Из первого тома «Катарсиса» — «Подноготной любви»

НЕКРОФИЛИЯ

Дорогой друг! Читая нижеследующие нату­ралистические, а потому отвратительные Опи­сания, не забывайте, что основная цель нашей книги — рассмотрение прекраснейшего из фе­номенов — половинки. Но окружающий нас мир сер и даже почти черен, хотя и пытается обма­нуть, предстать белым. Выдать себя за нечто иное — прекрасное. Потому и полезны разоб­лачения. Для этого в некоторых рассуждениях и необходим натурализм описаний — для пол­ноты осмысления происходящего. Перетерпи­те его, пожалуйста!

Итак, что это была за женщина, которая «удружила» В. камень в грудь? К какому типу она относилась? К тому же самому, что и главарь бандитов, автор проникающих в череп цилиндров. К тому же самому, что и Джамшед, ко­торому без особого труда удалось увлечь Ала в горный кишлак. Про Джамшеда мы уже знаем, что он убивал в прямом смысле. Его способность подавлять критичес­кое мышление (подавляющий индивид) также можно рассматривать как частичное умерщвление человека, а именно, его воли (т. е. его личности). Это есть именно умерщвление, в чем можно убедиться, рассматривая обессиливающие деформации тела памяти: камни в гру­ди, черные цилиндры и т. п. Иными словами, этого типа люди одержимы страстью превратить любого оказавше­гося под их властью человека в неличность, марионетку, труп. Такими они им больше нравятся.

52 •

Э. Фромм определяет некрофилию (некрос — мер­твый, филео — любить, т. е. влечение к мертвечине или страсть к смерти, уничтожению, разложению) как «страс­тное влечение ко всему мертвому, разлагающемуся, гни­ющему, нездоровому. Это страсть делать живое нежи­вым, разрушать во имя одного лишь разрушения. Это по­вышенный интерес ко всему чисто механическому. Это стремление расчленять живые структуры» (Рготпл Е. Тпе апа1оплу от питап а'езт.гисйуепезз).

Таким образом, у современных психологов этот тер­мин описывает круг феноменов более широкий, чем ося­заемая «любовь» к буквальным трупам.

В наиболее эффектных формах эта «любовь» наблю­дается среди некоторых работников моргов. Оставаясь во время ночных дежурств в мертвецкой наедине с тру­пами, они выбирают приглянувшиеся им мертвые тела, часто молодых девушек, и с ними совокупляются. При этом иногда соблюдаются канонические приемы: перед коитусом ласкают у трупа соски, гениталии, шею и т. д. Новшества же вполне определенные: перед главным могут со всей силой впиться зубами между ягодицами, ввести трубку в мочевой пузырь трупа и вылить остатки уже загнивающей мочи (не морщитесь, среди ваших зна­комых есть склонные к такого рода удовольствиям, про­сто с вами, как еще не с трупом, они не считают необ­ходимым быть откровенными), а выпив мочи, возбужда­ются настолько, что нечеловеческим усилием проника­ют, наконец, в до судорог холодное, в условиях морга, тело. Наконец, еще большее удовольствие они получа­ют, когда, перевернув неподатливый труп девушки, совер­шают над ней акт содомии.

И вот здесь, похоже, и заключается основная стран­ность: почему такая неестественность, почему именно акт содомии (совокупление в анальное отверстие), а не общепринятые формы соития?

Далеко не всякому яркому некрофилу выпадает та­кая редкостная удача — пристроиться работать в мор-

• 53

ге. Многим приходится каким-либо образом приспосаб­ливаться к своим влечениям иначе. Некоторые по но­чам приходят на кладбище и, отыскав свежую могилу, вырывают труп; насладившись же им, затем его еще и расчленяют. Другие трусливы настолько, что боятся пойти ночью на кладбище — ночью так страшно! — и потому свое влечение к мертвечине сублимируют, то есть желаемые буквальные поступки заменяют символическими. Что это значит? Это значит, что со­вокупляться могут и с живым, но непременно в гробу. Или требуют просто рабского повиновения. Роль мер­твого тела может выполнять даже, скажем, государство, родина, которую, чтобы получить интимное удовлетво­рение, необходимо умертвить, разрушить или уничто­жить хотя бы тем, что больше ее не видеть.

Родину в качестве замещающего объекта для рас­членения выбрал яркий некрофил, оставивший заметный след в истории, — Адольф Гитлер. Существует множе­ство исторических трудов, в которых описывается пове­дение Гитлера в период, когда союзные войска вступи­ли на территорию Германии, и из этих трудов — даже не психологов — отчетливо видно, что приказы и распоря­жения Гитлера не имели никакого практического смыс­ла для обороны Германии, а было одно лишь изготовле­ние из своего фатерлянда разлагающегося трупа. Это и уничтожение городов, и уничтожение водопроводов, и сжигание магистратурных списков тех немцев, которые нуждались в помощи по старости. Впрочем, Гитлер свои, скрываемые за высокопарными словами, внутренние по­буждения однажды скрыть не смог. Раз он проговорил­ся: «Если Германия не может себя защитить, то немцы не имеют права на существование». Достаточно подроб­но об этом пишет Фромм в книге «А. Гитлер: клиничес­кий случай некрофилии».

Истинный некрофил характеризуется не столько ко­личеством уничтоженного (к тому необходимы соответ-

54 •

ствующие объективные возможности, но они могут и не случиться), сколько, прежде всего, силой некрополя, ха­рактером энергетического воздействия на окружающих. И здесь для исследования последствий пребывания в некрополе более удобны женщины — они более чув­ствительны и у них слабее контролирующая рациональ­ная воля.

Известно, что Адольф Гитлер был импотентом, но, несмотря на это, у него было огромное количество женщин.

Судя по внешнему рисунку поведения фюрера, Фромм пришел к выводу, что Адольфа Гитлера привлека­ли два типа женщин. Вернее, он строил с женщинами два типа взаимоотношений. Одних он не уважал и нис­колько с ними не считался. К этому типу, полагает Фромм, относилась, например, его любовница, Ева Браун, с кото­рой он вступил в брак за несколько часов до своего са­моубийства. Эта, прежде достаточно здоровая женщина, покончила с жизнью вместе и одновременно с ново­брачным. Не надо заблуждаться, что за этим самоубий­ством скрыты некие возвышенные стремления типа «лю­бовь до гроба» или «во всем быть рядом с тем, кому труд­но». На самом деле зафиксированы, по крайней мере, две ее попытки покончить с собой еще в те времена, когда Гитлер физически уничтожал не себя, а окружающих. В первый раз она стреляла в сердце, причем от выстрела даже потолок был забрызган кровью, но пуля в сердце не попала, и Ева Браун выжила.

Был и другой тип женщин. Они преимущественно принадлежали к высшему свету или были профессио­нальными актрисами. Перед ними Гитлер заметно робел и, не стесняясь присутствующих, унижался как мог. Рената Мюллер (вскоре покончившая жизнь самоубийством) пос­ле интимной близости с фюрером рассказывала, что, ос­тавшись с ней наедине, Адольф встал перед ней на чет­вереньки и стал требовать, чтобы она его била и пинала. От каждого удара он приходил в волнение все больше и

• 55

больше, и все убедительнее и убедительнее кричал, что он ничтожество, что он ни на что не годится.

Итак, к какому бы типу ни относились попавшие в зону энергетического влияния Адольфа Гитлера женщи­ны (ползал ли он перед ними на четвереньках сам или заставлял ползать их), они неизменно впоследствии кончали жизнь самоубийством или, как Ева Браун, во вся­ком случае, пытались это сделать.

(Интересно, что многие приближенные Гитлера /в т. ч. охранники/ были гомосексуалистами и, в отли­чие от остальных, обращались к фюреру попросту — на «ты». Некоторые из ближайшего окружения любимца Германии были бисексуалами, т. е. им, в сущности, все равно: мужчину или женщину. И это понятно: как пишет Адлер, для авторитарного индивида существуют только два пола — те, которые ему подчиняются, и те, которым подчиняется он.)

Энергетическое воздействие ярких некрофилов во­обще и Гитлера в частности проявляется двояко. Во-первых, от непосредственной близости с некрофилом появляется влечение к смерти, подавляется воля к са­мостоятельным поступкам и затухает критическое мыш­ление. Это страшно, но от этого можно избавиться: мож­но просто отойти подальше или уехать. От второй ком­поненты воздействия так просто не избавиться. Бли­зость с некрофилом оставляет в теле памяти психо­энергетическую травму, которая служит кодом, приказом к последующему самоубийству. Что и исполняли те жен­щины, которые допускали близость с фюрером. (Нечто похожее произошло с женой главаря азиатского нарко­бизнеса, когда у нее появились черные цилиндры. Удар бензопроводом — это не просто физическая боль, это фиксация в своем теле памяти особого в тот момент состояния психики главаря, это — психоэнергетическая травма. Гитлер мог обойтись и без бензопровода.)

Итак, некрофил — это индивид, который прояв­ляет себя в поступках или, хотя бы, в стремлени-

56 •

ях, и, что самое опасное, проявляет себя в энерге­тике. (Стремление к уничтожению окружающих или стремление к уничтожению самого себя — по сути одно и то же, отличие лишь в объекте приложения влечения.) Последнее самое опасное, потому что проявить себя как убийца некрофил может и побояться, и вынужден будет сдержаться, а вот состояние своей души им не контро­лируется, что через энергетическое воздействие и про­воцирует неврозы у большинства окружающих. Это так хотя бы уже потому, что понятие «невроз» или любой другой термин, обозначающий искажение психоэнерге­тического поля, известно и осмыслено (а это уже неко­торая защита) лишь незначительной частью населения.

Некрофила распознать можно по-разному, в том числе и по его специфической мимике. Вы, наверное, не раз встречали людей, которые все время как бы принюхи­ваются (вариант — брезгливое выражение). Это, как пи­шет Фромм, они и есть. Те самые некрофилы. К чему только они принюхиваются?

Некрофил, служитель морга, как вы помните, вводил в мочевой пузырь трупа молодой девушки трубочку и высасывал гниющую уже мочу, от чего так возбуждался, что, наслаждаясь, совершал акт содомии (случай факти­ческий, приведен Фроммом, который использовал мате­риалы уголовного дела). Этот случай не только типичен, но и характерен. Дело в том, что у некрофилов особое отношение к пищеварительному процессу вообще, а к процессам выделения — в особенности.

Процесс пищеварения для них — это процесс рас­членения и уничтожения еще недавно живых растений и плоти трупов животных. Отсюда — результаты пище­варения для них есть верх совершенства, а отверстия, это совершенство выделяющее — нечто сакральное. Некро­филы бывают разных типов и, среди прочего, различают­ся по наличию или отсутствию сексуальной энергии. Если сексуальная энергия есть, то он/она будут возбуж­даться от одного вида испражнений или от облизыва-

• 57

ния партнеру всех отверстий выделения. (Любителей этого больше, чем может показаться. Такой секс, конеч­но, своеобразен, но бежать от всего этого надо сломя голову, пока эти любители не начинили вас еще боль­шим числом психоэнергетических травм!) Другой вари­ант — когда у некрофила сексуальная энергия резко снижена. Тогда вопросам пищеварения (заниматься-то человеку, у которого главная эрогенная зона — анус, больше нечем!) и вовсе придается религиозный статус.

Да, в Писании, действительно, сказано, что тело вся­кого человека — потенциальный храм Святого Духа, и осквернять его дурными видами пищи — грех. Подоб­ное осквернение (продуктами гниения, ядами, канцеро­генами и т. п.) есть ступени самоубийства, поэтому Богу, Который есть Жизнедатель, оно столь же неприемлемо, как и всякому биофилу (биос — жизнь, филео — любить). Можно выразиться и иначе: раз осквернение как вид са­моубийства Богу неприемлемо, то оно неприемлемо всякому истинно любящему жизнь. Он будет есть не то, к чему приучили себя окружающие, а то, что полезно. Для некрофилов же внутренняя сущность ритуала пита­ния, естественно, иная, чем у человека Божия. Вегетари­анцем был пророк Даниил (Дан. 1), но вегетарианцем был и Гитлер. Форма — одна, сущность — противопо­ложная, что распознается по множеству прочих деталей способа существования этих двух типов людей. (Скажем, рядом с биофилом его жена расцветет, а рядом с не­крофилом если и не покончит жизнь самоубийством, то, во всяком случае, зачахнет.) Об этом полезно пораз­мышлять, сравнивая, скажем, того же Гитлера и пророка Даниила.

К чему же принюхиваются некрофилы? Да-да, вот именно к этому: к самому совершенному из выделений. Принюхиваются они и брезгливо морщатся не только вблизи переполненных общественных уборных, что, ка­залось бы, естественно, но и в местах поистине неожи­данных, скажем, в продовольственном магазине, музее

58 •

или церкви. И это понятно: если запаха, как признака присутствия этого, нет, то любимой массой можно гал­люцинировать — и тоже принюхиваться. Несколько сма­занное выражение принюхивания (некоторые бы это на­звали высокомерной брезгливостью) заметно на фото­графиях любимца Германии — Гитлера. Возможно, мес­том съемок парадного портрета главы государства, дей­ствительно, был выбран общественный туалет, но, ско­рее нет: не во всякую уборную может поместиться вся необходимая осветительная аппаратура. А то, что на лице кумира Германии выражение смазано — так ведь это все-таки парадный портрет, можно и попозировать.

Все время находиться в любимом месте — там, где выделяются испражнения, — некрофилу может поме­шать необходимость зарабатывать деньги или запре­щающие внушения, полученные в детстве. Поэтому ат­мосферу любимого места приходится имитировать пу­тем внутреннего перевоплощения (перенесением ас­трального тела?), что и отражается в специфическом выражении лица, с годами фиксирующемся недвус­мысленной сеткой морщин («привычное выражение»). Часто некрофилы настолько совершенствуются в уп­равлении выражением своего лица, что гримаса при­нюхивания проявляется на их лице только когда они остаются наедине с собой. Но и в этом случае при­выкшего к двойной жизни выдают специфические мор­щины искателя любимейшего из запахов.

Некрофилов также можно распознать по состоянию их комнаты, а женщин — кухни. Вы, наверное, обратили внимание, что у женщин, которые вкусно готовить не уме­ют, на кухне редко убрано, беспорядок страшный, грязь по стенам накапливается годами, раковина вечно пере­полнена немытой посудой, или же — наоборот, везде стерильная чистота. Противоположность кажущаяся. Грязь— это попытка создать желанную среду помойки, а стерильная чистота — это результат борьбы с привыч­ной галлюцинацией на нечистоты. На кухне же у здоро-

• 59

вой женщины достаточно убрано для того, чтобы и гото­вить, и жить. Она не проедает плешь ни мужу, ни детям за естественные последствия их пребывания на земле и, в частности, на кухне. Она, биофилка, живет, готовит и убирает для того, чтобы жить, Да и готовить она тоже умеет.

Почему знать о некрофилах важно? Стоит ли вспо­минать в этой жизни о чем-либо еще, кроме прекрас­ного?

Представьте себе некий собирательный образ симпатичного молодого человека, которому выпал жребий родиться от матери — яркой некрофилки, а отца существенно менее подавляющего. Это тип тол­стовского Пьера, самого Толстого и, если угодно, во многом нашего П. Естественно, он (наш гипотетичес­кий молодой человек) отличается от ребенка, родив­шегося от внутренне благородных родителей, и отли­чается во многих отношениях. Во-первых, в среднем, по предметам, где требуется сообразительность, он учится хуже, чем мог бы (подавлено логическое мыш­ление), да и здоровье его существенно слабее, чем могло бы быть, слабее из-за многочисленных психо­энергетических травм, которыми мать его начиняла от зачатия. Потом он, беспомощный, лежал перед ней на столе, пока она его пеленала и внушала: «Не шеве­лись!» Забитое еще с младенчества тело памяти бо­леть будет всю жизнь, и в определенных ситуациях от­нимать сил особенно много. Ребенок вырастает вялым и малоподвижным, может быть, позднее он сверхком-пенсирует это усиленными занятиями спортом (Лев Николаевич одной рукой подымал пятипудовую гирю), а может всю жизнь будет «не шевелись». Детство, школа, взбучки от матери-некрофилки за плохие от­метки, которые он получал по ее же вине, из-за ее со­стояния души и духа. Затем отрочество и юность с неудачами, которых могло и не быть. Наступает пора

60 •

жениться. Научные изыскания выявили, что сын и в ин­тимной жизни остается верен своей матери, вернее, именно в интимной жизни сын особенно верен своей матери — в жены себе выбирает непременно такую же некрофилку, как и мать. На уровне же логическом он может, повторяя чужие фразы, твердо полагать, что стремится к счастью. Он женится, полный радужных надежд не повторять в своей семейной жизни ничего из того, что он видел в детстве. Но к удивлению сво­ему, он вскоре обнаруживает, что женщина, которой он восхищался, пока она была невестой и которая пона­чалу совсем не была похожа на его мать (в наиболее отвратительных своих привычках), вдруг превратилась в такую же зануду. Да, не осознавший.себя биофиль-ный сын некрофилки (навсегда биологическое сынов-ство, но не духовное) в смысле семейном жить будет непременно плохо, потому что с женой (некрофиль-ной) он ни о чем не сможет договориться. (Это одна из особенностей некрофилов: с ними ни о чем дого­вориться невозможно, потому что для некрофила су­ществует только собственное «я», а все остальные, даже муж, или жена, или дети, существуют исключи­тельно для того, чтобы выполнять его, некрофила, же­лания.) Он непременно подчинится жене, пусть даже в неявной форме, потому что мужчина-некрофил хоть как-то может противостоять своим чувствам, опираясь на свое логическое мышление. Некрофилы еще име­ют и неприятное свойство размножаться — произво­дить себе подобных. Вот и у нашего гипотетического биофила с некрофильной матерью и женой родится ребенок, которого на глазах отца будут уродовать воп­лями и ненужными клизмами (проникновение в сак­ральные отверстия выделения). Нашему молодому че­ловеку будет жалко младенца, он будет пытаться дого­вориться с женой — безуспешно, и вынужденно под­чинится. А как иначе? Единственная форма сотрудни-

• 61

чества биофила с некрофилом — подчиниться после­днему, потому что с биофилом-ю договориться мож­но, чем некрофилы и пользуются. Рождаются еще дети. Они подрастают, их здоровье и ум деградируют. Сам же биофил работает все больше и больше, чтобы в семье было все, а у жены-некрофилки, как следствие, появляется все больше и больше времени. Она ему начинает изменять. Но изменяет она ему совсем не потому, что он плох или хуже других как мужчина, или потому, что глуп — нет, она ему изменяет просто пото­му, что она — некрофилка, то есть стремится уничто­жить все: благополучие, спокойствие, достоинство — не только его, ненавистного, но и свое, по возможнос­ти, тоже. (Если ту же мысль попытаться выразить бо­гословским языком, то следует вспомнить седьмую за­поведь Десятисловия: «Не прелюбодействуй». Для биофила верность — естественное блаженное состоя­ние. Для некрофила же прелюбодействовать — кайф!)

Бытует мнение, что, составляя любовный треуголь­ник, ведущая сторона пытается компенсировать в до­полнительной связи то, что недополучила в браке. И действительно, при анализе любого отдельно взятого треугольника при определенных умственных усилиях можно выявить некий у супруга недостаток, требующий компенсации: слаб интеллект, незначительно социаль­ное положение, недостаточен рост, избыточен вес, лег­ковесен и т. п. Однако, анализ множества любовных треугольников в жизни одного человека показывает, что компенсируют, похоже, все подряд, или, что то же самое, — ничего. Отсюда измены — явно самоценны и само цельны, просто потому, что измены, это просто следствие стремления ко греху. Грех же есть смерть, и мы вновь возвращаемся к понятию «некрофилия».

Итак, некрофильная жена нашего молодого чело­века, не сформировавшись как личность, живет, просто выполняя ранее полученные внушения. Возможен ва-

62 •

риант, что ей некогда было внушено таким же, как она, некрофилом, что брак один — и на всю жизнь. Если та­кое внушение есть — то она безупречно верна или, во всяком случае, изменяя, ни за что не допустит развода. Но ее тело памяти может такого внушения в себе и не носить. Если так, то повод развестись находится. Наш же молодой человек через некоторое время вступает в очередной брак с очередной женщиной, совсем внешне на первую не похожей. Скажем, притомился от истерик — выбрал непоколебимо сдержанную. Но по­разительно — история в точности повторяется вновь, с той лишь разницей, что вместо заросших грязью стен на кухне там устанавливается ошарашивающая гостей стерильная чистота. Выбрав женщину с другим темпе­раментом, он, тем не менее, остался верен своей мате­ри в главном — гримаса принюхивания характерна и для новой жены. Этот цикл браков может повторяться бесчисленное число раз, пока молодой человек вдруг резко не сойдет с круга: сопьется, станет холостяком или, наоборот, стиснув зубы, будет доживать свой век с матерью своих детей, стараясь не думать, что в семье могут быть какие-то красивые, добрые отношения; воз­можен и другой вариант: ознакомиться с закономер­ностями эволюции носителей некрофилии. Если он эту концепцию воспримет, то у него появляется возмож­ность уже не бездумно, а по молитве принять себе в дар биофилку.

Поскольку способность понимать — дар, который мало кто соглашается принять, то типичная судьба на­ходит свое завершение в старости, отягощенной женой, болезнями (которых с биофильной женщиной не было бы) и горестным созерцанием несчастной семейной жизни своего сына, которому (удивительно!) также по­палась неудачная жена.

Уже хотя бы из этого примера, узнаваемого в судь­бах многих, видно, что говорить только о приторно-пре-

• 63

красном есть опасное заблуждение, которым упивают­ся любители дамских журналов, но в которое не впада­ли люди, им противоположные, — скажем, библейские пророки.

Зеркальная судьба реализуется и у многих женщин. Первый муж — алкоголик. Она «горько» плачет, устраи­вает ему сцены, погромы, всенародные судилища и хлад­нокровные истерики. Наконец, она, сообщив всем, что это «во имя детей, которым нужен нормальный отец», расхо­дится с ним-и выходит замуж за другого. Через некото­рое время она всем сообщает, что и этот, сукин сын, ее, несчастную, обманул: опять, мерзавец, алкоголиком ока­зался. У нее было десять претендентов, предложивших ей руку и сердце, из них девять непьющих, пьющий же — только один, самый тупой, уродливый, для которого все вокруг — дерьмо. Но наша героиня из десятерых выйдет именно за него, всем сообщив, что он самый интерес­ный, и только несчастная его судьба не позволяет нико­му, кроме нее, в этом убедиться. Спустя некоторое вре­мя она, прокляв всех алкоголиков вместе взятых, опять «прозревает», разводится, а затем вновь из десяти но­вых претендентов, из которых девять убежденные трез­венники, она выберет самого интересного.

Этот цикл тоже может повториться бессчетное чис­ло раз как в судьбе самого человека, так и в судьбе его потомства (помните невестку главаря, одновременно дочь и жену наркомана?), до тех пор, пока человек не задумается и не изменит способ принятия решений. (Интересно, что слово «покаяние» в исходном своем зна­чении — «изменить мышление».) Облегчающие к тому условия — это знания вообще, но прежде всего размыш­ление о том, какой же жизни достоин созданный «по об­разу и подобию Божию» человек.

Некрофилы умеют воевать, в особенности завоевы­вать. Не умея созидать, они нуждаются в рабах, которые бы их обслуживали. А рабы тем эффективней трудятся,

64 •

чем более они уверены, что занятие их значимо. Они ждут внушений, украшенных вселенскими символами, отсюда не удивительно, что некрофилы создали це­лую культуру, из которой следует, что они, некро­филы (на деле не способные более ни на что, как только внушать), крайне необходимы для выжива­ния человечества. Отсюда и столь обширный класс начальников, которые ничего не умеют делать, кроме как доказывать, что без них все развалится. И когда в кори­дорах учреждений посмеиваются, что дело двигается не благодаря всякого рода начальству, а вопреки ему, то там недалеки от истины.

Психологи говорят, что актер — это не профессия, а диагноз. Действительно, после подмостков сцены, на которой актер перевоплощался, — безразлично в кого, в Ромео, Отелло или Гитлера со Сталиным, — он воз­вращается в ту жизнь, которую позволяет себе создать сам. Всякий нормальный человек, сталкивавшийся с ча­стной жизнью актеров, приходит к выводу о ее ненор­мальности. «Садо-мазохизм, — констатируют психиатры и уточняют: — Эксгибиционизм». От себя же мы доба­вим, что садо-мазохизм и эксгибиционизм (навязчивое стремление демонстрировать себя и часто — свои по­ловые органы), почти синонимы, смягченные обозначе­ния близких симптомов уже известного нам явления — некрофилии. Извращения существуют не сами по себе, не изолированно от остальных событий жизни — они проявление больного состояния души. Сами же о себе актеры, в особенности более других признанные, гово­рят, что они упиваются самым наибольшим из удоволь­ствий — властью над людьми. В их силах заставить зал чувствовать все, чего пожелают: радость, жалость, стыд, унижение, страх, гадливость... Власть над людьми — вот главное удовольствие актера, даже играющего так на­зываемые «возвышенные образы».

• 65

3 Дурилка

Каким же образом им удается, выражаясь языком Станиславского, добиваться того, чтобы им верили? А все тем же самым, что и Джамшеду, когда он соврал, что «спокойное место есть» — подсознательным пси-хо-энергетическим. В мемуарной литературе подчас можно найти воспоминания о «великих» актерах, кото­рым удавалось «создать образ» без единой реплики, а «одним лишь жестом», «мановением руки» заставить зал взорваться восторженными аплодисментами. Якобы одним лишь жестом. Самым великим актерам вообще ничего не надо делать — все и так впадают рядом с ними в состояние безудержного восторга.

Не всем актерам это удается, из чего следует, что понятие «актер» — диагноз вероятностный, т. е. яркие некрофилы среди них не все, но процентное их в этой профессии содержание выше, чем в среднем по насе­лению. Одни оказались притянутыми к этой профессии под влиянием некрофилогенной культуры, высот «про­фессионализма» достичь не в силах, и, устав слушать обличения в «бездарности», могут сменить род занятий.

Итак, некрофилы некоторые профессии предпочи­тают, поскольку определенные виды занятий позволяют им не только обеспечивать себя материально, но и пси­хически самовыразиться, получить должность, под видом исполнения которой они обретают желанную власть над людьми. Это, например, как мы уже сказали, — актеры. Это — военные: люди, которые профессионально облек­ли свое стремление к смерти в своеобразную ее форму — муштру, превращая и своих подчиненных, и себя в некий лишенный общения с Богом винтик огромного ме­ханизма. А коль скоро многие военные — некрофилы, то нечего и удивляться тому, что среди них при доступно­сти женщин столь часты случаи половых извращений, скажем, гомосексуализма. Гомосексуализм в Библии осуждается не за оригинальность способа, а за то, что это проявление нежити, некрофилии, греха. Осуждается некрофилия, а гомосексуализм — лишь одна из ее форм.

66 ■»

С военных удобно начать изучение привычной гри­масы принюхивания. Удобней всего это делать, когда во­енный (желательно, старший офицер) погружен в соб­ственные мысли и перестает замечать окружающих — при этом наигранные выражения исчезают, и открыва­ется его истинное лицо. Военные ратуют за дисциплину, то есть со страстью создают иерархические системы, в которых наиболее полно проявляются их садо-мазохис­тские потребности: с одной стороны, перед начальством он ничто, полное г..., с другой, с подчиненным — все­сильный господин, по своему произволу могущий надру­гаться или возвысить нижестоящего, который в этот мо­мент есть г...

Тут, пожалуй, есть смысл вспомнить, что лучший во­енный Второй Мировой войны, фюрер Адольф Гитлер, во время Первой Мировой был рядовым, затем ефрей­тором и характеризовался как исполнительный, дисцип­линированный солдат, его награждали за отвагу в бою. Так вот, поучительно знать, что будущий кумир германс­кого народа — не только черни, но и военных, врачей, актеров и так называемых ученых — во время Первой Мировой войны был исключен из списков на присвое­ние очередного звания, как отмечено в документах тех лет, из-за высокомерного отношения к товарищам и ра­болепства перед начальством (Фромм).

Но не только военные тяготеют к созданию иерар­хий. Это еще и администраторы всех родов и видов, т. е. отдающие приказания и приказания получающие. То, что начальники не могут ничего создать, — не секрет, наблюдения же за особенностями их поведения в быту, в частности в сексе, еще более расширяют наши по­знания о некрофилии.

Прежде, чем мы продолжим перечень профессий, наиболее предпочитаемых некрофилами, — а почему выявить эти профессии чрезвычайно важно, будет ясно из дальнейшего, — следует выяснить, сколько же их, не-

• 67

крофилов, среди нас. Некрофилов можно разделить на -ярких и неярких. Яркие и проявляют себя ярко: в убий­ствах, расчленениях, сексуальных контактах с собствен­но испражнениями и с системами, с испражнениями связанными; проявляют себя в патологическом стрем­лении к власти, в бурном интересе к вестям о расчлене­нии тел, в идолопоклонстве металлическим (т. е. мерт­вым) конструкциям вообще, а к ажурным и геометричес­ки «правильным» — в особенности, и т. п. Людей, прояв­ляющих признаки яркой некрофилии, по цитируемым у Фромма исследованиям, до 15 %. По некоторым другим косвенным данным — их треть. По оценке Хаббарда, яр­ких некрофилов (угнетателей ближних), которых он на­зывает по американской традиции — антисоциальными личностями — 20 %. Это — «неподдающиеся», их беспо­лезно лечить психотерапевтически, во-первых, потому, что они попросту измениться не в состоянии, ведь же­лание и готовность улучшить себя — это достаточно большой плод души, а, во-вторых, работая с ними, одито-ры, как замечено, от обессиливания попросту начинают болеть, а потому помочь не в силах.

20 %! Это очень много. Это — каждый пятый! А раз каждый пятый, то это значит, что если вы оказались в толпе, на митинге или в автобусе в час пик, то к вам непременно прижимается хотя бы один яркий некрофил. Минимум один! Если же вы из середины автобуса про­бирались к выходу, то к вам их прикоснулось несколько. Но не следует заблуждаться, что богатые, которые в ав­тобусах не ездят и демонстративно пользуются всем тем, что позволяет им казаться «независимыми», лучше ограждены от омертвляющего поля некрофилов. Вовсе нет. Как раз-то среди них, среди богатых, ярких некро­филов больше всего. И среди тех, кто добивается бли­зости с ними — тоже. Скажем, супруга: только самая яркая некрофилка сможет победить конкуренток в борь­бе за возможность растранжиривать его деньги. (Это, ра-

68 •

зумеется, упрощение. Деньги — аргумент, преимуще­ственно, логического мышления. На самом деле «самая яркая» оказывается рядом с богачом еще до того, как у него впервые появились по-настоящему большие день­ги. А большие деньги, очевидно, появляются лишь у оп­ределенного типа людей — у того, кто может других зас­тавить /в прямом смысле/ на себя работать, и у того, кто в состоянии заставить партнеров поверить, что предлагаемое им распределение доходов справедли­во. Это «умение заставить» женщинами легко подсоз­нательно распознается и определенным их типом осо­бенно ценится. Да, теми самыми, кто может заставить конкуренток потесниться.)

20 %! Это значит, что в вашей жизни к вам прижи­мались сотни ярких некрофилов, каждый из которых в состоянии нанести вам (и нанес!) психоэнергетичес­кие травмы. Возлюбленная из светлой части нашего повествования из-за своей сверхчувствительности по­лучала травмы разве что не от всех встречных и попе­речных некрофилов, и на работе тоже. Ее психоэнерге­тические травмы связаны преимущественно с людьми внешними, чаще случайными.

А вот у нашего Психотерапевта иначе. У него, судя по сумме данных, к подавляющим индивидам относятся и мать, и мать матери, и жена дяди. Дядя П. (брат мате­ри) в выборе себе жены должен был остаться верен своей матери и сестре — он и остался: его жена, похо­же, по мощности болезненного влияния превосходила их обеих. И вот дядя, участник двух войн, защищавший Родину на фронте с первых дней войны с немецкими некрофилами, а спустя четыре с лишним года бравший Берлин, вернувшийся с войны живым и невредимым, всего в пятьдесят лет умер в постели ночью от разрыва сердца. Разумеется, сказалась и война, и трудное дет­ство, но, очевидно, что при прочих равных условиях, ока­жись он неверным своей матери и сестре и женись на женщине, которая бы ему не изменяла и в силу черноты

• 69

души не наносила травм, то жил бы он и дольше, и ина­че. Кстати, и наш Психотерапевт в 36 лет из-за травмы, полученной от жены дяди, оказался на грани смерти: неделю не ел и не спал, и за эти несколько дней посе­дел, пока не прибег к психокатарсической помощи (эту ожившую травму он получил, когда ему было 6 лет). По­добную многолетнюю, в данном случае в 30 лет, отсрочку в проявлении невроза Фрейд называл латенцией. Дей­ствительно, часто до первого особо разрушительного проявления стародавнего невроза могут пройти десят­ки лет. В сущности, латенция детских неврозов — явле­ние настолько распространенное, что можно, видимо, принять ее как обязательную форму эволюции детских травм.

Итак, всякому человеку для обретения полноты здоровья необходимо освободиться от всех травм, когда б они ни были получены.

Из четырех женщин ближайшего окружения нашего Психотерапевта (бабушка, мать, сестра и жена дяди) три — яркие «екрофилки. Соответственно, брак с яркой не-крофилкой для П. был неизбежен. Что и произошло. За­тем развод (по ее инициативе) — и новый брак, есте­ственно, тоже, как впоследствии выяснилось, с некро-филкой. Менее истеричной, но более яркой, скорее даже ярчайшей. Желание понять причины неудачных браков привело его к изучению психокатарсиса. Поиски позна­ния истины (а ее познание делает человека независи­мым) подавляющие женщины не прощают — развелась с будущим П. и вторая. Теперь психокатарсис открывал путь к биофильной спутнице. Но о том, как, почему и ка­ким образом стало возможно это сближение, несколько позже.

Все приведенные выше соображения необходимы единственно для того, чтобы обратить внимание читате­ля на количество присутствующих в нашей жизни ярких некрофилов. Их много. 20 %!!! И вновь обратите вни­мание: 20 %!!! В свое время Ал, изучая по книгам про­явления некрофилии вообще и в сексе в частности, на

70 •

цифровое значение внимания не обратил и воспринял явление некрофилии как некий курьез, как редкое забо­левание, свойственное преимущественно главам прави­тельств и обитателям моргов и психиатрических лечеб­ниц*. Каково же было его удивление, когда он все чаще и чаще стал замечать симптомы яркой некрофилии то у одного знакомого, то у другого. Чем более человек был «социально значим», то есть, если он был военным, акте­ром или руководителем любого ранга, тем больше была вероятность обнаружить у него, как у подавляющего ин-

* Этим он продемонстрировал свойство людей, даже чи­тая книгу специалиста, подчиняться авторитету анонимному, негласному — неизвестному (конформизм). Действительно, именно так называемое общественное мнение «полагает», что некрофилия — это заболевание, которое проявляется в от­клоняющемся поведении только одного рода — в совокупле­нии с трупами. Однако, прошел уже не один десяток лет, как психологи, начиная с Мигеля де Унамун

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: