 |
ЗАСЕДАНИЕ 9 ИЮНЯ (вечернее) 4 страница
|
|
|
|
Знают ли они, что, собственно, своей тактикой они не только приняли принцип наступления, а переборщили в этом принципе? (Рукоплескания. ) Знают ли они, [что], призывая завтра на улицу пролетариат Петрограда 1), большевистский комитет уже мобилизует силы для действия, для атаки, для перехода в наступление и делает это в условиях, когда сами руководители 2) еще не условились о целях кампании? Ведь 3) вы слышали 4 5), Ленин говорил о захвате власти хотя бы только большевистской группой |144], а другие говорили о захвате власти Советами, — значит, конечные цели еще не вполне однородны у Ленина и остальных, но они совместно выводят8) свои группы 6) в дело ’). Очевидно, они боятся8), что в бездействии их группы 9) деморализуются10). Этот принцип наступления “) они12) поспешно и неуместно13) применяют14) в рядах нашей демократии, чтобы таким образом против тактики, принятой огромным большинством революционной демократии, мобилизовать свои силы. В междоусобной борьбе демократии, очевидно, по их мнению, это13) воспитывает массы, это сплачивает, это поднимает боевой дух, а они отказывают в этом великой русской революции, которая действительно стоит в настоящий момент под угрозой разгрома, которая видела результат вынужденного бездействия нашей армии, поняла, оценила и вместе со всем народом дала клич боевой способности армии, способности к наступлению и переходу в. наступление, когда объективные условия для этого окажутся на-лицо 16). Эти 17) лозунги 18) уместно применять 19) в борьбе с империалистическими силами, посягающими на нашу революцию, грозящими20) нашей революции21). Пока22) война продолжается, боевая способность нашего фронта есть вопрос жизни и смерти нашей революции23). Но этот принцип, товарищи, нельзя принимать в семье революционной демократии. Вот здесь, не наступления, не форсированные атаки24) должны23) решать вопросы, — здесь место совместному обсуждению, идейной борьбе 26), а не шагам 27), которые могут 28) похоронить общее дело.
|
|
|
Я говорю, товарищи, так часто, так подробно, так применяясь к ним, чтобы они восприняли характер наших аргументов. Потому мы, министры-социалисты уделяем так много внимания29) фракции большевиков и разделяющих их точку зрения, потому, повторяю, что здесь слабый пункт нашей
’) Далее зачеркнуто: «Центральный Комитет, так называемый Центральный Комитет социал-демократической рабочей партии, на самом деле только». —2) Слова: «и делает... руководители» вписаны над зачеркнутым: «ибо они понимают, что пока они». —3) Первоначально: «А ведь». — 4) «Слово: слышали» вписано над зачеркнутым: «видели тов. ». — 5) Слово: «выводят» вписано над зачеркнутым: «выдвигают». — в) Первоначально: «свою группу». —7) Слово: «дело» вписано над зачеркнутым: «действие». — 8) Слова: «очевидно, они боятся» вписаны над зачеркнутым: «они знают». —9) Слова: «их группы» вписаны над зачеркнутым «они». — 10) Далее зачеркнуто: «Вот почему они». — 11) Слово: «наступление» вписано и далее зачеркнуто: «который». —12) Далее зачеркнуто: «столь». —13) Слова: и неуместно» вписаны над зачеркнутым: «и столь несвоевременно». — “) Далее зачеркнуто: «здесь». —15) Слова: «В междоусобной... «это» вписаны над зачеркнутым: «столь неуместно применяют принцип перехода в наступление. Это». —1в) Слова: «окажутся на лицо» вписаны над зачеркнутым: «созрели». '—17) Первоначально: «Вот эти». —18) Далее зачеркнуто: «лозунги русской революции они здесь неуместно применяют». —19) Слова: «уместно применяют» вписаны. —20) Слово: «грозящими» вписано над зачеркнутым: «грозящие». —21) Далее зачеркнуто: «Этого здесь не отрицают и в настоящий момент, когда. — 22) Слово: «Цока» вписано. —23) Далее зачеркнуто: «Вот в этот момент этим путем должны
|
|
|
мы итти». —2’) Слова: «не наступления, не форсированные атаки» вписаны над зачеркнутым: «не наступлением, не атакой форсированной уместно и». — 25) Первоначально: «должно». -— 2в) Далее зачеркнуто: «идейной пропаганде, но не выступлению друг против друга». — 27) Слова: «а не шагам» вписаны. —28) Далее зачеркнуто: «иметь последствия, способные». —29) Слова: «уделяем... внимания» вписаны над зачеркнутым: «выступаем здесь против».
революции. Сейчас контр-революция в прямой борьбе не страшна. Но она. в нашу крепость революции может ворваться через эти ворота.
Сила цепи определяется силой самого неустойчивого звена. В цепи революции *) если хоть одно звено неустойчиво, стоит только 2) тем, которые борются со всей революцией, разорвать это звено 8), и вся цепь распадется. И вот нужно укрепить это звено, нам всем '*) надо стремиться к. тому, чтобы оно не разрушало единства революции. Если это окажется безнадежным, если вся наша идейная борьба, все наши убеждения ни к чему не приведут и 3) спорадически, то там, то здесь будут подготовляться опасные эксцессы как бы 6) для того, чтобы дезорганизовать революцию, тогда придется7) вообще поставить вопрос: может ли в цепи революции оставаться8) это слабое звено. (Рукоплескания. )
ВАЙНШТЕЙН. Тов. Троцким был брошен вопрос о том, что сделано и что намерено делать 9), был брошен вопрос не только всем нам здесь, большинству, но этот вопрос был обращен к нашему правительству. Постольку, поскольку тов. Церетели на него ответил, я возвращаться к нему не буду, но то большинство России, которое здесь представлено, является правящим большинством революции, и ответить на вопрос тов. Троцкого о том, что делали мы за эти три месяца, необходимо. Й этот ответ будет дан ему всеми нашими резолюциями.
Товарищи, нет волшебного средства, и этого волшебного средства нет ни у кого, — ни у большинства, ни у меньшинства, — чтобы все горе, чтобы все несчастья были ликвидированы сразу. И величайшее из несчастий, грозящее раздавить русскую революцию, — мировая война, в которую железными усилиями мирового капитализма была втянута Россия, — не может быть ликвидирована сразу. Демагогией являются заявления, несущиеся с левой стороны, которые говорят о том, что здесь искусственно затрудняется ликвидация войны. Тех средств, которые бы сразу, во мгновение ока прекратили бы кровопролитие, происходящее между народами Европы, втянутыми в эту войну, — тех средств нет, я заявляю, и [у находящихся] налево.
|
|
|
В самом деле, когда вам здесь тов. Ленин заявлял, что этот рецепт у него есть, нужно сказать определенно, что он вводил в невольный обман либо нас, либо себя. Что он говорил вам? Он критиковал нашу тактику, он говорил о том, что если вы из своих посылок не сделали правильного вывода, что вы, рекомендовав народам Европы разорвать цепи, связывающие их со своими правительствами, над ними, над этими народами, у себя в стране посмеялись. На самом деле, говорил Ленин, вы со своими капиталистами, со своими банкирами, со своими империалистами состоите в дружбе. Как вы хотите поднять знамя восстания на Западе, в странах Европы и мира, когда, здесь вы знамени этого восстания не подняли?
Товарищи, несомненно, что то знамя восстания не только поднято здесь, но оно водружено здесь именно тем, что у нас сейчас существует правительство, которое единственно из всех правительств мира провозгласило лозунги, близкие сердцу и Ленина. Это показывает, что в настоящее время власти империализма, империалистического капитала в России не существует, что если Россия, вынужденная общими объективными условиями воевать, не
*) Слова: «В цепи революции» вписаиы. —3) Слова: «стоит только» вписаны
над зачеркнутым: «открывается путь». —г) Слова: «разорвать это звено» вписаны над зачеркнутым^ «то». —4) Слова: «нам всем» вписаны. —5) Слово: «и» вписано над зачеркнутым: «возрастет то, что». — ®) Слова: «будут... как бы» вписаны над зачеркнутым: «возникало». — ’) Слово: «придется» вписано над зачеркнутым: «может быть», — 8) Слово: «оставаться» вписано над зачеркнутым: «может ли быть». —8) Так в подлиннике.
имея возможности сама, — это признаете все вы, — изолированно выскочить из этой войны, то сознательно, как организованная воля народа, она, наоборот, заявила за себя, —ибо за других она заявить не может, —что власти империализма собственного она не признает. И, товарищи, произошло это не только потому, что Россия революционная стала такой силой, которая могла смести у себя империализм, но и потому, —это должен признаться и тов. Ленин, который, я надеюсь, вместе с тов. Луначарским не поспешил сбросить с себя «ветхого плаща» материализма, — потому что в России объективные условия развития капитализма не таковы, как на Западе. Россия, капиталистическое развитие которой возглавлено сейчас и будет возглавляться буржуазией, в современный исторический период может и должна пройти мимо империалистических, захватных целей войны. Оттого, товарищи, удалось нам с такой легкостью смести Милюкова и Гучкова, с такой легкостью, с какой просыпающемуся пролетариату и революционной демократии Запада не удастся, быть может, в ближайшем будущем смести своих собственных империалистов.
|
|
|
Дальше вам говорил тов. Ленин, что, помимо того, что вы должны произвести ряд определенных действий по отношению к своим капиталистам, а также перед всем миром демонстрировать, что вы предлагаете другое, есть еще другой способ кончить мировую бойню. Этот способ есть способ без аннексий. Об этом часто говорят большевики, об этом также нужно помнить, что значит нам в революционной свободной России принять этот лозунг. У большевиков стыдливо указано по этому поводу вот что: необходимо освободить от всякой связи с революционной демократической Россией Финляндию, Украину и т. д. Относительно Финляндии тут был дан исчерпывающий ответ. Вот по отношению к этому «и так далее» и к Украине мне хочется сказать несколько слов. Товарищам реалистам социал-демократам известно, что в определенные исторические периоды, в периоды, подобные тому, что происходит сейчас в России, капиталистические классы отдельных национальностей, помещичьи классы этих национальностей стараются прикрыться определенными демократическими и даже социалистическими лозунгами, на самом деле ничего общего не имеющими с общими пролетарскими и обще-демократическими лозунгами, объединяющими все революционное движение страны. И я нисколько не буду удивлен, если вслед за самоопределяющимися помещиками Украины, желающими уже сейчас отгородиться таможенной стенкой от России, если вслед за ними, за этими помещиками, появятся помещики и купцы других частей России. Я знаю, например, что в Сибири уже образовался республиканский социалистический союз. (В зале шум. )
|
|
|
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Товарищи, я убедительно прошу не ходить во время речи и не мешать ораторам.
ВАЙНШТЕЙН. Я видел, что в Сибири уже образовался, к радости большевиков и тов. Ленина, республиканский социалистический союз [145], который обращается с воззванием к новому угнетенному народу, сибирскому народу, и говорит о том, что сибирский народ много страдал под тяжестью империализма России и потому должен отделиться, завести собственное войско, свою монетную систему и т. д.
Товарищи, есть ли это право на самоопределение, которое мы в своих программах и действиях признаем? Да ведь это же распад не только России, но и распад дела великой русской революции; это же есть распад, прежде всего, общего пролетарского дела, которое должно быть одинаково близко, во всяком случае, одинаково близко и товарищам большевикам, и товарищам меньшевикам. И если мы сейчас займемся такого рода дезаннексией, то не погубим ли мы русской революции? Но мало этого. Допустим, мы все это сделаем, дезаннексируем Сибирь, Литву, Украину, быть может, и царство Казанское, и царство Астраханское, останемся на одном Окско-Волжском бассейне, то все-таки война в мировом масштабе будет продолжаться или не будет продолжаться? Ясно, конечно, что ответ может быть только один: да, конечно, будет продолжаться, но Россия и революционный пролетариат, авангард революционной России, будет такого рода действиями обескровлен, обессилен и нет никаких гарантий, что это приведет к миру. Нам здесь говорят, что вообще гарантий никто дать не может. Мы их не даем. Но что они предлагают не только не дает ни одной гарантии, а дает все шансы за то, что их тактика приведет к гибели России. Мы этой гарантии не даем, но их тактика есть тактика, которая рассчитывает на гибель и провал русской революции, не сознательно, конечно, а бессознательно.
Мне странно, что здесь тов. Ленин, который подробно развивал нам сцену того, как мечи перекуются в орала, забыл об одном моменте своей прежней постановки вопроса. Мне странным кажется, что ни Ленин, ни тов. Каменев, который говорил от имени большевиков, не указали вам на то средство, которое раньше они пускали в ход, как средство, могущее привести к миру. Средство это, товарищи, братание, при чем братание не отдельно по полкам, по ротам, а организованное. Я очень рад, если можно с этой трибуны засвидетельствовать, что ораторы, официальные представители большевизма, не считают больше этого средства действительным средством в международном масштабе ликвидировать войну, но вместе с тем радость моя несколько омрачена тем, что в их изданиях все-таки эта невероятная, чудовищная мысль о том, что братание есть метод социалистического воздействия для окончания войны, что этот метод братания все-таки в других их литературных произведениях, обращающихся к широким массам, находит себе место.
И я надеюсь, что здесь не нужно разбивать этого метода потому, что он разбит, опрокинут самой жизнью. Кроме этих трех средств, —посадки под арест банкиров и разрыва с ними связи в виде отозвания из нашего правительства министров-социалистов, дезаннексий, братания, —у них есть еще одно средство: это средство —немедленное опубликование договоров. Об этом здесь так много говорили, что возвращаться к этому мне не хочется. Но мне желательно обратить ваше внимание вот на какого рода недопустимую, с точки зрения марксиста, постановку вопроса. «Начинается, — говорится в проекте пересмотра программы, изданной Центральным Комитетом с. -д. большевиков, — эра социалистической революции». Ясно, казалось бы, для всех марксистов, что эти эры должны начаться как раз в тех странах, где внешние, объективные условия именно таковы, что решительно все возможности для империалистического капитализма уже превзойдены и где поэтому на место империалистической буржуазии появляется *) новый класс, —класс пролетариата. Так должен бы, казалось мне, рассуждать марксист, но оказывается, что у них выходит это совсем по-иному. Оказывается, что именно у нас, в стране убогой, с полунатуральным еще хозяйством, в стране преимущественно еще крестьянского хозяйства, в стране, где население городов до сих пор не составляет не только половины, но и четверти всего населения, —в этой-то стране и должна начаться эра социалистических революций. И, товарищи, когда вам становится неловко от этой постановки вопроса, когда вы говорите, что есть изоляция России в огненной цепи
В подлиннике: «влечется».
кольца войны, то вам говорят, что ничего в этом плохого нет, что к вам на помощь придут другие угнетенные классы, другие угнетенные нации. Тов. Ленин уверял нас, что лишь только знамя социалистического восстания, а не такое, которое сейчас победило, победно пройдет по русской земле, как только правительство будет целиком состоять из Советов Рабочих и Солдатских Депутатов, то тотчас России прибегут на помощь угнетенные нации и страны. Какие же это страны и нации? Он перечислил: это Турция, это Персия, это Китай, т. -е. страны с наиболее отсталой социальной структурой, с наибольшими пережитками старых, я скажу, полуварварских времен. Эти-то страны обещает нам тов. Ленин спаять с нами для того, чтобы вместе с ними нести по Европе красное знамя социализма. Товарищи, ничего общего эта концепция о том, что Россия идет впереди, подпираемая Турцией и Персией, с марксизмом не имеет, но она имеет очень много общего с бакунизмом. (Плеханов: «Верно». )
Действительно, в старое время говорили о том, что Россия и вообще отсталые страны покажут гнилому Западу самую настоящую дорогу к социализму, и вот эта-то убогая концепция, мне казалось, давным - давно отмершая, мертвая и беспочвенная, начинает у нас здесь, в этом всероссийском парламенте, изображаться, как последнее слово научного социализма, принесенного с Запада. Товарищи, несомненно, что тактика, которая здесь вам преподносится как тактика, продиктованная научным социализмом, ведет вот к каким обстоятельствам. Внутри страны она, желая поставить у власти Советы Рабочих и Солдатских Депутатов, сейчас же, мгновенно, на другой день, поведет к постановке внутри этих Советов вопроса о том, что у власти должен быть поставлен только пролетариат. Она ведет к изоляции революции внутри страны; не к расширению базы нашего влияния ведет она, не к тому, чтобы от нас, —что для всех ясно, —были отброшены заведомо реакционные силы, проявившие себя в действии, а к тому, чтобы мы были, изолированы. Эта тактика к такой же безумной изоляции ведет и всю революционную Россию, она отрывает русскую революционную демократию, буквально на-отрез отрывает, от всех демократий Запада.
Конечно, пролетарские демократии совершили ряд тяжких ошибок и в Германии, и во Франции, и в других странах, —массу одинаковых ошибок. Я знаю, что освобождение пролетариата из-под господства доминирующих классов волею судьбы оказалось вовсе не такой легкой задачей, какой она казалась некоторым из товарищей, сидящих налево, и эти трудности нужно нам учитывать. Но, товарищи, если [бы] мы неосторожными нашими действиями, под влиянием демагогических заявлений о том, что в три месяца мы не дали, будто бы, ничего реального, вступили на путь, рекомендуемый большевиками, мы не поможем пролетариату Запада освободиться из-под власти буржуазии, а наоборот, забыли при этом, что за эти три месяца произошло не только создание таких органов, как это собрание, как [Съезд] Р. и С. Д., которое и сам Ленин считает величайшим проявлением народной революционной энергии, но и забыли о том, что за это время, впервые за сто лет европейской истории, мы организованной волей русской революции заставили наложить штемпель правительства, ибо впервые за сто лет, — необходимо усвоить это, —правительство наше заговорило настоящим революционным языком. Правительство, — не только пролетариат, но и те слои буржуазии, которые до известной степени идут вместе с пролетариатом, — заявило во всеуслышание всей Европе и всему миру, что мы, организованная воля русского народа и правительство, будем бороться с империализмом, откуда бы он ни исходил. Так вот, товарищи, если вы усвоите этот факт непрерывного нашего усиления, врастания нашего в землю, то, конечно, вас не должны смутить демагогические возгласы с той стороны, что практически ничего не сделано.
Товарищи, это анархисты нам всегда говорили, — когда мы говорили, о том, как трудна и сложна тактика рабочего класса, что на каждом шагу она натыкается на проволочные заграждения, что на этом пути лежат скрытые капканы и ямы, что нужен долгий, упорный труд, для того, чтобы, развивая последовательно нашу тактику и идя к нашей конечной цели, уметь проходить через эти проволочные заграждения, —анархисты нам говорили: «Да это все слова, слова, слова, это все организация, организация, —где ваша непосредственная цель? » И вот теперь, скажу, мы дожили до того, что целая часть русского социализма, воспитанная, очевидно, под влиянием этого анархического настроения, предъявляет к нам запросы, на которые нет и не может быть ответа, кроме того, который мы здесь даем.
Тов. Ленин на этой трибуне вам всем говорил о том, что над нами за границей смеются. Я, конечно, не знаю, в каких кругах общества и народа над нами смеются, но думаю, что, действительно, все должны хохотать над тем рецептом русской революции, который здесь нам преподносят товарищи-большевики. Я заявляю, что это неправда, — в Европе над нами не смеются; капиталисты и империалисты и всевозможные хищники нас боятся и ждут того, чтобы мы совершили неверные шаги. И на нас взирают, на нас с надеждой смотрят как раз те, которые так унижены и оскорблены, и друзья тов. Ленина, и Маклин и Либкнехт, конечно, они не смеются. Они ждут того могучего натиска, который их бы освободил из тюрьмы, так же, как он нас созвал в эту залу. Но, товарищи, действительно, сатанински посмеются за границей империалисты всех стран, в особенности германские, если план, развиваемый слева, вы попробуете осуществить. Какую великолепную картину распада и разложения представит из себя тогда революция! Если, товарищи, вы хотите, чтобы мы были победоносны, если хотите, чтобы мы не поддавались на демагогические зазывания той или другой стороны, мы должны итти тем путем, на который вступил Петроградский Совет Р. и С. Д. Это — единственный путь, который может вести Россию к окончательному укреплению революции и к скорейшему окончанию кровавой бойни. (Рукоплескания справа и в центре. )
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ: Слово имеет тов. Плеханов. (Продолжительные рукоплескания справа и в центре. ).
ПЛЕХАНОВ. Товарищи, прежде всего позвольте мне поблагодарить вас за тот горячий привет, с которым вам угодно было ко мне обратиться. Этот привет тем дороже для меня, что на меня за мои воззрения на революцию и на задачи революции во время войны не раз сыпались такие обвинения, что когда о них вспомнишь, то делается стыдно, — не за себя, а за тех, которые с ними против меня выступали. Но я должен сказать, товарищи, что лично я никогда не смущался этими обвинениями. Иногда даже близкие мне друзья приходили ко мне и говорили, что мои противники в лагере революционеров стараются создать мне дурную репутацию; на это я вспоминал Дантона. Однажды к великому французскому трибуну пришли его друзья и сказали: «Ваши враги хотят запятнать ваше имя». Он на это ответил так: «Что мне мое имя, —пусть запятнают мое имя, но пусть Франция будет свободна». Точно так же и я скажу, товарищи: пусть запятнают мое имя, пусть мое имя останется запятнанным в истории, но пусть русская революция восторжествует, пусть она не будет раздавлена под пятой германского империализма. (Рукоплескания справа. )
Затем, я должен сознаться, товарищи, что меня немножко удивило то обстоятельство, что как только я сегодня вечером явился в это заседание, — это, конечно, чистая случайность, но она довольно характерна, — мне пришлось сейчас же попасть, можно сказать, под неприятельский огонь со стороны, которую здесь называют левою. Я не знаю, нет ли тут известного терминологического злоупотребления, но, очевидно, термин этот у вас установлен. Так, гражданин Троцкий упоминал не без упрека то обстоятельство, что мое имя было подписано под воззванием, исходившем от военной «группы личного примера». Да, мое имя было подписано под этим воззванием, и, признаюсь, когда против меня и моих ближайших единомышленников, Дейча, В. Засулич, выступают с обвинением по этому поводу, я решительно не вижу оснований для какого бы то ни было обвинения; но раз тов. Троцкому угодно было выступить против меня с этим обвинением, угодно было выступить на меня с атакой немедленно после того, как я имел честь предстать перед вами, то я скажу словами Лассаля: «Я старый боец, мой щит усеян неприятельскими стрелами: одной стрелой больше, одной стрелой меньше, — это меня не испугает». Притом должен еще заметить, что та стрела, которую угодно было направить против меня гражданину Троцкому, оказывается, к сожалению, — я сожалею за него, — недостаточно заостренною.
В чем, собственно, дело, в чем преступление в данном случае, или, — не скажу преступление, —в чем проступок такой, который заслуживал бы хотя малейшего упрека? «Группа личного примера», заметьте, не такая группа, которая требует каких-нибудь наказаний, не такая, которая говорит: к солдатам нужно применить то-то и то-то, такую-то дисциплину, —нет, она говорит: по нашему мнению, настроение в нашей армии очень неудовлетворительно; по нашему мнению, боевая мощь России падает, мы должны личным примером поднять дух армии. Что же тут плохого, товарищи: подавать личный пример в том деле, которое люди, подающие этот пример, считают хорошим? Подать личный пример в этом деле даже анархисты разрешают, и я лично не понимаю, почему товарищи слева, по крайней мере, гражданин Троцкий огорчается этим обстоятельством? Личный пример подать никому не запрещено, тем более, если этот пример связан с самоотвержением, с героическим выступлением против врага. Говорят, в этом воззвании много грубых преувеличений; указывают на то, что, в сущности, в нашей армии настроение не падает, деморализации нет, а есть только известное недоумение и возникает вопрос о целях войны. Наша армия не выяснила себе целей войны, именно поэтому она и находится в том состоянии, которое некоторым из нас, проникнутым излишним пессимизмом, кажется нравственным разложением духа русского солдата. Так ли это, товарищи, на самом деле? Я спрашиваю вас, и, конечно, всем вам известно, что было огромное количество дерзертиров из нашей армии; говорят, что число их достигает двух миллионов. И вот, я спрошу вас: что же, — неужели эти дезертиры оставляли свой пост, покидали окопы, покидали винтовки за тем, чтобы итти в деревню справляться у своих баб и деревенских стариков о целях войны? Так ли это? Нет. Разумеется, они оставляли армию не потому, что им хотелось выяснить себе цель войны, а потому, что они просто в войне не хотели принимать участия. Каждый шел за себя, каждый шел в одиночку, а если складывались в данном случае кучки, то единственно с целью побега. А на местах знаете, что происходило, какие страшные беспорядки учинялись теми же дезертирами?
Это ли свидетельствует о высоком подъеме духа у армии? Нет. Гражданин Троцкий сослался на один рассказ Глеба Успенского, в котором есть сравнение психологии русского народа с воблой. Он говорит, наша революция разрушила эту психологию. Я должен заметить, что этот рассказ, очевидно, нехорошо сохранился в памяти гражданина Троцкого. Психология воблы, жизнь воблы в данном случае не при чем. Всякий, кто знает, как складываются животные общества, скажет, что эта рыба даже обществами не живет, — каждая единица живет отдельно, и никогда, разумеется, вобла не ставила перед собой каких-нибудь целей, которые заключались бы в дурно или хорошо понятой защите общих интересов. В том-то и дело, товарищи, что психология воблы — психология индивидуума, который хотя и живет в кучке, но еще не дорос, не поднялся, не возвысился до осознания общегражданских интересов. Психология этой воблы живет и в наших дезертирах, живет во всех тех солдатах, которые уходят из окопов и говорят: «ну вас совсем, я пойду к себе! » Это и есть психология воблы. Революция ее, к сожалению, не разрушила. И когда мы видим это, мы говорим словами Некрасова: «видит имеющий очи и за отчизну болеет». Как же не болеть за отчизну в самом деле? Вспомните некоторые примеры революций, вспомните английскую революцию XVII века. Товарищи, солдаты Кромвеля были лучшими солдатами своего времени: когда они выпили напитка революции, сердца их забились мужеством, у них явилось желание постоять за общее дело. Французские солдаты были лучшими солдатами своего времени: они, босые, голодные, одерживали такие победы, как победа под Жемаппом, под Валли; они не боялись наступления, они шли в наступление, потому что, опять-таки, в их сердцах революция разрушила психологию воблы, они возвысились до сознания общей цели. К сожалению, повторяю, у дезертиров, у людей, настроенных подобно им, эта психология воблы преобладает; ее нужно разрушить. Конечно, очень жаль, что она еще не разрушена. Разрушению этой психологии обязан способствовать каждый из нас личным ли примером, организованными или совокупными действиями, или, наконец, действиями нашего правительства, которое теперь является выражением воли страны. Но для того, чтобы разрушить эту психологию, нужно разъяснить сознание солдата точно так же, как и сознание той массы народной, которое, к сожалению, просвещено еще не вполне. А я утверждаю, что та тактика, которую рекомендуют, хотя бы по отношению к армии, наши противники, она не разъясняет народное сознание, она затемняет его. Вместо того, чтобы выяснить перед нашими солдатами, перед нашим народом цели той революционной войны, которая в настоящее время ведется, они не выясняют этих целей, а, напротив, выставляют их *) в таком тумане утопии, что народ окончательно теряется, -—по крайней мере, часть народа, солдаты перестают понимать что бы то ни было, и из-за этого происходит разложение нашей армии, упадок ее боевой мощи.
Нам говорят, — и этот упрек обращается не собственно лично ко мне и моим ближайшим единомышленникам, он обращается, между прочим, и к нашему Временному Правительству, — это правительство упрекают в том, что оно недостаточно энергично напирает на наших союзников, что оно не грозит нашим союзникам сепаратным миром. Да, товарищи, сепаратный мир, это было бы самоубийство русской революции. Россия оказалась бы оторванной от союзников, лишенной военных припасов, финансовая система ее была бы окончательно подорвана, вместе с тем нам грозила бы с-востока Япония, а Германия, видя нас совершенно изолированными, диктовала бы нам совершенно беспрепятственно свои условия. Россия была бы совершенно раздавлена; Россия в экономическом и политическом смысле была бы поставлена в такие условия, при которых ее развитие делалось бы если не окончательно невозможным, то, во всяком случае, чрезвычайно сильно замедленным, и это замедление нашего экономического и политического развития отразилось бы прежде всего на интересах нашей революции, на развитии
*) Далее в подлиннике следует: «в таком тумане от фракции».
пролетариата и революционных сил в народе. Мы превратились бы в нечто в роде Китая на востоке Европы, и, разумеется, такого застоя мы не желаем и желать не можем. Гражданин Троцкий говорит нам: «Да, изолированная таким образом Россия провозгласила бы своей целью социальную революцию и обратилась бы с призывом к народам всех других стран».
Один из предыдущих товарищей, возражавших гражданину Троцкому, сказал нам: да ведь это — старая бакунинская тактика, и он был совершенно прав; это именно старая бакунинская тактика. Гражданин Троцкий говорил: вы требуйте гарантий; боритесь 4) за то, что есть, приглашайте только поставить такую цель, гарантию же мы не можем вам дать. Но вышло из его дальнейших рассуждений: «смелым бог владеет», и, во всяком случае, нам нужно сделать эту попытку. Но, ведь, это же и есть старая постылая бакунинская тактика. Бакунин говорил: каждый проповедует святое дело. Бунт, как бунт, хотя бы и подавленный, оставляет такой след, который будет способствовать дальнейшему революционному воспитанию народа. Это то совершенно ошибочное представление, которое было устранено из рядов русских социалистов по мере распространения в их среде марксистских понятий. Тов. Троцкий отстаивает решительность революционных действий. Решительность действия — прекрасная вещь, но надо знать, в каких условиях это совершается. Решительность — прекрасная вещь, но надо, чтобы решительность сопровождалась сообразительностью. (С м е х. ) Если же этого не будет, то сама решительность, вместо того чтобы нанести удар врагу, нанесет удар нам самим. По этому поводу, раз уже речь идет о войне, позвольте мне вспомнить, как во время севастопольской войны...
|
|
|
