 |
Тебе нечего делать с самим собой 14 глава
|
|
|
|
С.: Ты все равно переживаешь дискомфорт?
К.: Ты можешь переживать только отсутствие комфорта. Ты не можешь переживать Комфорт, которым ты являешься, поскольку в нем нет никакого переживающего. А там, где есть переживающий, есть переживание дискомфорта разделения. Все переживания – это переживания отсутствия комфорта. Так что это подобно тотальной болезни[41]. Но ты не можешь избавиться от дискомфорта. Так что делать? Ты должен быть Тем, что ты есть, несмотря на дискомфорт. Не из‑за отсутствия дискомфорта. Если ты ждешь, что этот дискомфорт уйдет, то будешь ждать вечно. Никогда не кончающаяся история того, что представляет собой реализация, а реализация – это всегда относительные переживания.
С.: Но есть ли разница между вашим переживанием жизни и моим сейчас?
К.: Нет, я думаю, переживания не различаются. Но То, что, что я есть, – это ни переживающий, ни переживаемое. Я всегда То, что я есть, несмотря на присутствие или отсутствие чего бы то ни было.
С.: Так что это другое.
К.: Это другое, но это не делает нас другими. Ты воспринимаешь это лично. Аяне принимаю это ни лично, ни безлично. Я не принимаю ничего. Я есть То. Мне не нужно ничего принимать, поскольку я – уже То, что есть. И это То, чем являешься и ты. Нет никаких двух. Так что Ты – абсолютный Обладатель, но Ты не можешь получать достаточно. Ты даже хочешь иметь ничто. Ты – уже ничто, и ты хочешь иметь ничто. Это невозможно. Ты и есть ничто. Когда есть ничто, Ты – ничто; когда есть все, Ты – все. Но ты не можешь этим обладать каким бы то ни было относительным образом. Нет никого, кто может на это претендовать. Твоя Природа – уже То. Так что же? И Ты не можешь этого избежать. Так что это «выхода нет» – хорошая весть. И ты никогда не будешь счастлив. Это еще одна хорошая весть. Хорошая весть – это то, что на свете никогда не было никого, кто был счастлив. Никогда. Никогда не было никого счастливого.
|
|
|
С.: Вы уверены?
К.: Покажи мне хоть одного! Ты даже не сможешь показать мне «кого‑то», кто несчастлив. Это хорошая весть. Что не может быть никого, кто счастлив – весть, подобная той, что нет никого, кто несчастлив. Поскольку это только переживание переживающего, который счастлив или несчастлив. Это переживание фантома, которому иногда комфортно, а иногда некомфортно. Это иллюзорная жизнь. Так что? Все сознание – фантом. Но То, чем ты являешься, есть абсолютно несмотря на это. Ты никогда не покидаешь Беззаботность, которой ты являешься. И То, чем ты являешься, – это всегда абсолютная Беззаботность.
С.: Но как к вам пришло все то, о чем вы говорите?
К.: Оно не приходило. Я всегда был Тем.
С.: Нет, то что вы говорите о Том.
К.: Я не знаю.
С.: Я не могу так говорить.
К.: И я не мог так говорить.
С.: Это пришло внезапно?
К.: Это приходит. Прямо сейчас. Я никогда не говорил этого раньше. Я никогда не думал о том, что я говорю. Если бы мне приходилось думать о том, что я говорю, я бы сидел здесь и был абсолютно обессиленным. Если бы я говорил то, что я говорю, то был бы полностью измотанным. И порядком одуревшим. Нет, я подобен громкоговорителю, который не обращает внимания на то, что через него проходит.
С.: Но была ли в вас какая‑то внезапная перемена или что‑то такое?
К.: Даже если ты – громкоговоритель, ведь ты – личностный громкоговоритель. Но это не делает тебя другим.
С.: Это то, что я имею в виду. Вы были и личностным громкоговорителем.
К.: Иногда я бываю личностным громкоговорителем. Говорите со мной о фондовой бирже или чем‑нибудь еще. Я сразу становлюсь личностным громкоговорителем.
|
|
|
С.: Но когда вы стали безличным?
К.: Это было всегда. Просто твое внимание сейчас обращено только на личное. Безличное по‑прежнему присутствует. Ты просто не уделяешь ему внимания. Самоисследование – это в действительности обращение внимания на то, что является вниманием. Нет никаких двух. Быть вниманием – вот что такое самоисследование. Направление осознавания на осознавание – это не становление сознающим осознавание. Быть осознаванием – вот самоисследование. Я знаю, что это всегда делается лично, потому что каждый спрашивает «кто я?». И тогда приходит так называемый ответ в форме отсутствия или ничто. Но это неправильно. Самоисследование Раманы – это не «кто я есть?», а «есть я?». Это всегда «есть я?». «Есть я» и из «есть я» происходит «я есть». Мы даже не знаем, где это начинается и где это кончается. Что первое – я или есть? «Есть я, я есть, я есть, есть я…» – это становится подобным потоку звука. Подобным потоку всего, чем ты являешься, того непрерывного Присутствия. Так что это не вопрос «кто я есть?» и тогда ответом является это Присутствие. Нет! Самоисследование – это «есть я», остающееся в «есть я», и оставаясь в «есть я», оно естественным образом становится безличным.
С.: «Есть я» как вопрос?
К.: Просто оставайся в «есть я». Просто садись и делай «есть я, есть я, есть я…», и внезапно оно становится «я есть». Ты больше не знаешь, что идет первым. Спустя какое‑то время больше нет спрашивающего. Это просто становится подобным звуку, и тогда ты не можешь принимать это лично. На это нет ответа, и тогда, если это работает, спрашивающий естественным образом уничтожается. Но я знаю, что это личное самоисследование всегда ведет к ответу осознавания. К тому, что есть «я есть присутствие». И тогда все учителя говорят «я есть присутствие». Потому что это ответ на то «кто есть я?». Есть это присутствие. Это единственный ответ. Но любой ответ сомнителен. Так что он не может быть Тем. Любой ответ можно снова ставить под вопрос. Но это «есть я, я есть» – непрерывное Присутствие того, но без кого бы то ни было присутствующего. Никакого ответа нет. Это было всегда. Когда в середине 1990‑х я был в Тируваннамалае, там был этот большой спор между исследователями Раманы на тему «есть я?» или «кто я?». И это всегда было похоже на большую драку. Для меня «есть я?» более правильно. Все интерпретаторы принимают это в личном плане и хотят делать из этого понимание. Это естественно. Я десять лет сидел и говорил в Тируваннамалае, каждый год по пять месяцев. И мне приходилось менять их представление о Рамане. Поскольку у каждого есть эти идеи, как это должно быть. Я стараюсь изо всех сил, где бы я ни был, но я не знаю. Для меня было хорошо читать не только Раману, но также читать Садху Ом или каких‑то других последователей Раманы, их истории с их точки зрения. И тогда Рамана становится совершенно другим. Он не был этим святым человеком или чем‑то вроде того. Он был таким простым и полным шуток. Никогда не серьезным. Эти рассказы, что он садился и там было много муравьев, а он садился и, садясь, давил их. И тогда ученики восклицали: «Ах, вы убили всех муравьев!» «Да, я говорил им – уходите, но они меня не послушались!» Вы не найдете этих историй в Раманашраме. Потому что Рамана должен быть этим прославляемым чем‑то. Нет, он был очень забавным. Что мне сейчас не нравится, так это то, что это становится раманизмом. Сейчас это становится религией. Это все равно как Будда всегда был против религии и культивирования чего бы то ни было. Так же и Рамана. То, что ты есть, никогда не нуждается ни в каком культивировании, никогда не нуждается ни в какой религии. Нет никакой традиции Самости, здесь нечего делать, Самость всегда реализована, а тот, кто утверждает, что является «реализовавшим», несомненно обманщик. Забудьте это. Но теперь это становится так, будто «самоисследование ведет к реализации Самости». Невозможно! Так что это становится религией. «Религией самоисследования». «Ад‑вайтизмом». Так что веданта теперь включает адвайту. Обычно это адвайта‑веданта. Теперь она становится веданта‑адвайтой. Так что теперь путем реализации ты можешь реализовать свою истинную природу. Ха‑ха‑ха. Полностью наоборот. Они выворачивают все наизнанку. Но почему нет? Никому до этого нет дела. Это – религия. Так делаются религии. Теперь где‑то есть даже священники адвайты и союзы адвайты. Шутки бесконечны. Даже в стране адвайты.
|
|
|
|
|
|
С.: Карл, почему вы говорите, что невозможно избежать ловушек?
К.: Потому, что Ты и есть ловушка. Ты ловец, ловля и пойманный. А ловушка любви есть всегда. Ты не можешь избежать этой ловушки любви. Ты всегда попадаешься в эту ловушку, всегда опять влюбляешься. Выхода нет.
С.: Но это то, как ты себя реализуешь, что тут не так?
К.: Как так? Все ложно. Это все ложно.
С.: Почему ловушка?
К.: Почему нет? Есть переживание ловца и переживание пойманного. Всегда. И быть пойманным самим Собой, кому какое дело? Быть порабощенным самим Собой. Ты господин и ты раб. Ты играешь обе роли. Это всегда садомазохизм.
С.: Так что в действительности это хорошая весть?
К.: Хорошая весть это то, что Ты не можешь избежать Того, чем ты являешься, и Ты всегда будешь рабом Того, чем ты являешься, рабом любви. Ты всегда будешь рабом любви к тому, что ты есть. Малому или большому. Рабом любви к своему телу, к своему маленькому «я», к чему угодно, чему Ты уделяешь Свое внимание, это все любовь. Ты не можешь избежать любви и Ты не можешь не любить самого Себя. Выхода нет. Даже попытка не любить Себя происходит от любви. Потому что Ты думаешь, что не любить Себя было бы лучше.
Поэтому из любви к Себе Ты пытаешься перестать любить Себя.
Это все любовь. Поэтому несмотря на то что Тебе не нужна это проклятая любовь, Ты не можешь ее избежать. Поскольку в любой момент твоего существования, твоего бодрствования, всем твоим существованием движет любовь. И всегда благое намерение, намерение – это всегда любовь.
С.: Даже в отсутствие?
К.: В отсутствие есть отсутствие любви. Это по‑прежнему любовь. Вот почему они говорят, что твоя Природа – любовь. Но я бы не согласился. Это было бы чересчур много любви.
С.: Так что рабство – это на самом деле свобода. Поскольку рабство – это свидетельство свободы.
К.: Да, но свобода – это просто идея. Свобода это рабство. Ты никогда не будешь свободным.
С.: Пока…
К.: Нет никакого пока!
С.: Как только ты веришь, что выход есть, ты уже в этом.
К.: В чем? Даже это не имеет значения. Веришь или не веришь, разве это делает Тебя другим? Это шутка. Кажется, будто Я просто напоминаю Тебе, что Ты пошутил и теперь Тебе надо начинать смеяться над этой шуткой. Это Твоя шутка. Шутка, что Ты веришь, будто нужно знать Себя, чтобы быть Собой. А теперь страдать по поводу шутки это прямо‑таки драма.
|
|
|
С.: Семь миллиардов не должны быть не правы, если они страдают.
К.: Если есть два, то это уже ложно, так что все, что бы кто‑то ни говорил, ложно. Семь миллиардов не правы или один не прав – все, что может быть сказано, ложно. Вот красота, вот развлечение – все пусто! Все, что ты делаешь или не делаешь, пусто. Но чудесно. Тебе не нужно быть умным, тебе не нужно быть ученым, тебе не нужно знать или не знать. Тебе не нужно ничего, чтобы быть Тем, что ты есть. В любых обстоятельствах ты являешься Тем, что ты есть. В любых данных или не данных обстоятельствах ты есть То. И твоя Природа никогда ничего не требует. От того, что ты есть, нет никакого требования. Вот почему это называют Приятием. Но приятием нельзя обладать. Это никогда не будет твоим Приятием. Ты есть Приятие. И твое Приятие действует постоянно. Без этого Приятия не было бы никакого сновидения, не было бы ничего. Приятие – это Природа существования. Но оно никогда не будет твоим приятием. Но то, что ты пытаешься, – это делаешь его своим приятием. А потом ты страдаешь от того, что у тебя его нет. То же самое со Знанием. Твоя Природа – Знание. Но Знанием нельзя обладать. Но Ты хочешь его иметь. И пытаясь его иметь, Ты страдаешь. Вот так шутка! Знание хочет обладать Знанием. Оно уже абсолютное Знание, пытающееся делать его относительным. И пытаясь делать Знание относительным, Ты страдаешь. И этим Ты наказываешь сам Себя. И мне это полностью нравится. Неведение мгновенно наказывается.
С.: Но это не наша вина.
К.: А чья же еще? Кто так глуп, чтобы верить, что он должен знать себя, чтобы быть собой? Скажи!
С.: Бог/
К.: Бог? Так это Бог виноват? Это Бог глуп?
С.: Да.
К.: Я согласен. Когда Бог знает самого Себя, Он самый больший глупец, которого когда‑либо знала земля. Бог, не знающий самого Себя, Сам – Знание. Но Бог, знающий Себя, является полным неведением, но все равно Тем, что Он есть. Так что Он – абсолютное Неведение, так же как и абсолютное Знание. Поэтому Его абсолютная Природа в абсолютном Знании не иная, чем в абсолютном Неведении. Это никогда не меняет Его абсолютную Природу. Но в отсутствие познания Он – абсолютное Знание. В присутствии познания Он – абсолютное неведение. Можно даже говорить, что природа неведения – это Знание. Так что должно случаться? Единственная маленькая страдающая часть – это что ты хочешь его иметь! Ты жаден. И даже люди, занимающиеся самоисследованием, хотят Его заслужить, хотят Его получить. В их программе есть что‑то личное. С этим они хотят убегать от чего‑то. Но так никогда не бывает. Я здесь не для того, чтобы прекращать страдание. Я не заинтересован в прекращении страдания.
С.: Так для чего же вы здесь?
К.: Понятия не имею.
С.: Чтобы увидеть нас!
К.: Чтобы увидеть ослов[42]! Да.
С.: Вы говорили, что в сновидении все – бизнес.
К.: Бизнес? Какой бизнес? Что я здесь получаю?
С.: Выгоду.
К.: Что здесь для меня выгода? Видеть вас?
С.: Не говорите нет!
К.: Если вы спросите меня, то это ни выгода, ни ущерб. Для Того, чем вы являетесь, ничего такого не существует. Но для находящегося в сновидении все, что он делает, – это несомненно бизнес. Всегда желающий выгоды.
С.: А для вас?
К.: Я просто Беспомощность, которая не может избежать этой проклятой встречи. Если бы я мог, я бы избежал! Я говорю честно! Я бы просто сидел где‑нибудь и всю оставшуюся жизнь смотрел телевизор.
С.: Но для нас это то же самое!
К.: Что?
С.: Есть ли у нас выбор?
К.: У вас есть выбор!
С.: Нет.
К.: Нет? Но у того, у кого нет выбора, есть на один выбор слишком много! Проклятая ловушка.
С.: Некоторые учителя будут говорить: «Приходи на сатсанг. Будь на сатсанге». А вы говорите: «Старайся не приходить». Но это в точности то же самое.
К.: Да, уходи! Уходи сейчас! Если ты должен уходить, ты так или иначе уйдешь, несмотря ни на что. Будет случаться уход или будет случаться пребывание. Но кому какое дело, остаешься ты или уходишь?
С.: Так что такое это абсолютное Знание?
К.: В Реальности нет никакого знающего и ничто не известно. В Реальности. Но в этой реализации есть бесконечные знающие, которые что‑то знают. Так что да, в реализации есть знающие, но в Реальности нет. Это всегда да и нет, это всегда парадокс. В сновидении все это есть. В реализации есть все, что ты можешь вообразить. И есть выбор, нет никакого выбора, есть все эти переживания. Но в Реальности нет.
С.: И все сновидение, вся жадность, весь бизнес, все старание получить то, что ты хочешь, – это абсолютно безразлично?
К.: Реальность никогда ничто не заботит, поскольку она даже не знает, есть что‑то или нет. А то, что уже нереально, всегда озабочено. Есть постоянный бизнес озабоченности. Поэтому в реализации есть любовь‑забота, но в реальности нет никакой любви и заботы.
С.: Так что для кажущегося сновидца и есть польза от сидения здесь, и нет.
К.: Может быть, да, может быть, нет. Здесь каждого заботит, почему он здесь или нет, и теперь ты хочешь знать, как это так. Но Реальности безразлично, хочешь ты знать или нет. Потому что уже есть Беззаботность, которая есть Реальность, и Ей действительно абсолютно безразлично, озабочен ты или нет.
С.: Но в сознании, ищущем самого себя, есть…
К.: В действительности оно никогда не ищет себя. Это просто сновидение поиска. Она – деловая женщина, теперь она хочет делать из этого бизнес. Даже сознание – это бизнес.
С.: Когда внимание сосредоточивается на внимании, нет никакой проблемы. Но я все равно не могу это контролировать.
К.: Нет? Но кто не может? Теперь ты переходишь к не‑деятелю. «Я не могу и тра‑ля‑ля». Ты просто меняешь позицию, переходя в более безопасное место.
С.: Когда внимание сосредоточено на внимании, более комфортно.
К.: Так что ты снова делаешь из этого бизнес.
С.: Я хочу быть так все время. Вот почему я говорю, что полностью привязана к отсутствию.
К.: Поэтому ты теперь хочешь делать бизнес для отсутствия?
С.: Да. Бизнес отсутствия. Это то, что случается с вами. Вот почему я прихожу.
К.: Для отсутствия? «Мой бизнес – отсутствие!» Сколько рюмок абсента я должен пить для отсутствия?
С.: Я вижу вашу позицию – уничтожать все и говорить, будто присутствие и отсутствие – это одно и то же. Ты должен быть, несмотря на присутствие и отсутствие.
К.: Я всегда говорю, что ты не являешься другим в присутствии и не являешься другим в отсутствие. Поэтому присутствие или отсутствие не имеет значения.
С.: В отсутствии есть иллюзорное преимущество.
К.: Да, оставайся в отсутствии, если можешь!
С.: Но я не могу. Вот почему я так часто прихожу на сатсанг.
К.: Я всегда указываю не беспомощность.
С.: Но ради этого я прихожу на сатсанг.
К.: Ради отсутствия. Как может быть встреча в отсутствие?
С.: Тогда нет никакой встречи, вот в чем суть.
К.: Больше нет никакой сути.
С.: Да, есть суть, но не…
К.: Сатсанг обычно означает, что ты забываешь свою сущность и становишься пространством. А в пространстве уже есть единство, и тогда ты приходишь ради этого переживания единства – неограниченности этим телом, пребывания в большей степени в так называемом присутствии пространства. Вот в чем обычно идея сатсанга.
С.: Многие это делают. Они дают людям переживания.
К.: Вот почему они воспевают, они создают все эти переживания единства.
С.: Так что же делаете вы?
К.: Я не воспеваю.
С.: Так что это нечто вроде «ни то, ни то».
К.: Для меня это в большей степени присутствие Беззаботности. Будь Ты в личном, или безличном, или чем угодно, в действительности Мне на это наплевать.
С.: И все же даже под конец Нисаргадатта говорил «кому вообще есть дело до Я‑естьности».
К.: Даже сознание, кому нужно это проклятое сознание? Я в нем не нуждаюсь, но оно все равно есть.
С.: Да, но это всегда было в конце…
К.: Не важно, когда это говорят! Следует ли им говорить это первым, а потом говорить то, что они говорили до этого? Прислушайся к этому!
С.: Да, я понимаю. Это по‑прежнему для того, чтобы что‑то получить…
К.: По‑прежнему всегда действует личное. «Мне абсолютно не терпится входить в уровни чего‑либо».
С.: Вы всегда были таким, разрушающим все на свете?
К.: Да, с коровами приходится говорить им, куда идти. Когда ты фермер, если ты хочешь доить корову. Если ты хочешь идти из пункта А в пункт Б, ты не можешь делать предположения. «Быть может, ты пойдешь сюда». Чем я здесь занимаюсь – я могу говорить полнейший вздор, я даю направление, но я говорю это так, будто это абсолютно верно. И меня это не заботит. Эта Беззаботность – верно это или нет – это именно то, за чем вы приходите. А не то, верно это или нет. Что нет никого, кому не все равно, верно это или нет. Поскольку тому, что ты говоришь, никогда не нужно быть верным. И оно никогда не будет верным. Поэтому всякий, приходящий сюда, приходит ради так называемой беспечности речи. Здесь никто не хочет иметь окончательное решение или что бы то ни было. Здесь никто не ожидает получить какое‑то окончательное понимание. Просто ради того переживания, ради того настроения, что нет никого, кому не все равно, что из этого выходит. Все заинтересованы в этой беспечности. И я согласен, это подобно самоисследованию. Вас интересует та беспечность. И та беспощадность. И это абсолютно недостижимое, чем вы являетесь, что ничто никогда не может изменить. Вот за чем вы приходите. Но я не могу это делать, говоря мягко. Порой делаю.
С.: Как вы можете говорить, что даже если сознания нет, мы являемся Тем, что мы есть? Как это можно знать?
К.: Это не знание. Но до того, как пробуждается сознание, ты уже То, что ты есть. И затем происходит пробуждение. Иначе не может быть пробуждения. Это не логика. Это твое повседневное переживание. До пробуждения, до того, как может быть первое чистейшее понятие осознавания, Ты уже есть. И тогда случается осознавание.
С.: Это не мое переживание.
К.: Это никогда не будет «твоим» переживанием. Но все равно Ты предшествуешь тому первому переживанию.
С.: Как мы это знаем?
К.: Нет никакого «как»! Ты есть То! Ты должен быть Тем, что ты есть, чтобы вообще могло быть осознавание. И ты никогда не будешь этого знать как человек. Ты не можешь класть это в свой личный карман, говоря: «Теперь я знаю, что был до этого».
С.: Но, по‑видимому, то сознание приходит и уходит неконтролируемым образом.
К.: Да. Это твоя беспомощность. Ты не можешь вмешиваться в сновидение, поскольку Ты – абсолютный Сновидец. Поскольку То, чем ты являешься, никогда не находится в сновидении. Поэтому в сновидении Ты не можешь делать все, что угодно. В действительности сновидение уже снится. Ты не можешь менять что‑то, являющееся неизменным. Следующее есть следующее. Никогда не кончающаяся история следующего в так называемой последовательности переживаний. Следующая реакция есть следующая реакция. Следующее – это реализация Того, что ты есть, как и то, что было до этого. Никогда не кончающаяся история Твоей реализации самого Себя. Поскольку ты не можешь избавиться от того, что предшествует первому переживанию осознавания, что никогда не рождается и никогда не умирает. И поскольку Ты есть То, всегда будет следующее. И первое – это Я‑осознавание, а затем приходит Я‑естьность, а потом приходит все, что приходит потом. Кому какое дело, что? Быть может, сейчас у Этого здесь есть предпочтение, чтобы я пробуждался в Ренце. После Я приходит Я‑есть, а затем Ренц. Я есть Ренц. Но однажды это кончится. Ренц пришел и Ренц уйдет. Будет смыт.
С.: Но то, что предшествует сознанию, может ли оно чем‑то управлять?
К.: Это – абсолютный Всемогущий, абсолютный Сновидец, сам Брахман. Но Он не может управлять Собой, так как для управления нужны двое. Никаких двух нет. Здесь мы говорим о недвойственности. Нет никаких двух. И если нет двух, есть То, что является Брахманом, есть То, что является Сердцем, а Сердце не может управлять Сердцем. Реальность не может контролировать Реальность. И та Реальность реализовывает Себя в качестве реализовывающего, который реализовывает то, что можно реализовать. Отец, Дух и Сын. Видящий, видение и то, что можно видеть. Все видимое – реализация Того, что есть это. Сердце того, что является Сердцем. А То, что является Сердцем, не имеет никакого Сердца, оно и есть Сердце. Так что Сердце, Реальность, реализовывает Себя каким угодно образом. Как любящего, любовь и возлюбленного. Это обычная вещь. Любящий – это Бог, любовь – это Дух, и тогда возлюбленный – это тело, или Иисус, или человек, или все переживания. Поэтому То, что есть Сердце, реализовывает Себя как любящего, любовь и возлюбленного. Но природа любящего есть Сердце, природа любви есть Сердце, природа возлюбленного есть Сердце. Так что в Природе нет никакого различия ни в чем. И Тому, что является природой любящего, любви и возлюбленного, нечего приобретать и нечего терять в том, как развивается этот любовный роман. Но когда ты – любящий, который отличается от возлюбленного, тогда ты страдаешь из‑за различия. Что ты отличаешься от чего‑то еще, тогда ты страдаешь из‑за того, что не являешься Тем, что ты есть. Это называется страданием. Но что бы ты ни пробовал, чтобы становиться Тем, что ты есть, ты хочешь делать это личным сердцем. «Мое сердце». Невозможно! Это будет умирать, как оно умирает каждую ночь, и ты являешься Сердцем, не переживая ничего. Поэтому Сердце переживает Себя утром как что‑то, как видящего, который видит то, что может быть видимо. Но Оно не будет становиться Сердцем посредством чего бы то ни было, что видит, делает и исследует этот видящий. Потому что Оно уже То, что оно есть. Никак! Поэтому все, что бы ни происходило в сновидении, в этом так называемом любовном романе, не может влиять на То, чем ты являешься. Так что ты не можешь становиться Тем, что ты есть, как бы ты себя ни переживал. Поскольку ты уже То, что переживает Себя. Реальность, реализовывающая Себя как все, что угодно. Поэтому Тебе приходится реализовывать самого Себя. И поскольку Ты никогда не начинался, реализация никогда не начиналась и никогда не кончится. Ну и что? Следующее есть следующее. Следующий глоток кофе, следующее слово, следующее присутствие, следующее отсутствие, следующее все, что угодно, что Ты можешь переживать. Всегда следующее. Никогда не кончающееся следующее. И затем, и затем, и затем, и затем. И это всегда разное. Иногда это очень некомфортное, потом это более комфортное. Но нужен кто‑то, проводящий различие между комфортом и дискомфортом. И этот кто‑то – уже тот, кого ты можешь переживать, но не То, что ты есть. Различающий, который проводит различие между комфортом и дискомфортом, – это уже фантом. И если он начинает больше не проводить различие, кого это заботит? Кому есть дело до того, различает он или не различает? Кого заботит, страдает он или не страдает? Главный вопрос: кого это заботит?
|
|
|
