Нравственный резонанс публикации

Публикация материала — один из самых ответственных моментов в деятельности журналиста. Опубликованный материал достаточно полно отражает все наиболее важные черты журналиста как профессионала: идейную и нравственную зрелость, компетентность, глубину мысли, мастерство в сборе сведений и их обработке, литературные способности и т. д. Некоторые журналисты считают появление материала на газетной полосе одним из главных итогов своей
работы. Это не совсем так. Публикация далеко не всегда итог. «Она,— пишет журналист В. Кузин, — где-то посреди, это лишь одно из звеньев разнообразной по средствам, приемам и методам деятельности редакции». Заметим, что и в том, как журналист определяет место публикации в своей работе, отчетливо видна его нравственная позиция, отношение к профессиональному долгу.

Поведение журналиста в связи с публикацией; ее последствиями как для него самого, так и для его героев и других информирующих лиц становится тем экраном, на котором со всей четкостью вырисовывается не только его нравственная позиция в целом, но и те отступления
от этических норм, которые были допущены журналистом в процессе сбора и обработки сведений. «Заключительные звенья этой цепи (цепи, в которую разворачивается процесс творчества журналиста. — В. Т.) (содержание и форма) не могут быть истолкованы исчерпывающе и объективно, если мы ограничимся следствием и обойдем причины, если проблемы мастерства предстанут перед нами только внешней, легко обозримой своей стороной».

Естественно, что в связи со своеобразием характера информации и выводов, сделанных журналистом, последствия положительной и критической публикации будут различными. Но это различие проявляется не только в позитивной или негативной реакции на материалы
этих типов. Практика показывает, что материалы того и другого типа могут вызывать реакцию, обратную той, которую журналист и редакция ожидают. Рассмотрим некоторые типичные, на наш взгляд, последствия, возникающие в связи с публикацией положительного материала.

Вполне естественной реакцией героя и других информирующих лиц является признательность журналисту за то, что он сумел привлечь общественное мнение к интересному человеку, поддержал своим выступлением его дело. Чувство признательности информирующих лиц продиктовано удовлетворенностью тем, что они помогли журналисту показать события, человека более ярко, убедительно. И если журналист подошел к оценке героев принципиально, показал сложность их внутреннего мира, то и при наличии негативных штрихов (а иногда именно благодаря им) положительная публикация получает добрый отзыв информирующих лиц. Вот одна из таких оценок, приведенная журналистом Ю. Kалещуком: «Мы увидели себя, свои внутренние взаимоотношения и конфликты. Не всегда доставляет удовольствие смотреть на себя, но иногда это необходимо. И. Сухоруков, и я (герои очерков. — В. Т.), и другие ребята многое передумали и много поняли. Без обид. Мы стали прямее и требовательнее...».

Однако даже объективный положительный материал, написанный без должного учета характера среды, в которой герой живет, других обстоятельств, может усложнить его взаимоотношения с окружающими. Причиной этого может быть чье-то уязвленное самолюбие, зависть и т. д. Не случайно, например, один из героев А. Аграновского пришел просить у него справку о том, что «он, Федоров, не просил о нем, о Федорове, писать в газете... Без такой справки, полагал он, ему конец. Всей его работе конец».

К более серьезным нравственным последствиям может привести материал, при подготовке которого журналист не учел меры тщеславия героя, его «иммунитета к славе», степени самокритичности. Порой бурную реакцию героев материала вызывает и такая публикация, в которой, на их взгляд, вклад одного из них оценен чуть выше, чем вклад другого. Наиболее ощутимый моральный ущерб наносит иногда героям и другим информирующим лицам неоднократное описание их успехов. Узнав, что об этом человеке уже писали, и стремясь затмить предшествующие публикации, некоторые журналисты наделяют героя столь блистательными качествами, что вызывают ироническую усмешку у тех, кто лично знаком с этим человеком. Такую недобрую услугу журналисты оказали, например, одному ученому-вулканологу: ссылаясь на его рассказы, они так описали его приключения, что коллеги стали его называть «кинозвездой».

Негативную реакцию информирующих лиц вызывают и такие публикации, герои которых как бы «изъяты из действительности», поставлены в нереальные условия, или среди поступков этих людей значатся только самые, что ни на есть положительные. Такая односторонность
хорошо видна людям, окружающим героя материала. Вот как воспринимаются подобные натяжки: «Бобылева (героиня очерка.— В. Т.) обрисована не такой, какова она на самом деле,— последовал ответ читателя с такой примерно расшифровкой: искусственно поднимать человека на котурны — это как бы подчеркнуть, что он мал ростом, это все равно что обидеть похвалой».

Особо зримо негативная сторона в связи с подобной оценкой героев видна, если рассматривать их и других информирующих лиц как часть читательской аудитории.
Взгляд с этой точки зрения интересен хотя бы потому, что читатель-герой (как и другие информирующие лица) лучше, чем «просто читатель», знает, насколько точно написанное о нем соответствует действительности. Не учитывать этого обстоятельства нельзя. Внимательно изучая посвященный ему материал, герой (как и другие источники информации) дает результату журналистского труда более строгую, во всяком случае особенную по сравнению с другими читателями, оценку. И если журналист, считает социолог И. Д. Фомичева, «чрезмерно восторженно отозвался о герое своего материала, приукрасил его заслуги, которые сам герой оценивает трезво, то весьма вероятно, что на основании собственного опыта в дальнейшем этот человек будет воспринимать любое сообщение, так сказать, за вычетом журналистских украшательств». Этот «вычет» может быть распространен не только на публикации данного журналиста, но и на все материалы органа, который он представляет, и даже на все средства массовой информации и пропаганды, т. е. в конечном счете «вычет» может быть сделан из их идеологического воздействия на аудиторию. И сколько таких читателей с предубежденным взглядом на все, что сообщается прессой, по телевидению и радио, может появиться в результате необъективной оценки журналистом своих героев.

В заключение разговора о последствиях публикации для героев положительного материала приведем письмо в редакцию одной из центральных газет, которое мы цитируем с некоторыми сокращениями: «Уважаемый товарищ редактор!.. Я должна бы Вас поблагодарить за очерк обо мне, но пишу жалобу. Меня Верховный Совет наградил орденом Ленина. Я несколько ночей не спала, когда прочитала Указ... И вот в вашей газете очерк обо мне. Боже, какая я там страшная! И за всю-то свою жизнь я ни одной ночи не спала, и со своей семьей-то я почти никогда не виделась, потому, оказывается, что депутатская работа все свободные от работы часы отнимала... И никогда-то я, оказывается, не улыбалась — все скрытничаю, и никогда меня горе не сгибало — железная воля, оказывается, у меня. Все это глупости и неправда! Бывало, так обида или горе согнет, что месяцами опомниться не могла. И смеяться я люблю не меньше других, и семью свою я люблю, детей обхаживаю, мужа люблю и уважаю. И если бы я никогда не бывала дома, он бы меня давно прогнал или сам бы сбежал: зачем ему жена-манекен или штатный трибунный оратор? Да так и не бывает в жизни. Я, поймите, обыкновенная: стираю белье и готовлю обеды, мою полы и шлепаю детишек, если они напроказят... А меня расписали так, что хоть в святые записывай да портрет не на Доске почета вешай, а в церкви, вместо иконы. Обидно мне и стыдно перед товарищами».

Искаженная подобным образом оценка действительности, грубый схематизм в ее отражении наносят ущерб не только героям описываемых событий, но и аудитории, так как «односторонняя, производственная ориентация личности, при которой игнорируются или недооцениваются все другие стороны жизни человека... способна принести лишь вред, как производственной деятельности человека, так и его развитию в целом». В самом содержании критического материала, как правило, уже заложены предполагаемая реакция на него героя и других информирующих лиц, а также последствия публикации. Среди типичных реакций лиц, ставших
объектами критики, является попытка защититься, отвести предъявленные журналистом обвинения или хотя бы часть из них. В связи с тем что право на защиту чести и достоинства является законным правом любого гражданина, наша пресса должна принимать к сведению то, что выдвигается им в доказательство своей невиновности. Признание права на опровержение, на самозащиту критикуемых — одна из традиций демократической журналистики. «...Честная политическая пресса считала за правило: не нападать с известных подмостков на то, чего нельзя защищать на тех же подмостках».

Журналистская практика показывает, что опровержения, предоставляемые лицами и организациями, чаще всего продиктованы не столько желанием избежать административных санкций, сколько стремлением восстановить свое доброе имя. Это связано и с тем интересом, которым пользуются критические материалы у читателей: например, среди читателей «Труда» такие материалы не читают только 2,5% опрошенных. О том, что нравственное осуждение, прозвучавшее со страниц газеты, есть более суровое наказание, чем административные меры, говорит тот факт, что нередко герои критического материала после его публикации меняют место работы и даже жительства. Журналист должен учитывать и то, что последствиями публикации нередко становятся и административные санкции, начиная от выговора и кончая увольнением с работы или возбуждением уголовного дела. Такие последствия реально показывают силу и
остроту печатного слова, оружия, которое должно служить только общественным интересам и применяться с величайшей осторожностью.

Одно из важнейших последствий публикации, на которое, к сожалению, практики обращают недостаточно внимания,— изменение нравственной самооценки героя
критического материала. Однако эти перемены могут быть скорее всего результатом такого материала, критика которого не только объективна, но и продиктована желанием помочь оступившемуся человеку. В связи с этим реальным видится предположение корреспондента
«Сельской жизни» Н. Плахотного: «Почему-то кажется, что из журналистики скоро уйдут так называемые разгромные статьи, после которых «на местах» устанавливается относительный порядок, а у потерпевшей стороны чуть ли не до третьего колена остается неприязнь к нашему брату...»

Негативные последствия критической публикации ля такого источника информации, как герой, — это, так сказать, «запланированные» последствия. Но практика показывает, что нередко такие последствия могут затронуть интересы и других информирующих лиц. «Фельетон,— отмечал М. Кольцов,— это камень, который дает широкие, далеко расходящиеся круги по воде». Просьба некоторых лиц не ссылаться на них как раз и продиктована нежеланием оказаться в том «круге волнений», который создается критическим материалом. Фактов, подтверждающих обоснованность таких опасений, к сожалению, немало.

Практика дает немало примеров и более незаметных на первый взгляд последствий критической публикации для информирующих лиц: обострение их личных и служебных отношений с героем материала, попытки выразить им недоверие или не замечать их успехов и т. д.
Редки, но не исключены случаи, когда люди, сообщившие сведения, после их публикации под давлением критикуемых лиц могут официально отказаться от своего поведения или существенно изменить его. Поэтому журналисту уже в процессе сбора сведений и их обработки необходимо оценить характер предполагаемых последствий публикации материала для информирующих лиц. Если эти предположения сбываются, долг журналиста состоит в защите информирующих лиц, а если его собственных возможностей и авторитета редакции для этого недостаточно, он должен обратиться за поддержкой в соответствующий партийный комитет, в общественные организации. Такое отношение к человеку диктуется нравственными принципами нашего общества. «...Без подлинной заботы о будущем конкретного человека, ставшего героем выступления (героем положительным или отрицательным — неважно), — отмечает журналист R. Деревицкий,— невозможно добиться настоящей действенности статьи, глубокого влияния на аудиторию».

В некоторых особенно острых ситуациях нужно помочь информирующим лицам встать под защиту закона, который предусматривает строгую ответственность за преследование тех, кто сообщил редакции газеты сведения (ст. 49 Конституции СССР, ст. 170, 171 УК РСФСР). Помощь журналиста в таких случаях необходима потому, что некоторые из информирующих лиц
иногда не знают об этих правовых нормах. Таким образом, нравственный долг журналиста перед источниками информации состоит в том, чтобы максимально оградить их (естественно, за исключением такого источника, как герой критического материала) от
тех негативных воздействий, которые могут быть вызваны публикацией сообщенных ими сведений.

Поскольку опубликованный материал — один из результатов труда журналиста, его также не могут не коснуться последствия публикации. Стремление журналиста снять с себя ответственность за напечатанный материал следует рассматривать как проявление нравственной незрелости. Последствия публикации для журналиста также обусловлены характером оглашенных им сведений, направленностью и тоном материала, глубиной и обоснованностью выводов. В связи с этим речь может идти и о характере последствий для журналиста материалов
различного типа. В любом из них отражена нравственная позиция журналиста, проявляющаяся в выборе тех или иных вариантов решений на каждом этапе деятельности. В свою очередь «решение, опредмечиваясь, становится моментом внешней среды и может оказывать обратное воздействие на субъект». При публикации материала такое воздействие на журналиста выражается
в форме различных реакций на материал информирующих лиц, читателя, профессиональной среды, организаций, «издателя».

Для журналиста наиболее типичными последствиями глубокого и объективного положительного материала является одобрение его читателями, выражающееся в откликах, письмах автору, обсуждении материала в коллективах, практическое использование опыта героя
материала и т. д. Признание читателя — одна из самых высоких наград журналисту. «Я видал, — писал И. Эренбург,— как в московской квартире люди ссорились: кто первый прочтет «Правду»?.. Захватчик виновато улыбался: «Погоди, сегодня статья Кольцова...» Что может быть для журналиста дороже этого нетерпения?»

Реакция профессиональной среды на такой материал.может быть выражена в одобрении его на летучке, занесении его на Доску лучших публикаций или в «Книгу творческих удач», как это делается, например, в редакции газеты «Магнитогорский рабочий», поощрении журналиста за цикл материалов творческим отпуском, издании их отдельной книгой или включении в тематические сборники, выпускаемые издательством газеты, как это практикуют «Правда», «Известия», «Советская Россия», «Комсомольская правда», присуждении журналистам премий тематических конкурсов и ежегодных премий Союза журналистов СССР и т. д.

Последствия положительного материала для журналиста, выраженные в действиях информирующих лиц, тоже чаще всего позитивны. В такой ситуации их реакция пассивна и не затрагивает журналиста, или его отношения с героями и другими информирующими лицами становятся товарищескими. Они проявляют интерес к жизни друг друга, встречаются, переписываются. «Все эти годы мы не встречались с Федоровым (герой очерка A. Аграновского. — В. Т.), но время от времени я пи,сал ему, и он находил время мне отвечать. За пять лет скопилась целая пачка писем...» При необходимости журналист сам и с помощью газеты оказывает поддержку своему герою. Так, после опубликования очерка А. Аграновского о педагоге И. И. Назарове газета дважды возвращалась к напечатанному, и в результате вклад этого человека в науку был оценен по достоинству.

Такая непрерывающаяся связь журналиста со своими героями соответствует нравственным нормам нашего общества. Многое может дать журналисту эта связь и с точки зрения профессиональной: появляется возможность еще раз и в новых условиях проверить объективность оценки героя, открыть в его характере какие-то новые, важные черты, удовлетворить естественный интерес читателя к тем переменам, которые произошли в жизни ставшего им знакомым человека.

Нередко общение с героем, глубокое проникновение в его внутренний мир становятся для журналиста нравственным уроком, толчком к более строгой самооценке. Вот какой след может оставить такое общение: «...автор, оставаясь полным раздумий, глубоко благодарен своему герою, который заставил его усомниться в развитии своей жизни». Встреча с героем и другими информирующими лицами после опубликования материала важна и как способ проверки этичности использования сведений, установления трудно уловимых несоответствий между реальными событиями, обликом человека и их интерпретацией: «...маленькой натяжки,— как заметил известинец П. Демидов,— небольшого смещения акцентов, почти незаметного «пригибания» факта в нужную тебе сторону...»' Однако те богатые возможности,
которые дают журналисту как профессионалу последующие контакты со своими героями, используют далеко не все работники прессы. Так, по данным исследования, проведенного в Ленинграде, 23% опрошенных журналистов редко поддерживают такую связь.