, перемещался с величайшей осторожностью... И, самое главное, при первых же съемках на концертах и репетициях я нашел необходимым заглушить щелчки камеры. В дальнейшем работать с музыкантами стало значительно легче...»
Опыт многих журналистов показывает, что даже использование традиционного блокнота, как и других средств фиксирования информации, возможно не во всех ситуациях. Например, журналист и писатель Г. Радов вообще избегал делать записи во время бесед с людьми, считая, что блокнот их сковывает. Действительно, в работе журналиста нередко бывают ситуации, когда пользование блокнота мешает беседе и даже может вызвать отказ информирующего лица продолжать разговор. Следует, видимо, отказываться от ведения записей и тогда, когда герой рассказывает о трагических событиях своей жизни или о фактах интимного характера, а также в тех случаях, когда запись может разрушить ту атмосферу полного и взаимного доверия, которая иногда возникает в разговоре. Об одной из таких ситуаций вспоминала спецкор «Известий» Н. Александрова:
«Стемнело. Мы сидели вдвоем, не зажигая свет... И вдруг она стала рассказывать. Понятно, я ничего не записывала, было не до того». Весьма важно журналисту выработать и такую систему ведения записей, которая обеспечивала бы точность фиксирования информации и возможность ее использования. Б. Полевой говорил по этому поводу: «Фраза, написанная в блокноте коряво, неразборчиво, усложняет работу, приводит к излишней трате времени, к догадкам, домыслам, а нередко и к фактическим ошибкам». Таким образом, аккуратность, точность записей
для журналиста являются требованиями скорее этическими, чем техническими. Избегать ошибок журналист должен уже при сборе сведений. Вот несколько советов, подсказанных опытом журналиста Е. Рябчикова: «Сделав запись сегодня, надо думать о том, что она может
понадобиться завтра, а может быть и через пять или десять лет. Поэтому записывайте точно и подробно, узнавайте адреса и телефоны, не стесняйтесь получать анкетные данные о тех, с кем разговариваете; порою самая краткая биографическая справка — год и место рождения, данные о родителях, название учебного заведения — натолкнет на важную тему, раскроет образ
собеседника...»
Важно и то, как записи обработаны, какие пометки журналист делает в блокноте «для себя». Эти пометки могут представлять собой комментарий полученной информации, мнение о ее достоверности, указывать ее источник, содержать замечания о предполагаемом характере использования сведений и т. д. Например, пометка НДП («не для печати»), которую делал в блокнотах В. Вишневский, означала, что запись носит сугубо личный характер или что на нежелательность огласки этих сведений указывал герой или свидетель событий. Подобные пометки в блокноте помогают верно оценить полученную информацию, правильно расставить смысловые акценты, восстановить в памяти те условия, в которых журналист вел сбор сведений. Вот как это делал автор книги-репортажа о Японии французский журналист Ж.-П. Шаброль: «Крупно слева — дата и время. Курсивом — место действия. В скобках — что происходит, пока я делаю записи, что меня от них отрывает. В кавычках — что я узнал, как говорится, из вторых уст; что мне сказали, что я прочел, что я цитирую, но без ручательства за достоверность. Наконец, значок я ставлю перед абзацем, добавленным уже сейчас, в особенности если эти добавления подсказаны моей нынешней точкой зрения...».
Пренебрежение к такому ведению блокнота иногда порождает серьезные ошибки, ставящие под удар не только журналиста, но и его героев. Механизм появления таких ошибок хорошо показан в описанной журналистом И. Новиковым ситуации: «...наткнулся на такую фразу: «Сережа послан в шюцполицию». Это в записи беседы с подпольщицей — медицинской сестрой А. И. Сидорович. Бегу к ней.
— Алла Иосифовна, вы знали, что Сережу Благоразумова подпольщики направили в шюцполицию?
— Нет, не знала, — отвечает она.
— Откуда же у меня такая запись?
— Я вам не говорила.
— Но я не мог выдумать. У меня нет привычки записывать в эти блокноты хотя бы слово от себя. Подумайте хорошенько, может, вспомните, приду еще раз. На следующий день получаю такой же ответ. Но не отстал от Сидорович, пришел еще раз. Умолял: «Постарайтесь вспомнить».
Тогда она решила восстановить в памяти всю нашу беседу: «Вы сидели за столом вот здесь, я — там... Разговаривали примерно час. Потом пришел «Дед» (подпольная кличка В. И. Сайчика). Мы поговорили вместе, мне нужно было выйти на кухню, я и оставила вас
вдвоем минут на десять... Не «Дед» ли сказал вам, а вы не пометили, что это его слова?» Догадка обожгла меня. Помчался в другой конец города, к Сайчику».
Итак, использование оргтехники без нравственной оценки ситуации, без учета возможной реакции на это информирующих лиц и объектов съемки значительно затрудняет, а иногда делает невозможным сбор информации. Таким образом, сугубо технический на первый взгляд вопрос приобретает характер, во многом определяющий успех творческой деятельности журналиста.
В заключение разговора об этических нормах сбора информации следует охарактеризовать профессионально-этические качества, необходимые журналисту в процессе этой работы, так как их отсутствие или недостаточное развитие являются предпосылкой его неэтичных действий. Следование профессионально-этическим нормам при сборе сведений предполагает наличие в структуре личностной характеристики журналиста целого ряда качеств. Поскольку речь идет о качествах творческой личности, важно иметь в виду, что «способность к творчеству связана не с отдельными особенностями личности, а с цельным ее обликом, включающим все психологические компоненты». Качества, составляющие эту совокупность, можно условно разделить на три группы.
Первая из них характеризует качества мировоззренческого уровня, вторая — морально-психологические свойства журналиста, третья — степень овладения им профессионально-техническими навыками.
Первая группа обеспечивает регулирование более высокого уровня и является определяющей для каждого из этапов творческой деятельности журналиста. Мировоззренческие качества характеризуют направленность деятельности журналиста, его социально-политическую ориентацию. Высокая идейная убежденность, верность политическим и нравственным принципам нашего общества, преобладание общественных интересов над личными — доминирующие качества в структуре творческих характеристик советского журналиста.
Более широкий «набор» качеств определяет морально-психологические особенности деятельности журналиста. В этой группе свойств особое место занимают те, которые обеспечивают быстрое вхождение в контакт с источниками информации и получение от них достоверных сведений широкого диапазона. Достижению этих целей способствует такое качество журналиста, как психологическая экстраверсия — доверие и тяга к людям, способность к установлению с ними эмоционального контакта, т. е. то, что называют талантом общения. В свою очередь под этим подразумевается высокая нравственная культура, способность воспринимать даже
незначительные перемены в настроении и поведении собеседника и тонко реагировать на них, обладать хорошо развитым «чувством партнера». Насущно необходимы журналисту наблюдательность, внимание к деталям, способность через их оценку понять смысл явлений, выявить их причинно-следственные связи. Степень развития этого качества — одна из главных профессиональных характеристик журналиста, его творческого уровня: «Талант в том, чтобы увидеть там, где другие не замечают».
В связи с тем что большое значение в деятельности журналиста имеют восприятие и текущая оценка информации, особое место в структуре профессиональных качеств журналиста занимают такие, как критичность, самостоятельность, оригинальность, интуиция, способность,
как отмечал Ф. Энгельс, «быстро схватывать вещи с надлежащей стороны...». Критичность восприятия сведений, их верная оценка во многом зависят от способности быстро и точно соотносить новые факты с информацией, накопленной предыдущим опытом журналиста. Отсюда — особое значение такого качества его интеллекта, как память. Высокая ее готовность, т. е. способность быстро отбирать из дальних «кладовых» и выносить для сиюминутного оперирования необходимые факты, как раз и является тем плацдармом, с высот которого оценивается текущая информационная обстановка и определяются пробелы в поступающих сведениях.
Важную роль при сборе сведений играют те качества журналиста, которые характеризуют степень овладения им техникой творческой работы. Стремясь с наибольшей полнотой использовать особенности своего ума и характера, оптимально соотнести их с требованиями профессии, журналист должен искать и вырабатывать свои приемы сбора сведений, манеру общения с людьми, свой «почерк». «Как нельзя научиться чувствовать и мыслить по методу другого человека, — отмечала М. Шагинян, — так нельзя по-настоящему творчески работать, если не создал, не нажил годами собственного метода и стиля работы».
Однако при всех индивидуальных различиях в стиле работы, главными качествами каждого журналиста следует считать высокую идейную убежденность, нравственную культуру, деловитость, компетентность, целеустремленность, последовательность, оперативность, способность к самоконтролю. Подчеркнем, что обладание этими качествами, профессиональное умение журналиста является важным условием его этичного поведения, что в свою очередь в значительной мере определяет успех его творческой деятельности в целом.
Глава 3
|
|
|
