 |
Поч? Палка Гарри Поттера в моей спальне не настоящая. А еще я вешу больше утки. 6 глава
|
|
|
|
— А должна?
Талли с энтузиазмом кивнула. Я поискала что-то похожее на молоток, и остановилась на одной из баскетбольных наград Джэйса.
— Объявляю собрание Стаи Донован-Хэйган-Мэттьюс открытым, — сказала я, стукнув кубком об пол. — Так сойдет?
— Думаю, нам нужно более короткое название.
Вот поэтому мы в шестом классе бросили совместные школьные проекты.
— Название остается. Если хотите, можете сокращать. — Я глубоко вздохнула, дав ей время на то, чтобы объявить, что нам нужен логотип и талисман. Она промолчала, и я продолжила: — Завтра будет наша первая охота в качестве стаи. — И мое второе превращение. — Мы будем упражняться, чтобы понять, сможем ли работать вместе как команда.
— В смысле, не переходить за невидимые границы?
— Это работа Талли. Она специально изучала карты, чтобы держать нас в рамках нашей территории. Да, Тал?
— Думаю да. — Ее слова прозвучали не столь уверенно, как бы мне этого хотелось, но я доверилась ей.
— Еще она должна будет привести нас в одну точку. Мы начнем в разных местах.
Я раздала всем распечатанные карты.
— Джэйс, ты идешь к северной границе участка, Чарли — на южную, а я буду превращаться у восточной границы. Как только Талли убедится, что мы превратились, она вытащит из шапки местоположение четвертой точки и поведет нас туда.
— И это все? — Джэйс не был впечатлен. — Мы будем гонятся друг за другом? Это наше упражнение?
— Нет, это только проверка связи. А дальше начнется тренировка.
— И она заключается...?
В моих воспоминаниях вокруг парня, чью любовь к охоте я начала разделять, кружили снежинки.
— Мы завалим оленя.
ГЛАВА 13
Я лежу на земле, а моя одежда спрятана в рюкзаке неподалеку. Конечно, оказаться голой посреди леса — не очень круто, но покупать новую одежду каждый месяц мне тоже не улыбается.
|
|
|
У меня не получится.
Они говорят, что во второй раз будет гораздо проще, не так больно. Когда я вылезала из грузовика Чарли, он подал мне руку, и это был наш первый контакт (помимо тренировок) за целую вечность.
— Расслабься, у тебя все получится. Попробуй начать превращение сама. Не жди, пока оно само начнется. Так будет гораздо легче.
Я пыталась. Правда, пыталась. Я легла на землю, думая о том, как мои мышцы растягиваются и преображаются, а кости меняют расположение. Думала о тысячах волосков, пробивающихся сквозь кожу. А еще я думала, как это все больно, поэтому ничего не получалось. Я знала: в этот раз превращение точно убьет меня.
Первая судорога пробежала по моему телу в тот момент, когда солнце полностью скрылось за горизонтом. Было так же больно, как я и ожидала, хотя меня вырвало всего раз. Как только превращение завершилось, я направилась к бургерам, которые прихватила с собой. Это была идея Талли. По ее мнению, если животное не успокоить, восстановив сожженные во время превращения калории, она не сможет связаться с человеческим разумом, и большое количество еды, съеденной сразу после превращения, даст нам большое преимущество. Так как я не хотела снова есть зайца, я решила дать этой идее шанс. Конечно, Волк-Скаут была не согласна. Она съела бургеры, потому что была голодна, но ей хотелось свежего мяса. Она скучала по охоте.
— Ты как? — спросил голос в моей голове. Я пыталась узнать в этом голосе Талли, но не смогла. Это был глубокий, насыщенный голос роковой женщины, а в жизни Талли разговаривала как Ханна Монтана[11].
— Я не упала в обморок.
— Прогресс.
— Как скажешь. Мальчики готовы?
— Джэйс почти превратился. Чарли нужна еще пара минут.
Что-то щелкнуло у меня в голове, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы удержать мысль.
|
|
|
— Ты говорила, Джэйс превращается очень быстро.
— Так и есть. Ты уложилась в пятнадцать минут. — А по ощущениям прошло 15 лет. — У тебя природный талант.
— Ты понимаешь, что в таком виде я не очень хорошо воспринимаю иронию?
В моей голове раздался смех.
— Я даже не заметила, что сказала. У тебя прекрасная логика.
— Так как мне скоротать время? Решать кроссворд?
— Что ты хочешь сделать?
Я подумала об этом. Мои мышцы дергались, но не так, как когда я превращалась в монстра. Я жаждала действия.
— Я хочу побегать.
— Так я и думала. Определись сама и беги на запад. Чтобы забежать за границу, тебе придется пройти через город или пересечь трассу, так что все будет нормально.
Меня не пришлось долго убеждать. Никогда не любила бегать, и моя жизненная философия заключалась в простом «не беги, если за тобой не гонятся». Волк-Скаут была с этим не согласна.
Во время бега я позволила ей взять контроль. Ей нравилось, как трава щекочет живот, когда она гонялась за белками и сурками. Прыгнула в ручей, расплескав ледяную воду. Шла по одному следу за другим, пока, наконец...
Волк. Тот самый. Мой.
Я была уже в пути, стараясь не потерять след.
— Скаут, остальные уже превратились, тебе нужно двигаться на север.
Мне совсем в другую сторону. Моя добыча движется на юг.
— Скаут, ты меня слышишь?
Слышу? Да. Прислушиваюсь? Не совсем.
— Стая собирается у старой мельницы.
Стая может поцеловать меня под мой белый пушистый хвост. Я закрыла разум от всякого доброжелательного вмешательства и побежала за серым волком. И вскоре догнала его. Он был достаточно близко, чтобы я различала его едва слышные шаги у пруда за холмом. Я приветственно завыла, и стала ждать его ответа. Но ответа не последовало. Он отдалялся.
Черт. Куда он собрался?
Я преследовала его так, как никогда бы не посмела моя человеческая ипостась.
У Алекса ушли месяцы, чтобы уломать меня на отношения, и своих намерений он особо не скрывал. Если бы он хотя бы подумал поиграть в недотрогу, у нас ничего никогда бы не получилось. Но у волчицы не было девчачьих комплексов. Она знала, чего хочет, и была настроена это получить.
Он быстр, но и я тоже. Я замечала, как мелькает мех меж кустов, иногда успевала увидеть хвост или заднюю ногу. И поэтому бежала еще быстрее.
|
|
|
Я не думала о том, что происходит вокруг, и о том, куда мы движемся. Пока я не уловила запах другого оборотня, у меня даже мысли не возникло, что об этом стоило беспокоиться. Я остановилась и осмотрелась. Сердце бешено стучало. Неужели я пересекла границу? Стая Хэйганов ждала меня? Я уже почти запаниковала, когда раздался вой.
Джэйс!
Понимание было жестоким. Я бросила свою Стаю, чтобы гнаться за призраком через лес.
Я развернулась туда, откуда шел Джэйс, и завыла в ответ.
С неохотой, я открыла свой разум для Провидицы.
— Какого черта ты делаешь? Ты скрылась от меня!
— Прости.
— Прости? Я подумала, что ты превратилась обратно, или померла, или бог знает что еще!
— Прости.
Я была рада, что в этот момент не вижу ее лица. Думаю, молчание говорило о многом.
Я пересекла холм и заметила Джэйса. За последний месяц наши отношения улучшились. Все еще оставалось напряжение, перемены, от которых уже нельзя было отвернуться, но он был моим братом. Я знала: он не мог специально мне навредить. Никогда не забуду о случившимся, но нам надо учиться жить дальше.
Это не относилось к Волку-Скаут.
Я прижалась к земле, защищая нежный живот, и зарычала. Мне хотелось, чтобы койот ушел куда-нибудь, где он не сможет причинить мне боль. Но койот-Джэйс, так же как человек-Джэйс никогда не выполнял того, чего я от него хотела. Вместо этого он подошел на расстояние удара и свернулся на земле, открывая уязвимые части. Обе мои стороны признали это актом подчинения.
Я медленно поднялась и подошла к нему. Он внимательно смотрел, не зная, как я поступлю. Я и сама не знала, но, когда прижалась носом к его шее и выдохнула, в моем разуме не было страха и злобы, только тепло семьи.
— Скажи Джэйсу, что он глупо выглядит. У него весь нос в майонезе.
Талли передала сообщение, потому что Джэйс подпрыгнул и начал тереть морду лапами. Я засмеялась, насколько вообще можно смеяться в таком положении.
— Джэйс говорит, что ты будто пытаешься выплюнуть комок шерсти. А еще он уверен, что ты не настолько остроумная, какой себя считаешь.
|
|
|
— Тебе стоит это увидеть, Тал. У него желтый мех на носу. Это очень миленько.
— Я уверена, он очарователен.
Мы немного побегали по округе. Вскоре Талли отказалась передавать сообщения. Мы катались по земле, когда он впервые заметил шрамы, гораздо яснее проявившиеся на теле волчицы, чем человеческом. Джэйс лизнул мне правый бок и заскулил. Впервые после несчастного случая он увидел нанесенный ущерб.
— Что происходит? Джэйс расстроен.
— Все нормально. Все будет хорошо.
В этом я была уверена. Но в другом койоте сильно сомневалась.
Убийца.
При виде его мой человеческий разум быстро утонул в эмоциях.
— Скаут, стой! Это Чарли, это просто Чарли!
Я не знаю, куда делся Джэйс. Мир сузился, и в нем остались только я и койот, что убил Алекса.
— Скаут!
Я закрыла мысли.
В моем прыжке не было грации и плана. Я просто рванула к нему, не думая ни о чем, кроме мести. Мы столкнулись, рыча и рявкая, и покатились по земле, пока я не оказалась над его телом. Я нацелилась на уязвимую шею, и уже была готова нанести удар, когда он двинулся и поднял голову, чтобы мне было легче укусить.
Я дернулась назад и вжалась в дерево. Все мое тело трясло, и, если бы я была человеком, слезы бы уже катились по лицу. Чарли медленно поднялся с земли и пошел ко мне. Как и Джэйс, он лег рядом, показывая полное подчинение. Я повторила свой жест признания, но в этот раз у меня не было ощущения, что все будет нормально.
ГЛАВА 14
— Где наша официантка? Хочу еще блинов.
Стол был завален пустыми тарелками. Я уже умяла два омлета, две тарелки сосисок, две тарелки с беконом, стопку блинов с черникой, два стакана шоколадного молока и три стакана газировки.
— Ее зовут Джесси, что должно быть тебе известно, так как мы 13 лет ходили вместе с ней в школу, а твой брат приглашал ее на танцы в восьмом классе. Она уже думает, что ты укуренная. Может быть, нам стоит заехать в киоск или еще куда, если ты до сих пор не наелась?
Я разрывалась между стыдом и желанием поесть еще.
Охота на оленя прошла не так, как я рассчитывала. Выследить оленя было легко. Земля между озерами просто кишит мерзавцами. Догнать его? Тоже без проблем, я могла бегать за ними до утра. Но после...
— Она слишком занята, чтобы увидеть, что мы едим, — сказала я, оглядывая комнату, полную потных мужиков в кепках и клетчатых рубахах, уплетавших жирный завтрак перед рыбалкой.
— Я ходил на танцы с Джесси Постон? — Джэйс вытянул губу, разглядывая официантку. Ее волосы были темно-русыми у корней, и бледно-черными из-за дешевой краски по всей длине. Она подвела глаза синим, а веки покрасила зеленым. Мой суперчувствительный нос улавливал от нее запах сигарет и бухла, а может и нотки блевотины от воротника формы.
|
|
|
— В восьмом классе она не была такой мерзкой. — Талли посмотрела на Джэйса с сочувствием. — После того, как пару лет назад у ее мамы обнаружили рак, она покатилась под откос.
— Прекрасно, теперь мне стыдно из-за того, что я плохо про нее подумал, — сказал Джэйс.
Я не сомневалась, что в этом и заключался план Талли. Она всегда старалась искать в людях хорошее и давать всем шанс. Ей было не очень приятно осознавать, что мы не такие добросердечные.
Когда Джесси вернулась за счетом, я посмотрела на нее, а не на ее вульгарно накрашенные ногти, и даже улыбнулась. В ответ мне досталась ухмылка и хамоватый вопрос о том, хочу ли я еще шоколадного молока.
Вот теперь мне уже не так стыдно.
— Я плачу, — сказала я, сгребая себе гору чеков со стола.
— Серьезно? Спасибо! — Джэйс будто выиграл в лотерею. — Хотя, если бы ты сказала раньше, я бы взял еще один стейк, а не сосиски.
— Дай мне...
— Нет, Чарли. Я заплачу. Это самое меньшее, что я могу сделать после того, как обломала нам ночью свежую оленинку.
Джэйс усмехнулся, а Талли сжала мою руку.
— Я считаю, что твоя любовь к животным очаровательна.
Джэйс рассмеялся, и я готова была поклясться, что уголки рта Чарли дернулись вверх.
— Это вина Диснея, — сказала я, сжав зубы. — Мне промыли мозги в детстве, и теперь я слишком переживаю за сиротку Бэмби, чтобы делать свое дело.
Все было идеально.
Во время охоты нам совсем не приходилось рассчитывать на Талли. Мы знали друг друга так же хорошо, как самих себя, и наши звери находились в полной гармонии. Затем настало время для вожака стаи нанести последний удар. Олениха посмотрела на меня огромными щенячьими глазами, и я не смогла этого сделать. Я просто встала на месте и позволила ей убежать.
— Знаешь, Талли права, — сказал Чарли. — Твои эмоции подавили волчьи инстинкты. — Его челюсть дернулась. — Немногие оборотни на такое способны.
Он проглотил остатки черной жижи, которую Джесси принесла в кофейных чашках, прежде чем выдавить из себя что-то, что выглядело как улыбка, если, конечно, не смотреть в его глаза.
— Стоило догадаться, что ты будешь творить всякие доминантские штуки в свое второе превращение. Ты никогда не позволяла нам с Джэйсом быть в чем-то лучше себя.
— Это не правда. Из вас получились гораздо лучшие домохозяйки. Вы готовите, убираетесь.
— Слепые трехлетние дети пользуются плитой лучше тебя. Это не достижение, — возразил Джэйс. — Наверное, поэтому ты и оленя не убила. Это, в принципе, тоже считается за кулинарию — заготовление мяса и все такое.
Подколы были дружескими, но я догадывалась, что он раздражен и разочарован.
— Я знаю. Простите.
— Прекрати. — Чарли потянулся через стол, словно собираясь взять меня за руку, но потом осознал, что собрался сделать, и сел обратно, схватившись за чашку. — Ты прекрасно справилась, и не важно, что говорит твой братец-дурачок. — Джэйс открыл рот, но Чарли закрыл его рукой. — Он извиняется.
По глазам Джэйса было видно, что он хочет откусить кусок этой руки.
— Ой... Джэйс, все в порядке. Я знаю, тебе трудно жить с огромным переизбытком тестостерона и катастрофическим недостатком совести. Я прощаю тебя, — сказала я, как обычно начав цапаться.
— Джэйс принимает твое прощение и извиняется, что нам придется покинуть стол, так как у нас появились неотложные дела.
Джэйс показал свой любимый жест.
Еще несколько минут рычания Джэйса, прерываемого монологами Чарли, и я с потрясающей легкостью на сердце отпустила их. Я даже не возражала, когда Чарли тайком утащил счет и оплатил его на выходе.
— Это был наш самый длинный разговор за последнее время, — сказала я Талли, когда они вышли через заднюю дверь.
— Дай ему время, — сказала она, пока мы смотрели на парней через окно. — Смерть Алекса травмировала вас обоих. Такие раны за одну ночь не залечиваются.
Я вздрогнула, но вид Джэйса и Чарли меня немного успокаивал.
— Скаут, нам надо поговорить.
Я все еще не смотрела на нее. По ее тону я понимала, что это не та беседа, в которой мне хотелось бы поучаствовать.
— Я слышала тебя прошлой ночью, прежде чем ты отключилась от меня. Я знаю, о чем ты думаешь, и ты ошибаешься.
— Ничего ты не знаешь.
— Он мертв, Скаут. Ты была там. Даже оборотень не мог пережить такое. — Я с упорством разглядывала пятна кленового сиропа на своей тарелке. — Ты была на его похоронах. Он мертв. Ты должна принять его смерть, прежде чем начнешь исцеляться.
Я сорвалась. Все чувства и мысли, которые я сдерживала с самых похорон, рвались на поверхность.
— Он жив. Я это знаю. Я его видела. На похоронах и в лесу. Он застрял в форме волка, но это он, Талли. Я знаю.
Она хотела взять меня за руку, но я отдернула ее.
— Я знаю, ты хочешь в это верить...
— Это он!
— Нет, не он, Скаут. Мы похоронили его два месяца назад.
— Мы похоронили пустой гроб! — Я, наконец, посмотрела ей в глаза. — Его там не было. Он жив. Я знаю.
Талли вытаращилась на меня.
— Как... как ты узнала, что гроб был пустым?
— Не знаю, откуда, но мне известно, что это правда. Когда я легла на гроб, я поняла, что там внутри ничего нет. — Она должна была понять правду. — Ты не понимаешь? Он как-то перекинулся в волка и исцелился. Нам просто нужно понять, как превратить его обратно в человека. Может, ему просто нужно время, чтобы залечить раны или найти близких, чтобы он себя вспомнил.
Талли была не столь оптимистична, как я.
— Ох, Скаут. Ты должна понять, что это невозможно. Признай, его больше нет.
— Гроб был пустой!
— Потому что мы его кремировали! — Она захлопнула рот, пытаясь вернуть слова обратно. Несколько человек обернулись в нашу сторону.
Реальность будто рассыпалась вокруг меня, а надежда улетала, как частички пепла.
— Что?
На ее глаза навернулись слезы.
— Это обычаи оборотней. Нельзя допустить, чтобы кто-то вдруг провел вскрытие.
— Как? — Мои губы двигались, но я и слова не могла выдавить. — Нет. Не хочу знать. — Я глубоко дышала, стараясь удержать в желудке сытный завтрак.
Мне пришлось несколько минут смотреть на пузырьки в газировки, прежде чем сформировались хоть какие-то эмоции.
— Он мертв.
— Мне жаль, Скаут. — Ее рука легла на мою спину. Моя кожа все еще оставалась чувствительной после превращения, но боль притупилась. Как и остальные чувства. — Я знаю, тебе хотелось верить, что он еще где-то там, но мне казалось, что это всего лишь твой способ мириться с горем. Я не думала, что ты действительно веришь. Мне нужно было сказать раньше.
— А сны? Они тоже не настоящие, так?
— Сны?
— Иногда я встречаюсь с ним, на пляже... где он умер. Он говорит со мной, помогает мне. Я думала... думала, что это все по-настоящему. Что он приходит ко мне так, как может, через сны. — Слова, о которых я не хотела думать, вырывались наружу. Я положила голову на стол, несмотря на липкую поверхность. — Они... реальны. Все как раньше, в полном 3D, с запахами и всем остальным. — Мой голос дрогнул. — Я чувствую его прикосновения. Но сегодня я чувствовала его запах в лесу. Я видела его. — Я подняла глаза на Талли. — Со мной что-то не так, да?
— Все с тобой так, Скаут. Ты пережила нечто ужасное. Твой разум пытается найти способ осознать произошедшее, справиться с физической и душевной болью, которая тебя накрыла.
— Нам пора. — Я подняла голову, оторвав волосы, прилипшие к столу. — Надо забрать одежду, а мама сегодня работает, и… — Глубокий вдох, чтобы не сорвать голос.
— Я пойду с тобой.
Я помотала головой.
— Мне нужно время.
Я знаю, что обидела ее и что должна была позволить ей быть рядом, но не могла. Если бы она пошла со мной, мне пришлось бы делать вид, что я не распадаюсь на части, а к такому я была не готова.
Я даже не помню, как ехала по городу, как спускалась по тропе к месту, где оставила одежду. В густом тумане мне пришлось ходить кругами, чтобы найти нужное место. Я могла бы использовать чутье, но меня вел бы запах, которого не было. Не могло быть.
Она ошиблась. Он был здесь. Я чую его.
Конечно, я знала, что это ложь. Знала с самого начала. Но когда приходится выбирать между тем, чтобы поверить в невозможное, или не доверять собственному разуму, это не так-то просто.
Куски разбитого сердца, которые умудрились собраться вместе, вновь разлетались, оставляя пустоту в груди.
ГЛАВА 15
— Что-то не так? — Алекс встал рядом со мной, упавшей на землю, как только я вновь оказалась на пляже. Я закрыла глаза и отказалась подыгрывать, надеясь, что смогу силой воли отправиться в другой сон.
Не сработало.
— Ты мертв, — наконец сказала я, даже не смотря на него.
— Причем довольно давно, — недоуменно ответил он.
— Это все не реально.
Он сел рядом со мной и попытался положить руку мне на плечо, но я отодвинулась.
— Это зависит от твоего понимания реальности, наверное.
— Я понимаю реальность как «не просто сны в больном мозгу Скаут, которые удерживают ее от петли». А ты?
— Это не сон.
Я безумно рассмеялась.
— Нет, ночью я беседую и обнимаюсь со своим мертвым парнем. Совсем не сон.
— Скаут... — он схватил меня за руку, и я не смогла вырваться.
— Что случилось? Что не так?
Еще больше безумного смеха.
— Не так? Все не так. Ты мертв, Алекс. Действительно мертв. Гроб был пустой не потому, что ты выжил, а потому что Хэйганы решили сжечь твое тело. Видимо, просто убить тебя было недостаточно. Я потеряла тебя, Чарли, в какой-то степени Джэйса и теперь, походу, рассудок.
— Ты думала, что я выжил?
Он провел пальцем по щеке, где должна была быть слеза.
— Просто... перестать. Я так не могу.
— Как?
— Вот так? — Я развела руки, указывая на безумное озеро снов. — Я не могу видеть тебя, касаться тебя, верить в тебя.
Последние слова превратились в неловкое хныканье. Я дала себе волю и зарылась лицом в ладони. Галлюцинация Алекса оставила меня одну во время моего демонстративного рыдания, пропитанной жалостью к себе самой. Когда я закончила, он стоял на берегу озера, с силой швыряя камешки в воду.
— Ты не замечала, — спросил он, — как трудно поступать правильно? Ты рассматриваешь все варианты, находишь самый отстойный, и как всегда, выясняется, что так ты и должен поступить.
— Если бы это было легко, все бы поступали правильно, — сказала я, обнимая его одной рукой и кладя голову на плечо. Если это глюк, я хотя бы должна получить удовольствие. — Так что это за отстойный вариант?
Он прижался своей головой к моей.
— То, о чем ты просишь. Оставить тебя одну, дать тебе двигаться дальше.
Я поняла, что это время принять решение. Продолжить жить ложью или разорвать с ним все связи.
— Я одна не справлюсь.
— Ты сильнее, чем думаешь.
— Знаешь, все так говорят, Алекс, но у каждого есть предел.
Он обхватил меня, прижимая ближе.
— Ты переживешь это. Должна пережить.
— Почему? — Как легко было бы сдаться.
— Потому что исполнить предначертанное судьбой будет очень трудно. Но только так ты поймешь, что это правильно.
ГЛАВА 16
Я продолжала жить как обычно. После просмотра очередного выпуска «Проекта Подиум»[12] Энджел решила научиться самостоятельно шить одежду, поэтому мы записались на парные курсы кройки и шитья в общественном центре. Она была рада добавить еще один пункт к списку «вещей, которые Скаут совершенно не способна делать самостоятельно». В обычной ситуации я бы возмутилась, когда у моей рубашки оказался один рукав и две шеи, но сейчас мне было совершенно все равно.
Единственное, что вырывало меня из бытового тумана — наши тренировки. Я доводила себя до изнеможения и заставляла остальных делать то же. Почти каждый вечер мы, покрытые в синяками и царапинами, без сил валились на кровать, но никто не жаловался.
Я научилась делать вид, что все нормально. В конце концов, Талли перестала каждый час спрашивать, в порядке ли я, и следить, не сделаю ли с собой чего. Пока было перед кем притворяться, я могла притворяться. Но когда я оставалась одна, маска нормальной девушки распадалась на части, и я вместе с ней. Иногда я с ужасом понимала, что в течение нескольких часов просто смотрела в стену, не думая ни о чем, кроме непреодолимого чувства горя и одиночества.
К счастью, моя сестра, проходящая через стадию «прилипалы», и моя Стая не позволяли мне долго находиться в одиночестве. Поэтому, когда у меня появился целый свободный день, я запаниковала. Мама и папа повезли Энджел на выходные в Сент-Луис, чтобы сходить в зоопарк и музеи, а у всех остальных была длинная рабочая смена.
Я пыталась чем-то занять себя, даже прибралась в спальне. На это должны были уйти часы или даже дни, но с тех пор, как Талли переехала ко мне, бардак превратился в строго, до одержимости, организованный порядок. Я протерла все полки, прошлась пылесосом по ковру и даже залезла под кровать. Но раз Талли прибирала там двумя днями ранее, моя работа была бессмысленной. Через полчаса комната сияла чистотой, а у меня оставалось целых 8 часов одиночества.
Даже мысль об этом сжимала мое сердце. Приходилось прилагать усилия, чтобы дышать, и чем сильнее я боролась, тем хуже мне становилось. Я упала у стены, дрожа всем телом.
Успокойся, Скаут. Это всего лишь приступ паники. Тебе надо расслабиться, чтобы дышать.
Умом я понимала это, но до тела дошло не сразу. Я постаралась дышать медленно и глубоко, и, в конце концов, вернула контроль. Тем не менее, меня все еще трясло. К тому же, я злилась на себя за неспособность жить со всем этим. Я не была единственной, кто пережил потерю, но, похоже, я одна не могла двигаться дальше. Как же другие люди справляются?
Я поднялась на ноги, держась за стену, и поставила на место фотографию, которую столкнула во время приступа. Это был один из тех снимков, которые Эшли Джонсон сделала, изображая частного детектива, и принесла после похорон Алекса.
Она положила глаз на Алекса и не смогла заполучить его, хотя и пользовалась подростковыми приемчиками вроде «я его первая увидела». Поэтому она ненавидела меня так же сильно, как заусенцы и шмотки из «уоллмарта».
Пока мы с Алексом занимались своими делами, Эшли усердно фиксировала все это на пленке. После смерти Алекса мы вроде как «помирились-но-не-совсем», и она отдала мне снимки. Я пролистала их и бросила в ящик комода, где их нашла Талли. Она сразу же влюбилась в ту, где мы стоим, прижавшись друг к другу, и смотрим прямо в глаза, а на наших лицах сияют самые глупые улыбки. Именно ее Талли повесила на стену в рамочке.
Иногда мне казалось, что она нарочно надо мной издевается.
Пока я смотрела на фотографию, ко мне в голову закралась идея. Возможно, это была худшая идея из всех, которые у меня когда-либо были, но мне необходимо было хоть что-то сделать. Сидеть всю ночь в одиночестве и жалеть себя мне совсем не хотелось.
После телефонного звонка я начала прилагать усилия и собираться. На поиск плойки ушла вечность, столько же — чтобы обнаружить набор косметики, который мама мне подарила в надежде, что меня заинтересует что-то более девчачье, чем книжки и боевые искусства. Затем мне пришлось долго разбираться с миллиардом маленьких щеточек и кисточек, в назначении которых я была совсем не уверена.
Через сорок пять минут после звонка новый «порше» Эшли заехал на дорожку перед нашим гаражом.
— Боже мой, Скаут! — протрещала она. — Это ты?!
Должна признать, даже я была шокирована результатом своих художеств. Мои волосы наконец-то перестали просто висеть. Я последовала пошаговым инструкциям из интернета и нарисовала себе «томные глаза» и «драматичные губы». В итоге я выглядела как проститутка, но это была как минимум дорогая проститутка. Платье, которое я одолжила из маминого шкафа, прекрасно дополнило стиль «я буду делать все, но деньги вперед». Это было маленькое черное платье от Шанель, единственная мамина дизайнерская вещь. На ее скромной фигуре оно выглядело элегантно и солидно, но до оказалось сантиметров на двадцать выше моих колен.
Каким-то образом оно все-таки умудрялось скрывать больше, чем сиренево-серебристый топик, который Эшли натянула вместо платья.
— Детка, ты клево выглядишь! Тот несчастный случай очень помог твоей фигуре, ты так похудела!
К сожалению, он искренне считала это комплиментом.
— Тебе не кажется, что это слишком? — Я одернула низ платья. — Слишком мало?
— Глупости не говори! Я вся в завидках!
— И я вся в завидках от твоего наряда. Он очень подходит к твоим… это у тебя в волосах перья?
Эшли едва не согнулась от смеха.
— Боже, Скаут, я и забыла, какая ты смешная!
— Ага, подумываю податься в стенд-ап, — пробормотала я, залезая в машину и пытаясь сымитировать боль от шрамов на животе, чтобы никто не догадался об истинном «Секрете Виктории».
— Исключено! Я запрещаю! — шины «порше» завизжали, когда она подала назад. — Никакая уважающая себя модель не будет дружить с женщинами-комиками. Эллен не в счет.
Поездка должна была занять час, но мы добрались за 30 минут, если верить айфону Эшли, на который она себя без конца фотографировала.
— Все, я передумала, поехали назад, — сказала я после того как мы приехали на парковку, и ремень безопасности едва не разрезал меня надвое. Это была во многих отношениях глупая идея, хотя бы потому что нам и близко не по 21, и еще потому что мы покинули Лэйк Каунти. Я очень живо представляла себе следующие десять минут: сначала вышибала рассмеется нам в лицо, а потом приедет Тоби и пустит мне в лоб пулю. Такое случается с девочками, нарушающими правила, я уверена.
— Не будь такой клушей, я сто раз так делала!
Меня бы это успокоило, если бы я не знала о привычке Эшли подгонять факты под свое видение мира. Так что «Я сто раз так делала» могло значить что угодно от «У меня один раз прокатило» до «Я постоянно так делаю в своих фантазиях».
Я нехотя позволила ей вытащить себя из машины.
Первое, что я заметила, — это татуировку на руке парня, стоявшего у двери, — змею, обвившуюся вокруг руки, с головой, кусающей яблоко на запястье. Необычно и странно поэтично. Так же я бы описала и владельца, Кита Беркли.
|
|
|
