ЗАСЕДАНИЕ 5 ИЮНЯ (вечернее) 5 страница

ФИРСОВ2). Товарищи, тов. Троцкий сказал... (Голоса: «От кого вы говорите? »)... я говорю от имени фракции социалистов-революционеров... тов. Троцкий сказал, что он немногому научился у тов. Пешехонова из его доклада. Очень жаль, —если бы он научился большему, он не сказал бы того, что он сказал. У тов. Троцкого получился очень простой выход из того сложного вопроса, из того сложного положения, которое обрисовал тов. Пешехонов: назначить 12 Пешехоновых в министерства, это и будет выход. Я думаю, что 16 Лениных тоже ничего не сделали бы. Дело не в 12 Пешехоновых и не в 16 Лениных, и дело даже не в создании единой сильной якобинской революционной власти, как многие об этом любят говорить, особенно товарищи слева, а дело в том, чтобы хозяйственная народовластная и организационная работа была проделана на местах. Дело именно в этом, это и есть главная основная мысль тов. Пешехонова. Дело заключается не в том, чтобы выработать только продовольственный план, а в том, чтобы этот план провести на местах, в том, чтобы на демократических началах его построить, и чтобы продовольственные комитеты существовали, чтобы они увенчались уездными и губернскими комитетами, и чтобы они действовали на местах на деле, а не только на бумаге. Эта работа, товарищи,

*) Далее зачеркнуто: «им». —2) Речь Фирсова печатается по тексту в д. № 5; в д. № 63 текст речи представляет собою краткое изложение стенограммы.

требует громадной вашей собственной организационной работы, и если вы этого делать не будете, то ни 12 Пешехоновых, ни 16 Лениных не помогут. (Сильный шум. )

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, я не имею возможности слушать оратора и следить за ним и, таким образом, не буду в состоянии выполнять свою задачу. Еще раз прошу вас, товарищи, соблюдать тишину и прекратить хождение.

ФИРСОВ. Обязанность министерства—дать свободу и возможность создания, я бы сказал, плана организации, ну, скажем, промышленности, но фактическое проведение его в жизнь зависит только от вас самих. Я дам вам несколько примеров московского промышленного района, и вы увидите, что дело не столько в этом цвете центральной власти, сколько в вашем участии в этом; главнейшая трудность—взять промышленность в свои руки, наладить все хозяйство, — заключается скорее в слабости работ демократии в этих органах, чем в самой проблеме государственной власти. Я бы товарищи, не хотел, чтобы вы это упускали из вашего внимания. Возьму пример московского центрально-кожевенного комитета, который имеет своей целью объединить все производство кож и всю выработку изделий из кож в один центральный орган. В его местных всевозможных разветвлениях принимают большое участие профессиональные союзы и представители рабочих. Этот закон был издан Временным Правительством, но я должен констатировать, товарищи, что у нас, благодаря нашему несчастью заниматься бесконечными политическими спорами, у нас для этой творческой, органической работы мало работников, которые желали бы работать в этих органах снабжений, где творится хозяйственная жизнь, где она демократизируется на началах, защищающих рабочих. В этом главная проблема. К сожалению, у нас много социалистических фракций — целых четыре, — мы бесконечно спорим, а творческой работы мы не делаем в тех самых органах, которые должны творить жизнь. Не нужно иметь гипертрофии нашей революционной власти, не нужно спорить: 12 Пешехоновых или 1, —дело не в этом. И поэтому, товарищи, я обращаю ваше внимание на громадную творческую работу над завоеванием муниципий: волостных, земских, губернских и уездных, —вот тут завоевывается власть демократии, а не там, в министерстве, где сидят Пешехоновы. Это—гипертрофия мысли, которая, несомненно, имеется у товарищей большевиков, меньшевиков и у интернационалистов, —обратите на это внимание. Не нужно думать, что дело много изменится от этого, если не будет вашего собственного творчества.

 А теперь я перейду к вопросу о проблеме власти и о кризисе власти. Я согласен с товарищами большевиками в том, что нельзя смотреть на этот вопрос легко, что эта их пропаганда о том, что власть должна перейти к Советам Р. и С. Д., есть нечто утопическое, мечтательное, как говорили все старые товарищи. Я полагаю, что эта пропаганда исходит из реального и бьющего в глаза факта. А он, этот факт, заключается в следующем, товарищи. Всем известно, что уже в течение 50 лет после того, как русская революция борется с царизмом, эта революция всегда шла под знаменем социализма. Мы не знали в России ни одной демократической или буржуазной партии, — были только социалистические, революционные партии. И что же удивительного, когда во время революции победил социализм, в конце концов, главенство в организации сознания рабочих масс получили социалистические партии.

А если это так, то ясно с точки зрения общего демократизма, что власть должна быть такой же. Вот как рассуждают просто и ясно товарищи большевики. Что им можно возразить на это, если, действительно, социалистические партии главенствуют в организации и сознании рабочих масс? Вы посмотрите здесь, в этом представительстве трудящихся рабочих и солдат, разве тут не главенствуют социалистические партии? Это простой и естественный выход, что и власть должна быть такой же. Вот в чем сила их аргументации — я просил бы понять серьезно это возражение. Несмотря на это, я полагаю, что они неправы и вот по каким соображениям. Вот именно благодаря этому противоречию между главенством социалистических партий в организации и сознании народных масс и буржуазной конструкции власти нашего Временного Правительства, — отсюда и возник кризис власти, тут-то и было вопиющее противоречие. Какой же выход? Правилен ли при таком положении вещей тот выход, который требуют товарищи слева, и тот выход, который приняли сейчас Совет Р. и С. Д. в Петрограде, а впоследствии и в Москве, — необходимо создание коалиционного министерства? Да, соглашение между левым крылом буржуазии и трудящимися массами, — в этом, в конце концов, смысл коалиционного министерства. Мы должны открыто и просто это сказать. Я думаю, что те из нас, которые хотят установить полный параллелизм между главенством социалистических партий в Советах Крестьянских Депутатов, вообще трудящихся масс, и между организацией власти, упускают из внимания одно самое серьезное и самое трудное противоречие, которое совершается в нашей жизни, это именно — войну; они упускают из вида, что такая великая революция, как наша, не может совершаться в государственном масштабе, что она совершается в международном масштабе. И только исходя из этой международной обстановки нашей революции, можно понять, почему мы не делаем так просто, как рассуждают наши товарищи большевики: взять и организовать власть, как это соответствует настроению масс. Это не трудно сделать реально, это ничего не стоит фактически в смысле материальной силы, и следовательно, если мы приходим к другому выводу, то есть достаточно серьезное основание. Наша революция не только по организации тех масс и тех органов, которые ее двигали, была по существу социалистичной, т. е. в ней господствовали социалистические партии, но и по содержанию своему она таит в себе величайшие социальные перспективы.

Знаете ли вы в мире такую революцию, которая бы так бурно провела возможность дать политические реформы своему государству? Где вы видели Учредительное Собрание на основе всеобщего, равного прямого и тайного, безразличия пола, голосования? Я такой революции еще не видал в мире. Знаете ли вы такую революцию, которая бы провозгласила передачу всей земли всему народу? Такой революции мы также не знаем. А провозгласила она это не как далекий принцип, а как действующий лозунг, который должен осуществиться в течение ближайшего революционного времени. И по своему содержанию, следовательно, эта революция грандиозна, но именно потому, что она так велика, она не может никогда совершаться в ограниченных государственных рамках. Следовательно, благодаря тому обстоятельству, что она поставила перед собой такие громадные задачи, по своему политическому и социальному содержанию она должна была роковым образом встретить несомненное сопротивление международного капитала, который пока еще главенствует на Западе. И я лично полагаю, например, что если бы даже войны не было и если бы предположительно наша революция, с ее таким громадным политическим и социальным содержанием, разразилась бы в России под таким главенством социалистических партий, то, быть может, она вызвала бы войну с Западом, постольку поскольку на Западе не было бы социальной революции; но она разразилась, когда война уже была, и вот тут-то тот узел, который предлагают разрешить наши товарищи большевики. Вы знаете, что наш кризис осложняется кризисом международным. Он заключается в том, что через три года войны все государства совершенно истощены и идут к несомненной катастрофе, если война будет продолжаться. Но, товарищи, катастрофа, к которой приближается одна из воюющих стран, именно мы, Россия, гораздо ближе, чем та катастрофа, к которой приближаются западно-европейские милитаристские и империалистские государства, — вот это надо всегда помнить. В то время, как там с самого начала войны приступили давно, правда, в рамках капиталистических, к организации промышленности, к организации производства, к известному налаживанию хозяйственного организма и приспособлению его к этой безумной войне, которая растрачивает и употребляет все силы страны на изготовление орудий истребления людей, а не на орудия потребления и производства, в то время, как мы здесь в течение трех лет, благодаря господству царского режима, ничего в этой области не сделали, в то время, как мы " в марте уже подошли к краху, там к краху еще не подошли, —на Западе есть еще организация производства, там еще есть много пороху в пороховницах, и благодаря такой организации производства там, к сожалению, западно-европейский пролетариат так врос в эту государственную организацию, так объединился, несомненно, со всем; этим капиталистическим организованным прочным подсчетом всех сид, что он не сразу может от этого высвободиться, что он до сих пор находится под давлением империалистских лозунгов и не может начать борьбы с своим государством, как мы ее начали, не объединенные, не связанные с этой органической, творческой ролью государственного механизма. Отсюда вывод, что если мы благодаря гораздо большей близости к катастрофе, чем это имеется на Западе, вынуждены были начать с воззвания 15 марта о мире всего мира, — я вижу в этой близости экономической катастрофы объяснение нашего стремления к миру, — то на Западе этого стремления еще не было. И вот благодаря такому соотношению сил велик один соблазн окончить войну иначе, чем мы этого хотим: окончить войну посредством международного восстания пролетариата, — это дело сложное, это длинный и сложный процесс, но при той ситуации, которую я вам нарисовал, при господстве западно-европейского капитализма над массами, при господстве хозяйственно-империалистского капитализма, который мы видим, есть другая возможность закончить войну и привести к нашей катастрофе, — закончить войну империалистическим разгромом нашей революции. Это было бы прелестно: во-первых, был бы уничтожен очаг, который мог бы вызвать международное движение с точки зрения международного капитала, а с другой стороны, можно было бы окончить войну, в которой истекают кровью и силами западно-европейские государства. И я не уверен при нынешнем положении вещей, чтобы мы сколько-нибудь были гарантированы, в особенности два месяца тому назад, от такой комбинации. Закончить очень просто. Мы бы имели конгломерат всех государств против одной России, и тогда эти государства, конечно, сговорились бы между собой: Курляндия могла бы перейти к Германии, Германия отдала бы Эльзас-Лотарингию Франции, — тут можно было бы сделать всевозможнейшие сделки и возмещения, и мы, несомненно, должны были учитывать такую возможность. Одним словом, и по политическим и по социальным соображениям, с одной стороны, и по нашей экономической и хозяйственной разрухе, с другой стороны, мы имеем против себя, товарищи, не только русский, но и международный капитал, но и международную организацию капитализма. Что нам делать при таких условиях? Вы говорите: взять власть в свои руки. Да разве вам международный капитал позволит это сделать, разве вы независимы от него во всех мелочах финансовой и хозяйственной жизни, разве ваше финансовое хозяйство и экономическое благосостояние не связано тесно с мировым международным капитализмом и разве этот капитализм даст захватить власть социалистическим партиям в государственных рамках? Так вот, товарищи, раз дело обстоит так, раз мы имеем против себя международный капитал, раз мы связаны с войной и международным капиталистическим хозяйством в единый клубок, то в государственных ограниченных рамках социалистическим партиям ни в коем случае нельзя захватывать власть, ибо это будет величайшая утопия. Я понимаю, — нам говорят: да, берите власть и проводите буржуазно-демократическую платформу. Вот что говорят большевики. Я не желаю дискредитировать свои социалистические партии и их идеи социализма, но социалисты не могут переходить к власти и проводить буржуазно-демократические реформы. Одно из двух: или, если он переходит к власти, он проводит социалистическую платформу, а если он этого не может по условиям момента и по международной обстановке, то он должен честно сказать: я этого сделать не в состоянии и поэтому открыто и гласно иду на соглашение с левым крылом буржуазии. Этим я провожу, несомненно, решительную демократическую платформу, не имеющую резко социалистического характера, но не прячу правды от масс; я не говорю, что пришел к власти и действую, как социалист, чтобы в массах не было потом неизбежного разочарования. Проводить социалистические реформы и резкие меры, когда властвует международный капитал и главенствует на мировом рынке, нет совершенно никакой возможности, поэтому я полагаю, что соглашение с левым крылом буржуазии на основании решительных социальных мер, не уничтожающее капиталистический порядок, но выводящее страну из той экономической разрухи, в которой она находится, — это соглашение было неизбежно, оно диктовалось всем международным положением и всей обстановкой хозяйственной жизни России и кто этого не видел, тот, несомненно, был утопистом.

Поэтому, несмотря на то, что нашим национальным рамкам, быть может, соответствовало построение власти исключительно из Советов Р. и С. Д., соответствовало бы тому влиянию, тому политическому авторитету, который действительно имеют Советы, несмотря на это, при той международной обстановке, которую я обрисовал, была только одна возможность соглашения с левым крылом буржуазии на основании решительной и смелой демократической платформы. Вот почему было неизбежно это соглашение и почему мы его поддерживаем. Но, товарищи, я должен здесь -одно обстоятельство отметить и подчеркнуть. Тем самым, что шесть наших товарищей вошли в министерство, этим ваша работа, ваша беспощадная критика и ваши указания на их ответственность не должны ни на одну йоту уменьшиться, и поэтому я с удовольствием слушал тов. Мартова, ибо он ставил вопросы и критиковал их деятельность.

Это именно и должно быть. Хотя бы наши товарищи министры были искреннейшими и убежденнейшими социалистами, но если они оторвутся от масс, не будут с ними в органической связи, если вы не будете критиковать их, и они не будут отдавать отчета в каждом шаге, то они, несомненно, перестанут под давлением обстановки быть проводниками ваших идей. Поэтому я полагаю, что ваша критика, их ответственность перед вами и ваш контроль — это есть действительная гарантия, что действительно осуществятся те задачи и платформы, о которых говорят товарищи министры, и я убежден, что ваше мнение о необходимости беспощадной критики и о их ответственности перед вами, о вашем беспрерывном и деятельном контроле, что это ваше мнение есть также и их мнение, что это есть желание и самих министров, ибо, если этого не будет, они будут как бы совершенно висеть в воздухе. На этом я кончаю свою мысль. Итак, коалиционное министерство было неизбежно и необходимо, и два вывода из этого следуют: 1) ваш постоянный беспрерывный контроль над ним и постоянная отчетность перед вами, и 2) это главное, — ваша творческая работа во всех не только муниципальных учреждениях, не только волостных и уездных земствах, но и во всех организациях промышленности, в комитетах и в национальных союзах, в так называемых органах снабжения, в заводских совещаниях, которые уже организуются везде, где творится жизнь и где организуется промышленность и хозяйство. Ваше участие во всех этих организациях необходимо, ибо революцию двигают вперед не только тем, что кричат о реформах, а именно и больше всего тем, что творят непосредственно в низах, участвуя в контроле на каждой фабрике, заводе, в каждой отрасли производства, хозяйственной жизни и т. д. Если вы это будете делать, только тогда те планы, которые будут разрабатывать министры, вы сумеете провести в жизнь. Вот к чему сводится мое мнение. (Рукоплескания. )

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Подано несколько заявлений о желательности закончить заседание. (Возгласы с мест: «Довольно, кончить». ) Кто за то, чтобы продолжить заседание? (Баллотировка. ) Кто за то, чтобы на этом заседание сегодня [закончить]? (Баллотировка. ) Очевидно, большинство. В виду того, что придется закрыть собрание, по личному вопросу слово принадлежит тов. Троцкому.

ТРОЦКИЙ. У меня есть всего три минуты, и я не перейду этого предела. Товарищи, я был лишен третьего дня возможности по формальным причинам сделать сообщение по личному вопросу в связи с тем, что я был трижды назван в сопоставлении с тов. Робертом Гриммом, и тогда по этому вопросу я не выступал. После этого на другой день появилось в печати новое сопоставление меня и тов. Ленина с тов. Робертом Гриммом и с журналистом Колышко. В речи Милюкова, произнесенной в частном совещании Государственной Думы, сказано, — я, к сожалению, не нашел цитаты, но приведу почти дословно, — что правительство, наконец, сделало шаг вперед, арестовавши журналиста, буржуазного журналиста Колышко, как агента Германии, и выславши социалиста Роберта Гримма, как агента Германии, но до сих пор останавливается в нерешительности и не арестует Ленина, Троцкого и других, которые хотя и являются социалистами, но однородного с Колышкой типа, —вот буквально, — т. -е. являются фактически наемниками Германии. [86] С этой трибуны революционной демократии я говорю и желаю, чтобы все представители честной печати услышали мои слова и их зарегистрировали, что до тех пор, пока Милюков не подтвердит или не снимет этого обвинения, на его лбу останется клеймо бесчестного клеветника. (Шумные рукоплескания. Возгласы: «Браво». )

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, позвольте все-таки решить вопрос, угодно ли будет собранию проверить голосование, о котором я упоминал? Предоставляется слово одному за, другому — против.

ИСУВ. 1 Товарищи, от имени бюро меньшевистской фракции я заявляю, что переголосовывать теперь нельзя, потому что состав собрания изменился, многие ушли, многие вновь приехали; поэтому я считаю совершенно невозможным допустить переголосование. (Голос: «Правильно». Рукоплескания. )

... ’ Товарищи, я взял слово за и вот по каким основаниям. Голосование путем сложения дало 775 голосов, но когда мы проверили количечество выданных билетов,

9 Фамилия оратора не указана.

то оказалось, что их выдано 713, таким образом, 62 голоса при голосовании оказались лишними. Таким образом, товарищи, в момент голосования в одной части возникло сомнение о действительном количестве голосов, поданных против резолюции, и так как тов. председатель сам разделял это сомнение, а с другой стороны, так как весь президиум в полном своем составе всех представителей фракции знал, что голосование за резолюцию могло тоже быть произведено неточно, потому что некоторые билеты подавались два раза, то весь президиум единогласно постановил произвести новую перебаллотировку. (Голоса: «Поставьте этот вопрос на голосование». ) Товарищи, я до сих пор говорил, как член президиума, хотя и от своего имени, но теперь я говорю, как представитель известной части собрания. Нам хочется точно знать, сколько голосов в действительности было против этой резолюции, и поэтому наше право обращаться к собранию, к представителям революционной демократии, чтобы они с достоинством охраняли интересы меньшинства.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Позвольте поставить на голосование вопрос: угодно ли вновь проверить прошлое голосование или нет? Кто за новую проверку, тех прошу поднять руки. Большинством проверка отвергнута.

Объявляю заседание закрытым.

(Заседание закрыто в 10 часов 30 минут. )