Слабая выраженность или полное отсутствие межкультурных конфликтов

Тенденция к появлению и сохранению демократических поли­тических институтов в большей степени присуща тем странам, ко­торые в культурном отношении достаточно однородны. И напро­тив, в странах, где существуют резкие различия и даже противо­борство субкультур, появление таких институтов маловероятно.

Различные культуры обычно формируются вокруг языковых, религиозных, расовых, этнических, региональных различий и иног­да — вокруг идеологических. Люди, принадлежащие к той или иной общности, идентифицируют себя как ее члены и связаны между собой и с ней эмоциональными узами: они проводят четкую грань между понятиями «мы» и «они» и вступают с другими членами своей общности в личные взаимоотношения — дружеские, сосед­ские, супружеские и пр. Границы своей группы они определяют в числе прочего церемониями и ритуалами. Благодаря всему этому

143О ДЕМОКРАТИИ

Условия благоприятные и неблагоприятные

культура фактически может превратиться для членов общности в «образ жизни», а сама группа стать страной в стране, нацией в нации. В этом случае происходит «вертикальная стратификация» общества.

Межкультурные конфликты могут зародиться и, как правило, зарождаются на политической почве, идет ли речь о религии, языке, на котором ведется преподавание, форменной одежде школьни­ков или о равных правах на получение образования, о дискрими­нации, практикуемой одной группой по отношению к другой, или о том, должно ли правительство поддерживать какую-либо рели­гию и религиозные учреждения, а если должно, то какие именно и какими средствами, о том, что одна группа практикует что-либо, кажущееся оскорбительным другой группе, которая требует запретить эту практику (например, аборты, забой коров или «не­пристойную» одежду), или о том, должны ли удовлетворяться тер­риториальные либо политические притязания и требования ка­кой-либо группы и если должны, то каким способом, и т.д.

Подобные проблемы представляют особую сложность для демок­ратии. Приверженцы определенной культуры часто склонны рассмат­ривать свои политические требования как нечто абсолютно принци­пиальное, как вопрос религиозных или квазирелигиозных убежде­ний, как условие выживания своей культуры или всей своей общности. Вследствие этбго в их восприятии важность выдвигаемых ими требо­ваний исключает любую возможность компромисса. Они не идут на переговоры и не соглашаются на уступки. Тем не менее в условиях мирного демократического процесса разрешение политического кон­фликта обычно происходит именно путем переговоров, сближения позиций, поисков взаимоприемлемых решений.

И потому нас не должно удивлять, что в странах, где демокра­тия существует издавна и где она прочно укоренилась, граждане научились избегать серьезных межкультурных конфликтов. Даже если между гражданами и возникают разногласия на почве культуры, то все же по большей части в политической жизни доминируют конфликты, которые легче поддаются улаживанию (по экономи­ческим вопросам, например).

Бывают ли исключения в этом, на первый взгляд, счастливо сложившемся положении вещей? Да. Культурные различия осо­бенно ярко проявляются в США, Швейцарии, Бельгии, Нидер­ландах и Канаде. Но если различие культур грозит перерасти в не­разрешимый межкультурный конфликт, то как же в этих странах смогли устоять и сохраниться демократические институты?

И опыт этих стран, сколь бы ни был он различен, показывает, что если все остальные условия, сложившиеся в том или ином государстве, благоприятны для развития демократии, то чреватых большими политическими осложнениями последствий диверси­фикации культур можно, хотя и не всегда, избежать.

Ассимиляция. Такое решение проблемы нашли в Соединенных Штатах Америки. С 1840-го по 1920 г. доминирующая культура, воз­никшая и укоренившаяся на протяжении двух столетий главным образом благодаря белым переселенцам (прежде всего из Вели­кобритании), столкнулась с несколькими волнами иммигрантов из Ирландии, Скандинавии, Германии, Польши, Италии и из многих других стран мира — иммигрантов, которых можно было отличить от «коренных жителей» по языку (кроме ирландцев), ре­лигии, кухне, манере одеваться и вести себя, обычаям, бытовому укладу и по многим иным характерным чертам. К 1910 г. из белых граждан США каждый пятый был уроженцем какой-либо другой страны, а более чем у четверти американцев отец и мать родились за границей. Но уже дети и внуки иммигрантов настолько полно ассимилировались с доминирующей культурой, что, хотя многие жители США в наши дни испытывают (или культивируют) при­верженность к «прародине» и к ее культуре, они ощущают себя именно американцами и политически лояльны именно по отно­шению к Америке.

Несмотря на впечатляющие успехи, достигнутые ассимиляци­ей, в предупреждении межкультурных конфликтов, которые при иных обстоятельствах и в условиях столь массовой иммиграции мог­ли бы разразиться в США, американский вариант решения этой проблемы страдает целым рядом серьезных недостатков.

Прежде всего трудности самой ассимиляции и порожденных ею проблем были в значительной степени облегчены уже тем, что огромное большинство взрослых иммигрантов, приехавших в Со­единенные Штаты Америки в поисках «лучшей доли», сами стре­мились ассимилироваться — стать «настоящими американцами». Их потомки испытывали это желание в еще большей мере. Таким образом, ассимиляция происходила в большинстве случаев добро­вольно или под воздействием социальных механизмов (таких, как стыд), что сводило к минимуму необходимость принуждения со стороны государства³.

Однако если значительная масса иммигрантов в целом успеш­но ассимилировалась, то вскоре, когда американское общество оказалось перед лицом более глубоких расовых или социальных

145О ДЕМОКРАТИИ

Условия благоприятные и неблагоприятные

различий, выявились пределы, дальше которых ассимиляци; пойти не могла. В контактах белых переселенцев и коренно населения Нового Света ассимиляция уступила место прину: дению, насильственному переселению и изоляции индейцев ч основного общества. Не смогло американское общество асси милировать и значительный контингент чернокожих рабов и и: потомков, которые, как и индейцы, по иронии судьбы жили к Америке задолго до появления там большей части иммигрантов Насильственно установленные кастово-расовые барьеры весь-»; ма эффективно сводили ассимиляцию на нет. Нечто подобное происходило и в конце прошлого столетия, когда из Азии хлы­нула новая волна иммигрантов, которые стали батрачить на фермах и строить железные дороги.

И еще одну пропасть ассимиляция преодолеть не смогла. В на­чале XIX в. в южных штатах возникли совершенно особые суб­культура, экономика и общество, в основе которых лежало ра­бовладение. Американцев-южан и их соотечественников из север­ных и западных штатов разделяли два полностью несовместимых образа жизни. Итогом этого стал «непримиримый конфликт», ко­торый, несмотря на огромные усилия, не мог быть разрешен пе­реговорами и компромиссом⁴. Он перерос в гражданскую войну, длившуюся четыре года и унесшую множество человеческих жиз­ней. Не сумели положить конец конфликту ни поражение южан, ни отмена рабства. Возникли особые субкультура и социальная структура, в которых подчиненное и зависимое положение афро-американцев укреплялось угрозами насилия и террора, очень ча­сто приводимыми в исполнение.

Это то, что касается неудач ассимиляции, оставшихся в про­шлом. Но и сейчас, в конце XX в., неясно, сможет ли историчес­ки сложившаяся практика ассимиляции стать адекватным меха­низмом социализации постоянно возрастающего испаноязычного меньшинства, как и других, оттесненных на задний план нацио­нальных меньшинств. Превратятся ли Соединенные Штаты Аме­рики в мультикультурную страну, в которой ассимиляция не смо­жет больше обеспечивать мирное разрешение межкультурных кон­фликтов с помощью демократических процедур? Или же Америка станет страной, где культурные различия приведут к повышению уровня взаимопонимания, терпимости, способности принорав­ливаться друг к другу?⁵

Путем консенсуса. Различные этнические субкультуры, несу­щие в себе потенциальную опасность конфликтов, существовали в 146

Ш

Швейцарии, Бельгии и Нидерландах. Что полезного можем мы почерпнуть из опыта этих трех демократических государств?

Каждое из них создало политические структуры, обеспечиваю­щие порядок, при котором решения правительства и парламента могут быть приняты лишь на основе единодушного одобрения или по крайней мере на основе широкого консенсуса. Принцип боль­шинства уступил место (в разных странах — в разной степени) принципу единодушия. Любое правительственное решение, кото­рое может значительно затронуть интересы одной или нескольких этнических групп, принимается лишь после того, как представи­тели этих субкультур в правительстве и в парламенте однозначно выразят свое согласие с ним. Реализация этого принципа облегча­ется системой ПП, гарантирующей, что депутаты от каждой из групп будут пропорционально представлены в парламенте. Име­ются их представители и в кабинете министров. В соответствии с практикой консенсуса, принятой в этих странах, члены прави­тельства, представляющие каждую субкультуру, могут наложить вето на осуществление политических шагов, с которыми они не согласны. (Подобные политические устройства, относимые в по­литологии к чертам «консоциативной демократии», сильно отли­чаются в деталях в каждой из трех стран. Более подробно об этом см. Приложение В.)

Совершенно очевидно, что подобные консенсусные системы могут создаваться и успешно работать лишь при наличии совер­шенно особых и специфических условий. Основные из них — это высокая степень терпимости; умение улаживать конфликты мир­ным путем и находить компромиссы; пользующиеся доверием ли­деры, способные так разрешать конфликты, чтобы это не вызыва­ло нареканий со стороны их приверженцев; консенсус по вопро­сам основных целей и ценностей, причем достаточно широкий, чтобы это соглашение оказалось достижимым; национальная са­моидентификация, подавляющая откровенно сепаратистские уст­ремления; приверженность демократическим процедурам, исклю­чающим насильственные или революционные меры.

Эти условия имеются не везде, и там, где они отсутствуют, появление консенсусных систем маловероятно. И даже если они все-таки возникают, то под напором острейших межкультур­ных конфликтов могут рухнуть, как показывает трагический пример Ливана. Эта страна, которую политологи одно время считали образцом успешной «консоциативной демократии», в 1958 г., когда внутреннее давление оказалось чересчур велико

147О ДЕМОКРАТИИ

Условия благоприятные и неблагоприятные

 

для нормального функционирования консенсусной систем втянулась в затяжную гражданскую войну.

Избирательные системы. Межкультурные конфликты иногд трудно разрешить, потому что политики, оспаривая друг у друг поддержку населения, сами подливают масла в огонь. Авторита_ ным режимам, имеющим в своем распоряжении средства при нуждения, иногда удается локализовать и погасить их, однак потом, когда по мере продвижения страны к демократизации на|| силие ослабевает, эти конфликты вспыхивают вновь. Политики! поддавшись искушению «легкой наживы», которую сулят им спе­куляции на национальном самосознании граждан, намеренно иг­рают на этом чувстве и раздувают у членов своих культурных групп тлеющую под спудом враждебность по отношению ко всем ос^ тальным. Вырвавшись на поверхность, эта ненависть достигает своего апогея в этнических чистках.

Для того чтобы избежать подобного исхода, политологи предло­жили разрабатывать такие избирательные системы, которые изме­нили бы политические устремления лидеров, а те в свою очередь поняли бы, что урегулирование конфликта выгоднее, нежели его разжигание. Эти системы предполагают, что кандидат не может быть выбран лишь какой-то одной культурной группой, — для победы необходимо заручиться поддержкой нескольких крупных сообществ. Сложность, разумеется, заключается в том, чтобы в самом начале процесса демократизации убедить политических лидеров принять такие условия. Если же в действие придет иная, вызывающая разно­гласия, избирательная система, то остановить раскручивающуюся спираль межкультурного конфликта едва ли будет возможно.

Отделение. В том случае, если культурные расхождения зашли так далеко, что все вышеперечисленные способы оказались неэф­фективны, остается единственное решение — этнические группы образуют некую политическую единицу, в рамках которой они по­лучат достаточно автономии, чтобы сохранить свое национальное самосознание и достичь своих основных целей. В иных ситуациях выходом из положения становится создание федеральной систе­мы, в которой административные единицы — штаты, провинции, кантоны — достаточно автономны, чтобы «приютить» культурные группы. Важнейшим элементом в замечательно гармоничном муль-тикультурном обществе, созданном в Швейцарии, является ее федеральная система. Большая часть швейцарских кантонов в куль­турном отношении — гомогенны: так, например, один кантон населен франкофонами-католиками, другой — германоязычными 148

протестантами. А для удовлетворения культурных надобностей кан­тоны обладают достаточной властью.

Подобно другим политическим демократическим решениям проблемы мультикультурности, швейцарский вариант также тре­бует особых условий — в данном конкретном случае не меньше двух. Во-первых, для того, чтобы это решение не повлекло за собой тяжких последствий, граждане в различных этнокультур­ных группах уже должны были проживать компактно. Во-вто­рых, граждане, даже если они по тем или иным причинам раз­делились по автономным административным единицам, долж­ны обладать национальным самосознанием, иметь общие цели и ценности, без которых немыслимо существование федератив­ного союза. Оба этих условия имеются в Швейцарии, но ни одно из них не встречается повсеместно.

Там, где существует лишь первое условие, но нет второго, весь­ма вероятно, что культурные различия будут перерастать в требо­вания полной независимости. Если вместо одной демократической страны путем мирного разделения появляются две, это решение проблемы можно счесть безупречным, но исключительно в аспек­те соответствия демократическим стандартам. К примеру, в 1905 г. Норвегия после почти столетнего пребывания в союзе со Швеци­ей, где она пользовалась относительной независимостью, мирным путем добилась полной независимости.

Однако в том случае, если перв_#ое условие не может быть вы­полнено в чистом виде, поскольку национальные группы населе­ния перемешаны, независимость может причинить серьезные не­приятности этническому меньшинству (одному или нескольким), которое будет включено в состав новообразовавшейся страны. Эти тяготы в свою очередь оправдывают требования представителей этого меньшинства предоставить им независимость или оставить каким-то образом в составе «старой» родины. Именно этот аспект так сильно осложняет проблему отделения от Канады провинции Квебек. Многие ее франкоязычные граждане хотели бы добиться полной независимости, но рядом с ними проживает значительное число других групп — англоязычные жители, представители ко­ренного населения, иммигранты, которые хотят остаться гражда­нами Канады. Хотя существует теоретическая возможность испол­нить желание тех, кто предпочитает остаться в Канаде, однако пока все же неясно, осуществимо ли это решение политически⁶.

Обескураживающее обстоятельство заключается в том, что все способы успешного решения потенциальных проблем полиэт-

149О ДЕМОКРАТИИ

Условия благоприятные и неблагоприятные

ничности в демократической стране (а я перечислил далеко все) требуют особых условий, встречающихся довольно редко. Пс скольку в большинстве стран «старой демократии» этническая раз нородность населения выражена слабо, эти страны, как правиле не переживали крупных этнокультурных конфликтов. Однако концу столетия обозначились тенденции, которые приведут к том} что в XXI в. это счастливое положение дел почти наверняка из&се* нится.

Демократические убеждения и культура

Рано или поздно практически каждой стране приходится пере-^! живать достаточно серьезные кризисы — политические, экономи­ческие, военные, международные. Следовательно, если полити­ческая система демократии хочет выжить, она должна быть в со­стоянии достойно ответить на эти вызовы и выстоять в тех бурях, I которые несут с собой кризисы. Путь к стабильной демократии — это не прогулка в ясную погоду; в этом плавании непременно встре­тятся опасные шторма.

Во время тяжелых и затяжных кризисов возрастает опасность того, что демократия будет свергнута авторитарными лидерами, которые пообещают справиться с кризисом, решительно прибег­нув к диктаторским методам. Эти методы, естественно, пртребуют отбросить основные демократические институты и процедуры.

На протяжении XX в. падение демократических режимов было частым явлением — в начале этой главы я упоминал о семиде­сяти таких случаях. И все же иные демократии сумели одолеть обрушивавшиеся на них ураганы и шторма, причем не однаж­ды, а множество раз. Некоторым демократиям, как видим, уда­валось даже справиться с опасностями, исходящими от острых культурных различий. «Государственный корабль» некоторых из них после этих суровых испытаний оказывался еще лучше, чем прежде, приспособленным к опасным плаваниям. Выстоявшие в эти бурные периоды страны — именно те, которые мы назы­ваем «старыми демократиями».

Почему же демократические институты в одних странах спо­собны пережить кризис, а в других — нет? К уже перечисленным мной благоприятным условиям необходимо добавить еще одно. Шансы на установление стабильной демократии увеличиваются в тех странах, где политические лидеры и рядовые граждане оказы-150

вают мощную поддержку демократическим идеям, ценностям и процедурам. Самой надежной эта поддержка становится в тех слу­чаях, когда демократические воззрения, приверженность демок­ратии укоренены в культуре данной страны и в значительной сте­пени передаются из поколения в поколение. Иными словами, страна обладает политической культурой демократии.

Политическая культура демократии способствует формиро­ванию слоя граждан, которые верят, что демократия и полити­ческое равноправие — желанные цели, что контроль над воору­женными силами и полицией должен всецело находиться в ру­ках избранных лидеров, что базовые демократические институты, описанные в главе 8, должны быть сохранены при любых обстоятельствах, что возникающие между гражданами политические разногласия и различия требуют терпимого от­ношения и должны иметь право на существование.

Этим я вовсе не хочу сказать, будто каждый житель демокра­тической страны должен быть превращен в безупречного демокра­тического гражданина. К счастью, так не бывает, ибо в противном случае ни одна демократия не смогла бы существовать! Но если бы подавляющее большинство граждан не предпочитало демократию и ее политические институты любой недемократической альтер­нативе и не поддерживало бы политических лидеров, отстаиваю­щих демократическую практику, демократия едва ли сумела бы выжить в неизбежно сопутствующих ей кризисах, ведь тогда даже многочисленное меньшинство воинствующих и склонных к наси­лию антидемократов, вероятно, смогло бы подорвать способность общества сохранять свои демократические институты.

Однако как люди в той или иной стране приходят к демокра­тическим убеждениям, к вере в демократические идеи и процеду­ры и как эти идеи и процедуры становятся неотъемлемой частью политической культуры этой страны? Любая попытка ответа на эти вопросы потребует глубокого изучения общих закономернос­тей и характерных особенностей исторического развития данной страны, и мы слишком далеко выйдем за рамки нашей темы. Огра­ничусь лишь тем, что скажу: «Счастлива та страна, история кото­рой привела к таким удачным результатам!»

Но, разумеется, история не всегда бывает так великодушна. Гораздо чаще она наделяет страны политической культурой, кото­рая в лучшем случае лишь в ничтожной степени поддерживает де­мократические институты и идеи, а в худшем — сильно благопри­ятствует авторитарному правлению.

151О ДЕМОКРАТИИ

\

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: