«наглядность» на уроке литературы

Оценивая возможности учеников, особенности восприятия ими слова, произведения, напрашивается вопрос: а всегда ли мы используем на уроке литературы все возможности самой литературы? Не подменяем ли иногда одно искусство другим? Не игнорируем ли литературу как самостоятельное искусство со своими специфическими выразительными средствами и специфическим восприятием ее человеком, богато оборудуя урок литературы «наглядными» пособиями?

Урок литературы в 5 классе. Ребята вместе с учителем будут изучать стихотворение русского поэта Сергея Александровича Есенина «Берёза». Очевидно для того, чтобы наиболее «наглядно» дети усвоили музыку стиха, очень русский и песенный строй пейзажа, звонкость красок и звуков, дыхание самой зачарованной своей красотой природы, учитель «оборудовал» урок довольно основательно: на доске висели две обложки журнала «Огонёк» с зимним берёзовым пейзажем, картина раннего Соврасова - тоже зимний пейзаж, но без берёз, картина Шишкина «На севере диком» /? /, а на самом видном месте висел серый большой лист бумаги, на котором крупными буквами был написан текст изучаемого стихотворения.

Только по одной «наглядности», представленной на данном уроке, можно было сделать вывод, что это не урок литературы, а урок природоведения, на котором изучается одно из времён года - зима. Да и -зима представлена не в средней полосе России, а в том регионе земного шара, где дети не имеют представления что такое зима. Применительно к уроку литературы и учитывая богато представленную «наглядность», можно сказать: «Сегодня, ребята, мы с вами знакомимся с плохим стихотворением великого... Почему «плохим? » А как же: для того, чтобы понять и почувствовать всё, о чём пишет поэт, мы вынуждены прибегнуть к цветной фотографии, и к картинам разных художников, которые к данному стихотворению поэта не имеют никакого отношения. » Вот уж действительно, любая идея, доведённая до абсурда, становится своей противоположностью. Не проще ли было для подтверждения песенности и народности этого стихотворения дать ученикам послушать в исполнении народного хора песню композитора Попова, написанную на эти стихи, что продемонстрировало бы родство муз, когда поэт и композитор сливаются в одном вдохновении. А началом в песне был С. А. Есенин. Это было бы и просто, и ясно, и убедительно.

Нет, мы не против наглядности в преподавании литературы. Мы за наглядность. Но за наглядность, прежде всего, самой литературы. Там, где жизненный опыт школьников не может дать основы для правильного восприятия изображенного в произведении явления, наглядность необходима, но ровно в той степени, в какой это поможет воссоздать в воображении необходимый факт действительности и не уведёт от литературы, не подменит её.

Известно, на характер, качество восприятия произведения влияет масса обстоятельств: кто читает, как читает, где читает, что читает, как относятся слушатели к чтецу и т. д. Одно и то же произведение в исполнении одного и того же чтеца производит разное впечатление в разное время на одних и тех же людей. Характер взаимодействия чтеца и слушателя всегда конкретен, и успех его зависит от одной и другой стороны почти в равной степени.

Рассмотрим пример «взаимодействия», «общения» класса с... проигрывателем, т. е. пример часто использования технических средств на уроке литературы.

На уроке изучалась последняя глава глубоко человеческого рассказа И. С. Тургенева «Муму». Одна из наиболее драматических в рассказе, она звучала с пластинки /достаточно заигранной/. Сидели ученики на своих местах, а впереди, у самой доски, на стуле стоял проигрыватель, на котором крутилась пластинка с записью «выразительно» читаемой главы текста. Пластинке было безразлично, что в класс кто-то заглядывал /а заглядывали два раза, и, стало быть, два раза внимание ребят было отвлечено на что-то другое/, что кто-то закашлял или уронил ручку и т. д. Каждый раз внимание ребят отвлекалось, а пластинка не ждала, не стремилась собрать внимание учеников. Она крутилась подчиняясь соответствующим механическим силам, и остановилась тогда, когда рука учителя сняла головку проигрывателя.

Вспоминается урок в сельскою школе. Это было сразу после войны. Многие из нас, маленьких жителей Смоленщины, видели страшное, что принесла, война в каждый дом. Оккупация, деревня переходила из рук в руки - то немцам, то партизанам. Расстрелы в центре деревни, когда партизаны взрывали железную дорогу, которая находилась в четырёх километрах от нашей деревни. Подозреваемых в связях с партизанами, немцы уводили в районный центр, откуда, никто не возвращался. Что, казалось бы, могло поразить наше воображение. Трогательная история собачки по кличке Муму? Да мы видели такое...

Но, притихшие, мы смотрели на нашу Татьяну Кузьминишну, которая, как я теперь понимаю, читала, «невыразительно». Она оставалась самой собою, со своим очень обыкновенным голосом, со своим очень конкретным отношением к тому, о чём читала, точнее - о чём рассказывала нам, со своими паузами, в которые она оглядывала как-то странно, отрешённо класс или просто задумывалась на несколько секунд, как бы перечитывая про себя то, что прочитала вслух. Мы слушали рассказ и следили за тем, что происходило с Татьяной Кузьминишной. Мы слушали и смотрели! Нет, на лице учительницы не было «богатой мимики». Мы видели лицо человека, который полностью ушёл в себя, забыв про нас и очень пристально прослеживает события, описанные в рассказе. Было страшно, неудобно разрушить тот мир, которым жила учительница, читая несколько монотонно прекрасную тургеневскую прозу. И мы слушали. И плакали, стесняясь друг друга. Наглядность литературы, предметность, образность слова сделали своё дело – мы пропустили через сердце и разум чужую судьбу, пережили её и эмоционально оценили. Учительница ничем не подменила, литературу, доверяя её, литературы, возможностям.

Боле подробно о возможностях слова и литературы нами рассказано в разделах «Природа видений», «Анализ произведения по видениям», «Образный тренаж». Задача учителя состоит в том, чтобы максимально реализовать природою данные человеку возможности слова.