 |
Поч? Палка Гарри Поттера в моей спальне не настоящая. А еще я вешу больше утки. 4 глава
|
|
|
|
Энджел была маленькой и осталась с мамой в мотеле, провонявшем тухлыми яйцами, а меня с Джэйсом отец отвез на участок Мэттьюсов. Я никогда раньше не видела ничего подобного. Целая семья жила в нескольких домиках в самом конце дороги, пролегавшей между двумя горами. Талли сказала, что они называют это место Мэттьюс Крик, и я подумала, что причина в возможности поговорить с родственниками, просто очень громко крича.
Мистер Мэттьюс был суровым грубоватым мужчиной. Его волосы вились как у Талли, но выглядели так, словно парикмахер в плохом настроении напал на него с ножницами. Множество тонких линий рассекали обветренное лицо. Талли всегда говорила, что ее папа был гораздо старше мамы, но я и предположить не могла, что он ей в дедушки годится. Но несмотря на грубую внешность, его голубые глаза сияли добротой, когда я забежала на крыльцо, чтобы обнять свою потерянную подругу.
Хотя мистер Мэттьюс достаточно хорошо относился ко мне и моему отцу, ему явно не хватило терпения на Джэйса, который стал неуправляемым, стоило папе остановить машину. Он не хотел сидеть, бегал по окрестностям и постоянно оглядывался, словно ожидая, что из леса в любой момент выскочит черный медведь. Когда мистер Мэттьюс рявкнул на Джэйса во второй раз, папа сказал, что нам пора.
Мы отвели Талли пообедать в ресторан под названием «Кухня Кэнтукки», намеренная опечатка в названии которого меня сильно раздражала. К моему удивлению, Джэйс провел большую часть обеда, убеждая родителей позволить Талли вернуться обратно с нами. Он был убежден, что ей не место в том мире. Папа терпеливо пытался объяснить, что хоть жители Аппалачей вели немного другой образ жизни, это не значило, что они плохие.
|
|
|
В конце концов, мы привезли Талли к дому ее отца, где мы распрощались в слезах. Джэйс дулся на заднем сидении. Когда Талли попрощалась с ним, он сжал ее в удушающих объятиях и сказал:
— Ты наша, а не их.
Тогда я думала, что это очень мило, и мы ее настоящая семья. Конечно, я не знала про оборотней, Провидиц и стаи. Не понимала, что он говорит о ней как о собственности.
Черт. Я не до конца понимала, с чем мы имеем дело, но была уверена, что моя подруга не вещь.
— Тал, где ты хочешь остаться?
— Здесь. — Она слегка подняла голову. — Я хочу быть с тобой, в твоей Стае.
— Хорошо. — Я была рада, потому что не знала, как мне пришлось бы вести себя наедине с Джэйсом и Чарли. Особенно с Чарли. — Значит, остаешься.
Джэйс напрягся.
— А что мы будем делать, когда за ней явится вся стая Мэттьюс? Сколько их, двадцать? Двадцать пять?
— Восемнадцать могут превращаться, — ответила Талли. — Есть еще четыре мальчика, но им до превращения еще несколько лет.
— Восемнадцать против трех. Я не силен в математике, но, кажется, расклад сил не в нашу пользу.
Я плюхнулась обратно в кресло.
— Какие у нас варианты?
— Вернуть ее Тоби, который ее купил, или нас разделает стая деревенщин.
— Она не рабыня, Джэйс. Она остается здесь.
— Причем тут рабство? Она Провидица. Таковы правила.
Внезапная вспышка гнева, и волчица под моей кожей зашевелилась.
— Плевать на правила. Талли остается здесь, разговор окончен. Если хочешь, считай, что мы теперь Подпольная железная дорога[4] для Провидиц.
— Ты не знаешь, что творишь.
— А ты меня бесишь.
Мои ногти впились в столешницу, что поразительно, учитывая тот факт, что ее даже ножом было сложно поцарапать. Я бы поразилась, но теперь была рада, что мне было куда впиться когтями кроме миленького лица своего брата.
— Ты вожак стаи. Ты должна защитить ее.
— В первую очередь я должна оставаться человеком и поступать правильно.
|
|
|
— Правильно? Чушь. Ты все делаешь как всегда, как хочется Скаут.
Немногие люди могут, опираясь на руки, забраться на стол и совершить прыжок. Но для оборотня это, видимо, не проблема, потому что я, не раздумывая, совершила этот маневр. Но так как мой противник тоже был оборотнем, секунды хватило, чтобы он успел подготовиться. Вместо того чтобы повалить Джэйса на пол, я оказалась отброшенной в сторону плиты.
— Черт, — прошипела я, когда угодила рукой на еще не остывшую конфорку, а коленкой врезалась в дверь шкафчика. Половина ладони точно была обожжена, но боли я не чувствовала.
В фильмах, когда время замедляется, затихают все звуки. Остается только герой, его противник и пуля, медленно летящая сквозь воздух. Мое волчье чутье так не работало. Я ощущала все: от гула работающих электроприборов до шума воздуха в вентиляции. Выстрелы, крики и несколько пугающее хихиканье из комнаты, где Энджел играла на приставке. Она была на другом этаже на противоположном конце дома, но я все равно ощущала биение ее сердца так же четко, как испуганный вздох Талли, как Чарли выругался шепотом, и как носки Джэйса скользнули по полу, когда он повернулся в мою сторону.
Все это должно было сбить меня с толку, но после превращения мой мозг научился фильтровать всю эту бесполезную информацию. Я присела достаточно быстро, чтобы почувствовать ветер от пролетевшего кулака Джэйса, и чуть не потеряла равновесие, прижав обожженную руку к холодному полу. Я совершила выпад левой ногой, чтобы подсечь ноги Джэйса, которых там уже не было. В его глазах сверкнула радость победы, а затем я врезала ему кулаком в живот. С этого момента мы больше не сдерживались. Мы дрались с самого детства, но в этот раз все было иначе. Это была просто драка, примитивная схватка между оборотнями. Каждый удар должен был нанести урон. И когда нога Джэйса окрасилась красным после удара о кресло, я испытала радость.
Бой продолжался не так долго, но мне казалось, что прошла вечность, и вечность прошла бы, если бы не открылась дверь и не появился человек, способный усмирить мою животную ярость.
— Скаут, прекрати! — закричала мама, рванув через комнату на поле битвы. — Ты ранишь его, Скаут!
И таким образом, боль и ярость — та волчья часть меня — исчезла.
|
|
|
Я разжала кулак, в котором сжимала клочок волос брата, и отпустила его руку, заломленную за спину. В ту секунду я видела только кровь на светлой плитке, хоть и понимала, что вокруг меня куча следов разрушения и поломанной мебели.
— Тетя Ребекка, нет! — выкрикнул Чарли, сидя в безопасности столовой, которую мы не использовали, и мамина рука зависла прямо над моим плечом. Если кровища в нашей когда-то идеальной кухне не убедила меня в том, каким животным я стала, выражение ужаса и отвращения на лице моей матери точно сделало свое дело.
— Мне жаль, — сказала я, дрожа так сильно, что едва удавалось выдавить слова. — Я не хотела. Мне жаль.
Вместо того чтобы обнять меня и сказать, что все будет хорошо, она оставалась на расстоянии, двигаясь очень осторожно.
— Ты позволишь мне посмотреть, как сильно он поранился?
Вместо ответа я выбежала за дверь.
ГЛАВА 9
— С Джэйсом все будет хорошо.
Я вжалась в сидение машины и с облегчением выдохнула. Конечно, я и так знала, что с ним все нормально, так как ощущала, что все его жизненно важные органы в порядке, и слышала мамины слова, пока выбегала из дома, но сам факт меня успокаивал. Еще больше меня успокоило то, что мама вышла из дома, чтобы найти меня. Не то чтобы найти меня было так трудно. Я собралась сесть в свою новую машину и уехать вдаль, но машина Талли заблокировала выезд.
— Дай мне осмотреть твою руку, — сказала мама, открывая белый флакончик. — Чарли сказал, ты обожгла ее.
— Ничего страшного. — Ведь зверская боль — это совсем не страшно. — Всего-то пара волдырей.
Мама разжала мои пальцы. Жгло так, что мне захотелось влепить ей пощечину.
— Харпер Ли, — прошипела она. — Что ты опять натворила? Схватилась за плиту, не надев варежку?
— Приложилась ладонью к конфорке.
— Зачем ты...? Не важно. — Она распылила крем по моей руке. Ее прикосновения и лекарство сделали боль терпимее. — Есть еще какие-то раны, о которых мне стоит знать?
— Нет.
— Тогда почему ты хромала, когда убежала?
— Стукнулась коленкой об ящик. Все нормально.
|
|
|
— А почему не поднимаешь правую руку?
— Ушибла пару ребер. Бывало и хуже.
Ритм проглаживания моей ладони сбился.
— Знаешь, я не помню такого дня, чтобы ты не была покрыта синяками и ссадинами. Я бы сказала, что виноваты мальчишки, но это ты всегда была зачинщицей драк. — Я почувствовала грусть в ее голосе.
— Тебе бы хотелось, чтобы я была другой? Больше похожей на Энджел?
Моя сестра вобрала в себя все девчачье. Мама была в восторге от ее общительности и страсти к моде. Она усмехнулась, закрывая флакончик с лекарством. Мамина улыбка была искренней, и мне стало немного легче, когда она пыталась понять, в какую сторону закручивать крышку.
— Женственная Скаут. То еще, наверное, было бы зрелище. — Она убрала волосы с моего плеча, и я едва сдержала слезы. — Сильная. Умная. И выросла гораздо быстрее, чем хотелось бы родителям. Вот такую Скаут я люблю. Если бы тебя заботили накрашенные ногти и бесконечные свидания, ты не была бы собой.
Я смотрела на лес, окружавший наш дом; на листья, кружившиеся на фоне закатного солнца; на белок, скакавших по траве. С такого расстояния мама, наверное, их даже не видела. Она не чуяла их, не хотела погнаться за ними и…
Я глубоко вдохнула, прогоняя мысли из головы.
— Я больше не знаю, кто я, — призналась я, в горле завис комок.
— Ты — это ты, милая. И всегда останешься собой, что бы ни случилось.
— Я перекинула Джэйса через кресло. Это не я. Это... — я замолчала, зная, что не могу этого сказать, а она не хочет услышать.
— А два года назад ты поставила ему фингал бейсбольной битой.
— Это случайность. — Я не сильна в таких видах спорта.
— Как и произошедшее сегодня.
Я хотела ей поверить. Но вспомнила слова Талли. Волк-Скаут — все еще я. Это Скаут, живущая своими инстинктами и эмоциями, а не логикой и здравым смыслом. Часть меня хотела навредить Джэйсу, ведь он сделал мне больно.
— Я не хочу быть чудовищем.
Мама повернулась ко мне, ее рука согревала мою ладонь.
— Значит, не будь им.
***
После того, как мама вернулась в дом, а я прекратила удивляться холодному серебристому цвету своей руки, я решила погулять по лесу. Вернуться в дом значило бы увидеть, насколько сильно я поранила Джэйса и пытаться избегать Чарли, которого, несмотря ни на что, хотела видеть рядом. Все это вызвало бы во мне чувства вроде вины и недоверия. Одиночество и свежий воздух — вот гораздо лучший вариант. На природе я чувствовала себя странно. В детстве мы все время торчали в лесу, исследуя окрестности, строя крепости и занимаясь всеми прочими детскими делами. Но чем старше мы становились, тем реже проводили время с Матерью Природой. У нас появилась куча других личных и общественных забот (у Джэйса. Мои, в основном, включали общение с Талли). В свободное время мы предпочитали оставаться в охлажденном кондиционером помещении и приклеивались глазами к компьютеру или телевизору.
|
|
|
Гуляя по лесным тропкам и прыгая через ручьи, я поняла, что скучаю по беззаботным летним дням, проведенным в лесу. Я забыла красоту диких цветов и ощущение солнечных лучей, согревающих лицо.
Я случайно вышла на то место, где той рождественской ночью наблюдала, как падает снег. Провела пальцами по сухой коре упавшего дерева. В воздухе вокруг меня витали воспоминания. Улыбка с ямочками. Зеленые глаза. Поцелуй под звездами и снегом.
Дедушка Хэйган умер, когда мне было двенадцать. На похоронах его сестра Кейти бросалась на крышку гроба, крича и рыдая. Когда я отметила это, отец сказал мне не осуждать людей. «Горе обладает огромной силой», — сказал он, и в его словах отражались воспоминания о потере первой жены. — «Оно пересиливает здравый смысл. Люди даже и предположить не могут, как станут вести себя под влиянием горя. Никогда не знаешь, как поступишь, пока сама не потеряешь близкого человека».
Я приняла его отцовскую мудрость, но думала, что никогда не буду рыдать над крышкой гроба. Не знала, что через пять лет буду лежать на земле, и мои слезы станут падать в грязь.
— Его запах давно выветрился.
Я знала, что он прав, но даже не пошевелилась. Он стоял на этом месте и целовал меня в первый раз. Он был настоящим, живым и моим. Почему я ощущала следы мышей, кроликов и птиц, но не его?
— Вставай, Скаут. — Рука нежно убрала волосы с моего лица. Шепот прозвучал у меня над головой. — Я принес тебе поесть.
— Я не голодна. — Мое сердце было разбито, и я не могла есть. Тот, кто сказал, что бог не посылает тебе больше испытаний, чем ты можешь справиться, солгал. Алекс. Превращение. Талли. Джэйс. Это все было слишком.
Я ждала, что он продолжит доставать меня или уйдет. Но Джэйс сел на корягу и притих. Наконец, слезы перестали капать, и я почувствовала себя глупо, лежа на земле. Джэйс молча протянул мне бутылку с водой, когда я встала.
— Чем заняты Чарли и Талли? — Я чувствовала, что они где-то неподалеку, но все равно слишком далеко, чтобы можно было услышать их или ощутить их запах.
— Дарят нам личное время брата и сестры.
— Узнаю Талли.
— Слово в слово.
Джэйс предложил мне шоколадку, но я отказалась. Его губа была треснута, и на его лице, шее и руках проявились синяки. Он был в шортах, открывающих бинт на левой ноге, через который до сих пор проступала кровь.
— Кажется, сейчас мне нужно просить прощения?
— Что? Нет. За что тебе извиняться?
— Джэйс, я буквально чуть не перегрызла тебе горло.
— Во-первых, я это заслужил. Во-вторых, драки — обычная часть жизни оборотней. И в-третьих, ты мой вожак, а я не согласился с твоим решением. Ты поступила так, как должна была. Тоби как-то раз сломал Маки руку, когда они поцапались из-за обеденного меню.
— Сломал руку только из-за того, что он хотел пиццу?
— Пицца у нас и так была. Маки хотел жареное на костре мясо и слишком активно высказывал свою точку зрения, чем взбесил вожака.
Я не сомневалась, что взбесить он мог, но даже это не оправдывало сломанную конечность. Я прополоскала горло водой.
— Это безумие.
— Это устои оборотней. Нельзя спорить с вожаком стаи. Никогда.
— А если вожак не прав?
— В худшем случае, кто-нибудь умрет.
Мне почему-то захотелось вернуться на землю и закопаться в грязь навсегда.
— Джэйс, я не смогу. Я не могу выбрать, что поесть на завтрак, как я могу принимать решения, от которых зависит ваша жизнь? — Даже несмотря на сложности в наших отношениях, мысль о смерти Джэйса была невыносимой. — Что, если они заберут Талли? Как я буду с этим жить?
— Тебе семнадцать лет. Ты стала оборотнем всего два дня назад, а я ушел из Стаи ради тебя. Знаешь, почему?
— Потому что ты дурачок?
Я не думала, что скучаю по улыбке Джэйса, пока она не растопила мое сердце.
— Потому что я знаю: ты всегда поступаешь правильно. Ты какой-то правильный робот. Когда другой позволяет себе поддаться соблазну и сделать что-то неправильное, тебя просто замыкает.
Я отвела глаза на упавшее дерево. Я хотела быть той, о ком говорил Джэйс, но не была. Мне были слишком знакомы последствия неверного выбора.
— Я попрошу Талли вернуться к Тоби.
— Хорошо, — сказал Джэйс, и выдохнул. — Нет, нет. Ты была права. Это ее выбор. Она нас никогда не простит, если мы выгоним ее.
Я обхватила его руку и положила голову на его плечо.
— Она поймет, что мы хотим ее защитить.
— Изо всех сил стараясь защитить близких, можно навредить им.
— Джэйс...
— Нет, дай мне закончить. — Он отодвинулся от меня так, чтобы мы оказались лицом к лицу. — Я знаю, это ничего не изменит, но мне жаль. Я не хотел делать тебе больно. Ты лежала в больнице, а я знал, что это моя вина... — Слезинки повисли на его ресницах. — Я никогда себя так сильно не ненавидел.
— Это был койот, а не ты. — Я взяла его за руку. Тяжело видеть его таким разбитым. Он был Джэйсом. Сильным, уверенным, раздражающе высокомерным Джэйсом. Он не должен был так выглядеть. Чувство вины засело в моем животе от осознания того, что я из-за собственного эгоизма заставила его страдать несколько недель. — Я раньше не понимала, но теперь понимаю. Наши животные не поддаются контролю. Они непредсказуемы.
— Боже, если бы я только мог использовать это оправдание. — Он потер глаза. — Но Джэйс-койот и Джэйс-человек давно соединились в одного Джэйса-неудачника.
Такое могло произойти? Я могла соединиться с волчицей? Я даже не поняла, что это значит.
— Я знаю, ты не желал мне зла, — сказала я, умолчав о его настоящих намерениях. О тех, которые я не смогу простить гораздо дольше. — Я должна была сказать раньше, я просто...
— Ты это слышала? — Джэйс подскочил, поднимая меня за собой. — Чарли и Талли отправились на поиски. Нам нужно идти.
— Джэйс...
— Талли нервничает. Ты же ее знаешь. — Он снова сверкнул своей улыбкой — Выясним, как быстро ты бегаешь, Вожак Стаи!
Я готова была извиниться, но он меня не слушал, поэтому я приготовилась к старту.
— На старт...
— Внимание...
— Марш! — выкрикнули мы хором, и понеслись по лесу.
***
— Почему бы нам не согласиться, что вы пробежали вничью, и забыть об этом? — Талли подняла с земли старый мокрый носок и бросила его в кучу палок и мусора, собранного во дворе ею с Чарли. Убегая в лес, я почему-то не вспомнила, что сегодня мы должны прибраться вокруг дома.
— Потому что я победила, — сказала я, пытаясь восстановить дыхание. Это была длинная пробежка. Сложность состояла не только в том, что мы оба были ранены, но еще и в том, что из-за прошлогодних штормов и суровой зимы на земле оказалось больше веток, чем на деревьях. Мы больше подпрыгивали и уворачивались, чем бежали. И мне нравилась каждая секунда гонки.
— Нет, не победила. — Джэйс лежал на спине посреди двора. — Я забежал сюда первым.
— Но я первая дотронулась до Талли. Она была финишной чертой.
— Нет, не была.
— Нет, была.
Талли облокотилась на крыльцо, где Чарли завис, глядя в пространство.
— Помнишь, два дня назад они не разговаривали? Я скучаю по этому времени.
— Да, было гораздо тише, — согласился Чарли, на что Джэйс ответил одним жестом, а я показала Талли язык.
— Вы бежали на полной скорости? — спросил Чарли Джэйса, потому что в мою сторону он так и не смотрел.
— Нет. Я дышу как паровоз, и валяюсь на земле без сил, потому что сдерживался.
— И она все равно тебя обогнала.
— Я первым оказался во дворе!
Чарли крутил травинку между пальцами.
— Неплохо для первого превращения. Обычно, должно пройти еще несколько месяцев, прежде чем организм будет полностью в форме.
Талли подняла бровь.
— Может, она еще не достигла своего пика.
— Или может, это потому что я бегала быстрее Джэйса еще до получения суперсил? — спросила я.
Джэйс приподнялся на локтях и отчеканил каждое слово.
— Я первым забежал во двор.
— Серьезно, мы не знаем, какой может стать Скаут, — сказала Талли. Джэйс сверлил взглядом ее спину. — У судьбы на нее особые планы. Иначе бы она не превратилась.
Я схватила грабли, валявшиеся у стены. Просто не могла сидеть и смотреть, как Талли снова начала перебирать траву в поисках сокровищ, скопившихся там за зиму. У парней таких проблем не было.
— Значит, раз мы не знаем, почему не-оборотень становится оборотнем, спихнем все на судьбу? — Прозвучало грубовато, но я не могла иначе. Судьба. Предназначение. Это просто глупые слова, которыми разбрасывались люди, когда не хотели искать истинную причину.
— Может, легенды и не врут, — предположил Чарли, все еще сидя на крыльце, пока мы елозили граблями по земле вокруг Джэйса. — Его когти...
— Мы об этом уже сто раз говорили. Я койот. Она волк. Несмотря ни на что, это разные животные.
— А… другой оборотень тебя не мог поцарапать? Или покусать...? — спросил Чарли, и мне пришлось проглотить ком в горле.
— Нет.
— Ты уверена? — Талли подперла подбородок концом палки похожей на осиновый кол. — Это была бурная ночь, может, ты и не заметила.
— Нет.
— Но ты не помнишь...
— Я все помню. — Сначала это были лишь клочки воспоминаний, но за последний месяц память вернулась. Я помнила все удары когтями, все затрудненные вздохи. — Алекс не касался меня ни зубами, ни когтями. — Почти правда, но тогда он не прокусил кожу, а это все, что имело значение. Им не обязательно знать о деталях того вечера, который мы провели с Алексом, пока не разверзся Ад.
— А что насчет переливания крови? — спросила Талли. — Может, ДНК оборотня обладает каким-то вирусным эффектом?
— Это все очень по-научному, но я все еще койот.
Я перестала сгребать листья с маминой разворошенной клумбы.
— Что за переливание? — Мне перелили много крови, но я впервые слышала, что к этому причастен Джэйс.
— В больнице Лэйк Каунти им пришлось стабилизировать тебя, прежде чем перевозить в другой госпиталь, — сказала Талли, имея в виду маленькую больницу с четырьмя докторами и пятнадцатью койками. — Но у них не было крови, потому что в тот день на озере произошел несчастный случай. Это против правил, но тетя Ребекка превратилась в маму-медведицу и заставила их влить в тебя кровь Джэйса.
В средней школе мы с Джейсом узнали, что у нас одна группа крови. Мы шутили, что это доказывает нашу близнецовость. А еще в тот день мы выяснили, что Джэйс до обморока боится игл, и ему еще неделю в шутку предлагали нашатырь.
— Ты поделился со мной кровью? — Щупальца предательства покидали мое сердце.
— Да, я дал тебе кровь. Кровь койота. Запиши, чтобы не забыть — к-о-й-о-т.
— Ты позволил им воткнуть в себя иглу? Ради меня?
Джэйс подскочил.
— Не было игл. Сексуальная вампирша укусила меня, а потом ты пила кровь из ее запястья. Все было сексуально и запретно, и вообще это объясняет, почему ты оборотень, потому что одно сверхъестественное существо может создать другое и все дела.
Разговаривать с Джэйсом — все равно что упражняться в преувеличении и сарказме, и я по этому скучала.
— Как быстро ты потерял сознание? Хоть минуту продержался?
Он прыгнул на меня, но волчица в этот раз осталась глубоко внутри. Она знала разницу между угрозой и игрой. И Джэйс был настроен поиграть. Раны не позволяли нам вытворить что-то эдакое, но мы все равно бегали по двору, прятались за деревьями и за спиной Талли. Мне стало гораздо легче, хоть я и понимала, что Чарли, всегда любивший такое, все еще оставался в стороне.
Джэйс зажал мою голову руками, когда из дверей выскочила Энджел.
— Вам лучше прекратить, — сказала она, картинно сложив руки. — У вас большие неприятности.
ГЛАВА 10
Энджел не шутила: мы действительно влипли в неприятности. До этого июля самым большим моим наказанием было лишение телефона и компьютера на неделю за то, что я назвала Эшли Джонсон, лучшую подругу, ставшую злейшим врагом, словом, рифмующимся с «ручка», прямо на глазах отца и мисс Эмили, учительницы воскресной школы. Разгром кухни и нанесение увечий брату требовали более решительных мер. Так как весь основной мир думал, что я все еще являюсь обладательницей зверских шрамов на животе, мои родители решили, что до конца лета мне лучше исчезнуть из поля зрения. Совсем. Я не должна была выходить из дома, кроме ночей, когда мое состояние требовало этого. Как будто домашнего ареста было не достаточно, Миссис Мэттьюс объявила моим родителям, что у швеи олимпийского резерва просто нет времени приглядывать за Энджел. Эта обязанность также легла на мои плечи.
— Зато теперь вы ладите гораздо лучше, — сказала Талли, пытаясь повторить растяжку, которую я показала ей. Мы проводили время в самодельном додзе, сколоченном папой в комнате над гаражом. — Все не так плохо.
Я наклонилась в другую сторону и прижала голову к колену. И тут же отвлеклась на Джэйса и Чарли, которые пропустили разминку, чтобы сразу схватиться за боккэны[5]. Тоби редко разрешал пользоваться ими на тренировках. Это было захватывающее зрелище. Энергия и скорость Джэйса напоминали бешеную колибри, но Чарли отражал все его атаки со смертоносной грацией, которую я раньше не замечала. Мышцы его груди едва заметно дергались, прежде чем меч из ниоткуда возникал между плотью и оружием Джэйса, блокируя его с громким хлопком.
— Энджел — как дорогой десерт. В малых дозах она очень сладкая, но чем дальше, тем хуже ты себя чувствуешь, пока, наконец, голова не начинает кружиться от переизбытка сахара.
— Тебе-то с чего ныть? — проворчал Джэйс, уворачиваясь от выпада Чарли. — Я не только под домашним арестом, мне придется пропустить летние занятия, и я не смогу найти работу.
Каждую жалобу он сопровождал яростным замахом на Чарли.
Я встала на ноги и услышала, как за моей спиной Талли сделала то же самое, но не смогла оторвать глаз от парней. Мою грудь заполнили смешанные эмоции, отчего дыхание из рефлекторного процесса превратилось в тяжкий труд.
Хотя голый торс Чарли и был основным фактором моей эмоциональной астмы, он был не единственным. Мы с Джэйсом только учились быть пережившим несчастный случай Джэйсом и Скаут. Это будет длительный процесс, и боль умирающего Алекса всегда будет в его центре. Но я была готова это выдержать, ведь Джэйс все равно оставался моим братом. Он был нужен мне. У нас все должно быть хорошо, а так не могло произойти, если он через две недели уедет в Лексингтон, чтобы подготовиться к занятиям и тренироваться с баскетбольной командой. Так что я была рада, что папа позвонил туда и использовал нашу недавнюю трагедию, а также имя моего деда, чтобы Джэйс мог все лето провести дома и не потерять место в команде. Конечно, радость за неудачи брата не заработает мне очков для звания Лучшей Сестры, и это вносит дополнительный разлад в мои ощущения.
— Скаут, может, хватит? — Талли положила голову мне на плечо, глядя на меня своими голубыми глазами.
— Думаю, на сегодня разминки достаточно.
Ее лицо помрачнело.
— Разминки?
— Ага. Мальчики тоже почти закончили.
— Ты уверена?
Я видела, почему она сомневается. Деревянные мечи все так же активно сталкивались, издавая ритмичный стук, но ноги Джэйса двигались все медленнее. Как по сигналу, Чарли дернулся влево, и, когда Джэйс последовал за ним, нанес финальный удар с другой стороны.
— Да блин! — выругался Джэйс, демонстративно отбросив боккен на другую сторону комнаты. — У тебя бы ничего не получилось, если бы я слишком не устал вчера.
— Убеждай себя, красавчик. Может, когда-нибудь ты и сам в это поверишь.
— Перерыв, — объявила я, вклиниваясь между ними. — Больше никаких драк. У меня есть работа для тебя, Джэйс.
— А на ней нужно носить обтягивающие штаны и ядовитых цветов футболку с глупым рекламным слоганом?
— Нет.
— Косить траву или подстригать газон?
— Нет.
— Мыть машину?!
— Нет. Джэйс...
— Тогда, твое слово — закон, мой Вожак.
— Предпочитаю обращения Королева Скаут или Ваше Королевское Высочество.
— Как насчет Ваше Королевское Занудство?
— Как насчет потренировать Талли, пока проблемы нас не настигли, Подчиненный?
— Хочешь, чтобы я тренировал Талли? — Улыбка исчезла с его лица. — Нет.
«Нет?» Он что, шутит? Судя по всему, нет.
— Но нам нужно, чтобы она стала сильнее. Она в опасности, забыл? На собрании мы решили, что Талли должна стать сильной и уметь отбиться, если на нее нападет какой-нибудь крестьянин. Знакомо звучит? Вообще-то, это была твоя идея.
— Я думал, ты будешь ее тренировать, не я.
— Почему не ты? — Талли обхватила мою руку, и ее взгляд говорил: «пожалуйста, не надо, я этого не стою». Меня это только сильнее выбесило.
— Потому что Джэйс хорошо управляется с новичками.
Когда Тоби просил нас помочь с младшей группой, ребята, которых учил Джэйс, получали хотя бы какие-то навыки. Группа Чарли носилась вокруг здания, как толпа вопящих чертей, а мои ученики плакали в уголке.
— Это из-за того случая, когда ей было восемь лет, и она тренировалась с нами? Прошло уже 9 лет, и твой дядя сам виноват, раз не надел ракушку.
— Она не будет ко мне прикасаться. Мои мысли принадлежат только мне.
Я заметила, как Талли тайком вытирает слезу, и мое раздражение вырвалось наружу.
— Да ради всего святого, не будет она лезть в твою голову, Джэйс. Иначе она увидит половину местных девок голыми, а ей это совсем не нужно!
— Воу! — Джэйс вытаращил глаза. — На что это ты намекаешь?
— А ты? Ты считаешь, твоя подруга будет подглядывать за твоими мыслями?
— Она Провидица Душ.
— И она держит свои силы под контролем.
— Большую часть времени.
Талли стерла еще одну слезу, и в этот раз Джэйс заметил. Показалось, будто кто-то выпустил воздух из шарика. Его плечи опустились, голова наклонилась вперед, а черты лица разгладились.
— Извини. — Казалось, он искренне извинялся. — Но это моя голова, и никому нельзя в нее лезть.
— Но...
— Нет, он прав, — прервала меня Талли. — Я не полностью себя контролирую, а у Джэйса есть право на частную жизнь. Оно записано конституции или типа того. — Она грустно улыбнулась. — В любом случае, ничего бы не получилось. Вы Супер друзья[6], а я ваш Альфред[7]. Физические упражнения — не мое. Посмотри на меня.
|
|
|
