 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 7 глава
|
|
|
|
– Ти‑Джей, попробуй морскую воду, – выдохнула Анна. – Поторопись!
С контейнером в руках, я рванул на берег и зачерпнул морской воды. Побежал назад, и когда на этот раз окатил Анну водой, обошлось без воплей.
Она хныкала и поскуливала на земле, а я пытался сообразить, чем же ей помочь. Анна корчилась, пытаясь устроиться поудобнее, и было понятно, что ей все еще больно, очень больно. Я вспомнил про пинцет и поспешил за ним к чемодану. Вернувшись, так быстро, как только мог, отлепил щупальца от тела Анны. Она опустила веки и стонала.
Я убрал почти все, когда кожа Анны начала краснеть, и не только там, где медуза ее ужалила, а по всему телу. Веки и губы припухли. Я запаниковал и повторил обливание морской водой, но это не помогло. Глаза Анны оставались закрытыми.
Я стрелой слетал за аптечкой, сел рядом с Анной, открыл чемоданчик и высыпал содержимое на песок. Взяв бутылочку с красной жидкостью, вспомнил слова Анны.
«Это может спасти тебе жизнь. Остановит аллергическую реакцию».
Лицо Анны уже напоминало воздушный шар, а губы так распухли, что кожа треснула. Я поборолся с неотвинчивающейся, с защитой от детей крышечкой, и как только сорвал ее, продвинул под Анну руку, поднял ей голову и вылил прямо в рот сколько‑то бенадрила. Анна закашлялась и сплюнула. Не знаю, сколько лекарства в нее попало.
Когда я двигал Анну, лифчик от купальника задрался. Он был ей велик, потому что она сильно похудела. Стало видно еще несколько щупалец, наверно, продолжающих жечь.
Я сорвал с Анны лифчик и вздрогнул, увидев багровеющие полосы на груди. Вновь уложил на песок, выплеснул на грудь последнюю морскую воду и соскоблил пинцетом остатки медузы.
Затем снял футболку и накрыл Анну, осторожно подоткнув края.
|
|
|
– Все будет хорошо, Анна.
Я взял ее за руку и замер в ожидании.
Когда краснота почти сошла и припухлость поуменьшилась, я перебрал рассыпанное по земле содержимое аптечки. Прочитав все этикетки, выбрал крем от рубцов.
Начал с ног Анны и постепенно двигался выше, втирая крем в полоски ожогов.
– Помогает?
– Да, – прошептала Анна. Отеки на веках спали, но глаза она не открывала. – Я ужасно устала.
Я не знал, можно ли позволить ей заснуть, и боялся, что случайно влил в нее слишком большую дозу лекарства. Посмотрел на бутылочку бенадрила: там осталось еще довольно много жидкости, а на этикетке было написано, что сонливость является побочным эффектом.
– Ладно, давай, спи. – Она уснула еще до того, как я договорил.
Я втер крем в следы на животе, но дойдя до груди, заколебался. Скорее всего, Анна не поняла, что я снял с нее лифчик, а, может, ей в таком состоянии было все равно.
Я поднял футболку и отшатнулся.
Ее грудь серьезно пострадала. Кожу покрывали вздувшиеся рубцы, некоторые с волдырями и корочкой засохшей крови.
Я максимально сосредоточился и осторожно, кончиками пальцев нанес на раны крем. Закончив, еще разок осмотрел Анну, проверяя, не пропустил ли чего.
Цвет кожи стал обычным, и припухлость сошла на нет. Я еще немного выждал, а затем подхватил Анну на руки и отнес в дом.
Глава 23 – Анна
Я открыла глаза и с облегчением выдохнула, не испытывая больше жгучей боли. Ти‑Джей мирно посапывал рядом со мной. Я была обнажена до пояса, грудь прикрывало что‑то мягкое. Я села и надела футболку, знакомо пахнущую Ти‑Джеем, снова легла, перекатилась на бок и уснула.
Утром я проснулась одна. Приподняла подол футболки. На коже остались тонкие красные следы щупалец, которые, вероятно, не сойдут еще какое‑то время. Задрав ткань выше, я поморщилась, увидев свои груди. Их покрывали темно‑красные полосы с корками засохшей крови. Я опустила футболку, надела шорты и пошла в туалет.
|
|
|
Когда вернулась, Ти‑Джей разводил костер.
Он встал:
– Как ты?
– Почти нормально. – Я немного подобрала подол и продемонстрировала парню живот. Ти‑Джей провел пальцем по отметинам.
– Болит?
– Нет, не очень.
– А здесь? – он указал на грудь.
– Не так гладко.
– Прости. В лифчике было несколько жалящих тебя щупалец, которые я не сразу заметил.
Я не помнила, как он снимал с меня верх от купальника, только жгучую боль.
– Не за что прощать, ты же не знал.
– Ты вся покраснела и начала опухать.
– Серьезно? – Я и этого не помнила.
– Я влил в тебя бенадрил. И тебя вырубило.
– Ты все правильно сделал.
Ти‑Джей вошел в дом и вернулся с тюбиком антисептической мази.
– Потом натер тебя вот этим. Похоже, помогло. Ты сказала, что тебе лучше, перед тем, как уснула.
Я взяла мазь из протянутой руки. Неужели он смазывал и мою грудь? Я вообразила, будто лежу на песке в одних трусиках от купальника, а Ти‑Джей втирает мне в кожу мазь, и внезапно устыдилась поднимать на него глаза.
– Спасибо, – сказала я.
– Ты видела медузу перед тем, как она тебя ужалила?
– Нет, просто почувствовала боль.
– Я ни разу не замечал в лагуне медуз.
– Я тоже. Наверное, эта заблудилась и повернула не в ту сторону от рифа.
Я пошла в дом за зубной щеткой и выдавила на нее немного пасты. Выйдя на улицу, сказала:
– По крайней мере, эта разновидность не оказалась смертельно ядовитой.
Ти‑Джей обеспокоенно посмотрел на меня:
– Медуза может убить?
Я вытащила щетку изо рта.
– Некоторые – да, могут.
В тот день мы не купались. Я бродила вдоль берега и щурилась, глядя на воду и высматривая медуз, напоминая себе, что даже если мы не заметили таящихся в океане опасностей, это не значило, что их там нет. А еще я боялась, что когда‑нибудь в аптечке закончится именно тот медикамент, который будет необходим, чтобы спасти жизнь кому‑нибудь из нас.
* * *
В июне 2003 года мы с Ти‑Джеем прожили на острове уже два года. В мае мне исполнилось тридцать два, а Ти‑Джею через несколько месяцев должно было стукнуть девятнадцать. Он вырос уже до метра девяноста, и в нем не осталось ничего мальчишеского. Иногда, глядя, как он удит рыбу, чинит дом или выходит из леса, который изучил как свои пять пальцев, я думала, а не считает ли он остров своим. Местом, где он может заниматься чем угодно, и где, пока мы живы, возможно все.
|
|
|
* * *
Мы сидели на берегу по‑турецки лицом друг к другу, чтобы я могла выступить в роли брадобрея. Ти‑Джей наклонился вперед, упершись руками в мои бедра для устойчивости.
– И когда это я успела стать твоей личной горничной? – поддразнила я. – Много раз купала тебя. Постоянно тебя брею. – Я размазала остатки пены для бритья по его щекам.
Ти‑Джей широко улыбнулся:
– Я везунчик?
– Ты избалованный. Когда уедем с острова, тебе придется бриться самому.
– Но это не будет так весело.
– Ничего, справишься.
Я закончила бритье, и мы пошли обратно к дому, готовясь прикорнуть под навесом.
– Знаешь, я был бы непрочь искупать или побрить тебя, Анна. Только свистни.
Я рассмеялась:
– Спасибо, обойдусь.
– Уверена? – Лежа на одеяле рядом со мной, Ти‑Джей потянулся, поднял мою руку вверх и провел тыльной стороной ладони по подмышке.
– Ух ты, какая гладкая!
– Перестань! Я боюсь щекотки. – Я сняла его руку.
– А как насчет ног? – не унимался он и, прежде чем я среагировала, согнулся и медленно провел рукой по моей ноге от щиколотки до бедра.
Я удивилась, почувствовав жар во всем теле. И невольно издала странный звук, нечто среднее между вздохом и стоном, вырвавшийся из горла прежде, чем я успела проглотить. Глаза Ти‑Джея округлились, и он уставился на меня с раскрытым ртом. Затем усмехнулся, откровенно довольный тем, какое воздействие возымело на меня его прикосновение.
Я глубоко вдохнула и сказала:
– Я сама могу за собой поухаживать.
– Я просто пытаюсь вернуть тебе должок за то, что ты мне все время помогаешь.
– Очень мило с твоей стороны, Ти‑Джей. Ложись спать.
Он засмеялся и повернулся на бок спиной ко мне. Лежа на спине, я закрыла глаза.
«Ему всего восемнадцать. Слишком молод».
Внутренний голос возразил: «Физиологически вообще‑то нет».
Несколько дней спустя мы с Ти‑Джеем после обеда плавали с дельфинами. Четверо проказников вились вокруг нас. Мне хотелось дать им имена, но я никак не могла отличить их друг от друга.
|
|
|
Когда дельфины уплыли, мы сели на берегу. Я зарылась пальцами ног в мягкий белый песок.
– Разве ты не хотела вымыться? – спросил Ти‑Джей.
– Хотела. Но я ничего с собой не принесла. – Наши запасы подходили к концу. Теперь мы купались с мылом лишь раз в неделю, и я больше не замечала, как от нас пахнет.
– Я все принесу, – предложил он.
– Да?
– Конечно.
– Хорошо, но мне еще нужна одежда на смену.
– Без проблем.
Ти‑Джей принес помывочный комплект и оставил на песке. Я подождала, пока он уйдет, и только потом разделась.
Закончив полоскаться, я с минуту обсыхала на солнце. Затем подошла к кучке одежды, ожидая найти майку и шорты или бикини. Но выбор Ти‑Джея удивил меня. Единственное из моего чемодана платье. Одно из моих любимых, короткое и голубое, на тонких бретельках. Еще он выбрал кружевные розовые трусики, и я почувствовала, как щеки краснеют. Он забыл лифчик – а может, упустил намеренно – но я все равно никогда не носила бюстгальтер с этим платьем.
Я оделась. Когда вернулась к дому, то заметила, что Ти‑Джей неприкрыто глазеет на меня.
– У нас где‑то заказан столик к ужину, а я об этом ничего не знаю? – спросила я.
– Хотелось бы, – вздохнул он.
Я остановилась перед ним.
– Почему платье?
Он пожал плечами.
– Подумал, что в нем ты будешь отлично выглядеть. – Он снял темные очки и смерил меня взглядом. – И не ошибся.
– Спасибо, – сказала я, чувствуя, что снова краснею.
Ти‑Джей отправился на рыбалку, а я села на одеяло под навесом ждать его возвращения.
Я часто ловила на себе его взгляды, но никогда прежде он не разглядывал меня столь откровенно. Он становился смелее, проверяя границы на прочность. Если раньше Ти‑Джей пытался скрывать свои чувства, то сейчас уже не сильно этим заморачивался. Я не знала, какую цель он преследует, если вообще наметил какую‑то цель, но осознавала, что жить с ним становится все сложнее.
Это‑то уж точно.
* * *
Неделю спустя я сидела на одеяле у дома и пыталась расчесать спутанные волосы. Они доходили уже до пояса и сводили меня с ума.
– Жаль, что у нас нет ножниц. Надо было попросить тебя подровнять эти космы, пока нож не затупился, – сказала я, глядя на костер.
– Ты же не думаешь о стрижке‑вспышке? – спросил Ти‑Джей.
Я посмотрела на него как на сумасшедшего.
– Нет!
«Возможно, стоит подумать».
Я продолжила расчесываться.
Ти‑Джей подошел и протянул руку.
– Давай расческу. Я сам тебя расчешу. Видишь? Расплачиваюсь за бритье.
|
|
|
Я протянула ему расческу.
– Валяй.
Ти‑Джей сел, прислонившись к наружной стене дома, а я устроилась перед ним. Он принялся за дело.
– До чего же у тебя густые волосы.
– Знаю. И слишком длинные.
– Мне нравятся длинные волосы.
Ти‑Джей терпеливо распутывал колтуны, прочесывая прядь за прядью. Солнце нещадно палило, но мы сидели в тени под навесом. Со стороны океана дул легкий бриз. Вездесущий шум бьющихся о риф волн и нежные поглаживания расчески убаюкали меня.
Ти‑Джей поднял волосы с моего затылка и притянул меня к себе, чтобы я легла спиной ему на грудь. Я повернула голову, и он перекинул мою гриву через мое правое плечо. И продолжил меня расчесывать, а мне было так приятно, что спустя несколько минут я закрыла глаза и уснула.
Проснувшись, поняла по дыханию Ти‑Джея, что он тоже спит. Он обнимал меня со спины, его сомкнутые руки лежали на моем обнаженном животе прямо над трусиками от купальника. Я снова закрыла глаза, отдавшись удовольствию лежать так, в объятиях Ти‑Джея.
Он пошевелился и прошептал мне на ухо:
– Не спишь?
– Не‑а. Я славно подремала.
– И я.
Хотя вставать не хотелось, но все же я села, и его руки соскользнули с моего живота. Волосы гладкой волной рассыпались по спине. Я оглянулась через плечо и улыбнулась.
– Спасибо, что расчесал меня.
Глаза Ти‑Джея осоловели от сна и чего‑то еще. Чего‑то, точь‑в‑точь похожего на желание.
– В любое время.
Сердце забилось чаще. В животе запорхали бабочки, а по телу прокатилась теплая волна.
Думая, что наши отношения лишь начинают становиться сложнее, я недооценивала ситуацию.
Глава 24 – Ти‑Джей
Я смотрел Анне вслед после того, как расчесал ей волосы. Вспоминал, как на прошлой неделе она застонала, когда я провел рукой по ее ноге. Интересно, какой звук она издаст, если я сделаю кое‑что еще? Желание засунуть руку ей в трусики и проверить стало почти непреодолимым. Будь мы в Чикаго, у меня не было бы ни единого шанса. Но, пожалуй, здесь, на острове, все вполне возможно.
* * *
Мы с Анной плавали в лагуне, ожидая дельфинов.
– Мне скучно, – пожаловался я.
– Мне тоже, – отозвалась Анна, покачиваясь на спине. – Эй, давай проверим, сумеем ли мы сделать ту высокую поддержку, как Джонни и Бэби.
– Вообще не понимаю, о чем ты.
– Не смотрел «Грязные танцы»?
– Нет. – Но название звучало неплохо.
– Отличный фильм. Я смотрела его еще в школе. Году в восемьдесят седьмом.
– Мне тогда было всего два года.
– О. Иногда я забываю, насколько ты молод.
Я покачал головой.
– Теперь не то чтобы очень.
– Ну, все равно. Патрик Суэйзи играл учителя танцев по имени Джонни Касл в танцевальной школе на курорте в Кэтскиллз[6]. Дженнифер Грей играла Бэби Хаусман, отдыхающую там с семьей. – Анна на секунду замолчала и продолжила: – Эй, мне только что пришло в голову. Бэби проводила все лето с семьей вдали от дома, совсем как ты.
– И ее это тоже бесило? – спросил я.
Анна покачала головой и рассмеялась:
– Не думаю. Она стала встречаться с Джонни, и они довольно много времени развлекались в постели. – «И почему я не видел этот фильм? Судя по описанию, он классный». – А потом Пенни, партнерша Джонни по танцам, забеременела, и Бэби пришлось танцевать вместо нее. Там была эта сложная поддержка, и у Бэби она сначала не получалась, поэтому они тренировались в воде.
– И ты хочешь попробовать повторить? – Если это означало, что я буду ее трогать, то я обеими руками за.
– Мне всегда хотелось попытаться. Вряд ли это так уж сложно.
Она встала передо мной и сказала:
– Смотри: я побегу к тебе, а когда подпрыгну, клади руки вот сюда. – Она взяла мои руки и положила себе на бедра. – Потом поднимай меня прямо над головой. Думаешь, сможешь меня поднять?
Я закатил глаза.
– Конечно.
– Отчего‑то Бэби всегда заходила в воду в трико, и я никогда не понимала, зачем. Ладно, ты готов?
Я кивнул, и Анна побежала мне навстречу и прыгнула. Когда я коснулся ее бедер, она упала на меня и взвизгнула, что ей щекотно. Я уткнулся лицом ей в промежность.
Мы разъединились, и Анна сказала:
– В следующий раз не щекочи меня.
Я рассмеялся:
– Да я тебя не щекотал, а просто положил руки туда, куда ты велела.
– Ладно, давай еще попытаемся. – Она отошла для разбега. – Погнали!
На этот раз я поднял ее, однако было слишком глубоко, и я не достаточно устойчиво стоял на дне. Я опрокинулся на спину, Анна свалилась сверху, но я был не против.
– Черт, на этот раз действительно я облажался, – сказал я. – Пойдем чуть ближе к берегу. Попробуем еще.
На этот раз у нас все вышло как надо. Я поднял Анну, она вытянула руки и ноги и выгнула спину.
– Ура, у нас получилось! – закричала она.
Я продержал ее так долго, как мог, а потом опустил руки. Передо мной дно круто углублялось, и едва ноги Анны коснулись дна, ее голова ушла под воду. Я протянул руки и вытащил утопающую на поверхность. Она вдохнула и обняла меня за шею. Спустя несколько секунд она обвила ногами мою талию и повисла на мне.
Анна выглядела удивленной, возможно, потому что не ожидала, что уйдет под воду с головой, а может, потому что я поддерживал ее за задницу.
– Теперь мне совсем не скучно, Анна. – На самом деле, опусти я ее чуть ниже, она бы сама почувствовала, насколько мне не скучно.
– Отлично. – Она продолжала висеть на мне, и я уже подумывал о поцелуе, когда Анна добавила: – У нас гости.
Я оглянулся и увидел, что в лагуну заплыли четыре дельфина. Они тыкались в нас носами, желая поиграть. Разочарованный, я вышел туда, где помельче, и отпустил Анну, убедившись, что она твердо стоит на ногах.
Мне нравилось играть с дельфинами, но игры с Анной интересовали меня намного больше.
Глава 25 – Анна
Мы сидели под навесом и играли в покер, наблюдая за начинающейся грозой. В небе вспыхивали молнии, а влажный воздух укутывал меня словно одеялом. Поднялся ветер и разметал наши карты по земле.
– Лучше зайти в дом, – предложил Ти‑Джей.
Оказавшись внутри, я растянулась рядом с Ти‑Джеем на спасательном плоту, глядя, как при каждой вспышке молнии дом озаряется светом.
– Сегодня выспаться не удастся, – заметила я.
– Скорее всего.
Мы лежали, слушая шум дождя по крыше дома. Раскаты грома раздавались каждые несколько секунд.
– Раньше здесь никогда не было таких молний, – сказала я. Особенно меня обеспокоило, что волоски на руках и затылке встали дыбом в насыщенном электричеством воздухе. Я убеждала себя, что гроза скоро закончится, но час за часом она только усиливалась.
Когда затряслись стены, Ти‑Джей слез с плота и достал мой чемодан. Потом развернулся и бросил мне джинсы.
– Надевай!
Сам влез в свои джинсы, затем сунул удочку в чехол от гитары.
– Зачем?
– Потому что я не думаю, что удастся пересидеть эту грозу здесь.
Я выбралась из постели и натянула джинсы прямо на шорты.
– И куда же мы пойдем? – Едва спросив, я уже поняла, что задумал Ти‑Джей. – Нет! Туда я ни в коем случае не сунусь! Мы уже переживали грозы. Давай останемся здесь?
Ти‑Джей взял рюкзак и положил туда нож, веревку и аптечку. Бросил мне теннисные туфли и сунул ноги в свои, даже не позаботившись развязать шнурки.
– Таких сильных гроз здесь никогда не было, – возразил он. – И ты об этом знаешь.
Я открыла рот, готовая поспорить, но тут яростный порыв ветра сорвал с дома крышу.
Ти‑Джей понял, что победил.
– Идем! – крикнул он. Из‑за воя ветра я еле разобрала его слова. Ти‑Джей продел руки в лямки рюкзака и протянул мне чехол от гитары. – Понесешь вот это.
Он взял в одну руку ящик с инструментами, а в другую – мой чемодан, и мы поспешили через лес к пещере. Мы насквозь промокли под ливнем, а ветер дул так свирепо, что чуть не сбил меня с ног. У черной дыры я заколебалась.
– Полезай, Анна! – крикнул Ти‑Джей.
Я наклонилась, стараясь набраться смелости, чтобы забраться внутрь. Внезапный треск ветки прозвучал как выстрел, и Ти‑Джей положил руку мне пониже спины и подтолкнул. Вслед за мной он бросил в темноту пещеры гитарный чехол, ящик с инструментами и чемодан, и прыгнул сам за секунду до того, как дерево упало, загородив вход и погрузив нас во мрак.
Я врезалась в мистера Кости как шар для боулинга в кегли. Скелет рассыпался по полу пещеры, а через несколько секунд Ти‑Джей кулем рухнул рядом со мной.
Мы двое – и все наше имущество – едва помещались в тесном пространстве. Пришлось лечь на спины плечом к плечу, и если бы я протянула руку, то прикоснулась бы к стене, находящейся в считанных сантиметрах справа от меня, а Ти‑Джей мог легко достать до стены слева. В пещере пахло грязью, гниющими растениями и какими‑то животными – я надеялась, что не летучими мышами. К счастью, на мне были джинсы, и я скрестила ноги в лодыжках, чтобы ничто не заползло в штанины. Потолок нависал в полуметре от наших голов. Мы словно лежали в гробу с закрытой крышкой, и я запаниковала: сердце заухало в груди, и я принялась хватать ртом воздух, словно задыхаясь.
– Попытайся не дышать так часто, – посоветовал Ти‑Джей. – Мы выберемся отсюда сразу же, как кончится ураган.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на равномерных вдохах и выдохах. Отрешилась от всего. Нельзя сейчас вылезать из пещеры.
Ти‑Джей взял меня за руку и переплел наши пальцы, нежно сжимая мою ладонь. Я в ответ стиснула его пальцы, цепляясь за руку Ти‑Джея как за жизнь.
– Не отпускай, – прошептала я.
– Я и не собирался.
Мы лежали в пещере долгие часы, прислушиваясь к буйству стихии снаружи. Когда буря наконец закончилась, Ти‑Джей отодвинул дерево от входа. Солнце уже взошло, и мы выползли из подземного убежища и потряслись масштабам разрушения.
Ураган выдернул с корнем так много деревьев, что по дороге обратно к пляжу мы словно преодолевали лабиринт. Выйдя из леса, мы оба остановились, не в силах поверить.
Нашего жилища больше не было.
Ти‑Джей смотрел на место, где раньше стоял дом. Я обняла парня и сказала:
– Мне жаль.
Он не ответил, но стиснул меня, и мы довольно долго стояли, не двигаясь.
Потом прочесали местность и нашли застрявший на дереве спасательный плот. Внимательно проверили, не появилась ли дырка, я напрягала слух, силясь уловить посвистывание вырывающегося воздуха, но ничего не услышала. Бак для воды плавал в океане в нескольких метрах от берега, а брезент и навес обнаружились в куче обломков досок, раньше бывших стенами нашего дома.
Самолетные кресла, спасательные жилеты и одеяло валялись на песке. Мы оставили их сохнуть на солнце, а сами прикрепили навес к плоту. Для обустройства дома Ти‑Джей отрезал от навеса нейлоновые боковины и ролетные двери. Теперь мы прикрыты от дождя, но защиты от москитов –никакой.
Остаток дня мы строили новый шалаш, собирали дрова и складывали их в шалаш для просушки. Затем Ти‑Джей отправился на рыбалку, а я собрала кокосы и плоды хлебного дерева.
Позже мы сидели у костра и ужинали рыбой. Глаза слипались. К счастью, спасательный плот так и оставался надутым, и на закате мы с Ти‑Джеем легли спать в относительном комфорте. Я уснула сразу же, едва голова коснулась слегка влажной подушки.
* * *
Я плавала туда‑сюда в лагуне. Ти‑Джей трудился, восстанавливая дом, но пообещал присоединиться ко мне, как только прибьет пару оставшихся досок.
Его захватило желание снова обеспечить нам крышу над головой, и за шесть недель, прошедших после урагана, он значительно в этом преуспел. Уже установил каркас и теперь делал стены. Так как однажды Ти‑Джей уже построил дом, на этот раз он работал быстрее и трудился бы круглые сутки, если бы я не уговаривала его изредка прерываться на отдых.
Я рассекала воду, когда Ти‑Джей показался на пляже. Внезапно он с криками побежал к берегу, жестами призывая меня вылезти из воды. Я не понимала, почему он так встревожился, и оглянулась вокруг.
И заметила плавник за секунду до того, как тот скрылся под водой. По размеру и форме плавника было ясно, что это не дельфин.
Ти‑Джей вбежал в воду, крича:
– Плыви, Анна, плыви!
Я плыла без оглядки быстрее, чем считала для себя возможным. Ноги по‑прежнему не доставали до дна, но Ти‑Джей добежал до меня, дернул за руку и вытащил на мелководье. Ощутив под ногами песок, мы побежали.
Я вся тряслась. Ти‑Джей схватил меня за плечи и сказал:
– Все нормально.
– Думаешь, она долго плавала в нашей лагуне? – спросила я.
Ти‑Джей окинул взглядом бирюзовую гладь.
– Не знаю…
– А какой она породы?
– Может, рифовая?
– Нельзя ходить на рыбалку, Ти‑Джей. – Он часто рыбачил по пояс в воде, так как леска была не слишком длинной.
– Я выйду, если замечу плавник.
– А если не заметишь?
* * *
Следующие несколько дней мы провели на берегу, высматривая акулу. Поверхность воды в лагуне казалась гладкой как стекло, а вода оставалась тихой и спокойной. Приплывали дельфины, но я не решилась составить им компанию. Мы с Ти‑Джеем мылись по очереди, но договорились держаться возле берега, заходя в воду лишь на несколько шагов, чтобы ополоснуться.
Прошла неделя, акула больше не показывалась. Мы склонялись к мысли, что она уплыла навсегда, и что появление хищницы в лагуне было аномалией, сродни медузе.
Ти‑Джей снова начал рыбачить.
Несколько дней спустя я сидела на песке и брила ноги. Подошел Ти‑Джей с уловом и встал рядом, наблюдая, как я медленно веду лезвием по ноге. Внезапно я зацепила кожу на колене и показалась кровь. Ти‑Джей поморщился.
– Лезвие затупилось, – объяснила я.
Ти‑Джей сел рядом со мной.
– Тебе сейчас нельзя заходить в воду, Анна.
Я поняла, что акула вернулась.
Ти‑Джей рассказал, что он как раз снимал с крючка последнюю рыбину, когда заметил хищницу.
– Она плавала туда‑сюда параллельно берегу, из воды торчал лишь кончик плавника. Похоже, она охотилась.
– Не ходи больше на рыбалку, Ти‑Джей, прошу тебя.
Бывали дни, когда я едва могла проглотить рыбу, составлявшую львиную долю нашего рациона. Каждый день мы искали на берегу крабов, надеясь хоть как‑то разнообразить меню, но находили их очень редко, непонятно, почему. Мы сумеем продержаться на кокосах и плодах хлебного дерева, но, пока в лагуне рыскает опасная тварь, придется жить впроголодь.
Прошло еще две недели, и за эти дни акула больше ни разу не показывалась. Я по‑прежнему не погружалась в воду, а мылась, стоя по колено в океане. Наши желудки постоянно урчали. Ти‑Джей рвался порыбачить, но я умоляла его не заходить в море.
Я представляла себе акулу, терпеливо выжидающую, пока кто‑нибудь из нас зайдет слишком далеко. Ти‑Джей считал, что она давно уплыла, убедившись, что в лагуне не водится никакой интересной для нее добычи. Несовпадающие взгляды на эту проблему приводили к множеству споров между нами.
Я уже давно поняла, что не являюсь для Ти‑Джея авторитетом. Да, я старше и опытнее, но на острове все это неважно. Мы проживали каждый день, решая проблемы вместе. Но соваться в естественную среду обитания хищника, способного запросто сожрать человека, казалось мне чрезвычайно глупым, и так я Ти‑Джею и сказала. И поэтому, два дня спустя увидев парня с удочкой по пояс в воде, я жутко разозлилась.
Стала махать руками и прыгать на песке, чтобы привлечь его внимание.
– Вылезай сейчас же!
Ти‑Джей не спеша выбрался из воды, подошел ко мне и буркнул:
– В чем дело?
– Ты вообще думаешь, что делаешь?
– Ловлю рыбу. Я голоден, как и ты.
– Лучше голод, чем смерть, Ти‑Джей, а ты вовсе не неуязвим! – После каждого слова я тыкала его пальцем в грудь, и в конце концов он перехватил мою руку.
– Ради Бога, успокойся!
– Ты же сам пару дней назад велел мне не заходить в воду, а теперь стоишь по пояс в море, будто ничего не происходит!
– У тебя из пореза кровь текла, Анна! И ты бы сама не полезла в воду, даже если бы я тебя об этом просил, поэтому не прикидывайся, будто тебе нужно мое разрешение! – закричал он.
– Почему тебе неймется подвергнуть себя опасности даже после того, как я просила тебя этого не делать?
– Потому что я сам решаю, лезть мне в воду или нет, Анна. Я сам, а не ты.
– Твои решения напрямую влияют и на меня, Ти‑Джей, поэтому я считаю, что имею право вмешиваться, когда ты ведешь себя как дурак! – Из глаз брызнули слезы, а губы задрожали.
Я повернулась к Ти‑Джею спиной и зашагала прочь. Он не пошел за мной.
Неделю назад Ти‑Джей закончил восстанавливать дом. Я забралась внутрь и легла на плот. Закончив плакать, принялась глубоко дышать и, наверное, задремала, потому что когда открыла глаза, Ти‑Джей лежал на спине рядом со мной и не спал.
– Прости, – сказали мы одновременно.
– Тьфу‑тьфу‑тьфу! Ты должен мне колу, – усмехнулась я. – Большую, с двойным льдом.
Он улыбнулся:
– Это первое, что я заполучу, когда мы выберемся с острова.
Я приподнялась на локте лицом к нему.
– Я вспылила. Но мне было жутко страшно.
– Я правда думаю, что акула уплыла.
– Дело не только в акуле, Ти‑Джей. – Я набрала в грудь воздуха. – Мне дорог ты, и невыносима мысль, что ты можешь пострадать или умереть. Я выживаю здесь только потому, что со мной ты.
– Ты могла бы выжить и одна, Анна. Ты умеешь делать все то же, что и я, и нормально бы устроилась.
– Нет, мне не было бы нормально. Меня устраивает жить одной дома, в людном Чикаго, но не здесь, Ти‑Джей. Не на этом острове. – На глаза навернулись слезы, когда я представила одиночество и боль, которые довелось бы испытать, если бы Ти‑Джей погиб. – Не знаю, умер бы ты от одиночества, но я спустя какое‑то время точно молила бы о смерти, – прошептала я.
|
|
|
