 |
Поч? Палка Гарри Поттера в моей спальне не настоящая. А еще я вешу больше утки. 8 глава
|
|
|
|
Кто-то позвонил ночью и использовал словосочетание «девка-волк». Надо было сбросить Маки в озеро, пока у меня был шанс.
— Я сказал, она остается. — Джэйс потянул ее назад за воротник.
Я думала, мистера Мэттьюса это разозлит, но он запрокинул голову назад и громко рассмеялся. Он смеялся так долго, что я успела заметить, что все его зубы на месте.
— Что? Ты думаешь, ты теперь ее Вожак? Тебе со мной не справиться, пацан. — Он покачал головой. — Уйди с дороги.
Джэйс напрягся, и Талли сделала единственную разумную вещь: отошла в сторону. Мужчина спокойно расстегнул рубашку, обнажая майку-алкоголичку.
— Я не люблю драться с детьми, — сказал он, сбрасывая ботинки. — Но тебя, похоже, надо проучить.
Без предупреждения, мистер Мэттьюс рванул вперед, и закрученным пинком заставил Джэйса встать на одно колено. Джэйс сразу подскочил и контратаковал, но его удар в печень был остановлен встречным локтем.
Не надо быть экспертом по единоборствам, чтобы знать, куда все идет. Джэйс хорош, но Мэттьюс лучше. Гораздо лучше.
Обычно я всеми руками за честный поединок, но это была не обычная ситуация. Кто-то хотел забрать мою Талли, и я не могла позволить такому случиться.
Мэттьюс прижал Джэйса к полу, что позволило мне обхватить его ногами сзади. Я держала его захватом еще до того, как он понял, что я представляю угрозу. Он пытался схватить меня за запястье, но я нанесла удар ладонью и сжала еще крепче. Наконец, он перестал сопротивляться.
— Забыть, что в комнате два бойца с поясами не просто грубо, это глупо. — Я немного ослабила хватку, чтобы он не потерял сознание, но не достаточно, чтобы вырвался. Я наклонилась так, что мои губы были напротив его уха. — Никуда вы ее не заберете.
|
|
|
Я отпустила его и отпрыгнула назад, потому что недооценивать доминанта было бы еще глупее. К счастью, он не устроил мне сеанс супер-оборотня, а просто сел на пол, потирая шею.
— Считайте это предупреждением, — сказал Джэйс, стоя над ним, как будто именно он победил. — Еще раз попытаетесь забрать мою Провидицу, и не уйдете отсюда целым.
Мистер Мэттьюс зыркнул на Джэйса.
— Она ведь не твоя Провидица. — Он перевел взгляд, полный ненависти, на меня. — Думаешь, она твоя, ведьма?
Я ничего не могла поделать и рассмеялась.
— Это даже не ругательство. Вы врываетесь сюда, хотите похитить мою подругу, бьете моего брата в лицо и называете меня ведьмой? Могли бы хоть сукой назвать. — Джэйс покачал головой, но я не остановилась. — Хотя это тоже не ругательство, раз в месяц я действительно самая настоящая самка собаки.
Мистер Мэттьюс, дрожа, встал в полный рост.
— Библия говорит, мы не должны позволить ведьме жить.
Прекрасно. Сумасшедший глухой мужик еще и сумасшедший религиозный фанатик.
— Там еще написано про «возлюби ближнего» и «подставь другую щеку». Может, вам стоит перечитать эти части.
Мистер Мэттьюс вытаращил глаза и густо покраснел.
— Я не потерплю богохульства.
— Слушайте, я люблю Иисуса и все такое, но это не помешает мне снова повалить вас на землю.
— Считаешь себя самой умной, девчонка? Что ты скажешь, когда Альфа-Стая придет за тобой, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву? Думаешь, сможешь шутить штуки, когда тебя поведут на казнь?
— С чего вы взяли, что она принадлежит вам?
— Наш договор с Хэйганами перевел ее в стаю ее матери. Ее матери здесь нет, значит, она им больше не нужна, а значит, она вернется ко мне.
— Что если у нее есть Партнер?
Я даже не знала, откуда это взялось. Хотя знала: я слышала это в одном из своих безумных видений во сне, но понятия не имею, что заставило меня это произнести. Я просто хваталась за любую соломинку, чтобы защитить Талли.
|
|
|
Мистер Мэттьюс посмотрел в сторону Талли, но Джэйс загородил ее.
— Ты? — сказал он, глядя на моего брата. — Вы хотите, чтобы я поверил, что «мистер-спортсмен» заявил на нее права?
Его губы искривились в еще более противной улыбке.
— Вам меня не одурачить. Я не чую тебя на ней.
Впервые в жизни я увидела, как Джэйс густо покраснел.
— Союз еще не завершен, но я заявил свои права.
— А если Альфа-Стая потребует клятвы?
— Я поклянусь при всех. Талли Мэттьюс — моя Пара.
Он посмотрел на Талли.
— Талли, не лги папе.
— Я признала Джэйса Донована своим Партнером, — сказала она дрожащим голосом, бледная, как снег.
— Ты понимаешь, что я приму это как клятву?
Талли кивнула, а Джэйс сказал:
— Хорошо. Мы пришлем вам приглашение на свадьбу. А теперь уходите.
Мистер Мэттьюс поднял свои рубашку и ботинки и, выходя, обратился ко мне:
— Я оставляю ее с ним, не с тобой.
— Пока она остается, а вы уходите, мне все равно.
— Они порвут тебя на части и рассеют по всем краям света.
— Трудно будет, мир то круглый. — Я прочертила круг в воздухе.
— Смейся, пока можешь, ведьма, — сплюнул он. — Скоро с тобой разберутся.
Он вышел за двери, едва не сбив с ног Чарли, чьи опухшие глаза не сулили мне ничего хорошего.
ГЛАВА 18
— Кто это был? — спросил Чарли, наблюдая за тем, как потрепанная машина с разными дверями выезжает на дорогу. Так как я не особо хотела с ним разговаривать, а Талли была слишком занята, уставившись в пол, ему ответил Джэйс:
— Вожак стаи Мэттьюс.
Если Чарли и удивился, то не показал этого.
— Ты в порядке, Тал?
Она кивнула, не поднимая глаз. Слезы не капали, но я знала, это только потому, что она сдерживает их одной силой воли.
— Само собой, без драки он не ушел. — Чарли взглянул на распухающее лицо Джэйса. — У нас есть время на подготовку, или надо прямо сейчас сматывать удочки?
Я застыла. Само собой, было бы неплохо где-нибудь спрятать Талли, пока мы решаем проблемы, но мы ведь не трусы. Что бы ни произошло, мы останемся и будем сражаться.
— Он не вернется, — ответила я.
Чарли смотрел то на Талли, чьи пальцы скоро намертво запутаются в волосах, то на меня.
— И как же вы умудрились отбрехаться?
— Я сказала, что у Талли есть Партнер, и он просто уехал.
|
|
|
Даже до того, как Чарли превратился в зомби, его было сложно застать врасплох. Когда он вытаращил глаза и раскрыл рот, я поняла, что случилось нечто значительное. Будучи эгоисткой, я решила, что его поразили моя быстрота мысли и хитрость.
— Джэйс. Братан. Только не говори, что…
— Я сделал заявление, — сказал он сквозь зубы. Талли всхлипнула.
Какое-то время мы просто стояли. Мне хотелось предложить переместиться в гостиную, где гостит диван, но мне не хватило духа произнести это. Напряжение в комнате можно было резать ножом. Чарли тер глаза, Талли хлопала ресницами и сдерживала слезы, а Джэйс судорожно искал стену, которую можно пробить кулаком.
Наконец, Талли оборвала молчание.
— Простите… — сказала она так тихо, что я едва расслышала.
Джэйс так и не выбрал стену и попытался расколоть собственный череп.
— Даже слушать не хочу.
Я прыгнула к нему еще до того, как Талли успела вдохнуть.
— Не смей так с ней разговаривать, что она тебе сделала?!
— Она? Ничего. — Джэйс наклонился прямо ко мне. — Это ты все испортила. Опять.
— Что я сделала-то?!
— Что сделала? — Внезапно прихожая показалась мне очень маленькой. — В этом и проблема. Ты творишь всякую хрень и даже не понимаешь, что именно делаешь, и никогда не думаешь о последствиях.
— Мне жаль, я… — Я посмотрела на Талли, ожидая поддержки, но она не смогла справиться со своими слезами. — Может мне кто-нибудь сказать, что вообще произошло, чтобы я могла это исправить?!
Джэйс усмехнулся. Жестоко и несправедливо.
— Если он сделал заявление, то пути назад нет. — Жалость в голосе Чарли была почти такой же жестокой, как смех Джэйса.
— Что за заявление? Назад... куда?
— Видите? Она ничего не знает об оборотнях, но продолжает вторгаться в наш мир и все портить.
Ярость вспыхнула во мне, но почти сразу превратилась в чувство вины. Да, я теперь оборотень. И нет, я об этом не просила. Джэйс был прав. Я оказалась чужой и снова и снова ранила всех, кого люблю.
— Джэйс, отведи Талли наверх.
Джэйс оскалил зубы, и собрался огрызнуться на Чарли, но Талли пробормотала что-то вроде «я в порядке» или «все нормально», или «ни за что!»
|
|
|
— Пошли, Тал. — Он хотел коснуться ее плеча, но его рука зависла в сантиметре от нее.
— Тебе не обязательно...
— Мы теперь вместе, — сказал он, зыркнув на меня. — Можно не тратить времени и вести себя соответственно.
Она опустила плечи, сложив руки на животе.
— Пожалуйста, Тал. Я не могу больше здесь оставаться.
Еще один взгляд в мою сторону. Талли кивнула и, проигнорировав меня, ушла вместе с Джэйсом наверх.
— Ты поела? — спросил Чарли, смотря им вслед.
Я слегка покачала головой, сама мысль о еде мне претила.
— Пойдем. Я сделаю тебе тосты.
Я хотела сказать ему, что не хочу тостов и что совсем не хочу, чтобы он жарил их для меня. Я вовсе не хотела говорить с Чарли, но все равно проследовала за ним на кухню, слишком уставшая от Джэйса, чтобы сопротивляться.
— Арахисовое масло и мед, или масло и джем?
— Сухой, — ответила я.
Чарли повел бровью и взял банку с шоколадной пастой.
Его действия привели меня в замешательство. Он себя так вел полгода назад, но сейчас? После всего, что было? После прошлой ночи? Он должен быть таким же озлобленным, как Джейс, а не жарить мне тосты.
— Чарли, ты должен понять, я не знала, насколько важно это «партнерство».
— Конечно, не знала. — Хлеб выскочил из тостера. — И это был единственный вариант, который не подразумевал сражения с целой стаей, к которому, я думаю, мы не готовы. — Он плюхнул шоколадную пасту на тост и протянул мне. — Держи. Тебе нужен белок.
— Чарли, почему ты так добр ко мне? — Знаю, я лезла в улей с гигантскими осами, но мне нужно было знать.
Чарли посмотрел на меня так, будто не понял вопроса.
— Ты одна из моих лучших друзей.
Не плакать. Не плакать. Не плакать.
— Даже... после всего? — Не может все быть так легко. — Чарли, я поцеловала тебя и убежала. Дважды, за последние 12 часов.
— Да, самооценку мне это не повысило, поэтому давай об этом не будем.
— Тогда, почему? — Я глубоко вдохнула. — Я думала, ты будешь злиться.
Чарли отправил по столу еще один тост.
— Я никогда не мог долго на тебя злиться. Дольше всего, когда ты рассказала маме, что мы с Джэйсом играли в войнушку на крыше. — Он слегка улыбнулся, но у меня все равно екнуло сердце. — Не мог простить тебя почти полдня.
— Но последние два месяца...
— Последние два месяца были адом для всех нас. — Все следы улыбки исчезли с его лица, когда он плюхнулся в кресло напротив меня. — И со мной тебе было только сложнее. Мне жаль. Правда. Я замкнулся и не видел ничего вокруг себя. — Чарли начал нервно смахивать крошки со стола. Не похоже на него. — Я кое с кем вижусь, — наконец выпалил он.
|
|
|
К счастью, он был слишком занят крошками на столе, и не видел моей реакции.
— Она хорошая? — Что-то в моей груди было не так. Наверное, легкие исчезли.
— Он клевый.
Чарли поднял глаза и увидел мое лицо.
Смех был настолько внезапным, что я чуть не упала с кресла.
— Это доктор, Скаут. Я хожу к психоаналитику.
— О, тогда хорошо. — Блин, нет. — Я не имею в виду, что хорошо в смысле хорошо... — Либо в комнате внезапно стало очень жарко, либо мои щеки загорелись. — И что, приемы тебе помогают?
— Ну, я не бегаю по лугам и не пою вместе с птичками, но стал легче относиться к происходящему.
— Почему ты так любишь мюзиклы, Чак?
— Ты знаешь Джадда?
— Из «Оклахомы»[16]?!
Чарли выдохнул.
— Из «Ренди».
— А, тот Джадд. Да, я видела его утром завернутым в полосатый плед.
— Да, тот Джадд. Я хожу на прием к его отцу. Утром он позвонил и попросил его прийти. Мы несколько часов обсуждали происходящее.
Прекрасно, из-за меня Чарли часами сидит у психолога. Молодец я.
— И он смог помочь? Может, дал какой-нибудь совет, как навсегда вычеркнуть меня из твоей жизни, пока я все не испортила.
— Вообще-то, да. — Чарли глубоко вдохнул и уставился на меня. Сурово. Почти страшно. — Он помог мне понять некоторые вещи.
— Например? — Это было грубо, но мне нужно было знать.
— Например, что мы не можем стать такими, какими были раньше, и какими мы собирались стать, и было бы нечестно пытаться.
Я хотела что-то сказать, но мой язык намертво прилип к нёбу, но я кивнула, как будто все поняла.
— И я понял, что некоторые вещи между нами никогда не изменятся.
— И что же это?
Чарли протянулся через стол и коснулся моих пальцев.
— Мы друзья, Скаут. До бесконечности. Что бы ни случилось, ты всегда будешь моим другом.
Черт. Я плачу. Снова.
— Друзья. До самого конца.
Большие сильные пальцы обвились вокруг моих костлявых.
— Все нормально?
Все это время я думала, что хочу, чтобы Чарли исчез из моей жизни. Я ошибалась. И знала, что ошибалась, потому что когда я поняла, что он никуда не денется, мое лицо едва не треснуло от улыбки.
— Как огурчик.
— Хорошо, потому что у Джэйса и Талли не все так хорошо.
После прорыва на личном фронте, мы перешли к другому кризису.
— Раз у нас с тобой все нормально, ты не мог бы объяснить мне, что именно я сделала не так понятными и конкретными терминами, чтобы я все поняла.
Чарли убрал свою руку.
— Как много ты знаешь о партнерстве?
— В животном мире, или среди оборотней?
— Среди оборотней.
— Ничего.
— Ничего?
— Совсем ничего.
Голова Чарли согнулась, как баян.
— Тогда откуда ты знала, что сказать отцу Талли?
Мой мертвый парень рассказал мне во сне.
— Где-то что-то слышала и решила ляпнуть. Я не знала, поможет ли это.
— Получается, ты ничего не знаешь о клятвах и пожизненной связи?
Я помотала головой.
— Ты совсем не понимаешь, что произошло?
— Я разозлила Джэйса и довела Талли до слез. Это, в принципе все, что я знаю.
— Стать Парой могут только оборотень и Провидица. Знаешь, как когда принц и принцесса женятся в детстве, и когда они становятся королем и королевой, страны становятся союзниками?
— Да.
— Примерно так оно и работает.
Я потерла переносицу пальцами.
— Ради всего святого, не говори мне, что вы, ребята, насильно жените друг друга. — Мне захотелось устроить миру оборотней Венди-сварщицу[17] за такие глупости.
— Не совсем. Провидицы имеют право выбирать, кого они хотят. Многие не заморачиваются.
— Провидицы не верят в брак?
Чарли отодвинулся чуть назад.
— Партнерство и брак не совсем одно и то же. Это как быть замужем или быть... партнером.
Я нахмурилась
— Это как? Более интимно? Ближе? Требовательно? Свадьба Кейт и принца Уильяма выглядит блекло в сравнении? Они типа становятся одной из тех противных неразлучных пар?
— Да.
— Что, да.
— Все перечисленное. — Чарли смотрел в потолок, будто бы ждал ответа. — Это все сложно.
Я пнула его под столом.
— Ну-ка давай еще раз.
— Я и сам не много знаю. Это все таинственные и секретные традиции. Знаю только, что развестись нельзя, и что между ними возникает странная психическая связь, которую можно заглушить, только уехав очень далеко. Именно поэтому миссис Мэттьюс приехала сюда.
— Она с ее мужем давали клятву? Ты же только что сказал, что развестись нельзя.
— Нельзя. — Он наклонился и говорил тише. — Насколько я знаю, он был груб и жесток с ней. Когда она узнала, что беременна, миссис Мэттьюс попросила Альф убрать его из стаи.
— Убрать?
Чарли провел пальцем по горлу. Естественно, оборотни именно так решают все проблемы.
— Ей отказали, но позволили покинуть стаю. Сначала ее направили в стаю Лексингтон, но он и там ее достал с помощью связи между ними. Тогда ее направили сюда, присматривать за Джэйсом.
Бедная Талли. Я знала, что у ее родителей не все гладко, но это просто сюжет реалити-шоу.
— Ты никогда не задумывалась, почему миссис Мэттьюс не ходит на свидания?
Ну, я никогда не задумывалась, что она должна, но…
— Нет.
— Это потому что она все еще связана. Партнеры могут быть только друг с другом. Хотя, я не думаю, что это будет проблемой. — Он наклонил голову и приподнял бровь. — Или что?
— Но ведь есть церемония, так? Чтобы связать их? Они просто не будут ничего устраивать. Мы придумаем что-нибудь еще, и они смогут не по-настоящему прервать свои выдуманные отношения.
— Но Джэйс сказал, что он поклялся.
— Да, но это был блеф.
По мрачному выражению лица Чарли я поняла его ответ еще до того, как он его произнес:
— Его намерения ничего не значат. Как только он заявил права, их судьбу уже не изменить. Ровно через год пройдет церемония, и они будут связаны навсегда.
Будет чудесно, если мое сердце не взорвется до конца дня.
— Год? Но Джэйсу только-только стукнуло 18! Они не смогут пожениться, или что-то там еще!
— Но они должны!
— Или что? Их прикончат?
— Не убьют. Изгонят.
— Изгонят из…?
— Общества шифтеров. Они не смогут быть в стае и владеть территорией.
Мои плечи расправились от облегчения. Я уже думала, что они уже практически сурово наказаны.
— Звучит неплохо. Нас ведь не заставят их выгнать.
— На самом деле, заставят.
Конечно, заставят.
— И как именно?
Чарли дернул бровью.
— Дай угадаю, тут начинаются всякие казни и убийства.
— Укрывание изгнанных считается изменой.
— Либо я не понимаю, что такое измена, либо в этом вообще нет смысла.
— В принципе, смысл есть, — сказал Чарли и вновь откинулся на кресле. — Изгнанные считаются врагами Альфа-Стаи. Помогать врагу правительства считается изменой в любом государстве. С тем же успехом мы могли бы урывать террористов.
Ненавижу, когда он прав.
— То есть, им придется стать волками-одиночками?
— Ты постоянно забываешь, что мы койоты.
Я бросила в него солонкой, но он ее поймал.
— Да, им придется жить в изоляции. И это не то чтобы слишком легко. Почти все места, где может спокойно жить оборотень, уже заняты. Даже окрестности больших городов заняты, из политических соображений. Оборотень мало куда может податься, чтобы ему не бросили вызов.
Что будет означать бесконечную борьбу, так как даже если они победят, земля не будет им принадлежать. Долго так не проживешь.
— А Провидицы?
Чарли смотрел в стол.
— Чарли, расскажи мне, что становится с ними!
— В чем-то им легче, ведь им нельзя бросить вызов.
— Но…
— Но они считаются нечистыми. Грязными. Все остальные оборотни и провидицы будут делать все, чтобы изгнать их... Бабушка Хэйган говорит, что большинство кончает с собой.
Я мало знаю о кровяном давлении, но я чувствовала, что мое достигло критических масштабов.
— Это такая чушь! Весь этот мир оборотней какой-то бессмысленный.
— Я знаю, это выглядит жестко, но обычаи…
Я подняла руку.
— Ну-ка стоп. Я не хочу знать, насколько ваши традиции древние и священные. Потому что это женоненавистническое запугивание.
— Блин, Скаут, почему бы тебе не сказать, что ты чувствуешь на самом деле.
— Скажи мне, почему Провидицы не восстали? — Я продолжала набирая обороты. — Вы же почитаете их и жить без них не можете. Говорите, что они вторые по старшинству, а потом обращаетесь с ними как со скотом, или с рабами, или со скотом, угнанным в рабство! Вся это чушь про самых важных членов стаи только для того, чтобы держать их в ежовых рукавицах.
— Погоди, я никогда…
— Талли просто сама невинность и посмотри, что вы с ней делаете со своими глупыми правилами! Сначала родной отец выбрасывает ее и продает стае Хэйганов, потому что она ничего не Видит. Потом, когда она начинает Видеть Все, ей нужно волноваться о том, что толпа мужиков, которые думают, что она им принадлежит, похитят ее. А теперь она неразрывно связана с Джэйсом, только потому что я не знаю, когда заткнуться. Да что, мать вашу, с вами не так?!
— Ты что, только что выругалась?
— Ответь на чертов вопрос! — сказала я так громко, что все в доме остановилось.
— Скаут, — сказал Чарли медленно и спокойно, будто говорил со злившимся животным. — Не я придумал правила. Никто из нас. Я не знаю, кто их придумал — Джордж Вашингтон, Наполеон, миссис Фей с соседней улицы или кто-то настолько же древний, но я уверен, что это не были члены стаи Хэйган. Черт, мы койоты, никто нас никогда ни о чем не спрашивает. Так что, пожалуйста, сбавь обороты своего праведного гнева.
Я знала, в его словах есть смысл, но выносить свою злость на оборотнях было легче, чем признать, что я только что сломала жизни своему брату и лучшей подруге.
— Конечно, ты понимаешь, насколько эти традиции ужасны?
— Традиции делают нас теми, кто мы есть.
— Где ты такое вычитал, в печеньке с предсказаниями?
— На самом деле, узнал от тебя.
Я приподняла брови.
— Прошлый май. Я не хотел идти на выпускной, но ты сказала мне, что это важно, и это традиция, а традиции, цитирую, «делают нас теми, кто мы есть».
— Это другое, — возразила я. — Это не носить в течение нескольких часов уродский костюм и ленточку ради важного этапа в жизни. Это Джэйс и Талли, которые вынуждены всю жизнь прожить в браке без любви, потому что иначе их будут гнобить, и, в конце концов, они рано уйдут из этого мира.
— Откуда ты знаешь? — Чарли наклонился над столом, будто бросая вызов.
— Откуда я знаю что?
— Брак. Откуда ты знаешь, что он будет без любви?
Я хотела что-нибудь ответить, придумать что-то умное не в стиле Скаут, но не смогла, так как ответ на его вопрос вошел на кухню, и ее опухшие глаза и щеки в засохших слезах не оставляли никаких аргументов.
ГЛАВА 19
— Талли, я… — Что я могла ей сказать? — Мне жаль. Я не знала, что делаю, хотя это и не оправдание….
— Все в порядке, — сказала она, отмахнувшись от меня. — Это был умный ход. Любой вожак сделал бы то же самое, если бы хватило ума.
Ее голос звучал, будто она проглотила мешок щебня, и меня это бесило. А еще меня бесили ее глаза, светившиеся голубым на фоне покрасневшего лица. Она говорила о себе как о ящике с оружием или клочке земли. Я сбросила ее с горячей сковороды в кипящий котел, и Джейса заодно.
Чарли глянул на нее.
— Ты в порядке?
— Ага, — ответила она слишком радостно для человека с текущей по щеке слезой. Чарли крепко обнял ее. У Талли на лице проявилась дрожащая улыбка.
— Я скучала по тебе, — сказала она.
— Я тоже по себе скучал.
— Ты ведь знаешь, все самое трудное еще впереди.
— Я и не надеялся, что будет по-другому. — Он поцеловал ее в лоб, прежде чем широко зевнуть.
Талли сказала ему родительским тоном:
— Когда ты в последний раз спал?
Посмотрев на циферблат на микроволновке, Чарли ответил:
— Зависит от того, какой сегодня день.
Она подняла его руки так, чтобы они сошлись в районе ее груди.
— В кровать. Сейчас же.
Он, как по команде, снова зевнул.
— Знаешь, а это не такая уж плохая идея. — Уходя, как будто этого было не достаточно, он шепнул Талли через плечо: — Поговори с ней.
Прекрасно. Совершенно никакого давления.
Когда Чарли ушел, я продолжила попытки исправить ситуацию.
— Я все поправлю, я придумаю как, клянусь, Тал. Я все исправлю. — Она даже не посмотрела на меня, уходя к холодильнику за едой. — Я имею в виду, должен же быть способ, я не позволю тебе бродяжничать, или типа того…
— Хватит. Просто перестань. — Она все еще смотрела в холодильник, но у меня было ощущение, что она разговаривает со мной, а не с пачкой сока. — Я не хочу об этом сейчас говорить, понимаешь?
— Но Тал…
— Скаут, нет. — Она посмотрела мне в глаза полным уверенности взглядом. — Оставь эту тему. Я не могу сейчас об этом думать.
Я выполнила ее просьбу, рассчитывая, что рано или поздно она поговорит со мной, но вскоре надежда на это растаяла. Неделя тянулась, но она так ни разу и не подняла тему, и быстро меняла ее, когда я пыталась тонко намекнуть. Между нами возникало множество неловких ситуаций, но не так много, как между ней и Джэйсом.
Согласно Чарли, для них было важно выглядеть парой. Я ощущала себя не столько вожаком стаи, сколько агентом звездной голливудской пары. Мне пришлось придумывать, куда им лучше сходить, чтобы как можно больше сплетников увидело их близость (настолько близкую, какая может быть у людей, которые не могут трогать друг друга).
Подгонять это все под их рабочее расписание и домашний арест Джэйса было даже слишком весело. Когда Эшли Джонсон позвонила и спросила, встречаются ли они, я мысленно обрадовалась, и в тот момент поняла, что с моей жизнью все не так. Когда мы с Талли, наконец, поговорили с глазу на глаз, произошло то, чего я не ожидала.
Я видела один из своих снов с Алексом. Мы сидели на берегу, между нами камни и песок, и говорили о партнерстве. Это был второй раз, после того, как я поняла, что его на самом деле нет, и с каждым разом мы все больше отдалялись друг от друга. Мне не хватало контакта, прикосновения к коже, вкуса его губ, но я знала, что это к лучшему. Я не могла цепляться за умершего парня и надеяться, что в моей голове прояснится.
— Я все-таки считаю, что это твоя вина, — сказала я, наблюдая, как маленькие волны откатываются от моих ног и стараясь игнорировать тот факт, что я ощущаю прохладу воды.
— Моя вина? — Брови Алекса скрылись за челкой. — Я-то что сделал?
— Ты сказал мне спросить у Джэйса про Талли и партнеров.
— Это не то же самое, что заставлять его произнести пожизненную клятву и заставить его принять Талли как спутника жизни.
Он прилег на локти, солнце освещало его лицо.
— Если бы ты сам мне все рассказал о спутниках жизни, а не свалил информационные обязанности на других, я бы не заварила эту кашу. Знание — сила, Алекс.
Если я звучала строго и раздраженно, это только потому, что в тот момент я такой и была.
— Я хочу тебе все рассказывать. Правда, хочу. Но не могу, это все не так устроено.
— Потому что я не могу рассказать себе чего-то, чего не знаю?
— Или потому что я пришел к тебе как наставник, и если буду прямо говорить тебе, что делать, у меня отберут возможность навещать тебя.
Вот блин. Разумные объяснения для моего сумасшествия.
После нескольких минут размышления о своем безумии я заметила, что начали происходить странности, что о многом говорит, когда ты сидишь на берегу и споришь со своим мертвым парнем.
В груди стало тяжело, и я не смогла нормально дышать, что бы не делала. Накатила паническая атака, и она оказалась гораздо сильнее, чем все, что я испытывала раньше.
Когда Алекс заметил, что со мной что-то не так, мир разорвался пополам.
По-другому не описать. Скучный вид на озеро, который мы видели каждый раз, разорвался от ветра, словно бумажные обои. За ним скрывалось поле, явно не из Западного Кентукки. Деревья слишком высокие и тонкие, и вечнозеленые, какие в Тимбере не растут.
Ручей делил поле надвое. С обеих сторон росла высокая трава, а в траве стояли люди, покрытые кровью.
Все глаза, кроме тех, кто уже больше никогда ничего не увидит, были направлены на поединок посреди поля, совсем недавно ставшего свидетелем эпической битвы.
Женщина с одной стороны была маленькой, всего полтора метра, но очень красивой. Волосы, ниспадавшие на талию, были настолько же густо черными, как и ее глаза. Мягкая коричневая кожа была безупречной, как и точеная фигура. Несмотря на свои скромные габариты, она излучала силу. Девушка справа выглядела так, будто из нее вытянули все цвета, кроме красного от кровавых пятен. Другая я выглядела полумертвой, и мне было решительно не понятно, как я еще стою на ногах.
Звучали слова, но я их не слышала, а затем красивая женщина сделала выпад вперед, и я заметила нож, только когда он плотно вошел в живот другой меня.
Я дернулась на кровати, и из моего горла вырвался крик.
— Скаут?
Я едва разглядела лицо Талли в тусклом свете будильника. Ее щеки были мокрыми от слез.
— Плохой сон, — пробормотала я между вздохами. Мои легкие были напряжены, будто я пробежала стометровку.
— Ты?
— Ужасный сон.
Мы просидели так несколько минут, погрузившись в свои мысли.
Когда мое сердце и дыхание замедлились достаточно, я легла обратно на кровать.
— Тал?
— Да?
— Не будет странно, если мы немножко пообнимаемся?
Она сразу же вцепилась в мою руку, и как только контакт произошел, я услышала ее голос в своей голове.
— Я не позволю тебе умереть, — сказала она тем же тоном, что я слышала в полнолуние. Затем я увидела, что произошло после того как нож воткнулся в меня. Мои ноги подогнулись, и я упала бы на землю, если бы женщина крепко не держала меня ножом.
— Этого не произойдет, — прозвучал голос Талли. — Я не дам тебе умереть
— Талли?
— Я слишком крепко держусь? — Хватка на моей руке значительно ослабла.
|
|
|
