 |
Глава 50. James LaBrie
|
|
|
|
Глава 50
You think I don't know
What you're thinking
Yeah I might look weak
But I'm right where I wanna be
James LaBrie
Погода в Лондоне стояла изумительная. Ветра не было. Легкий мороз, мягкий, завораживающий снегопад и праздничные украшения на улицах превращали город в рождественскую открытку. Гермиона, пользуясь случаем, что при ней в кои-то веки не было охраны, сняла с головы капюшон, и снежинки садились на ее непослушные кудри. Джинни, встретившая ее традиционной сияющей улыбкой, прятала свои огненно-рыжие волосы под шапкой. На Диагон-аллее все витрины светились разноцветными огоньками, людей было много, на рождественских каникулах школьники с родителями, молодые пары с маленькими детьми, да и вообще все сновали по лавкам и кафе. В «Дырявом котле» просто яблоку негде было упасть. Побродив немного и посмотрев через витрину на забитое посетителями «Фортескью», Джинни и Гермиона решили опять идти к Ярузу. Разрумянившиеся на морозе девушки ввалились в бар и, смеясь, отряхивали друг друга от россыпи снежинок, набившихся в складки зимних мантий. В баре все столики тоже были заняты, и в общем зале было необычно светло из-за двух ярко горящих каминов и светящихся гирлянд под потолком и на стенах. Но опасения Гермионы, что и здесь они не найдут места, не оправдались – Яруз, поклонившись, отвел их во все ту же комнатку с камином.
– Интересно, почему этот кабинет всегда свободен? – спросила Джинни, снимая мантию. – Или ты заказывала столик?
– Нет, – Гермиона качнула головой, – но сколько я тут бывала, Яруз всегда предлагал нам с Северусом именно эту комнату. И она всегда была свободна. Наверняка здесь таких кабинетов много. Вероятно, они для постоянных клиентов.
|
|
|
– В любом случае, я рада, что можно спокойно перекусить, – расслабленно улыбнулась Джинни. – В Норе сейчас очень шумно, и мама еще не приехала. Некому удерживать дисциплину.
– Да, я наслышана от Гарри, – Гермиона повесила свою мантию на вешалку, с помощью палочки просушила намокший от снега подол платья и села за стол. – И как там Элоиза?
– Да мне ее жаль, бедняжку, – пробурчала Джинни не слишком довольным тоном. – Она очень старается все успеть. Но ты же знаешь, сколько они едят. Кричер там как нельзя кстати. Элоиза же тоже работает в магазине Джорджа вместе с Роном. И она на работе каждый день.
– Они собираются пожениться? – поинтересовалась Гермиона.
– Не знаю, – младшая Уизли пожала плечами. – Наверное, еще слишком рано о таком говорить. Пока, во всяком случае, никаких разговоров об этом я не слышала. Рон точно ничего не говорил. Мы стараемся не задавать ему таких личных вопросов.
Гермиона покраснела. Она была рада слышать, что у Рона наконец-то появилась девушка, но все еще испытывала перед ним чувство вины. Джинни, заметив ее смущение, перевела разговор на другую тему:
– Расскажи, как у тебя дела? Я сто лет тебя не видела. Я знаю, ты бываешь в школе, но почему-то не заходишь в гостиную.
– Мы поздно заканчиваем, меня всегда ждет охранник. Мне неудобно задерживаться. Да и Северус тоже ждет дома. Я его только по вечерам и вижу. Если не закопается в свой подвал.
– Ну, по твоему виду не скажешь, что ты обделена вниманием, – усмехнулась Джинни. – Как там мне Гарри говорил… сияешь как новенький галлеон.
Гермиона несколько застенчиво улыбнулась.
– Неужели так заметно? – хихикнула она. – Знаешь, Северус купил мне на бал красное платье. Обалденное! Твилфитт был… очень удивлен.
Джинни подняла брови:
– Красное? Ты вроде говорила, что он терпеть не может яркие цвета.
– Я сама была в шоке. Но, тем не менее…
– А что за бал? – уточнила Джинни. – В министерстве? Вы туда ходили? Папа ничего не говорил.
|
|
|
– Да нет, – отмахнулась Гермиона, – у Малфоев. Они устроили праздник на Рождество. Никогда не видела столько слизеринцев в одном месте. Представляешь, я даже танцевала!
– Ну ясно. На балу ведь танцуют, – не особенно удивилась Джинни, с любопытством разглядывая ее лицо. – И с кем?
Гермиона сверкнула глазами:
– Как это с кем? С Северусом! Ну… хотя, не только с ним. И с Драко, – лукаво улыбнулась она. – И даже с его папочкой. Этот Люциус Малфой такой напыщенный павлин!
Джинни опешила. Гермиона, глядя на ее ошеломленное лицо, едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Она сама была в таком же недоумении, когда все это происходило.
– А ну повтори, что ты сказала? Ты танцевала со Снейпом?! Он танцует?!
– Представляешь? Для меня самой это был тот еще сюрприз, – Гермиона слегка покраснела и все-таки не удержалась от смеха. – У меня вообще был вечер сюрпризов. Но Северус… точно самый неожиданный.
Джинни некоторое время смотрела на нее, а потом тоже расхохоталась:
– Нет, ну надо же! Никогда бы не подумала… Профессор Снейп танцует! Не припомню, чтоб на балу в Хогварце он вообще показывался в зале, когда все танцевали. Только и делал, что гонял всех по кустам в саду, Фред и Джордж рассказывали, что чуть не нарвались на него, и он был такой злющий. Черт, я даже и представить не могу, чтоб он танцевал. И как?
– Мне понравилось, – Гермиона многозначительно подняла брови, но затем наклонилась через стол и произнесла заговорщическим тоном: – Правда, Драко танцевал лучше, но я надеюсь, что Северус об этом никогда не узнает.
Их дружный смех прервало появление официанта. Он, как всегда, молча сервировал им стол и удалился. Заперев за ним дверь, Гермиона повернулась к Джинни. Та все еще улыбалась, но в глазах мелькнула легкая настороженность, и Гермиона, натренированная ловить малейшие реакции на лице своего мужа, это заметила.
– И как тебе семейство Малфоев? Я смотрю, у вас прямо дружба… семьями.
– Они друзья Северуса, – пожала плечами Гермиона, стараясь говорить спокойно. Ей уже было понятно, что упоминание «дружбы» с Малфоями шокировало ее гриффиндорскую подругу. – Знаешь, Джинни, я настолько вымоталась за последние полтора месяца, что мне было уже все равно куда выбраться. Из-за этих проклятых Кэрроу Северус практически запер меня в доме. Я не вылезала из учебников и почти не выходила на улицу, кроме как на занятия. Так что бал у Малфоев в новом платье не могли испортить даже его хозяева. Тем более, Драко и впрямь очень хорошо танцует. И был довольно… милым. На удивление.
|
|
|
– А его родители? Люциус Малфой, – Джинни, брезгливо скривившись, едва ли не выплюнула это имя. – Тот еще мерзавец.
Гермиона вздохнула. Ну вот, сейчас начнется.
– Джинни, я тебя хорошо понимаю. Я сама от них не в восторге, за эти семь лет никто из нас ничего хорошего от них не видел. Но они – друзья моего мужа. Они приглашают нас к себе в дом, и мы принимаем эти приглашения. Я не могу вести себя с ними недоброжелательно. Тем более, в своем кругу общения они создают впечатление довольно приятных людей. Хотя, да, к их принципам нужно привыкнуть.
– Не думаю, что ты меня понимаешь, Гермиона, – медленно, растягивая слова, проговорила Джинни. – Я понимаю, что это неизбежный процесс, и Снейп рано или поздно втянет тебя в свой серпентарий. Но наблюдать за этим процессом – грустно. Ты бы видела себя со стороны – как ты поменялась. У тебя глаза поменялись. Ты всегда была собранной и серьезной, сколько я тебя знаю, но сейчас… Я давно не видела Снейпа, но, глядя на тебя – я узнаю его черты. Ты становишься на него похожей.
Под взглядом Гермионы Джинни осеклась и умолкла. Нет, в нем не было гнева, не было раздражения или обиды. Но в ее обычно теплых золотисто-карих глазах появилось выражение, которого раньше не было. Какой-то… пустоты. Или отстраненности. И это выражение делало Гермиону старше, а ее взгляд – холодным. Точно так же смотрел Снейп на уроках зельеделия, но его глаза были совсем черными и создавали еще более гнетущее впечатление. Как два глубоких беспросветных тоннеля под горой, где селятся одни чудовища. Джинни моргнула, чтобы избавиться от наваждения, и с облегчением увидела, что Гермиона опустила глаза, а когда подняла снова – этого мертвого непробиваемого заслона в ее взгляде уже не было.
|
|
|
– Джинни, – мягко произнесла Гермиона, – ты моя лучшая… даже нет, ты – моя единственная подруга, и я очень тобой дорожу. Но почему вы все – все! – постоянно попрекаете меня моим браком? Гарри бесится, когда видит нас вместе. Он думает, что я этого не замечаю. Ты становишься напряженной. Ты все время говоришь мне о том, что я изменилась. Конечно, я изменилась. Мне пришлось измениться, как бы я ни упиралась. Северус Снейп – мой муж. Я ценю, уважаю и поддерживаю его. И если мой муж считает семью Малфоев друзьями, с моей стороны глупо их ненавидеть или избегать общения, это все равно ни к чему не приведет. Я могла бы надуться, остаться дома или не говорить ни слова, раз уж мы пришли в гости, но я не могу так поступать. Это не работает. Мне приходится учиться с ними общаться, хотя бы минимально. Я люблю тебя. Люблю Гарри, люблю всех твоих братьев и миссис Уизли. Но вы – мои друзья. Вы же сами всегда учили меня своим примером, что самое важное – это семья. А сейчас моя семья – это Северус.
Джинни молча ковырялась в своей тарелке, размазывая пудинг по краям. Затем отложила ложку и положила обе руки на стол, пристально глядя Гермионе в лицо:
– Послушай, год назад я была уверена, что ты – практически член нашей семьи. Мы дружили с тобой с четвертого курса, я доверяла тебе как сестре и была уверена, что знаю тебя. Когда вы с Роном сблизились, я была… ну, так должно было быть. Я понимала тебя, твои чувства и сомнения, разделяла твои мечты. И я искренне тебя любила. А потом произошло… то, что произошло. Ну, то, что ты пошла спасать Снейпа после боя, еще как-то укладывалось в моей голове. Ты всегда кого-то спасала. И даже то, что ты ходила к нему в больницу – тоже еще укладывалось. Я думала, ты делала это назло Рону. Но когда после… суда над Снейпом… в Нору вернулась не Гермиона Грейнджер, а Гермиона Снейп… Да это был полный взрыв мозга. Я почувствовала себя полной дурой. Мы все себя так чувствовали. Что нас обманули, что ты нас обманула. Обманула Рона, растоптав его чувства, обманула нас, притворяясь нашей. Ты предала нас. Сразу всех. Мы в тот день серьезно поругались с Гарри. По твоей вине мы чуть не разошлись. Он встал на твою сторону, а я не была готова в тот момент это принять. Я сразу вспомнила, какая ты была психованная перед судом. Как явно ты избегала Рона. Теперь я понимаю – ты готовилась. И, может, тебя даже мучила совесть. Как я жалела, что заставила Рона пойти с тобой в министерство! Ты его унизила… публично унизила. Зачем ты это сделала? Могла хоть предупредить, что собираешься так поступить, чтобы он не ходил и не видел этого.
|
|
|
Гермиона смотрела на нее и молчала. Джинни всплеснула руками, вдруг став до боли похожей на свою мать, и слегка наклонилась к Гермионе:
– Почему? Почему ты вышла за Снейпа? Ты же никогда не интересовалась им. Он вел у нас зелья и защиту – и все. Или ты настолько умело все скрывала? Черт возьми, Гермиона, ну что, что могло вас связать? Он… не знаю, сколько там ему лет, но он годится тебе в отцы. Он жестокий. Холодный. Да он уродлив, в конце концов. Я не понимаю. Да, я знаю, что он двойной агент, что он нас спасал, что он творил все это ради всеобщего блага, но это все равно не объясняет того, что произошло на суде. Та ерунда, которую ты несла в Норе в тот день, просто на голову не налезает. Гарри что-то говорил мне про то, как тебе тяжело и как ты переживаешь, но, я думаю, тебя мучила совесть. Надеюсь, что она тебя мучила, потому что когда я смотрела на Рона в те первые дни, то готова была тебя прикончить. Потом я успокоилась, конечно, и решила все-таки выяснить, кто же ты такая, моя подруга Гермиона? И что я узнала? Ты спишь с ним, тратишь сотни галлеонов на тряпки для него, оправдываешь его насилие… учишься для него готовить, обнимаешься с приятными людьми Малфоями ради него. Ради Снейпа, Гермиона? Снейпа? Ты так сильно его любишь? Что с тобой произошло и когда? Я честно пытаюсь найти оправдание твоим поступкам, но тогда получается, что ты вовсе не та Гермиона, которую я знаю. Та Гермиона, которую я знала, никогда бы не танцевала с придурком, постоянно обзывавшим ее грязнокровкой, и уж точно не называла бы его милым. Та Гермиона не сияла бы от счастья, наряжаясь в постель к человеку, который выкручивает ей руки. В конце концов, та Гермиона просто размазала бы по стенке любого, кто попытался бы как-то ее ограничить. Я иногда вижу лишь бледную тень тебя прежней. И это больно. Потому что я тебя люблю. Любила точно. А сейчас – просто не узнаю.
Джинни умолкла. Гермиона закрыла лицо руками и не шевелилась. Когда она отняла руки от лица, по ее щекам скатилось несколько слезинок. Она вытерла их тыльной стороной ладони, налила себе стакан воды и залпом выпила. Посмотрела на Джинни.
– Я… – ее губы дрогнули. Она сглотнула и шумно выдохнула. – Я никогда не обманывала тебя, Джинни. И ничего от тебя не скрывала. Я вовсе не хотела выходить за Северуса… Да, я действительно… раскопала информацию про этот обряд перед судом, совершенно случайно, но я не собиралась им пользоваться. Я надеялась на показания Гарри. И еще надеялась, что Северуса просто отправят в Азкабан. Все лучше, чем казнь. Я очень хотела ему помочь. Особенно когда Гарри рассказал, что он все это время нас спасал… и что он любил его мать.
Младшая Уизли не сводила с нее глаз, но понять что-либо по ее лицу было невозможно. Гермиона тяжело вздохнула и опустила глаза, глядя на свои колени:
– Джинни, я была свидетелем того, как страшно его убивал Темный лорд... Он мог воспользоваться убийственным проклятием, чтобы смерть была быстрой, но он не стал это делать. Он натравил на него свою змею, разорвал ему горло и бросил умирать. Я пыталась остановить кровь, закрывала ему раны, я… не хотела, чтобы он умер… чтобы он умер там… в этих жутких развалинах, совсем один. Вся моя ненависть к нему ушла, когда мы нашли его в луже крови. И он… он вел себя совершенно не как преданный слуга Вольдеморта, коим мы его считали. Он тратил последние силы, пытаясь что-то рассказать, и отдавал Гарри свои воспоминания. Джинни, мы вернулись в замок, а меня грызла мысль, что он, возможно, еще был жив, и мы его бросили… просто бросили, даже не попытались ничего сделать. В Большой Зал тогда сносили погибших. Это было так ужасно… столько смертей. И я вернулась. Да, Джинни, я вернулась. Я не хотела еще одной смерти. Я ползла по тому подземному ходу и молила всех богов, которых знала, чтобы он был жив, – голос Гермионы сорвался, и она снова уткнула лицо в ладони. Джинни молча сидела напротив нее, не шевелясь и, кажется, даже забыв дышать. Гермиона снова сделала глубокий вдох, пытаясь взять под контроль эмоции, положила руки на стол и продолжила:
– Все получилось. Мне… нам удалось его спасти. Я была очень рада этому, но, кажется, рада была только я одна. Когда я узнала, что его будут судить, да еще так скоро, даже не дав ему вылечиться, я поняла, что его используют для показательной порки. И, скорее всего, осудят. Даже не станут разбираться, почему он делал то, что делал. А он невиновен, Джинни, он был на нашей стороне. Он лежал в той палате измученный, еле живой, брошенный всеми… всеми теми, ради кого он чуть не погиб. Он все свои усилия бросал на то, чтобы защитить нас – Гарри, меня, Рона. Чтобы мы не попались, пока выполняли задание Дамблдора. Я не могла его бросить, – Гермиона потерла виски и помолчала немного, подбирая слова. – Гарри не смог дать показания. Северус решил свести счеты с жизнью, признав все обвинения. Он понял, что никто не собирается выступить в его защиту – и ему было уже все равно, жив он или нет, раз он никому не нужен, даже Ордену Феникса. А я… я спасла его от дементора единственным доступным мне на тот момент способом. Принеся себя в жертву. Глупо, правда? Я, конечно, знала, что этот Покров Невинности предполагает брак, который нельзя расторгнуть, но… не вспомнила об этом в нужный момент. А когда вспомнила и осознала – было уже поздно, – Гермиона машинально покрутила на пальце свое обручальное кольцо. Джинни проследила за ее движением, но по-прежнему не издавала ни звука. Лицо у нее было потерянное. Словно она ожидала услышать совсем не это. Словно где-то еще надеялась, что все сказанное окажется фарсом, злой шуткой, выдумкой – только бы оправдать непонятное поведение.
Игры и истерики закончились.
Одна лишь суровая реальность.
– Джинни, мне очень тяжело далось принятие того, что я отныне и навсегда – жена Северуса Снейпа. Я уж молчу про все эти мерзкие статьи и про то, как я стала изгоем. Как я осталась без крова и денег. Мне некуда было идти, кроме как к нему. Я его боялась, ненавидела, стыдилась и больше всего на свете мечтала вернуться в Нору. А Северус… он меня удивил. Он защитил и поддержал меня. Он заботился. И ни в чем не упрекал… хотя, наверное, мог бы. Он принял меня. А ведь я была ему таким же чужим человеком, как и он мне. И у нас с ним был очень ограниченный выбор – или мы превращаем жизнь друг друга в ад, или… попробуем быть счастливыми, – Гермиона свела брови к переносице в болезненной гримасе, пытаясь не допустить новых слез. – Ты права, он совершенно не подходит мне по возрасту, он действительно бывает жесток, и он далеко не красавец. Он властный и требовательный. С ним невероятно сложно. Он пережил столько ужасов, что я удивляюсь, как он не свихнулся. Он ранимый. Он замкнутый. Все так, Джинни, я не отрицаю… но сейчас…
Гермиона откинулась на спинку стула и вдруг с вызовом посмотрела в глаза своей собеседнице, словно бесповоротно пришла к какому-то решению. К чему-то, что обжалованию не подлежит. И сомнениям тоже.
– Я люблю его, – неожиданно хриплым голосом произнесла она. – Так люблю, что говорить со мной о его недостатках совершенно бессмысленно. И, да, его характер и его личность оказывают на меня колоссальное влияние. И я буду поддерживать его во всем, даже если для этого мне придется ежедневно общаться с Люциусом Малфоем, которого я презираю не меньше твоего. Даже если мне придется постоянно крутиться среди всех прочих лживых и лицемерных ублюдков, которые до этого нас презирали. Ты права –прежней Гермионы Грейнджер уже нет. Теперь есть Гермиона Снейп, и она – лишь бледная тень той Гермионы, которую ты знала. Но я все равно тебя люблю. И Гарри люблю. И Рона, и всю вашу семью. Вы – мои друзья, я не предавала вас. Не переставала любить вас. Я просто… вышла замуж не за Рона. Но ты сама сказала мне, что это неважно. Джинни, – голос окончательно изменил Гермионе и снова сорвался. Горло перехватили спазмы. Такого тона и таких жгучих эмоций Джинни никогда не слышала от своей подруги. Ни разу за все прошедшие годы.
– Прости меня, Джинни. Я не хотела причинять вам всем боль. Правда, не хотела. Я надеюсь… что мы по-прежнему друзья?
Джинни молчала, опустив голову и ковыряя ложкой пудинг. Молчала долго. Затем сердито буркнула, не имея ни сил, ни желания смягчать свой тон:
– Вечно ты вляпаешься куда-нибудь, Гермиона. То к Маклаггену, то к Снейпу… Хотя, от Снейпа нам уже не избавиться, как я поняла. И нечего на меня так смотреть, ты же прекрасно знаешь, что гриффиндорцы своих не бросают. Никогда. Особенно в гадюшнике, – она оглядела остывшую еду, разложенную на тарелках, и полезла за палочкой, чтобы ее разогреть.
Гермиона шумно выдохнула, будто с сердца сняли тяжелый груз. Улыбнулась сквозь слезы. Джинни, подняв на нее глаза, неожиданно улыбнулась в ответ. Покачала головой:
– А ведь я говорила Гарри совсем недавно, что нам все равно придется с этим примириться. Сама говорила, сама намеревалась так поступить – и сама не могу сдержаться, стоит только подумать, что это реально. Вот что тебе стоило рассказать мне все это сразу? Ладно уж. Давай поедим, вряд ли эта еда выдержит еще один разогрев.
Когда через некоторое время они вышли из кабинета, напряжения почти не было. Гермиона, чтобы разрядить обстановку, рассказала подруге про кофейник, подаренный Северусом на Рождество. И что это чудо волшебной кухонной техники перестало работать на второй день. Джинни, насмешливо фыркнув, отметила, что, похоже, профессор Снейп стал еще одним незадачливым мужчиной, который не умеет выбирать подарки для женщин и которому всучили какое-то барахло сомнительного качества. Гермиона в этом и не сомневалась. Они посмеялись и, избавившись от послевкусия неловкого разговора, начали собираться домой.
– Ты без охраны? Я только сейчас вспомнила, – Джинни обеспокоенно выглянула на улицу, где уже совсем стемнело.
– Днем я иногда могу куда-нибудь выйти сама, если аппарирую с крыльца на крыльцо, – ответила ей Гермиона, застегивая мантию, – но сейчас уже поздно. Придется звать Северуса, иначе он меня съест. Заодно посмотришь на него, ты же его давно не видела.
Да уж, подумала Джинни. Последний раз она видела Снейпа в качестве директора Хогварца. Еще в школе. Почти год назад. Когда он наводил на всех обитателей замка ужас и отвращение, летая по коридорам в развевающейся мантии как гигантская черная летучая мышь и поливая всех ледяным презрением. И видеть его снова как-то… не горела желанием. Хоть и не могла забыть фотографии в июньском «Пророке». Как бы они ни ярились против Снейпа, а факт налицо: эти двое смотрелись рядом эффектно, даже невзирая на чрезмерно строгое, некрасивое лицо профессора и очевидную разницу в возрасте.
Девушки вышли на морозный воздух, и Гермиона полезла рукой под мантию на груди – наверное, поправить воротник. Снегопад прекратился, и над городом раскинулось черное, усыпанное сияющими звездами сказочное бархатное небо. Людей на улице было мало, но витрины еще светились, и засыпанная снегом Диагон-аллея была неплохо освещена.
А через минуту или две перед ними нарисовалась знакомая черная монолитная тень.
Откуда он взялся? И как узнал, где их искать? Джинни покосилась на Гермиону, но та никак не объяснила эту поразительную скорость его прихода.
Не телепатией же она его позвала?..
– Добрый вечер, мисс Уизли, – Снейп шагнул им навстречу.
– Добрый вечер… профессор, – Джинни с любопытством посмотрела в лицо бывшему директору – и с удивлением поняла, что он тоже изменился. Он был спокоен, совсем не мрачен, говорил мягко и уже не отпугивал взглядом. Теперь его черные, обычно ледяные глаза были даже… притягательны. Снейп протянул Гермионе руку. Та взялась за нее, ладонь к ладони, переплетя пальцы. Джинни вдруг заметила его взгляд, мельком брошенный им на свою жену – взгляд, в котором отчетливо читалась нежность. И это было так невероятно и удивительно, что, услышав Гермионино «пока, Джинни, с Рождеством тебя! », она ответила только после тихого хлопка, когда они уже исчезли.
Джинни потерла лицо обеими руками, все еще пытаясь переварить услышанное и увиденное.
Гермиона и Снейп. Снейп и Гермиона. Из всех возможных вариантов – и вдруг такая комбинация. Причем, к ее вящему изумлению, приправленная взаимным и явно глубоким чувством.
Кто бы мог подумать?..
Джинни с минуту смотрела на оставшиеся перед ней на снегу следы, затем подобрала пакеты с подарками для Флер и отправилась домой.
Дышать стало куда легче.
|
|
|
