Но даже не это главное. Почему еще в XIX веке, когда коммунизмом и не пахло, сербы не

140 • '

смогли ужиться с донскими казаками? Почему рус­ских рекрутов тошнило от казаков, обирающих выловлен­ные в Березине трупы?

Казаки, перейдя на сторону Гитлера и сражаясь с русскими и сербскими партизанами, боролись не с ком­мунизмом. Казаки — «внешники», и пуще «внутрен-ников» ненавидели неугодников. От того и зверства, потому и страстное, вплоть до самоубийств, нежелание вернуться в Россию, где не участвовавшие в казнях мог­ли отделаться всего лишь сроками в сибирских лагерях — но зато остаться там, где другим «дышится особенно легко».

Но предателям хорошо там, где таким, как граф Иг­натьев и сербы- неугодники, плохо.

Именно противоположностью психики казаков и сербов и определялись симметричные события раз­ных столетий: сербам, которые в 41-м партизанили про­тив Гитлера на брянщине, было в XIX веке душно жить на Дону, среди будущих предателей; а пьянствующие казаки были чудовищно жестоки в Сербии.

Югославия страна многонациональная и многокон­фессиональная. Есть и немцы, и хорваты, и македонцы, и десятки других национальностей. Но казаки зверствова­ли именно над православными сербами-единоверцами, а не над, скажем, хорватами-католиками или боснийски­ми мусульманами.

Но хорваты — классические «внешники», психологи­ческие братья власовцев. Как пишет в своем дневнике Гальдер, главная трудность при завоевании немцами Югославии состояла в том, чтобы пробиться сквозь тол­пы сдающихся хорватов и македонцев (гитлеровцы раз­бросали с самолетов листовки, в которых сообщалось, солдатам какой части в какой город идти сдаваться, вот почему дороги и оказались запружены идущими сда­ваться в плен). «Хорваты» — это самоназвание, в пере­воде — «бандиты». И опять возникает аллюзия с донс­кими казаками и чеченцами!

• 141

У всякой стаи непременно есть три врага-жертвы:

— более слабый конкурент (в случае хорватов —
«внешники» типа цыган; хорваты перед более сильными
немцами самозабвенно пресмыкались до 43-го, а с 44-
го ослабевших немцев, естественно, стали бить);

— противостая (в случае хорватов — «внутренники»);

— неугодники.

Хорватам в 41-м были ненавистны три народа:

— цыгане;

— евреи;

— сербы.

Цыгане в Югославии отличились в день нападения Германии на Югославию. Рано утром на Белград нале­тела первая волна немецких бомбардировщиков — и в столице воцарился хаос пожаров, многие оказались под завалами. Когда через несколько часов налетела новая волна, то в Белград ворвалось множество повозок, уп­равляемых хлещущими коней цыганами. Но не откапы­вать раненых они ворвались —а грабить магазины. Юго­славские цыгане — типичные «внешники», хорватам кон­куренты.

А вот евреи — классические «внутренники». Об этом свидетельствует история Югославии, в основных чертах воспроизводящая историю Европы в целом. После изгнания турок из Сербии как-то очень быстро оказалось, что все землевладельцы говорили на немец­ком языке, — они, соответственно, владели и деньгами. Но уже в начале XX века, с развитием так называемого капитализма, оказалось, что все деньги оказались у ев­реев. Словом, евреи —закономерный враг хорватов но­мер два.

И, наконец, сербы. Сербы, разумеется, разные. В 41-м хорваты устраивали состязания, кто больше пе­рережет сербов. Победил один студент-хорват, кото­рый специальным ножом зарезал 1360 сербов, за что и получил в награду памятные часы. Но, надо заме­тить, на территории Хорватии жили не сербы, а сербы,

142 •

которые уживались рядом с хорватами. В сущности, они скорее хорваты — потому и вели себя, как типич­ные «внешники»: при нападении сверхвождя покорно подставляли горло. Но есть и другие сербы. Неугод­ники, но с «внутренническим» отливом, потому что «внешническая» составляющая протосербов периоди­чески вымывалась то волнами ислама, то волнами ка­толичества, а в 41-м ей резали горло специальными ножами. Именно то, что сербы, если можно так выра­зиться, неуго,дники-«внутренники», и определило их способность столь эффективно сопротивляться гитле-ровцам-«внешникам».

В сущности, по психотипу сербы близки рос­сийским «неблагонадежным», которых предусмот­рительный Сталин безоружными подвез к границе под дула немецких орудий, и отчасти дивизиям из политзаключенных, которые, не в пример кадро­вым военным, дрались прекрасно.

Вот так. Мало общего между евреями, цыганами и сербами, но все они — враги хорватам, которых высоко ценил Гитлер.

Кстати, и Гитлер в Европе ненавидел те же нацио­нальности.

Если что было по-настоящему странного во Вто­рой мировой войне, так это «бессмысленное» сопротив­ление сербских партизан — гражданских лиц, подняв­ших восстание после капитуляции регулярных войск Югославии — в 41-м году!

До 22 июня 1941 года!

Даже за те пять дней, пока гитлеровцы вязли в тол­пе сдающихся хорватов, сербы успели разрушить не только ключевые мосты и туннели, но и рудники по до­быче стратегического сырья — результат существенно лучший, чем добились за такой же срок «комсомольцы»-сталинцы.

• 143

Действительно, с точки зрения суверенитизма — а именно, арифметически-технической (торгашеской) мо­дели войн — малочисленные необученные партизаны не могли даже надеяться на победу над вооруженной мно­гочисленной, победившей армии всех европейских стран, гитлеровской армией. Ждать помощи было попросту неоткуда: англичане после пережитого сокрушительно­го разгрома под Дюнкерком заняли глухую оборону на своем острове, отгородясь самым дорогостоящим в мире флотом, американцы, собираясь в толпы, скандировали: «Америка превыше всего», — ив войну, как им казалось, не вмешивались, а Сталин заключил с Гитлером пакт о ненападении и всячески экономически и политически ему помогал.

Но сербы восстали.

В литературе сообщается о двух антифашистских силах в Югославии, двух иерархиях: националистах (чет­никах) и коммунистах. Эта слепота разоблачительна: ведь в событиях 41-го отчетливо просматривалась и третья сила\

С установлением оккупации и началом обычных для цивилизаторов зверств четники было восстали, но под благовидным предлогом тут же из борьбы вышли. Ком­мунистам же их руководство отдало приказ в бой не вступать, а ограничиться разведкой.

Но восстание состоялось!

Были, соответственно, и конкретные люди, которые не подчинялись приказам вождей. Именно эта третья сила и определила во многом исход Второй мировой войны!

Восстание, разумеется, было утоплено в крови, уж слишком неравные были силы, но, несмотря на это, именно сербские неугодники во многом победили Гитлера!

О великой роли во Второй мировой войне «третьей сербской силы» на удивление, а вернее, совершенно за­кономерно, не пишут ни во «внешнических» странах, ни

144 •

во «внутреннических». Умолчание удивительно потому, что роль восстания неиерархичной части сербов огром­на. Одни только русские обязаны сербским неугодни­кам спасением сотен тысяч людей. Закономерно же это умолчание потому, что... потому что существуют вожди и подхалимы, бессознательно обслуживающие их инте­ресы.

Однако Истина от этого не умаляется.

Своим «бесперспективным» восстанием весной 1941 года «неуправляемой» части сербского народа уда­лось сковать ряд дивизий Гитлера и довести фюрера до белого каления. В результате вынужденных незаплани­рованных Гитлером карательных операций:

— было пережжено горючее (треть всего запаса,
предназначенного для наступления на Россию!);

— начало реализации плана «Барбаросса» пришлось
отодвинуть на месяц;

— в конце 41-го Гитлер был вынужден для подав­
ления восстания перебросить в Югославию дополни­
тельно три дивизии гитлеровцев.

Таким образом, получается, что сербские неугодни­ки, несмотря на то, что не нанесли гитлеровцам значи­тельных потерь в живой силе, сделали намного более важное: лишили гитлеровцев топлива и тем ограничи­ли их в возможности в России наступать!

Дело в том, что с началом осенних дождей и, как следствие, наступления знаменитой российской рас­путицы, гитлеровская техника начала буксовать и за­стревать, что приводило к сверхнормативному расхо­ду горючего — примерно на треть. Перенос начала операции «Барбаросса» по вине сербов на месяц ближе к распутице означал, что путь, который могли пройти гитлеровские танки, укорачивался еще и из-за этого!

Таким образом, если умевшие почти беспрепят­ственно наступать на территории Советского Союза — но только летом! — немцы не успели захватить Мос-

• 145

кву до наступления холодов 1941 года (а согласно пла­нам Гитлера, напомним, население Москвы должно было быть уничтожено полностью), то спасенные сотни тысяч москвичей должны благодарить во многом сер­бов.

На самом же деле число спасенных русских и лю­дей других национальностей существенно больше — в Москве располагались такие отрасли военной промыш­ленности (например, изготовление прицелов для ору­дий и снайперских винтовок), которых больше нигде в Союзе не было. Ликвидация этих производств означала разоружение армии.

Итак, немцы не вошли в уже практически не защи­щаемую Москву во многом потому, что:

— запасы горючего перед началом войны оказались
недостаточными;

— не хватило месяца хорошей погоды;

— недостало живой силы, чтобы войти в Москву
пешком (три дивизии отправлены в Сербию!).

Спасенные москвичи и жители многих других обла­стей должны быть благодарны неугодникам вообще, сер­бским — в особенности.

«В особенности» — потому, что сербским неугодни­кам было с каком-то смысле сложнее, чем русским. Рус­ские неугодники хотя бы знали, что их много, что за спи­ной Волга, Урал и Сибирь, куда веками бежали от Рома­новых не умеющие быть подхалимами; они знали, что их сопротивление, помноженное на пугающие неизвестно­стью просторы России, не могло не заставить Гитлера поседеть и пробудить в нем самоубийственные пара­нойяльные галлюцинации.

Если многие русские неугодники выжить могли, то для сербских надежда была существенно более при­зрачной.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: