Глава lVII. Условленный сигнал
Фелиму недолго пришлось стоять на страже. Не прошло идесяти минут, как он услышал стук копыт. Кто-то приближался кхижине. У Фелима сильно забилось сердце. Густые деревья мешали ему разглядеть всадника, и он никакне мог определить, что это за гость. Однако по топоту копыт ондогадался, что едет кто-то один; но как раз это и напугало его.Он меньше встревожился бы, если бы услышал, что скачет отряд.Хотя он уже хорошо знал, что мустангер лежит в хижине, емуочень не хотелось снова встречаться со всадником, который былтак похож на его хозяина, если не считать головы. Сначала Фелим хотел было перебежать лужайку и выполнитьраспоряжение Зеба. Однако испуг приковал его к месту, и раньше,чем он успел собраться с духом, он убедился, что его опасениянапрасны: у незнакомого всадника была голова. -- Вот она -- у него на плечах,-- сказал Фелим, когдавсадник показался из-за деревьев и остановился напротивоположном конце поляны.-- Настоящая голова, да еще скрасивым лицом, только не слишком веселым. Можно подумать, чтобедняга недавно схоронил свою бабушку! А ножки-то какиекрохотные... Святые угодники, да это женщина! Пока ирландец рассуждал -- то про себя, то вслух, --всадник проехал еще несколько шагов и снова остановился. На этом расстоянии Фелим окончательно убедился, что онправильно определил пол неизвестного всадника, хотя тот сиделна лошади по-мужски и на нем была мужская шляпа и серапе, чтомогло ввести в заблуждение и более искушенного человека. Это действительно была женщина. Это была Исидора. Фелим впервые увидел мексиканку, так же как и она его. Ониникогда раньше не встречались. Он правильно заметил, что лицоее не было веселым. Напротив, оно было печальным, даже большетого--на нем лежала печать отчаяния. Когда Исидора показалась из-за деревьев, во взгляде еесквозило опасение. Когда она выехала на поляну, лицо ее непросветлело -- на нем появилось удивление, смешанное сразочарованием. Вряд ли она была удивлена, увидев хижину: Исидора знала оее существовании. Она-то и была целью ее путешествия. Девушку,вероятно, удивила странная фигура на пороге. Это был не тот,кого она ожидала здесь встретить. В нерешительности она подъехала поближе, чтобы расспроситьего. -- Не ошиблась ли я?-- спросила Исидора"по-американски".-- Простите, но я... я думала, что дон Морисиоживет здесь. -- Дон Моришо, вы сказали? Нет. Здесь такого нет. ДонМоришо? Я знал одного по фамилии Мориш, он жил недалеко отБаллибаллаха. Я хорошо запомнил этого парня, потому что оннадул меня однажды при покупке лошади. Только имя-то его былоне Дон, а Пат. Пат Мориш его звали. -- Дон Морисио. Мо-рис, Мо-рис. -- А, Морис! Может быть, вы спрашиваете о моем хозяине,мистере Джеральде? -- Да-да! Сеньор Зераль. -- Ну, если вам нужен мистер Джеральд, то он как раз живетв этой самой хижине, вернее -- заезжает сюда после охоты надиких лошадей. Он поселился здесь только на время своей охоты.Ах, если бы вы видели его красивый замок там, на родине, встарой Ирландии! Посмотрели бы на голубоглазую красотку!Бедняжка небось слезами заливается, ожидая его возвращения. Ах,если б вы только видели ее! Несмотря на ирландский акцент Фелима, мексиканка понялаего. Ревность -- хороший переводчик. Что-то вроде вздохавырвалось у Исидоры, когда Фелим произнес коротенькое слово"ее". -- Я вовсе не хочу видеть "ее", -- поспешила ответить она.-- Я хочу видеть его. Он дома? -- Дома ли он? Вот это прямой вопрос. Предположим, я скажувам, что он дома. Что же тогда? -- Я хочу его видеть. -- Ах, вот оно что! Придется вам подождать. Сейчас невремя для гостей: к нему можно пустить только доктора илисвященника, моя красавица. А вас я не пущу. -- Но мне очень нужно повидать его, сеньор! -- Гм... вам нужно видеть его? Это я уже слышал. Тольковам не удастся. Фелим О'Нил редко отказывает красавицам,особенно таким черноглазым, как вы. Но что поделаешь, еслинельзя! -- Но почему нельзя? -- На это есть много причин! Первая -- потому, что сейчасон не может принять гостей, и особенно даму. -- Но почему же, сеньор, почему? -- Потому что он не одет как следует. На нем одна рубашка,если не считать тряпья, которым мистер Стумп его всего обмотал.Черт побери! Этого, пожалуй, хватило бы, чтобы сшить ему целыйкостюм -- сюртук, жилет и брюки. -- Сеньор, я вас не понимаю... -- Ах, не понимаете! Разве я недостаточно ясно сказал, чтоон в постели? -- В постели, в этот час! Надеюсь, ничего не... --...случилось, вы хотели сказать? К несчастью,случилось, да еще такое, что ему придется пролежать многонедель. -- О сеньор, неужели он болен? -- Вот это-то самое и есть. Но что же делать, голубушка,скрывать этого не стоит,-- ему-то ни легче, ни хуже не будет оттого, что я сказал. Хоть в глаза ему это скажи, он спорить небудет. -- Значит, он болен. Скажите мне, сеньор, чем он болен ипочему он заболел? -- Хорошо. Но я могу ответить только на один ваш вопрос --на первый. Его болезнь произошла от ран, а кто их нанес, Богзнает. У него болит нога. А кожа у него такая, точно его сунулив мешок с десятком злых кошек. Клочка здоровой кожи, дажевеличиной в вашу ладошку, и то не найдется. Хуже того -- он нев себе. -- Не в себе? -- Вот именно. Он болтает, как человек, который наканунехватил лишнего и думает, что за ним гоняются с кочергой. Каплявинца, кажется мне, была бы для него лучшим лекарством, -- ночто поделаешь, когда его нет! И фляжка и бутыль -- все пусто. Ау вас с собой нет хоть маленькой фляжки? Немножко агвардиенте-- так, кажется, по-вашему? Мне приходилось пить дрянь ипохуже. Глоточек этой жидкости наверняка очень помог быхозяину. Скажите правду, сударыня: есть ли с вами хотькапелька? -- Нет, сеньор, у меня нет ничего такого. К сожалению,нет. -- Жаль! Обидно за мастера Мориса. Это было бы ему оченькстати. Но что поделаешь, придется обойтись и так. -- Но, сеньор, неужели правда, что мне нельзя его видеть? -- Конечно. Да и к чему? Он ведь все равно не отличит васот своей прабабушки. Я же вам говорю -- он весь изранен и не всебе. -- Тем более я должна его видеть. Может быть, я могупомочь ему. Я в долгу перед ним... -- А, вы ему должны и хотите заплатить? Ну, это совсемдругое дело. Но тогда вам незачем его видеть. Я егоуправляющий, и все его дела идут через мои руки. Правда, я неумею писать, но могу поставить кресты на расписке, а этоговполне достаточно. Смело платите эти деньги мне -- даю вамслово, что мой хозяин второй раз их не потребует. Сейчас этобудет кстати -- мы скоро уезжаем, и нам деньги нужны. Так вот,если деньги с вами, то остальное мы достанем -- бумагу, перо ичернила найдем в хижине. Я вам мигом дам расписку. -- Нет, нет, нет! Я не о деньгах говорила. Это долгблагодарности. -- Ах, только и всего! Ну, этот долг нетрудно заплатить. Ирасписки не требуется. Но сейчас платить такие долги не время.Хозяин все равно ничего не поймет. Когда он придет в себя, яскажу ему, что вы тут были и расплатились. -- Но все-таки можно видеть его? -- Говорю вам, что сейчас нельзя. -- Но я должна его видеть! -- Вот еще--должны! Меня поставили караулить и строгоприказали никого не впускать. -- Но это ко мне не относится. Ведь я же его друг. Другдона Морисио. -- Откуда мне это знать? Хоть личико у вас оченьхорошенькое, вы можете оказаться его злейшим врагом. -- Но я должна его видеть, должна. Я этого хочу -- иувижу. При этих словах Исидора соскочила с лошади и направилась кдвери. Ее решительный и гневный вид показал ирландцу, что поравыполнить распоряжение Зеба Стумпа. Не теряя времени, онпоспешил в хижину и вышел оттуда, вооруженный томагавком; онхотел было проскочить мимо незваной гостьи, но вдругостановился, увидев, что она целится в него из револьвера. -- Брось топор! -- закричала Исидора. -- Негодяй, попробуйтолько замахнись на меня -- и ты умрешь! -- На вас, сударыня? -- пробормотал Фелим, немногооправившись от испуга.-- Святая Дева! Я взял это оружие совсемне для того, чтобы поднять его против вас. Клянусь вам всемисвятыми! -- Для чего же вы его взяли? -- спросила мексиканка, понявсвою ошибку и опуская револьвер.-- Почему вы так вооружились? -- Клянусь вам, только для того, чтобы выполнитьраспоряжение: мне надо срезать кактус -- вон он там растет -- исунуть его под хвост вот этой лошади. Ведь вы же не станетевозражать против этого? Сеньорита замолчала, удивленная этим странным намерением. Поведение ирландца было слишком нелепо, чтобы заподозритьего в коварстве. Его вид, поза, жесты были скорее комическими,чем угрожающими. -- Молчание -- знак согласия. Благодарю вас, -- сказалФелим, больше не опасаясь получить пулю в спину. Он перебежал лужайку и в точности выполнил все наставлениястарого охотника. Мексиканка сначала молчала от удивления, но потом онапродолжала молчать, так как говорить было бесполезно. Едва Фелим выполнил распоряжение охотника, как раздалсявизг кобылы, сопровождаемый топотом ее копыт; им вторилзаунывный вой собаки; и сейчас же целый хор лесных голосов --птиц, зверей и насекомых -- подхватил этот неистовый концерт,перекричать который было не под силу простому смертному. Исидора стояла в молчаливом недоумении. Ничего другого ейне оставалось. До тех пор, пока продолжался этот адский шум, нестоило и пытаться что-нибудь спрашивать. Фелим вернулся к дверям хакале и снова занял сторожевойпост у двери с удовлетворенным видом актера, хорошо сыгравшегосвою роль.
Воспользуйтесь поиском по сайту:
