 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 1 глава
|
|
|
|
Трейси Гарвис Грейвс
На острове
Глава 1 – Анна
Июнь 2001
Мне было тридцать, когда гидросамолет, на котором летели мы с Ти‑Джеем Каллаханом, рухнул в Индийский океан. Ти‑Джею исполнилось шестнадцать, и он уже три месяца находился в ремиссии после лимфомы Ходжкина[1]. Пилота звали Мик, но он умер еще до удара об воду.
В аэропорт меня отвез мой парень Джон, хотя он стоял третьим в списке желаемых провожатых после мамы и моей сестры Сары. Мы пробивались сквозь толпу, таща за собой большие чемоданы на колесиках, и мне казалось, что в этот день из Чикаго решили упорхнуть все его жители. Когда мы наконец подошли к стойке «Американских авиалиний», билетный кассир улыбнулся, приклеил бирки на мой багаж и вручил мне посадочный талон.
– Благодарим, что воспользовались нашими услугами, мисс Эмерсон. Я зарегистрировал вас на все стыковочные рейсы до Мале. Приятного полета.
Я положила посадочный талон в сумочку и повернулась, чтобы попрощаться с Джоном.
– Спасибо, что довез меня.
– Я провожу тебя, Анна.
– Это необязательно, – покачала я головой.
Джон пожал плечами.
– Но я хочу.
Мы молча пошли вперед маленькими шажками в толпе семенящих пассажиров. У выхода на посадку Джон спросил:
– Как он выглядит?
– Худой и лысый.
Я оглядела толпу и, заметив Ти‑Джея, улыбнулась, потому что его темные волосы уже отрастали. Помахала, и он ответил мне кивком, а сидящий рядом с ним паренек толкнул его локтем под ребра.
– А второй кто? – спросил Джон.
– Наверное, его друг Бен.
Ссутуленные на сидениях мальчики были одеты так, как и большинство шестнадцатилетних подростков: длинные мешковатые спортивные шорты, футболки и расшнурованные теннисные туфли. На полу у ног Ти‑Джея притулился темно‑синий рюкзак.
|
|
|
– Уверена, что хочешь этим заниматься? – спросил Джон. Он сунул руки в задние карманы брюк и уткнулся взглядом в истоптанное ковровое покрытие.
Ну, одному из нас надо сделать хоть что‑нибудь.
– Да, уверена.
– Прошу, не принимай никаких окончательных решений до возвращения.
Ноток иронии в его просьбе не прозвучало.
– Я же пообещала, что не стану.
Хотя на самом деле вариант оставался только один. Я просто решила отложить объявление до конца лета. Джон обнял меня за талию и поцеловал в губы. Поцелуй длился на несколько секунд дольше, чем принято в подобных людных местах. Смутившись, я отстранилась, краем глаза заметив, что Ти‑Джей и Бен все видели.
– Я люблю тебя, – сказал Джон.
Я кивнула:
– Знаю.
Покорившись неизбежному, он поднял мою дорожную сумку и повесил ремешок мне на плечо.
– Приятного тебе полета. Позвони, как доберешься до места.
– Хорошо.
Джон ушел, и я смотрела ему вслед, пока он не затерялся в толпе, а затем разгладила юбку и пошла к мальчикам. Увидев, что я приближаюсь, они потупились.
– Привет, Ти‑Джей. Отлично выглядишь. Ты готов?
Он коротко посмотрел мне в глаза.
– Да, конечно.
Мальчик набрал вес и уже не был таким бледным. На зубах у него были скобки, которых я прежде не заметила, а на подбородке – маленький шрам.
– Привет. Я Анна, – обратилась я к соседу Ти‑Джея. – А ты, наверное, Бен. Как прошла твоя вечеринка?
Подросток смущенно покосился на Ти‑Джея.
– Э‑э, нормально.
Я вытащила мобильный и глянула на часы.
– Я сейчас вернусь, Ти‑Джей. Хочу проверить, как там наш рейс.
Уходя, я услышала, как Бен бормочет:
– Чувак, твоя нянька горячая цыпочка.
– Она мой репетитор, придурок.
Я не придала значения их словам. Будучи преподавателем старшей школы, я расценивала специфические комментарии от одуревших от гормонов подростков как издержки профессии.
|
|
|
Убедившись, что наш рейс по‑прежнему в графике, я вернулась и села на пустое кресло рядом с Ти‑Джеем.
– Бен ушел?
– Ага. Его мама устала нарезать круги по аэропорту. Он не позволил ей зайти с нами сюда.
– Хочешь перекусить?
Ти‑Джей покачал головой:
– Я не голоден.
Мы неловко молчали, пока не пришло время проходить на посадку. Ти‑Джей последовал за мной по узкому коридору к нашим местам в салоне первого класса.
– Хочешь сесть у окна? – спросила я.
Мальчик пожал плечами.
– Конечно. Спасибо.
Я отошла в сторону и подождала, пока он не устроился в кресле, а потом села в соседнее и пристегнулась. Ти‑Джей вытащил из рюкзака плеер и надел наушники, тем самым давая понять, что не заинтересован в разговоре. Я вытащила из сумки книгу, самолет взлетел, и мы оставили Чикаго позади.
* * *
Неприятности начались в Германии. Полет от Чикаго до Мале – столицы Мальдивских островов – должен был занять чуть больше восемнадцати часов, но мы отстали от расписания, проведя целый день и полночи в международном аэропорту Франкфурта в ожидании, пока авиакомпания составит для нас новый маршрут, поскольку из‑за технических неполадок и нелетной погоды старый потерял актуальность. В три часа ночи нам наконец подтвердили вылет, и мы с Ти‑Джеем сели на жесткие пластиковые сидения в зале ожидания. Мальчик потер глаза.
Я указала на ряд пустых кресел.
– Ложись, если хочешь.
– Все нормально, – он подавил зевок.
– Мы еще несколько часов проведем здесь. Попробуй заснуть.
– А вы не устали?
Я валилась с ног, но Ти‑Джею, вероятно, отдых нужнее, чем мне.
– Я в порядке. Давай, ложись.
– Уверены?
– Абсолютно.
– Хорошо. – Он слабо улыбнулся. – Спасибо.
Он вытянулся на сидениях и сразу провалился в сон. Я смотрела в окно на взлетающие и приземляющиеся самолеты, на мигающие красные огоньки в небе. От холодного кондиционированного воздуха руки покрылись гусиной кожей, и я поежилась. На мне были лишь юбка и блузка без рукавов. В ближайшем туалете я переоделась в предусмотрительно уложенные в дорожную сумку джинсы и водолазку, затем купила стакан кофе. Снова усевшись рядом с Ти‑Джеем, открыла книгу и погрузилась в чтение. Через три часа, когда объявили наш рейс, я разбудила ученика.
|
|
|
После прилета на Шри‑Ланку наш рейс еще несколько раз откладывали – на этот раз из‑за нехватки состава летного экипажа – и ко времени посадки в международном аэропорту Мале (а летняя резиденция Каллаханов находилась еще в двух часах лета) я не спала уже тридцать часов. В висках пульсировало, под веки словно насыпали песку, и глаза горели и болели. Когда в аэропорту заявили, что нашей брони у них нет, я сморгнула слезы.
– Но у меня записан номер брони, – передала я кассиру листок бумаги. – Я обновила бронь перед отлетом со Шри‑Ланки. Два места. Ти‑Джей Каллахан и Анна Эмерсон. Может, посмотрите еще раз?
Кассир проверил свои данные.
– Извините, – погрустнел он. – Ваших фамилий нет в списке пассажиров. Свободных мест на гидросамолете не осталось.
– Как насчет следующего рейса?
– Скоро стемнеет, а после заката гидросамолеты не летают. – Заметив, как сразили меня его слова, служащий окинул меня сочувственным взглядом, защелкал по клавиатуре и снял трубку телефона. – Посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо.
Мы с Ти‑Джеем отошли к сувенирной лавке, и я купила две бутылки воды.
– Хочешь пить?
– Нет, спасибо.
– Положи тогда воду в рюкзак, – сказала я, протягивая мальчику бутылку. – Возможно, захочешь попить попозже.
Я вытащила из сумочки флакончик «тайленола», вытряхнула две таблетки в ладонь и проглотила, запив водой. Мы сели на скамейку, и я позвонила маме Ти‑Джея, Джейн, и предупредила, что мы прилетим только утром.
– Возможно, для нас найдут гидросамолет, но вряд ли удастся вылететь сегодня. После заката здесь не летают, поэтому нам, скорее всего, придется переночевать в аэропорту.
– Мне жаль, Анна. Наверное, вы очень устали.
– Все хорошо, правда. Завтра уже точно будем у вас. – Я прикрыла динамик ладонью. – Хочешь поговорить с мамой? – Ти‑Джей скорчил гримасу и помотал головой.
Я заметила, что кассир машет мне. Он улыбался.
– Джейн, послушайте, похоже, мы… – И тут связь прервалась. Я положила телефон в сумочку и, затаив дыхание, подошла к стойке.
|
|
|
– Один из пилотов чартера может доставить вас на остров, – сказал кассир. – Пассажиры, которых он должен был забрать, задержались на Шри‑Ланке и не доберутся сюда до завтрашнего утра.
Я выдохнула и улыбнулась.
– Чудесно. Спасибо, что нашли нам рейс. Огромное спасибо.
Я попыталась перезвонить родителям Ти‑Джея, но соединение отсутствовало. Надеюсь, удастся поймать сеть по приезде на остров.
– Ти‑Джей, ты готов?
– Ага, – отозвался мальчик, хватая рюкзак.
Мы вылезли из микроавтобуса у терминала воздушного такси. Кассир за стойкой зарегистрировал нас, и мы вышли на улицу.
Климат Мальдив напомнил мне сауну в спортзале. На лбу и затылке сразу выступили бисеринки пота. Джинсы и водолазка впитывали горячий влажный воздух, и я пожалела, что не переоделась во что‑нибудь полегче. Неужели здесь всегда такое пекло?
Стоящий на пристани рядом с плавно покачивающимся на воде гидросамолетом служащий аэропорта кивнул нам. Когда мы с Ти‑Джеем подошли, он открыл дверь и мы, пригнувшись, забрались в гидросамолет. Пилот за штурвалом улыбнулся нам, жуя чизбургер.
– Привет, я Мик. – Он дожевал и проглотил. – Надеюсь, вы не будете против, если я закончу ужин.
На вид ему было сильно за пятьдесят, и он был таким полным, что едва влезал в кресло. Толстяка обтягивали шорты по колено и огромного размера футболка. Он был босиком. На верхней губе и лбу блестел пот. Пилот доел чизбургер и вытер лицо салфеткой.
– Меня зовут Анна, а это – Ти‑Джей, – представилась я и с улыбкой протянула ему руку. – Конечно, мы не возражаем.
«Твин Оттер DHC‑6» вмещал десять пассажиров. В салоне пахло авиационным керосином и плесенью. Ти‑Джей пристегнулся и стал смотреть в окно. Я села через проход от него, поставила сумочку и дорожную сумку под впереди стоящее кресло и потерла глаза. Мик завел двигатели. Его голос потонул в шуме, но когда он повернул голову, его губы шевелились, пока он что‑то кому‑то говорил в рацию. Самолет отплыл от пристани, набрал скорость и взлетел.
Я прокляла свою неспособность дремать в полете. Всегда завидовала тем, кто засыпал, едва самолет отрывался от земли, и не просыпался до того, как колеса касались посадочной полосы. Я попыталась задремать, но струящийся в иллюминатор солнечный свет и сбитые перелетом через множество часовых поясов биоритмы не дали мне расслабиться. Сдавшись и открыв глаза, я увидела, что Ти‑Джей смотрит на меня. Ни в его взгляде, ни в моем разгоряченном лице не было ничего предосудительного, но мы все равно смутились. Ти‑Джей отвернулся, подложил под голову рюкзак и спустя несколько минут уснул.
|
|
|
Не в силах угомониться, я отстегнула ремень и подошла к Мику спросить, сколько нам еще лететь.
– Еще час или около того. – Он кивнул на кресло второго пилота. – Садитесь, если желаете.
Я села и пристегнула ремень. Прищурив глаза от солнца, посмотрела на захватывающий дух пейзаж. Безоблачное голубое небо вверху и мятно‑зеленый с отливом бирюзы Индийский океан внизу.
Мик потер солнечное сплетение кулаком и взял упаковку противокислотных таблеток. Положил одну в рот.
– Изжога замучила. Это все чизбургеры. Но они чертовски вкуснее салата, понимаете?
Он хохотнул, и я согласно кивнула.
– Так откуда путь держите?
– Из Чикаго.
– И чем занимаетесь в Чикаго? – Он закинул в рот еще одну таблетку.
– Преподаю десятиклассникам английский.
– А, отпуск на все лето.
– Ну, не для меня. Обычно летом я занимаюсь с учениками. – Я указала на Ти‑Джея. – Его родители наняли меня, чтобы я помогла Ти‑Джею наверстать упущенное. У мальчика была лимфома Ходжкина, и он пропустил много занятий.
– Так я и подумал, что вы слишком молодо выглядите, чтобы быть его матерью.
Я улыбнулась:
– Его родители и сестры улетели несколько дней назад.
Я не могла отправиться вместе с Каллаханами, поскольку в государственной школе, где я преподавала, каникулы начинались несколькими днями позже, чем в частной, куда ходил Ти‑Джей. Узнав об этом, Ти‑Джей уговорил родителей позволить ему остаться на выходные в Чикаго и полететь потом со мной. Джейн Каллахан перезвонила мне с вопросом, устроит ли меня такой вариант.
– Его друг Бен устраивает вечеринку, и Ти‑Джей очень хочет туда пойти. Уверены, что не возражаете?
– Нет, нисколько, – ответила я. – Как раз сможем лучше узнать друг друга.
Я встречалась с Ти‑Джеем всего однажды, на собеседовании с его родителями. Должно пройти время, чтобы он привык ко мне. Так было всегда во время работы с новыми учениками, особенно с мальчиками‑подростками.
В мои мысли вторгся голос Мика.
– И надолго вы сюда?
– На все лето. Каллаханы сняли дом на острове.
– Значит, с пацаном уже все в порядке?
– Да. Родители сказали, что одно время он был очень болен, но уже несколько месяцев в ремиссии.
– Неплохое местечко для работы на лето.
Я улыбнулась:
– Да уж получше библиотеки.
Некоторое время мы летели молча.
– А здесь правда тысяча двести островов? – спросила я. Пока что удалось насчитать только три или четыре, разбросанных по воде как гигантские кусочки пазла. Я ждала ответа. – Мик?
– А? О, да, плюс‑минус парочка. Только двести из них необитаемы, но я надеюсь, что это изменится с ростом инфраструктуры. Здесь каждый месяц открывается новый отель или курорт. – Он усмехнулся. – Все хотят урвать кусочек рая.
Мик снова потер грудь, снял левую руку со штурвала и вытянул ее вперед. Я заметила, что его лицо исказилось от боли, а на лбу выступил пот.
– С вами все хорошо?
– Да, да. Никогда еще не было такой сильной изжоги. – Он положил в рот еще пару таблеток и смял пустую упаковку.
Я встревожилась.
– Хотите кому‑нибудь сообщить? Я могу сделать вызов за вас, если покажете, как пользоваться рацией.
– Нет, со мной все будет в порядке, как только противокислотное подействует. – Пилот глубоко вдохнул и улыбнулся мне. – Но спасибо.
Некоторое время он выглядел нормально, но десять минут спустя снял со штурвала правую руку и потер левое плечо. По пухлой щеке побежала струйка пота. Дыхание было прерывистым, и он ерзал в кресле, словно пытаясь устроиться поудобнее. Моя тревога переросла в сущую панику.
Ти‑Джей проснулся.
– Анна, – позвал он достаточно громко, чтобы я услышала, несмотря на рев турбин. Я повернулась. – Мы уже почти прилетели?
Я отстегнула ремень, прошла в салон и села рядом с Ти‑Джеем. Не желая кричать, наклонилась к нему и сказала:
– Послушай, похоже, у Мика сердечный приступ. У него болит в груди, и он ужасно выглядит, но сам считает, что это изжога.
– Что‑о? Вы серьезно?
Я кивнула.
– В прошлом году мой отец пережил обширный инфаркт, поэтому я знаю симптомы. Думаю, он боится признать, что происходит что‑то не то.
– А мы? Мы можем продолжать полет?
– Не знаю.
Мы с Ти‑Джеем подошли к пилоту. Мик прижал к груди оба кулака. Глаза были закрыты. Наушники перекосились, а лицо приобрело сероватый оттенок.
Я присела рядом с его креслом, дрожа от страха.
– Мик! – требовательным тоном позвала я. – Нужно вызвать помощь.
Он кивнул.
– Я сначала посажу самолет на воду, а потом один из вас возьмет рацию, – выдохнул он, с трудом выговаривая слова. – Наденьте спасательные жилеты. Они в отсеке для вещей у двери. Потом сядьте на места и пристегнитесь. – Он сморщился от боли. – Идите!
Мое сердце заухало в груди, и в кровь выплеснулся адреналин. Мы побежали к отсеку для вещей и начали рыться в упаковках.
– Зачем надевать спасательные жилеты, Анна? У самолета же есть поплавки, да?
«Потому что Мик боится не успеть приводниться».
– Не знаю, возможно, это стандартные меры безопасности. Мы же садимся посреди океана. – Я нашла несколько спасательных жилетов, всунутых между контейнером цилиндрической формы с надписью «СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПЛОТ» и сложенными одеялами. – Вот, – сказала я, протягивая один Ти‑Джею и надевая свой. Мы сели и пристегнули ремни. Мои руки так тряслись, что пристегнуться с первого раза не получилось.
– Если он потеряет сознание, мне нужно будет сразу же начать сердечно‑легочную реанимацию. А тебе придется разбираться с рацией, Ти‑Джей, хорошо?
Он кивнул с вытаращенными глазами.
– Я справлюсь.
Я вцепилась в подлокотники и выглянула в окно. Неспокойная зыбь океана приближалась. Но затем, вместо того, чтобы замедлиться, мы набрали скорость, спускаясь под крутым углом. Я глянула в переднюю часть самолета. Мик лежал на штурвале без движения. Я отстегнула ремень и, шатаясь, выбралась в проход.
– Анна! – закричал Ти‑Джей. Край моей водолазки выскользнул из его пальцев.
Прежде чем я дошла до кабины пилота, Мик откинулся назад на кресле, по‑прежнему сжимая штурвал, и его грудь сотряс мощный спазм. Нос самолета резко взмыл вверх, и мы зарылись в воду хвостом, прерывисто проскакав по волнам. Кончик крыла коснулся поверхности воды, и самолет перевернулся.
От толчка я упала как подкошенная, словно кто‑то привязал к моим лодыжкам веревку и резко дернул за нее. Затем я услышала звон бьющегося стекла и пережила ощущение полета, за которым последовала жгучая боль, когда самолет развалился.
Я оказалась в океане, глотая соленую воду. Я была полностью дезориентирована, но выталкивающая сила спасательного жилета медленно подняла меня к поверхности воды. Голова вынырнула, и я невольно закашлялась, пытаясь набрать воздуха и выплюнуть воду.
Ти‑Джей!
О боже, где же Ти‑Джей?
Я представила, будто он застрял в кресле, не в силах отстегнуть ремень, и в панике оглядела океан вокруг, щурясь от солнца и выкрикивая имя ученика. Когда я уже подумала, что мальчик точно утонул, он вынырнул, кашляя и отплевываясь.
Я поплыла к нему, чувствуя во рту вкус крови. Голова болела так, будто собиралась взорваться. Доплыв до Ти‑Джея, я схватила его за руку и попыталась сказать, как я счастлива, что он жив, но не смогла выдавить ни слова, словно в коконе густого тумана.
Ти‑Джей кричал, чтобы я проснулась. Помню высокие волны и то, как снова наглоталась воды, а после этого не помню ничего.
Глава 2 – Ти‑Джей
Морская вода бурлила вокруг меня, затекая в нос, рот и глаза. Я не мог дышать, не захлебываясь. Анна поплыла ко мне, плача, истекая кровью и крича. Она схватила меня за руку и попыталась что‑то сказать, но слова прозвучали невнятно, и я ничего не понял. Ее голова качнулась и упала в воду лицом вниз. Я потянул Анну за волосы.
– Очнись, Анна, очнись! – Волны были ужасно высокими, и я боялся, что нас разделит вода, поэтому просунул правую руку под лямку спасательного жилета Анны, левой не отпуская ее волосы. Повыше поднял ее лицо. – Анна! Анна! – О, Боже. Ее глаза оставались закрытыми, и она не отвечала, поэтому я взялся левой рукой за вторую лямку и лег на спину, положив тело Анны себе на грудь.
Течение отнесло нас от места крушения. Обломки самолета быстро погружались, и вскоре пучина бесследно поглотила их. Я старался не думать об оставшемся в кресле пилота Мике.
Пока плыл, сердце в груди бешено колотилось. Вокруг не было ничего, кроме захлестывающих волн. Я пытался держать наши головы над водой и не паниковать.
Знают ли о крушении? Отслеживали ли нас?
Может и нет, потому что никто не прибыл на помощь.
Небо потемнело, и солнце закатилось. Анна что‑то забормотала. Я понадеялся, что она, очнулась, но тут ее тело дернулось и ее стошнило на меня. Волны сразу смыли блевотину, но Анна дрожала, и я сильнее прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом. Я тоже замерз, хотя сразу после падения вода показалась теплой. Луна не светила, и я едва различал поверхность воды вокруг нас, теперь черной, а не синей.
Я беспокоился насчет акул. Освободив одну руку, приподнял за подбородок голову Анны со своей груди. Прямо под моей шеей, где лежала ее голова, я почувствовал тепло. Неужели кровь еще течет? Попытался растормошить Анну, но та издавала звуки, только когда я тряс ее голову. Ничего не говорила, а стонала. Не хотелось делать ей больно, но нужно было узнать, жива ли она. Анна долго не шевелилась, перепугав меня до чертиков, но затем ее снова стошнило, и она задрожала у меня на руках.
Я пытался сохранять спокойствие, равномерно вдыхая и выдыхая воздух. Лежа на спине, справляться с волнами было проще, и мы с Анной плыли по течению. В темноте гидросамолеты не летают, но наверняка на рассвете за нами пошлют помощь. К тому времени кто‑то уже узнает, что мы потерпели крушение.
А мои родители даже ни сном ни духом, что мы были на том самолете.
Шли часы, акулы не появлялись. Может, они уже здесь, а я об этом не подозреваю. Обессилев, я ненадолго задремал, опустив ноги вместо того, чтобы пытаться держать их ближе к поверхности. Я старался не думать об акулах, возможно, скрывающихся на глубине.
Когда я снова потряс Анну, она не отреагировала. Казалось, что ее грудь поднимается и опускается, но я не был уверен. Раздался громкий всплеск, и я дернулся. Голова Анны свесилась набок, и я снова вернул ее на место. Плеск продолжался в едином мерном ритме. Представляя себе не одну акулу, а пять, десять или еще больше, я развернулся. Что‑то выступало из воды, и я сразу понял, что это такое. Плеск издавали волны, бьющиеся о риф, окружающий остров.
Я в жизни не чувствовал такого громадного облегчения, даже в ту минуту, когда врач сказал, что лечение подействовало и рак наконец‑то отступил.
Течение приближало нас к острову, но несло мимо берега. Если отдаться на волю волн, то на сушу мы не попадем.
Я не мог грести руками, потому что они находились под лямками жилета Анны, поэтому я остался на спине и принялся отталкиваться ногами. Туфли свалились со ступней, но мне было все равно. Следовало сбросить их еще несколько часов назад.
До земли оставалось метров двадцать. Дальше, чем когда я начал пытаться вырваться из течения, значит, у меня не осталось выбора, кроме как освободить одну руку. Я поплыл на боку, стараясь удерживать лицо Анны над водой.
Снова поднял голову. Мы уже близко. Легкие горели огнем, пока я, отчаянно работая ногами, плыл на пределе своих сил.
Мы достигли спокойной лагуны за рифом, но я не переставал грести, пока не коснулся песчаного дна. Сил хватило лишь на то, чтобы выволочь Анну из воды на берег, а затем я рухнул рядом с ней и отключился.
* * *
Меня разбудило палящее солнце. Все тело ломило, а видел я только одним глазом. Я сел и стащил с себя спасательный жилет, затем посмотрел на Анну. Ее лицо было опухшим и израненным, лоб и щеки испещряли порезы. Она лежала совсем неподвижно.
Сердце заколотилось в груди, но я заставил себя протянуть руку и коснуться шеи Анны. На ощупь ее кожа была теплой, и я во второй раз испытал прилив огроменного облегчения, когда почувствовал под пальцами биение пульса. Анна жива, но единственное, что я знаю о черепно‑мозговых травмах – так это то, что одна такая случилась у Анны. А вдруг она никогда не очнется?
Я осторожно потряс ее.
– Анна, ты меня слышишь?
Никакого ответа, и я снова потряс ее.
Хорошо бы она открыла глаза. Чудесные, большие глаза темного серо‑голубого цвета. При нашей первой встрече я сразу обратил на них внимание. Анна пришла к нам домой на собеседование с моими родителями, и я смутился, потому что она была красавицей, а я – похожим на глиста тощим и лысым задохликом.
Ну же, Анна, дай мне увидеть твои глаза.
Затаив дыхание, я сильнее тряхнул ее, и только когда она наконец подняла веки, медленно выдохнул.
Глава 3 – Анна
Надо мной нависли два расплывчатых Ти‑Джея, и пришлось долго моргать, пока они не слились в один силуэт. Лицо мальчика усеивали порезы, а левый глаз заплыл.
– Где мы? – просипела я. Голос звучал хрипло, во рту чувствовался привкус соли.
– Не знаю. На каком‑то острове.
– А Мик?
Ти‑Джей покачал головой:
– Обломки самолета быстро затонули.
– Совсем ничего не помню.
– В воде ты потеряла сознание, я долго не мог заставить тебя очнуться и даже подумал, что ты мертва.
Голова раскалывалась. Я дотронулась до лба и вздрогнула, задев пальцами большую шишку. Висок покрывало что‑то липкое.
– У меня кровь течет, да?
Ти‑Джей наклонился ко мне и запустил пальцы в волосы, ища источник кровотечения. Я невольно вскрикнула, когда он нащупал ранку.
– Прости, – извинился мальчик. – Глубокий порез. Сейчас уже не так сильно кровоточит. В воде было хуже.
Страх волной прокатился по всему телу.
– Там были акулы?
– Не знаю. Не видел ни одной, но тоже об этом думал.
Я глубоко вдохнула и села. Пляж колыхался перед глазами. Упершись ладонями в песок, я постаралась удержаться в сидячем положении, пока не пройдет головокружение.
– Как мы сюда добрались? – спросила я.
– Я продел руки в лямки твоего спасательного жилета, и течение несло нас, пока я не заметил берег. Подгреб к земле и вытащил тебя на песок.
Да уж, немало Ти‑Джей для меня сделал. С минуту я молчала, глядя на воду. Представляла, что могло случиться, если бы он меня выпустил, или приплыли акулы, или поблизости не оказалось острова.
– Спасибо, Ти‑Джей.
– Да не за что, – спаситель лишь на секунду посмотрел мне в глаза и тут же отвел взгляд.
– Ты сам‑то не пострадал? – начала я соображать.
– Ничего страшного. Вроде при приводнении ударился лицом о переднее кресло.
Я попыталась встать, но из‑за головокружения не получилось. Ти‑Джей помог мне подняться, и на этот раз я умудрилась остаться на ногах. Расстегнула жилет и позволила ему упасть на песок.
Я отвернулась от берега и посмотрела на остров. Он выглядел совсем как на картинках в интернете, разве что здесь не было роскошного отеля или шикарных вилл. Чистый белый песок под подошвами босых ног на ощупь напоминал сахар. Понятия не имею, что случилось с моей обувью.
За полоской пляжа цвел какой‑то кустарник и высились тропические растения, а еще дальше начиналась лесополоса, где растущие близко друг к другу деревья образовывали зеленый полог. Солнце в зените нещадно припекало. Океанский бриз совсем не охлаждал нагревающееся тело, и по лицу сбегали струйки пота. Одежда липла ко влажной коже.
– Лучше я сяду.
Желудок заурчал, показалось, что сейчас меня вырвет. Ти‑Джей опустился на песок рядом со мной, и когда тошнота отступила, я уверенно сказала:
– Не волнуйся. Наверное, в аэропорту уже знают о крушении и уже выслали за нами поисковый самолет.
– Ты хоть примерно представляешь, где мы? – спросил Ти‑Джей.
– Не совсем.
Пальцем я начала рисовать на песке.
– Острова образуют цепь из двадцати шести атоллов, протянутую с севера на юг. Вот сюда мы должны были прибыть, – указала я на одну точку, затем провела пальцем по песку и ткнула в другую, – а вот здесь Мале, откуда мы вылетели. Скорее всего, мы примерно посередине, если течение не унесло нас восточнее или западнее. Не знаю, не отклонился ли Мик от курса, и летают ли гидросамолеты по определенным маршрутам или их ведут по радару.
– Мама с папой, небось, с ума сходят.
– Да уж.
Родители Ти‑Джея, несомненно, пытались до меня дозвониться, но сейчас мой мобильный покоился на дне океана.
Может, стоит зажечь сигнальный огонь? Разве не это положено делать, если потерялся? Развести костер, чтобы нас нашли?
Но я не знаю, как это сделать. Мои навыки выживания ограничивались тем, что я видела по телевизору и читала в книгах. Ни один из нас не носил очков, иначе удалось бы поджечь что‑нибудь с помощью увеличительного стекла и солнца. Кремня и стали под рукой тоже не было. Остается только трение, но неужели с помощью двух палочек и впрямь можно добиться возгорания? Пожалуй, нет нужды беспокоиться об огне, по крайней мере, пока. Спасатели и без того заметят нас, если будут лететь достаточно низко, а мы останемся на пляже.
Мы попытались написать крупное «SOS». Сначала вытоптали надпись на песке, но сочли, что с воздуха ее будет не видно. Потом попробовали выложить листьями, но ветерок разметал их еще до того, как были сложены все буквы. Камней, чтобы придавить листья, поблизости не наблюдалось, только галька и что‑то похожее на мелкие обломки коралла. От движения стало еще жарче, а моя голова разболелась пуще. Мы сдались и сели.
|
|
|
