И еще раз о величине социума и демократии

Размеры имеют значение. И численность той или иной поли­тической единицы, и размеры территории, которую она занима­ет, небезразличны для формы демократии. Представьте себе на миг, что вы намерены провести демократические реформы в стране с недемократическим режимом правления. При этом вы не хоти­те, чтобы она распалась на десятки или даже на сотни микроско­пических государств, даже если каждое из них будет иметь доста­точно малые размеры, чтобы его граждане могли регулярно соби­раться и на этих собраниях осуществлять свою верховную власть. Граждане вашей страны слишком многочисленны, чтобы прово­дить такие собрания, а кроме того, ее слишком обширное про­странство создает почти неодолимые препятствия для них. Как же быть?

В наши дни — а уж в будущем и подавно — проблему геогра­фической удаленности можно будет решить с помощью электрон­ных средств связи, которые позволят гражданам, разбросанным по просторам страны, «встречаться», обсуждать животрепещущие вопросы и проводить голосование. Тем не менее устраивать вирту­альные «встречи» граждан — это одно, а решать проблемы, по­рожденные их многочисленностью, — совсем другое. Существует некий предел, за которым попытки устроить так, чтобы все насе­ление страны встретилось и приняло участие в плодотворной дис­куссии, пусть даже с помощью электроники, становятся смехот­ворными.

Но как определить этот предел? Какая территория, какая чис­ленность населения будут считаться слишком большими для «де­мократии собраний» («аззетЫу йетосгасу»)? Какие размеры соот­ветствуют ей? Согласно недавним исследованиям, в типичном древ­негреческом городе-государстве количество совершеннолетних мужчин, т.е. тех, кто и был наделен гражданскими правами, коле­балось от двух до десяти тысяч человек. Эта численность, по мне­нию греческих политологов, и была идеальной для полиса, т.е. для самоуправляющегося города-государства. Однако в Афинах число граждан намного превышало эту цифру, достигая в период наи-

высшего расцвета афинской демократии (450 г. до н.э.) 60 000 че­ловек. И, по словам одного ученого, «в результате Афины оказа­лись чересчур многочисленны для нормально функционирующего полиса». Столетие спустя эмиграции, войны, эпидемии, а также дополнительные ограничения по предоставлению гражданства со­кратили эту цифру вдвое. Тем не менее численность афинян все равно оставалась слишком высокой, и в городском собрании мог­ла принять участие лишь малая доля совершеннолетних афинян мужского пола⁵.

С помощью несложных арифметических подсчетов можно лег­ко убедиться в том, какие неумолимые последствия имеют вре­мя и численность. Возьмем для начала самую малую единицу — комитет, состоящий, скажем, из десяти членов. Будем считать, что разумно будет предоставить каждому из них не менее деся­ти минут для обсуждения какой-либо насущной проблемы. Со­брание продлится один час и 40 минут, что, разумеется, вовсе не много, и его участники вполне могут позволить себе подоб­ную трату времени. Однако предположим, что обсуждаемая про­блема настолько сложна, что каждый из членов комитета по­просил себе по полчаса. Тогда наше собрание займет уже пять часов, или придется проводить два собрания. И то, и другое еще вполне приемлемы..

И все же даже самый крупный комитет гораздо малочислен-ней собрания граждан. Представим себе деревню, где прожива­ют 200 человек; совершеннолетние граждане составляют поло­вину, и все эти 100 человек принимают участие в работе собра­ния. Предположим, что каждому для высказываний предоставляется по 10 минут. Уже это довольно скромное по численности собрание потребует двух восьмичасовых рабочих дней — и это еще не предел возможного, хотя и трудноосуще­ствимо. Допустим, что регламент выступления не превышает 10 минут. Чем больше участников собрания, тем абсурдней дела­ется ситуация: в «идеальном полисе», где 10 000 человек в пол­ной мере наделены гражданскими правами, время, требующе­еся для собрания, превысит все допустимые пределы. Десять минут, предоставляемые каждому гражданину, превратятся в 200 восьмичасовых рабочих дней. Получасовой регламент по­требует, чтобы собрание длилось почти два года (см. табл. 8)!

О ДЕМОКРАТИИ

Реальная демократия

Таблица 8. Высокая цена демократии прямого участия

Нелепо, конечно, предполагать, что все присутствующие на собрании захотят взять слово, каждый, кто бывал на такого рода мероприятиях, знает, что выступают обычно несколько человек. Остальные молчат по тем или иным причинам — оттого ли, что их опередили другие, либо оттого, что ими владеет «страх аудито­рии», либо они чувствуют свою некомпетентность, либо рассмат­риваемый вопрос недостаточно их интересует или недостаточно полно проработан и т.д. Ведут дебаты трое-четверо, а прочие слу­шают (или не слушают) их, а когда приходит время голосовать, голосуют (или воздерживаются от голосования).

Кроме того, дискуссии и прояснение обстоятельств того или иного дела могут происходить не на собрании. Хотя в табл. 8 мы указали, сколько часов может тратиться на обсуждение различных вопросов, но на самом деле оно иногда проходит в неформальной обстановке, а потому и не следует воспринимать эту примерную схему слишком буквально. Тем не менее при всех оговорках «де­мократия собрания» создает целый ряд серьезных проблем:

• Возможности участия граждан обратно пропорциональны их количеству.

• Притом что многие принимают участие в качестве слушате­лей, максимальное число участников собрания, способных выразить свои взгляды в выступлении, очень невелико и, вероятнее всего, значительно меньше 100 человек.

• Эти активные участники собрания становятся, по сути, пред­ставителями остальных. Исключение следует сделать лишь для процедуры голосования. (Исключение это очень важно, и я вернусь к этому вопросу чуть ниже.)

• Из этого следует, что даже в сообществе, управляемом с помощью системы «демократии общего собрания», факти­чески наличествуют элементы представительной системы.

• При этом нет никакой гарантии, что активные участники собрания представляют интересы остальных.

• Для создания эффективной системы выборных представите­лей граждане с полным правом могут предпочесть процеду­ру свободных и честных выборов.

Границы демократии