 |
Тебе нечего делать с самим собой 10 глава
|
|
|
|
С.: Но энергия не может уничтожаться.
К.: Энергия не может быть уничтожена. Но феноменальное выражение энергии в любом случае будет уничтожаться просто следующим моментом. Поэтому все, что приходит, уже ушло. То, что сейчас приходит как следующий момент, уже ушло. Приходя, оно уже уходит. Но то, что является абсолютным Переживающим, не приходит в этих переживаниях прихода и не уходит в этих переживаниях ухода. Поэтому в уходе ничто не уходит и в приходе ничто не приходит. Так что «Я» пришло и «Я» уйдет. А ты по‑прежнему будешь Тем, что ты есть, как сейчас являешься Тем, что ты есть. И быть Тем – это Безусильность. Усилия есть только в сновидении. Делание или неделание усилия относится к фантому сновидения. Делание или неделание принадлежит деятелю сновидения. Но та не‑деятельность Без «деятель» ности, которая является Тем, что ты есть, откуда происходят все деяющие и не‑деяющие, это всегда То, что оно есть. Никогда ничего не делало. Оно подобно ленивейшему из ленивейших, тишайшему из тишайших. Оно никогда не показывается. А все, что показывается, – это Его видимость, но не Оно. Тут нет разницы. Это целый цирк видимости Того, что есть. Но То, что является видимостью, – это не то, что себя показывает. Что за шоу! Тогда оно даже становилось Ошо. О‑шоу! Когда‑то был Ошо, теперь есть Нет‑шоу. Здравствуй, прощай. Учителя приходят, учителя уходят. Добро пожаловать, доброго пути! Так же как Карл приходит, Карл уходит. Это уже призрак. Вот почему это так называется. Да, что еще я могу не делать?
С.: Основа всякой мысли – страх и время?
К.: Там, где есть время, есть страх. Там, где есть двое, есть страх. Даже когда есть только Бог и Бог. Бог, знающий самого Себя, это два Бога. Уже один Бог хочет быть больше, чем другой. Это как со змеей: змея смотрит на собственный хвост, и внезапно есть еще одна змея. И тогда она достает свое оружие, тогда она сражается с этой другой змеей. Она даже хочет кусать ту другую змею. Это сказка. Вот почему это так называется: сознание смотрит на собственный хвост[33]и думает, что есть еще одно сознание. И тогда оно хочет строить систему обороны. Тогда оно становится трудным. Тогда оно хочет развивать гармонию или дисгармонию с этой другой змеей. Между головой и хвостом есть разница. И тогда голова хочет укрощать хвост. А хвост только двигается. Все движение Вселенной – это хвост сознания. У создателя есть хвост, и хвост двигается. Это похоже на символ гностицизма – гностик, тот, кто знает, – это подобно признанию сознания, осознающего, что хвост не отличается от того, что является головой. И тогда есть покой гностика. А агностицизм – это неведение, нет никакого знания. Когда ты – змея, кого может укусить змея? Ты не можешь убить самого Себя. Но если есть еще одна змея, тогда есть ядовитый другой, кто может тебя убить, и тогда ты сразу сражаешься с другим. И есть страх. Так что ты пробуждаешься, будучи видящим, и видение того, что ты видишь, отличается от того, что ты есть, и потому ты хочешь контролировать то, что есть. Очень подозрительно: есть что‑то другое, чем ты. Посмотри на это! Целый мир…
|
|
|
С.: Ты видишь что‑то как отдельное.
К.: Это может происходить только в разделении. Есть переживание разделения. Но я могу лишь говорить: переживание никого не отделяет. Никогда не было никого, кто был отделен. Это подобно змее, смотрящей на собственный хвост. Это все равно змея. Неведение – это то, что ты принимаешь этот хвост за другую змею. Как мир отличается от того, что ты есть. Но теперь, пытаясь это преодолеть, ты делаешь его все более и более реальным. Вот почему Тебе лучше вообще Себя не знать, даже как змею или что угодно еще. Просто быть змеей, не знающей змеи. Чего бояться Тому, что является змеей? Это То, чем ты не можешь не быть, твое естественное состояние – быть Тем, что является Кундалини. Но нет никого, у кого есть Кундалини. Ты – энергия. Но нет никого, кто обладает энергией. Кто хозяин энергии? Покажи мне кого‑нибудь, кто обладает энергией. Все наоборот. Энергия обладает тобой. Энергия играет тобой. Кто претендует на обладание энергией? Фантом!
|
|
|
Тебе нечего делать с самим собой
Бомбей 15.02.2010
С.: В том состоянии «Я есть», осознавания, если я правильно понял Рамеша, он говорил: лучшее, что может случаться, – это быть связанным с Источником. Это лучшее, чего можно ожидать.
К.: Связь уже…
С.: Да. Из того, что я от вас слышал, следует, что в просветленной жизни даже это значит говорить слишком много, есть просто «Я», даже не «Я есть». Это правильно?
К.: Я бы не сказал связь. Просто быть Тем, чем ты не можешь не быть в том «Я». Быть «Я» «Я».
С.: Это часть, которая мне была не слишком ясна – «быть связанным с Источником».
К.: Из «Я есть».
С.: Да. С точки зрения «Я есть».
К.: «Я есть» связано с «Я». С «Я»‑осознаванием. «Я»‑осознавание уже предшествует «Я есть». Так что даже быть связанным с осознаванием «Я есть» это уже могло бы быть лучшим, что можно получать в относительном смысле.
С.: Так что просветленная жизнь даже предшествует тому чтобы не жить в «Я есть».
К.: Да.
С.: Так что это просто «Я».
К.: Даже не это. Сама жизнь, которая является Тем, что ты есть, не знает никакого «Я», не знает никакого «Я есть», не знает никакого мира. Но лучшее, что ты можешь получить в этом относительном сновидении, – это то, что ты осознаешь, чем ты являешься. И что «Я есть» – это осознавание осознавания. Это подобно осознаванию осознавания, что ты, возможно, можешь получить. Может прийти осознание, что нет никого, кто осознает. Но отсутствие кого‑то – это все равно присутствие, это вроде условия, это не может быть для Того, чем ты являешься. Потому что для Того, чем ты являешься, ты есть в присутствии и в отсутствие всего, чего угодно. Но Лучшее, чего ты можешь достигать в сновидении, – это отсутствие того, кто страдает или не страдает. Но даже отсутствие того, кто страдает или не страдает, относительно. Поскольку для отсутствия нужен кто‑то, кто отсутствует. Это должно быть в сновидении. Все, о чем мы можем говорить, – преимущества, и самое лучшее и все что угодно – должно быть в сновидении. Это никогда не применимо к твоей Природе. Но это не плохо – быть в сновидении.
|
|
|
Поэтому я против этого не возражаю. Но если ты спрашиваешь меня, что является абсолютным преимуществом, – никогда не было никакого сновидения, и нечего достигать, и нет никаких различий. Нет никакого определения лучшего или меньшего или чего бы то ни было. Поэтому да, в сновидении ты можешь достигать чего угодно – лучшего, высшего и низшего, что ты можешь иметь. Но для Того, что ты есть, это безразлично. Это все фантом, делающийся лучше или хуже. Потому что для Того, чем ты являешься, нет никакого лучшего и худшего. Отсутствие дискомфорта, которым ты являешься, никогда никогда. А то отсутствие дискомфорта фантома – это отсутствие дискомфорта фантома сновидения. Так что если это случается, то это будет случаться. Но вопрос в том: кого это волнует?
С.: Это может не случаться?
К.: Это может не случаться. Это может случаться или не случаться. Но этого нельзя избежать. Переход от «Я есть тело» к «Я есть» происходит автоматически, и тогда может случаться переход от «Я есть» к чистому «Я». И потом может случаться даже переход к тому, что является отсутствием. А потом даже переход к присутствию присутствия, а потом к Я есть Я есть, ко всем этим семи состояниям. Но никакой из этих переходов не может приближать тебя к Тому, что ты есть. Поэтому ни в одном из этих состояний Ты не можешь больше или меньше знать самого Себя. Все это есть потому, что Ты это сновидишь. А абсолютный Сновидец не может быть найден в одном из этих семи способов сновидения. Но опять же, в относительном плане это было бы самым лучшим.
С.: Поэтому просветленная жизнь – это в действительности не жизнь в сновидении, а просто осознание того, что жизнь есть сновидение?
|
|
|
К.: Это было бы просветленное сновидение. Не просветленная жизнь.
С.: Так что никакой просветленной жизни не бывает?
К.: Именно это я и говорю. Это – просветленное сновидение. В сновидении есть просветление и не‑просветление. И есть лучшее и худшее. Только в сновидении.
С.: Все, что в пространстве, времени, любой звук – это, по существу, материя сновидения?
К.: Да. Даже отсутствие времени есть время и сновидение. Даже то, что предшествует этому, есть сновидения. Или все, на что можно указывать, – это сновидение. Все, о чем можно говорить, – сновидение. Все, что может вырабатывать интеллект, логос, – сновидение. Но чтобы могло быть сновидение, сновидящий, интеллект, ум, который затем мог производить что‑либо в этом сновидении, ты должен быть Тем, что ты есть. Ничего из этого не могло бы быть без абсолютного Сновидца. И я могу лишь указывать: Ты должен быть, и в данном относительном здесь и сейчас это не по‑другому, чем в любом сколь угодно более близком или просветленном или непросветленном сновидении. То не знает никакого просветленного сновидения или непросветленного сновидения.
С.: Все эти обсуждения могут происходить только в сновидении. И все осознания случаются в сновидении.
К.: Любое обсуждение, все, о чем можно говорить, – это все время сновидения. Аборигены называют это временем сновидения. Но что делать? От этого нельзя избавиться. И от этого нет нужды избавляться. Вот в чем проблема. Тот, кому нужно от этого избавляться, не имеет силы. А у Того, что есть Сила, нет никакой нужды. И это нельзя смешивать. Никакого моста нет. То, что является Энергией, никогда не нуждается ни в каком изменении, а то, что уже представляет собой выражение Энергии, не обладает никакой энергией и не может ничего изменять.
Так что нет никакого выигрыша. Тому, что ты есть, не нужно ничего выигрывать, а то, чем ты себя считаешь, что бы ни выигрывало, уже теряет. Поэтому выигрыш и проигрыш бывают в сновидении. Более близкое и более высокое, и все, что ты еще можешь найти, даже просветленная жизнь – все это в сновидении. Но мы вполне можем говорить в сновидении о снящемся преимуществе.
С.: Все, о чем можно говорить, есть только в сновидении.
К.: Да, но это весьма успокаивает.
С.: Да, неплохо.
К.: Это ни плохо, ни хорошо. Это хорошо. Это плохо, даже еще хуже. Это хорошо для Того, что ты есть, но абсолютно плохо для того, чем ты себя считаешь. «Бедный я! Что бы я ни получал, я должен снова терять! Просветленная жизнь – это снова жизнь в сновидении. Ой‑ой‑ой!»
|
|
|
С.: В этом сновидении вы говорите – ты являешься Тем, что ты есть, ты уже являешься.
К.: Я просто говорю – ты не можешь не быть Тем, что ты есть. И это То, чем ты являешься.
С.: В этом суть?
К.: В этом суть. И будучи Тем, чем ты не можешь не быть, в любом случае никогда не можешь не быть, тогда нет никакого вопроса о хорошем и плохом, нет никакого вопроса о просветлении или просветленной жизни или о чем бы то ни было. Все это – сновидение. Но если ты хочешь говорить о сновидении и том, что может происходить в сновидении, то мы можем об этом говорить. У меня с этим нет никакой проблемы. Но все равно я должен сказать, чего бы ты ни достигал в сновидении, это будет призрачная цель, и тебе приходится снова ее терять. А для меня быть Тем, что я есть, не сравнимо ни с чем. Поскольку нет никого, кто сравнивает что бы то ни было. Нет никакого сравнения, нет никакого различения, есть только бытие Тем, что ты есть. А остальное не дает тебе покоя того просто бытия Тем, чем ты не можешь не быть. Потому что это уже Покой. И его никогда нельзя достичь никаким покоем сновидения. Поэтому пусть покой сновидения будет спокойным или неспокойным, живым или неживым. Мертвые – в сновидении, и те, кто живы, – в сновидении, но и те, и другие мертвы для Того, что ты есть. Потому что ни те, ни другие не могут касаться Того, что ты есть, или как‑то изменять То, что является твоей Природой, которая есть сама Жизнь. Даже называть ее самой Жизнью – это слишком много.
С.: Во время смерти, смерти тела, ты являешься тем, что ты есть. Это сознание…
К.:…оно продолжается, и продолжается, и продолжается. Это сознание будет воплощаться снова, и снова, и снова. Единственный способ остановить колесо перевоплощения – просто быть Тем, что ты есть. Самый легкий выход – просто быть Тем, что ты есть. Нет ничего легче, чем быть Тем, чем ты не можешь не быть. Все что угодно другое, любое усилие, твое желание остановить колесо перевоплощения – это ты уже снова перевоплотился. Даже желая не перевоплощаться, ты уже опять этим занимаешься. Потому что это подтверждает того, кто является воплощенным сейчас, кто не хочет перевоплощаться. Так что то воплощенное сознание будет автоматически перевоплощаться в нечто другое, следующее. В форму. Это будет случаться снова. Но каждый хочет остановить колесо перевоплощения. Даже далай‑лама хочет его остановить. И никому это никогда не удавалось! Как можно остановить то, что никогда не движется? Только в сновидении есть движение и в сновидении есть что‑то продолжающееся. В сновидении ты можешь думать, что есть карусель, и ты хочешь остановить карусель. Так что в сновидении она, возможно, когда‑то останавливается. А потом снова начинает двигаться. Но для меня она даже не двигается.
С.: Карл, вы говорите, что никакого моста нет. Однако случается то, что слова идут в обоих направлениях. В одном это помогает созданию внешнего мира, «Я есть», Я есть то‑то и то‑то. А затем вы указываете словами…
К.: Нет, я ни на что не указываю. Ты не можешь говорить, что я на что‑то указываю.
С.: Это должно быть до…
К.: Нет, я не говорю, что это должно быть до. Я говорю, что это есть несмотря на. Это есть независимо. Это есть не до и это есть не после.
С.: Но вы говорите – для того, чтобы это случалось, ты должен быть…
К.: Нет, ты должен быть несмотря на. Но не до. В этом нет никакого времени. Нет никакого до.
С.: Так что вы указываете, и мы пользуемся словами.
К.: Я указываю на То, что есть независимо ни от чего. Ты есть со сновидением и Ты есть без сновидения. Вот и все. Нет никакого до и после.
С.: Механизм, функционирование…
К.: Какое функционирование? Для Того, что ты есть, нет никакого функционирования. Теперь ты опять хочешь контролировать сновидение!
С.: Я просто указываю на обманчивую природу, которая разочаровывает, использование слов.
К.: Я надеюсь, ты разочарован!
С.: Вибрация энергии, которая проявляется как слова в сновидении…
К.: Нет, нет никакого проявления слов. Ты снова хочешь это контролировать! Ты хочешь показывать двойственность слов. Но кто видит двойственность слов?
С.: Фантом.
К.: Так какая с этим проблема?
С.: Слова сами по себе – обоюдоострый меч.
К.: В этом нет ничего двойного. Ты просто хочешь изображать умного, вот и все. Изображай умного и будь разочарован. Я не возражаю. Понимание разочаровывает, потому что это ложное понимание.
С.: Но этот фантом, сидящий здесь…
К.: Ты действительно думаешь, что есть кто‑то, сидящий здесь, после всех этих лет, что я говорю с тобой?
С.: Но фантом…
К.: Мне следует быть разочарованным! Я тринадцать лет с ней говорю! И она все еще считает себя фантомом! Ты ничему не научилась! Ты такая же глупая, как была, когда я тебя встретил. Рождена глупой и никогда ничему не научишься! Так всегда говорила моя мать.
С.: И вы этому верите?
К.: Нет, я это знаю. Я родился незнающим. То, что я есть, никогда ничего не знает. И я никогда ничего не узнавал. Моя Природа никогда ничему не училась.
Так что она была права. Незнание было и незнание есть теперь.
С.: Во все эти годы в вашей мудрости не было никакого изменения, никаких перемен?
К.: Вовсе нет! Слава Богу, нет никакой «моей мудрости».
С.: Никакой перемены в перспективе?
К.: Да, но это все глупость!
С.: Ладно. Но есть изменение в перспективе?
К.: Есть изменение глупости. Но Я ничему не научился.
С.: Это все в сфере глупости.
К.: Это все в сфере глупости. Все ученые глупы. Каждый – это научная фантастика. А научная фантастика – это глупость, это неведение. Поэтому ты родишься глупым, и ты никогда ничему не учился, и ты умрешь глупым. Кому интересна глупость, которую ты получал? Больше глупости – это по‑прежнему глупость. Есть больше или меньше глупости, вот и все.
С.: Поэтому когда человек проходит через переживания – некоторые называют их катастрофами, переменами, преобразованиями, – даже говорить все это – воображение?
К.: Фальшивка!
С.: Вы не подверглись никакому изменению?
К.: Нет.
С.: Никакому переживанию изменения?
К.: Есть переживания изменения, но никто не изменяется.
С.: Некто никогда не изменяется.
К.: Нет никакого некто. То неизменяемое – ты опять делаешь его отличным от того, что изменяется. Ты хочешь проводить различие. То, что может изменяться, и то, что не может изменяться. Даже то, что не может изменяться, глупо. Так же глупо, как то, что не является Самостью.
С.: Но Самость не изменяема.
К.: Но неизменяемое – это всего лишь еще одно понятие. Ты делаешь его отличным от того, что является изменением. То, что неизменно, это по‑прежнему часть сновидения. Дух уже является неизменным. Поэтому ты думаешь, что Дух отличается от того, что есть это? Кто делает различие?
С.: Поэтому нет ничего, что вы называете Абсолютом?
К.: Я называю это Абсолютом, но не называю это неизменным.
С.: Ладно. Итак, Абсолют не является неизменным.
К.: Он не является ни неизменным, ни изменяемым.
С.: Так каковы же характеристики Абсолюта?
К.: Нет никаких характеристик!
С.: Значит, именно поэтому вы называете его Абсолютом.
К.: Просто потому, что он так называется. Мне не нужно придумывать новое название. Я просто слишком ленив.
С.: Есть ли какое‑нибудь свидетельство …
К.: Он не нуждается ни в каких свидетельствах! Только вам, глупым, нужно свидетельство.
С.: Да, я безусловно глупый человек, желающий знать, есть ли что‑то за пределами глупости.
К.: Да, но это глупо!
С.: Так что называть это Абсолютом тоже глупость.
К.: Оно не знает никакой глупости, но я бы назвал это абсолютным незнанием.
С.: И абсолютным Знанием.
К.: Да, но абсолютное Незнание есть абсолютное Знание. Нет никакой разницы. Оно никогда не будет знать само Себя. А тот, кто знает самого Себя, уже более чем глуп. Ты просыпаешься, как кто‑то, кто глуп.
А потом Ты становишься еще глупее, становишься Я‑естьностью. А потом Ты глупее всего, когда у Тебя есть тело. Глупый, глупее, самый глупый. Это Твоя так называемая жизнь. Эта относительная жизнь действительно начинается глупой, чтобы просыпаться утром. Потом Ты становишься еще глупее, когда у Тебя есть Дух, а потом самым глупым, когда у Тебя есть тело. Вот и все. Все, что Ты можешь переживать, глупо, глупее, самое глупое. Так что Ты осужден на глупость. В любой момент, когда Ты достаточно глуп, что влюбляться в одно из этого – Я, Я есть, или это тело, Ты глуп. И только любовь может делать Тебя настолько глупым, чтобы влюбляться в образ самого Себя. Тогда Ты пребываешь в этой страсти любви, и потом Ты хочешь выбраться из этой страсти. Страстная любовь. Это делает Тебя глупым. И никакая другая энергия не может делать Тебя таким глупым, как любовь к самому Себе. Этого нельзя избежать.
С.: Так что, нельзя говорить о не‑глупом Абсолюте? К.: Мы можем об этом говорить.
С.: В сфере глупости, в относительной жизни вроде ума, тела, сознания, чего угодно – происходит ли в этом преобразование?
К.: Каждый день. Каждый момент различен.
С.: И это преобразование может идти в одном определенном направлении путем исследования переживаний?
К.: Да.
С.: Это преимущество – идти в том правильном направлении?
К.: Для относительно глупого – да.
С.: Нет никакого приближения к Абсолюту?
К.: Нет. Никто никогда не достигал самого Себя.
С.: Не достигал. Но приближался?
К.: Нет ничего более близкого к Тому. Нет ничего более близкого.
С.: Есть некое тайное скрытое желание, что посредством исследования, анализирования, использования твоего так называемого интеллекта может быть возможность понимания…
К.: Да, может быть. Но кто хочет быть «может быть»? Все, что ни выходит из «может быть», будет получать только «может быть»! «Может быть», «может быть», «может быть». Это научная фантастика. Просто воображать, что, может быть, есть возможность. И уже должно быть «может быть»‑«я», которому теперь снится, что посредством может быть может быть может быть…
С.: Да, но именно поэтому мы здесь, для этого глупого может быть!
К.: Да, что ты стал ребенком, теперь ты – может быть. С.: Абсолютно!
С.: Карл, утверждаете ли вы, что, в сущности, это сам источник разыгрывает эти у миллиардов людей и переживаний…
К.: Он не играет! Играет Сознание. Не путай это.
С.: И поэтому это просто ради игры?
К.: Никому не нужно знать для чего. Это просто есть. Называй этой игрой, называй это развлечением, называй это чем угодно. Слава Богу, это не имеет смысла. И никому не нужен никакой смысл не из чего.
С.: Так что не важно, если кто‑нибудь – убийца…
К.: Разумеется, в сновидении это важно! Поступай так, и тебя тоже убьют. Это нельзя смешивать. В сновидении есть все последствия, которые тебе приходится выносить. Что бы ни делалось, тебе приходится выносить последствия. Но для Того, что ты есть, это безразлично.
В сновидении человек должен играть свою роль. Она будет исполняться. И будут последствия поступков. И порой не для того, кто это сделал, – кто‑то несет наказание, даже не сделав этого. Кому какое дело? Все это разыгрывает сознание. Сознание играет злодея и жертву, и судью и кого угодно.
С.: Так что просто потому, что это игра, мы не можем говорить, что в жизни есть справедливость.
К.: Справедливость есть. Потому что сознание всегда несет наказание за то, что сделало сознание. Это всегда совершенная справедливость и честность.
Сознание – абсолютный Деятель, всегда несет наказание за то, что сделал Деятель.
С.: Да, оно несет наказание. Но не то же самое тело‑ум.
К.: Не важно. Это все сознание. Кому какое дело до того, какое сознание тела‑ума выигрывает в лотерею? Выигрыш в лотерею – это наказание, поскольку тогда ты теряешь всех своих друзей. Ты полностью одинок, поскольку внезапно каждый от тебя что‑нибудь хочет. Ты знаешь, что они не просто хотят быть твоими друзьями. Это все наказание. И сознание – это всегда наказывающий, наказание и то, что несет наказание. Момент за моментом. Сознание наказывает себя в страдании тоски по самому Себе. Это постоянное наказание. И больше никто не может наказывать себя так эффективно, как наказывает себя сознание. Тоскуя по Тому, что является сознанием. Фантастика! Вот это наказание! Вот почему это называется У‑паниш‑ады[34]! В любой момент, когда Ты тоскуешь по самому Себе, Ты наказываешь самого Себя, тоскуя по самому Себе и страдая от того, что Ты не являешься Тем, что Ты есть. И сознание достаточно глупо, чтобы тосковать по самому Себе. Что с этим делать? И это наказание есть мгновенно. Бог, наказывающий Бога за то, что Бог не является Тем, что Он есть. Бог, знающий самого Себя. Бог, наказывающий самого Себя, тоскуя по тому, чем Бог является по своей Природе. При простом знании Себя, чистейшем существующем знании, уже случается наказание. Мгновенно. Насколько глупым Ты можешь быть? И тогда ты молишься тому глупому Богу?
Что есть То, чем ты являешься? И Ты не можешь этого избежать. Я могу лишь показывать беспомощность. Ты не можешь избежать знания самого Себя. Так что же? Что делать? И зная самого Себя, ты тоскуешь по самому Себе. Так что все, что Ты переживаешь, – это страдание. Но слава Богу, счастье невозможно переживать.
С.: Карл, небольшое пояснение. Рамеш обычно очень сердился, когда кто‑нибудь вылезал с этим «дома никого нет». Он не мог принять эту идею «никого дома». Вчера я слышал, как вы говорили – и я просто выясняю, правильно ли я это понял – «Просветление есть, несмотря на то, есть ли кто‑нибудь или нет, присутствие или отсутствие». Так что оно не зависит от отсутствия, или оно не зависит от того, что дома никого нет. Оно не зависит от этого?
К.: Абсолютно. У меня всегда это бывает с людьми Тони Парсонса в Голландии: «Дома никого». А я говорю: «Кто не дома? Кто этот никто, кто не дома, и кто это осознает? Кто такой есть, кто видит, что никого нет? Кто претендует на то, чтобы быть никем?» Не имею представления. Но это случается. Чушь случается. В абсолютном мне все равно, есть ли кто‑то или нет, утверждающий это или нет. Но если кто‑то меня спрашивает, мне приходится говорить «Чушь!». Никого дома – это все еще на одного слишком много.
С.: Карл, я смотрю на вашу историю, и конечно, я всегда смотрю на то, что происходило с этим парнем, и мой ум немедленно начинает устанавливать ряд целей для достижения в подражание тому или этому. Нравится мне это или нет.
|
|
|
