Чему меня научил мой большой кризис

Кризисы в своем роде часто являются границей, которая делит жизнь человека на жизнь «до» и «после» большого кризиса. То, чему мы учимся благодаря кризису, оказывает такое влияние на нас, что мы уже, к счастью, не являемся тем же самым человеком, что до него. То, чему я научился во время моего самого большого кризиса в 1979 году, в период поста и молитвы, которые сопровождали его, оказалось полезным для меня во все последующие годы служения. В пятой главе мы затронули причину, которая привела к сорокадневному посту. Мы видели, что существовали два различных подхода к управлению церковью в Корее: один заключался в том, что­бы развивать сильную центральную церковь, этой точки зре­ния придерживался преподобный Паркс, и другой — помо­гать большому количеству молодых служителей в их стрем­лении начинать церкви по всей стране, который был моей точкой зрения. В предыдущей главе мы посмотрели на не­которые выдержки из моих записей в первые дни молитвы. Тем, что меня больше всего заботило, была свобода церкви, для того чтобы она могла расти.

На определенном этапе моего поста я прекратил читать все другие книги, кроме Библии. Божье Слово стало более цен­ным, ободряющим и проникающим. Живое Слово Бога стало очень реальным для меня, и каждый стих казался таким бо­гатым на истины. Это так захватило меня, что в семнадцатый день, в четверг 24 мая, я сделал следующую запись:

Ядействительно наслаждался Словом. Никогда раньше в моей жизни оно не было настолько живым и полным сокровищ для меня. Оно описало мне видение силы, изобилия, победы, триумфа и благословений. Если мы сможем пережить все это в нашей работе в Корее, то окупится вся слабость, весь голод и все трудные време­на, которые у нас здесь были. Всю вторую половину дня я молился о чудесах исцеления и полного исполнения того триумфа, который, как я только что говорил, Сло­во Божье помогло мне увидеть. Молитва — это борьба. Практически весь день с 8.30 утра до 6 вечера я прово­жу в молитве и чтении Слова. Я полагаю, что за день я провожу около трех часов за чтением Слова и шесть с половиной часов в молитве.

Так продолжалось до конца поста. Большую часть време­ни я проводил в молитве и некоторое время читал Слово. Я аккуратно записывал то, что узнавал. Казалось, что Сам Иисус сидел на скамейке рядом со мной, когда я читал, и да­вал мне урок за уроком. С течением поста уроки станови­лись более личными и направленными. К окончанию поста я был преимущественно озабочен смирением себя, покаянием в моем упрямстве, обучением тому, как любить других и слу­жить им, и более всего хотел позволить Богу позаботиться о Его церкви. Мое желание бороться за свободу церкви посте­пенно улетучилось, а на смену ему пришло большое расту­щее желание любить Бога и показывать любовь к Нему, любя Его народ и служа ему я также стал более зависимым от Господа. В восемнадца­тый день, в пятницу 25 мая, я написал:

Сегодня днем я был в отчаянии и признался Господу, что у меня иссякли силы и решительность и что если Он хочет, чтобы еще что-либо произошло за время этого поста (а я был уверен в Его желании, так как я не сомневался, что именно Он начал все это), то Он дол­жен контролировать все полностью, так как я уже не могу этого делать. Сейчас я думаю, что после этого мо­мента произошли события, приведшие к откровению о господине Сухе (еще один человек, противостояв­ший мне). Ту борьбу невозможно описать! Я знаю, что что-то очень реальное происходит в духовном мире, когда я молюсь, и это не меньшая борьба, чем если бы у меня был меч и щит и я размахивал бы ими. Я убеж­ден, что наша жизнь подобна арене, где происходит настоящая битва и одерживаются настоящие побе­ды, результатом которых становятся высвобождение и материализация ответов, что само по себе сравни­тельно просто.

Я начал понимать, что все разногласия между мной и гос­подином Парксом, недопонимание Джефа, моя поездка в горы для молитвы, мои дни в слабости и хрупкости наедине со Всемогущим Богом были временным состоянием, которое Бог допустил с целью в какой-то момент совершить большие перемены. В двадцать первый день, в понедельник 28 мая, я написал:

...Господь подвел меня к месту в книге Плач Иеремии (3:27-33): «Благо человеку, когда он несет иго в юности своей; сидит уединенно и молчит, ибо Он наложил его на него; полагает уста свои в прах, [помышляя]: „мо­жет быть, еще есть надежда"; подставляет ланиту свою бьющему его, пресыщается поношением, ибо не навек оставляет Господь. Но послал горе, и помилует по ве­ликой благости Своей. Ибо Он не по изволению серд­ца Своего наказывает и огорчает сынов человеческих».

Я уверен, это место предназначено для меня, и я про­читал его три или четыре раза, и один раз от первого лица. Это немного опускает на землю мое «я», когда я понимаю, что это Он привел меня сюда поститься, что­бы научить меня послушанию и терпению, в то время как я думал, что сам совершаю жертву поста для Госпо­да. Я, конечно же, хочу многому научиться, и поэтому я расстраиваюсь, думая о том времени, которое оста­лось. Господь продолжает говорить ко мне, по-прежне­му совершая один шаг (в день) за раз.

В течение последних двух недель поста Бог свел мое «я» до нуля. Он учил меня иметь отношение слуги. И дело было не в том, справедливо ли со мной обошелся господин Паркс или нет. Это было сюрпри­зом для меня. Я думал, что в этом и заклю­чалось все дело. Нет, дело было в том, что мое отношение было неправильным. В те последние две недели личного обучения я узнал от Духа Святого, что даже если я был прав, но мое отношение было неправиль­ным, я автоматически становился непра­вым. В двадцать девятый день, во вторник 5 июня, я читал и молился с 8.30 утра до часа дня. Это была самая интенсивная борьба за все шесть недель. Я знал, что Господь работал со мной, распиная мою плоть, вырывая упрямство из меня и развивая сердце слуги.

После описания различных уроков из Слова с конкрет­ными указаниями и применениями к моему отношению к господину Парксу Бог сказал, что я не должен судить его, не­зависимо от того, как плохо со мной обошлись или как не­справедливы были его правила. Я написал:

Пять пунктов из Послания к Римлянам (14:3,4) очень глубоки. Это пять причин, почему мы не должны су­дить друг друга: 1) Бог принял их; 2) они Божьи слуги, а не наши; 3) они отвечают перед Ним, а не перед нами; 4) Бог является Тем, Кто будет говорить им о том, пра­вильно они поступили или нет, и 5) Бог может сделать так, чтобы они поступали правильно. Итак, даже если с моей точки зрения люди так несправедливы, я должен служить. Слуга не только выполняет определенные обязанности, но он также подчиняет свою волю воле своего господина, и мне очень трудно сделать это в от­ношении господина Паркса. Но если это то, чему учит меня Бог, то я хочу быть послушным. Ух! Это были очень тяжелые четыре с половиной часа, и я истощил свои духовные и физические силы к часу дня.

После этого я почувствовал абсолютный мир отно­сительно попыток смирить себя, так как я был Божь­им слугой, чтобы также быть и слугой для господина Паркса, как для Бога. Я не знаю, какое отношение это имеет к молитве об освобождении церкви, но Его пути не наши пути. Это Его путь. И он несомненно лучше.

В любом случае я рад получить более ясное водитель­ство от Господа относительно того, как дальше рабо­тать с господином Парксом, потому что, честно гово­ря, я раньше этого не знал. Я чувствовал, что делаю то, что Бог хочет, представляя интересы пасторов и мои собственные относительно распространения церкви в конфронтации с господином Парксом от имени неко­торых наших людей и церквей. Ну хорошо, Бог помо­жет мне соединить это.

В те последние дни поста я также узнал о несомненной реальности духовного мира. И хотя я понятия не имел о кон­кретных передвижениях или оружии, которое использовали духовные силы, я все равно осознавал, что что-то происхо­дило в невидимом мире. В тридцать первый день, в четверг 7 июня, я написал:

...Это битва! Враг пытается противостоять всему хо­рошему. Я узнаю так много каждый день, это такой своеобразный горько-сладкий опыт. Это тяжело для плоти, очень тяжело, но хорошо для духа, очень хо­рошо. Я послушен, и я знаю, что Бог никогда не пред­ложит того, что было бы не во благо, и я доверяю Ему свое тело.

Каждый день бушевала битва. Мое тело становилось сла­бее, а мой дух — сильнее. На тридцать третий день, в субботу 9 июня, я написал:

Нужно сказать, что это был особенно тяжелый день — духовно, физически и эмоционально. Мне кажется, причиной тому было то, что я молился против работы врага в наших рядах. Это просто битва, и это работа. Завтра день отдыха. Слава Богу.