Часть I. Знакомство с собой 11 глава

— Она родная сестра его прямой начальницы. Та тоже мразь первостатейная. Только из-за работы он с ней и мается. Эти две сучки могут ему в Москве весь кислород перекрыть, вплоть до министерства культуры, — пояснила Катя. Она сегодня тоже выглядела несвежей.

Воспользовавшись моментом, Виктор обратился к Анатолию.

— Анатолий, я спросить хотел. Ты говорил, что можешь жизнь изменить, что можно к тебе обратиться. Это как, в силах? Можно? — спросил Виктор.

— Можно. Только не изменить жизнь, а могу рассказать, как жить правильно и хорошо. Это лекция часа на три-четыре, обязательно под запись. Ищи ручку и толстый блокнот. Давай завтра спровадим Петровых и вечером организуем персональный курс. Пойдёт?

— Да, хорошо… А где можно блокнот взять?

— Спроси у Дяди Саши. Он, обычно, несколько чистых полевых дневников возит. Возможно, у него разживёшься, — ответил Анатолий.

От трёх кофе до завтрака во рту было кисло, глаза лезли на лоб, от желания двигаться хотелось залезть на дерево. Такое утреннее состояние нравилось Виктору гораздо больше, чем то, которое он испытывал ещё неделю назад. «Утром звонок будильника действует как меткий выстрел: я лежу как убитый», — говорил он иногда.

Постепенно на пятачке около костра появлялось всё больше сонных людей. Все этим пасмурным утром 17 августа просыпались какие-то мятые.

— Старость подкралась незаметно… и хлоп по затылку, прямо в семь утра… — громко сокрушался у своей палатки Алексей, с усилием размыкая сонные опухшие глаза.

— Поворот на осень, — проговорил Дядя Саша, растирая узкие этим пасмурным утром глаза. Он без вопросов, не дослушав до конца просьбу, подарил Виктору «Полевой дневник», разлинованный ежедневник без дат на 120 листов форматом 12 на 17 см, и новую шариковую ручку.

За завтраком пили много кофе, мало разговаривали. На работу тяжеловесно вышли сразу после восьми утра, молчаливой длинной колонной. До раскопа нужно было идти 700 метров. Метров через 400 движение замедлилось, остановилось, потом возобновилось. Лена Маленькая, Михаил и Олег с пустыми руками быстро шли обратно в лагерь.

— Там раненый волк недалеко от тропы, сильно покусан, мается, уйти и уползти не может. Сейчас морду ему фуфайкой закроем, посмотрим, как полечить можно, — на ходу говорил Олег в ответ на удивлённые взгляды.

Проходя мимо указанного места, Виктор увидел крупного, килограммов на 40, зверя. Он сидел полубоком, левую переднюю лапу со следами укусов поджимал, с левого бока клочками свисала драная зубами шкура. Волк смотрел на проходящих мутным страдающим взглядом, молча скалился, ежесекундно вскидывал голову, будто не давал себе потерять сознание.

— И тут Маленькая нашла себе несчастную зверюшку, — проговорила сзади Катя. — В Вологде постоянно с собаками и кошками в «Велесе» носится, и тут ей отдыха нет. Видела, как она на «гаграх», в питомнике-передержке в конце улицы Гагарина, в одиночку уличным барбосам уколы делала. Псы размерами больше, чем она, а лечить их надо. Вот и подчиняет их себе, одного за одним колет. А пёс уличный, скалится, без намордника. А потакать этому нельзя. Ох, она их успокаивает! Одним взглядом! Людей не хватает, в основном девочки этой тяжеленой работой занимаются. Я сама с ней несколько раз по выходным ездила, очень тяжело. Мужиков мало-мало, четыре-пять таких худеньких девочек сто двадцать псов и сотню кошек за вечер выгуляют, накормят, вольеры вычистят, уколы сделают, в ветеренарку свозят. Я уже никакая, а Маленькая там как трёхжильная, ломит и ломит. Очень я её с тех пор зауважала. Если Ленка-Маленькая за этого волка берётся, быть ему живым и здоровым.

За разговором пришли к раскопу. Со вчерашнего утра он изменился. Из земли вылезли несколько брёвен, очагов. Из могильной ямы проступили лицевая часть черепа и рёбра скелета. Виктору на секунду стало не хорошо. Он никогда раньше не видел настоящего человеческого скелета, но справился с дурнотой быстро, возможно, даже вида не подал. Его опять определили на вчерашний квадрат вместе с Сашей-уходимцем: Саша накапывает, Виктор совочком взвесь перебирает на предмет пропущенных мелочей, оба выносят землю со всего сектора, а так же от Оксаны, Ани, Кати. Саша копал красиво. Острейшая лопата в его руках быстро резала землю по полмиллиметра, после него оставалась ровнейшая поверхность, на которой читалось абсолютно всё: кротовины, пахотные борозды, столбовые ямы… Виктору не было необходимости перебирать землю, Саша находил иглы и рыбьи чешуйки сразу на лопате. Виктор понял, за что так ценят Сашу руководители при всех его странностях. За первый час Виктор вынес больше двух десятков тазов с землёй.

— Перерыв десять минут! — сообщила Лена Большая.

Всё разогнули затёкшие спины, потянулись из раскопа, в воздухе повис визг десятка напильников, которыми точили лопаты. Пришёл Олег. Волка спеленали,, влили в него больше половины бутылки водки из крайних запасов, волк сразу уснул, после этого промыли раны водой с мылом. Теперь, когда волк отключился, Миша и Лена Маленькая обрабатывают воспалённые раны разными средствами.

— Там бы зашить надо, но Миша сказал, что воспалённые раны не зашивают, а наоборот, открывают, чтобы не было анаэробных бактерий, — говорил Олег.

Сделали раненому в стороне от тропы лежанку из лапника и картона, еды и воды поставили. Несколько дней его будут ещё лечить, потом он должен сам уйти.

— Время трудового подвига! — сообщила Елена Анатольевна.

— Стоим! — скомандовал Евгений Борисович. — Четыре штыка идём ко мне, Лена, выдели. Отвалы двигать будем.

— Виктор, Олег, Володя Калинин… И-и-и-и-и… — назвала Лена персоны и задумалась, кого ещё можно снять с его участка без ущербы для общей работы: все были при важном деле.

— Давай я тоже разомнусь! — предложила Галя Калинина, которая в неудобной позе расчищала развал печи. Сыновья Калининых, Фёдор и Егор, выполняли функции курьеров, носили нанесённые на план и сфотографированные находки от раскопа к «столу» Вадима Михайловича, где тот проводил их первичную камеральную обработку. Их помощь значительно ускоряла процесс, бегали эти 20 метров мальчишки без перерыва.

— Хорошо. Давай и ты тоже, — согласилась Лена Большая.

Кучу земли с основанием метра три на полтора и высотой метра в полтора нужно было перекидать от края раскопа на 2 метра, так как предстояла новая прирезка. Виктор понял, что это работа до конца дня. Потребовалось всего полчаса, чтобы в пять лопат — Евгений Борисович махал лопатой без перерыва, как все, — чтобы переместить отвал и «расчесать траву» под ним. Тут же разметили квадрат для прирезки 1 на 2 метра, и до перерыва впятером раздерновали и зачистили новый участок.

— Перерыв!

После шурфов Виктор ещё не привык, что каждых 50 минут работы объявляется перерыв на 10 минут. Некоторые успевали за это время уснуть и проснуться отдохнувшими. Вернулись Миша и Лена Маленькая, ушёл Петров будить сына и жену.

— Конец перерыва!

Шуршание лопат, мелькание земли, перенос тазов… У Виктора начала кружиться голова.

— Перерыв!

Наточить лопату, совок.

— Конец перерыва!

— Покинуть раскоп, общая зачистка!..

— Все спрятались, фотографирование! Девочка с рейкой — на позицию!..

— Перерыв на обед!..

Команды, распоряжения, быстрое точное исполнение, точное, до миллиметра определение места находок, огромное количество записей в разные журналы, полевые дневники, на план, всё это было опять ново для Виктора. Его первое ощущение, что археология, это длинные переходы и закопушки полностью менялось. Из-под лопат проступала жизнь прошлого. Остатки домов, печей, множество предметов одежды и быта, захороненный под порогом дома человек…

— Сразу после обеда нужны пять добрых фей: будем ставить башню Йорков, — проговорил Евгений Борисович перед выходом в лагерь на обед.

— Есть! Я! Тут!.. — зазвучало с разных сторон.

— Хорошо, я объявлю выход для добровольцев, остальные могут спокойно отдыхать после еды, — весомо проговорил Евгений Борисович.

— Что за башня? — спросил Виктор у шедшего рядом Анатолия.

— Для фото сверху. Это три длинных срубленных ствола связываются за верхушки, ставятся треногой, как можно ближе к раскопу. Потом максимально высоко лезет человек с камерой, снимает всё сверху. Тут, видишь, рядом хороших высоких деревьев нет, так бы просто с дерева щёлкнули, — разъяснил Анатолий.

В лагере у костра сидела отравленная двухдневным запоем Матильда Петрова и мрачно наблюдала за готовкой обеда. Её сын Евсей в одиночку носился с воплями по лесу. Баню повторно он ещё не сломал.

— Девочку, родившуюся тридцать первого октября родители назвали по первым буквам даты рождения: Триперок, — произнёс Алексей при входе в лагерь, чем вызвал общий смех.

Обедали быстро: большинство обитателей традиционно разбивали часовой обед на две части: 15 минут приём пищи, 45 минут сна. Виктор побоялся ложиться спать: за это время он мог встать разбитым. Просто так сидеть было бессмысленно. Поэтому когда Евгений Борисович провозгласил выход добрых фей, он тоже собрался и пошёл на раскоп ставить башню. Вышло 8 мужиков: Большой Начальник, Сергей Обезьяныч, Анатолий, Михаил, Пётр, Алексей, Александр Викторович и Виктор. Довольно быстро нашли три дерева метров по 9–10 высотой, срубили их, обтесали ветви, вытащили к раскопу. Связали верхушки, растащили две «ноги», за третью стали тянуть, чтобы поставить на треногу. По одному человеку держали две растащенные «ноги», трое тянули за третью ногу, трое поднимали верхушку и толкали за две «ноги» всё выше и выше. Когда все три «ноги» плотно встали на землю, Александр Викторович по одной взобрался с фотокамерой почти на самый верх, оттуда сделал несколько снимков, аккуратно вернулся вниз. В обратном порядке башню положили на землю, оттащили в сторону. До конца обеденного перерыва оставалось ещё 5 минут.

* * *

— Как скотинка, жить будет? — спросил у Михаила Анатолий про раненого волка. Все приготовились слушать ответ.

— А куда ему деваться? Лапу ему крепко прокусили, рана грязью забилась, нагноилась, но поправимо. Несколько дней попромывать, покормить, придёт в себя. Его, по ходу, в несколько глоток драли. Все бока и шея прокушены, но не критично. А левую лапу надо лечить. Здоровый лось! Килограммов на пятьдесят будет. Башка больше моей. Ленка ему так ловко рукав фуфайки на морду надела, я восхитился! Она чуть не вдвое меньше этой дикой зверюги, а он ей подчинился без вопросов. Она ему водку прямо из горла в глотку сбоку лила, а он хоть и вертелся, но глотал, пил, почти не проливалось! Выпил, значит, сидит, икает, потом с ворчанием, мол, да ну вас на хрен, лёг и заснул, — рассказал Михаил. — Он уже дня три подранный, голодный, вот и разболелся. А покормим — природные силы своё возьмут, выздоровеет.

— Давай ему Петрову скормим, — предложил Алексей в пространство. Но его предложение осталось без рассмотрения, так как со стороны лагеря уже шли на раскоп люди.

У Виктора в голове колокольным звоном звучало противоречие: два дня назад они избивали и калечили живых людей, а сейчас переживают о судьбе дикого зверя. Как это можно нормально уравновесить? Ведь этот волк, оправившись, спокойно может загрызть, при случае, своих спасителей. Не лучше ли будет и его спровадить куда подальше? Или вообще им не заниматься? Это же дикая природа, его за что-то покусали другие волки. Возможно, его судьба погибнуть. Да, вроде и жалко животное, но это же дикие звери, каждого не спасёшь.

— А не опасно вот так привечать дикое животное? Он нас потом не погрызёт? — высказал своё сомнение Виктор.

— Наоборот. Если он будет сытым, к нему вернётся в силы, он своих обидчиков отсюда будет отгонять очень далеко. Сытый волк на охоту не ходит, а территорию охраняет. Мы ему не интересны как пища и не соперники. А вот тех, кто его грыз — он с особым удовольствием погоняет, — развёрнуто ответил Александр Викторович. Для остальных это было само собой разумеющееся обстоятельство. У Виктора в сознании не то, чтобы возникла гармония, но появилось чётко понимание: накормишь дикого волка — оградишь себя от других диких зверей; поддашься уголовнику — понаедет ещё больше опасных двуногих тварей. Поведение людей рядом с Виктором позавчера и сегодня абсолютно логичное и адекватное.

— За работу! На свои квадраты! Некрофилы — по могилам! — распорядилась Лена Большая. В прирезанной части раскопа нашли контур ещё одной могильной ямы.

— Вот ходим мы земле, а не знаем, что под нами скелеты лежат, — удивился Виктор.

— Вся наша Земля одно большое кладбище. Сам посчитай, сколько триллионов людей жило и умерло на Земле хотя бы за последние сто тысяч лет, — предложила Оксана. — Только в твоём роду за последние пятьсот лет было полмиллиона прямых предков.

— Да ладно! — не поверил Виктор.

— Есть такие давние-давние советские расчёты: в среднем одно поколение — это двадцать пять лет. Сто лет — это четыре поколения. В среднем. Есть ты. У тебя мама и папа. У них тоже мамы и папы. И у тех в свою очередь. То есть, только за последние сто лет у тебя уже два, плюс четыре, плюс восемь, плюс шестнадцать прямых предков. Ещё сто лет — это плюс тридцать два, плюс шестьдесят четыре, плюс сто двадцать восемь, плюс двести пятьдесят шесть. То есть пятьсот десять прямых твоих предков за двести лет. Кто-то ещё жив, но абсолютное большинство уже умерло, и были где-то похоронены. И так у каждого из нас. Так что триллионы людей жили, умирали, были похоронены, получилось такое большое кладбище.

Это открытие удивило Виктора. Своим математическим умом он довёл прогрессию до пятисот лет и действительно вывел цифру близкую к полумиллиону прямых предков. Раньше он об этом не задумывался. Честно говоря, раньше он вообще мало задумывался. Это последние три дня его мозг кипит, а до этого его посещала едва ли одна мысль в неделю.

Довольно быстро за работой и беготнёй, почти без лишних разговоров, закончилась вторая половина дня. Опять возвели башню, отсняли раскоп, уложили огромную треногу. Вернулись в лагерь, разбились на очередь в баню. Виктору повезло попасть в первую, чисто мужскую группу, до ужина.

Тучки гуляли по низкому небу ещё с обеда, а к вечеру стали тугими и влажными. Лёгкий ветерок напрягся и наполнился мелкими капельками воды. Когда Виктор вышел из бани, Евгений Борисович стоял на открытом месте и внимательно смотрел в небо.

— Хвостом зацепит, наверное… — неопределённо проговорил он окружающим.

Перед ужином сформировалась ещё одна чисто мужская группа на помывку. Виктор в каком-то отупении с головокружением ждал призыва на ужин у костра. Петрова, до вечера опухшая с утра, обрела сиплый голос и способность говорить. Эту способность она использовала, чтобы портить всем окружающим вечер.

— Да не получится у вас успеть с раскопом… Ну, не получится. Да вот увидите, что не получится вовремя. Вот меня потом вспомните, что я вам всем говорила — тупо и монотонно пророчествовала она неудачу. От этого сиплого нытья некуда было деться. Оно отравляло всё вокруг. Даже на неподвижном лице Вики проскальзывало брезгливое отвращение к таким безмозглым пророчествам. Но в спор и разговоры с Петровой никто не вступал.

— Ужин через десять минут!.. — провозгласила Катя. Ветер усилился, стал более холодным и влажным. От бани тянулась группа свежевымытых мужиков в каком-то странном молчании.

— Он с-сказал, ч-ч-что всё это й-й-ерунда, — сообщил Григорий, указывая на Володю Калинина.

— Володя!!! Ты что натворил?!! — рявкнула Лена Большая.

— Да хватит вам уже мракобесием маяться! — недовольно отбрехнулся Володя. — Ничего не будет, ерунда все эти ваши приметы.

— Что случилось? — отозвалась на шум Галя.

— Твой муж погоду испортил: он побрился, — оповестил её Сергей Обезьяныч.

— Ну, так мы уже четвёртый день в пути, пора бы, — вступилась за мужа Гуля.

— Крепите палатки, товарищи. Ждём бурю: кроме того, что он побрился, он ещё и упорствует в своём просвещённом поведении, наших дремучих диких взглядов не разделяет, наши суеверия ни во что не ставит. Точно к буре, — спрогнозировал Сергей Обезьяныч.

— Да ничего не будет, — влезла разговор Петрова. — Правильно сделал, что побрился, а то на тебя уже противно смотреть было, морда, как грязная, казалось, что воняет!

— Если вызовешь молнию в эту мразюку — хоть каждый день во всех местах брейся, — негромко проговорила Лена Большая.

— У-у-ужин!.. — позвала Катя.

Зазвякали миски, возникло броуновское движение у вёдер, расселись по привычным местам. Часть людей предпочитала есть не за столом, а у костра, держа миску на коленях. Дурная Петрова не могла пройти мимо этого массового явления. Она начала гундосить, что это не по-людски, стала буквально сгонять за стол от костра всех людей. Её очень хотелось треснуть. Было удивительно, как один человек может всё так портить. А она всё продолжала и продолжала недовольно гундеть про всё подряд: костёр горит не так, вёдра закопчены и не отмыты снаружи, порядка за столом нет, еда однообразная, людей для такого объёма работ мало… Ей всё было не так. И всё высказывалось вслух с брезгливой недовольной интонацией.

Несколько молний одна за другой с высоковольтным жужжанием без предупреждения осветили пространство вокруг. Через доли секунды жуткий треск серии громов заставил сжаться каждого.

— Недолёт!! Недолёт! Метров на пятьсот поближе надо! — громко проговорил Анатолий. Все закивали, имея в виду попадание в Петрову.

— Володя, записывай на свой счёт! — неожиданно для себя крикнул полуоглохший от грома Виктор. Во рту было кисло, как будто лизал батарейку. На его крик никто не прореагировал, всё было естественно. Зачем и почему Виктор это крикнул, откуда он это взял — Виктор не мог объяснить даже себе. Просто почему-то крикнул.

Свет и жужжание молнии и сразу же оглушительный треск грома повторились. В этот раз молния ударила севернее, метров на 500–600 дальше от лагеря. Резко и значительно усилился наполненный водой и мелким градом ветер. Это был белый шквал. Через несколько секунд по тенту застучал град, в полсантиметра диаметром. За градом сразу, без прелюдий, начался мощный ливень. Сила ливня нарастала в прогрессии. Казалось бы, просто сильный ливень с мощными резкими порывами ветра уже достаточное явление. Но ливень, который непрерывно нарастает и усиливается в течение минуты каждых три-четыре секунды вдвое — это было страшно. Через минуту после начала ливня видимость сквозь стену воды была метров 5–6. Двускатный полиэтиленовый тент просел от скопившихся на покатой поверхности сотен литров воды, которая сплошным водопадом сливалась со всех сторон. Вместе с ливнем и градом ещё яростнее усиливался ветер, который порывами забрасывал воду и градины под тент. Пока Виктор крутил головой и уворачивался от дождя его тарелка за несколько секунд наполнилась водой. По столу текли потоки воды. Не убранный хлеб размок. Под ногами возник слой воды сантиметров 6–7.

— Налаживаем погоду!!. Срочно налаживаем!!. — сквозь шум дождя и ветра еле слышно во всё горло кричал Алексей в трёх метрах от Виктора.

Все начали вставать и что-то вместе кричать, кивая в такт головами. В ответ на это ветер с усилием стал кидать воду под тент настоящими морскими волнами.

— Что вы делаете?!! — проорал напуганный разгулом стихии Виктор стоящему рядом Анатолию в ухо.

— Погоду налаживаем!.. Надо три раза подряд от начала до конца пропеть гимн Советского Союза!!. — еле слышным криком во всё горло в ухо Виктору ответил Анатолий. — На первом исполнении всегда идёт усиление непогоды, на втором — плато, на третьем, обычно, затухание!!. Проверено много раз!!. Пой давай!!.

Виктор не знал гимна СССР. Он помнил только начало: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь… да здравствует созданный волей народа великий могучий Советский Союз!..». Но вдруг, услышал припев, и откуда-то из глубин сознания выплыли строки припева, который он подхватил на общем воодушевлении:

— Славься Отечество! Наше свободное! Братских народов союз вековой!.. — пел Виктор, внезапно осознавая всю силу этих слов. Это был сюрреализм: сверкающие совсем рядом молнии, гром, свист ветра в растяжках, потоки воды, как будто океан стоя поставили, и люди поющие гимн исчезнувшего государства. Когда ветер кинул Виктору в лицо очередную порцию дождя и града, будто заставляя замолчать, Виктор засмеялся навстречу ветру. Расхохотался!.. Его захватила эта всеобщая нелепая борьба со стихией: она его дождём и ветром — а он её песней! И все вокруг, промокшие, похоже, чувствовали себя так же, на кураже сражались со стихией силой духа. Виктор увидел напуганное лицо Игоря и от этого развеселился ещё больше. Виктор вдруг ощутил собственную силу и значимость в общей нелепой борьбе со стихией.

К концу третьего исполнения гимна сильный ливень и град действительно прекратились. Остался небольшой прямой дождик, а основная непогода ушла на юго-восток. Возможно, так подействовало «шаманство» исполнения гимна, а возможно, просто «хвост» прошёл дальше. Вся буря прошла минут за 10. Пользуясь затишьем, все побежали проверять свои палатки.

У Виктора и Игоря в палатке стоял слой воды сантиметров 12–15. Сумки с вещами впитали очень много воды. Сама палатка была сорвана с двух из шести растяжек.

— Это чё такое?!. — ужаснулся Игорь.

— Всё вынимайте, выжимайте! Живо! Спальник напитается — не просушите! Ну, быстрее, быстрее! Каждую минуту вода впитывается в вещи! — командовала Лена Большая. Они вместе с Маленькой очень быстро вычерпывали воду из своего брезентового дома, который тоже промочило в корень. Катя спасала кухню.

В спальных мешках у обоих плескалась вода. Не сталкиваясь раньше с такой непогодой, ни Виктор, ни Игорь не закрывали свои спальные места брезентовым клапаном, оставляли раскрытым. Ветер сорвал полиэтиленовый тент над палаткой, а прошедший дождь пробивал брезентовую крышу и стенки насквозь. Вода прямиком текла в открытые горловины спальных мешков.

— Помывка отменяется! Баня становится сушилкой! Дежурные, обеспечьте сушилку дровами! Сушим спальники! Личные вещи сушим завтра, сейчас только спальники! — громко командовал Евгений Борисович.

Под тентом над костром и в бане над костром быстро сооружали жерди, на которые выкладывали вывернутые спальные мешки. В лесу зазвенели топоры, рубили дополнительные жерди. Разожгли ещё три костра, чтобы сушить личные вещи, которые промокли почти у всех. Это было вынужденное нарушение распоряжения Евгения Борисовича, поскольку просто не в чем было спать. Всё промокло абсолютно у всех. Хуже всего было с орг.техникой и гаджетами: кофры с фотокамерами пропустили воду. Телефоны и планшеты плавали в палатках. Их разбирали и сушили над кострами…

— Эх, Володя, Володя… Как ты мог? Зачем же ты брился? — приговаривали почти все, выжимая воду из всего, что было с собой. Сам Володя уже не отбрёхивался, а молча сносил все попрёки. Почти до полуночи ликвидировали последствия стихии: укрепляли палатки, сушили над открытым огнём вещи, допивали чай, доедали второе. И между всей этой работой бесконечно звучало гундение Петровой: «Вот я так и знала!.. Вот и поужинали!.. Вот теперь все простынут и вообще никто работать не будет!.. Все дрова промокли, утром без завтрака останемся, вот увидите!». Столько говнистости и дурости в одном человеке просто не могло поместиться. В шутку приговаривали, что это форма шизофрении: в ней живут два отдельных человека и каждый из них тупой говнюк. Тогда всё складывалось. Успокаивало, что завтра днём она должна была уехать.

* * *

Спать в сырых, не досохших спальных мешках во влажной одежде было противно. Вся водка закончилась уже несколько дней назад. Она бы не закончилась, да несколько бутылок выжрали уголовники, а последние полбутылки ушли на рауш-наркоз для волка. Сейчас не было даже нескольких столовых ложек для согревающего пунша. Но за несколько вечерних часов Виктор так вымотался, что был согласен на этот компромисс. Всю ночь шуршал мелкий дождик, усиливая общую сырость.

— И ведь закончились все девственницы и девственники для отладки погоды, — сетовала Лена Большая с вечера.

— Меня можно за половину девственницы посчитать, — возразила Лена Маленькая. — У меня уже так давно ничего не было, что я вся заросла. Может быть, я опять уже девица стала.

— Блин, под кого же тебя подложить для проверки? — прикидывала варианты Большая.

— А вот и терпите теперь! Сама решу, когда вам погоду наладить, — показала свою значимость Маленькая.

— Спи давай, наладчица хренова! — указала Большая Маленькой её место в общей иерархии.

Ночью спалось плохо. Сырой холод вызывал постоянную дрожь. Только иногда удавалось немного согреться и коротко забыться коротким сном. Утром Виктор проснулся от холода и переполненного мочевого пузыря. Игорь тоже проснулся, когда Виктор выбирался на холодную мокрую улицу. Катя и Сергей Обезьяныч уже готовили завтрак. Олеся и Юля сидели у костра и клевали носом. Они с вечера плохо восстановили полиэтиленовый тент над своей палаткой и ночью их опять промочило. С трёх ночи они сидели у костра, пытались дремать на скамьях, навалили кучу сырых дров на угли и окончательно загасили костёр. Продрогли до костей, устали, сейчас, тихие и бледные, грелись у живого огня и от тепла засыпали. Вслед за Виктором и Игорем избавиться от жидкости вышли Пётр и Алексей. После облегчения все остались у костра, начали молча пить кофе и просто греться у живого огня.

— Мужики, надо размяться: с вечера много дров пожгли на просушку, на обед не останется. Пока не вышли на работу притащите, пожалуйста, по деревцу, хоть сколько-то напилим, наколем, — поставил задачу Сергей.

— А в лесу, конечно, всё мокрое, да? — уточнил Алексей. — И с веток при рубке будет литься за шиворот, да?

— А ещё, когда притащите и начнёте пилить, стволы будут грязные, в глине — сгустил краски Сергей.

— Я вот что спросить хотел, Катерина Сергевна, как у специалиста-юриста — начал издалека Пётр, — а чего это в договорах на работу прямо не пишут, что во время дождя будет мокро, ночью темно и страшно, а за лень всеобщее общественное порицание?

— Это, Петруня, не ко мне. Договоры Большой Шеф вычитывает. Я тут кто? Тут я Катя-повар, полевой рабочий. Тут я на женских инстинктах существую, без включения специальных знаний. А кроме того, конституционное право, в котором я понимаю больше всего, на работу сохранено. А дрова и правда нужны. Организуете?

— Для тебя, Катенька, даже сухие найдём! — пообещал Алексей, вставая и потягиваясь.

— Ой, ты ж моя радость! — ответила Катя.

Виктор залпом допил четверть кружки кофе и тоже встал. Игорь неловко мялся, вроде и вставая, но как-то с надеждой никуда не идти от тёплого костра. Алексей выбирал топор, Пётр застёгивал штормовку. Виктор надел «общественный» дождевик из толстенного полиэтилена, который висел тут же. Игорь шёл за компанию с видом глубоко несчастного человека.

Алексей, видя тоску Игоря, в своей обычной манере заставил улыбнуться всех детским стишком:

— Когда я грудь её лобзал, лаская трепетное тело, мне голос внутренний сказал: «Кончай лобзать! Берись за дело!». Был, как всегда, тот голос прав: дела не терпят проволочек. И я ушёл… Недолобзав… А так хотелось, между прочим!

Когда за время стишка немного отошли от лагеря, Виктор задал Петру вопрос, который крутился в голове уже пару дней.

— Пётр, а Катя, она как? Ну, то есть, она вообще кто? Замужем? А то, вроде, такая нормальная женщина, но вроде как одна. Не знаешь?

— Знаю. Её подпольно-партийная кличка в нашем ТСЖ «задорная вдова». Ну, да, вдова. Вот так и вышло. Она вышла замуж на третьем курсе, в начале учебного года, в сентябре, её жених как раз в аспирантуру поступил. Андрюха, нормальный мужик был, с нами много лет ездил. Они с ним до свадьбы почти пять лет вместе были. На шесть лет её старше был. Она универ закончила, а он как раз кандидатскую по уголовному процессу дописал, защитил, и его в прокуратуру взяли, сразу на хорошую должность в больших пагонах. Папа там у него до сих пор трудится. Все медосмотры прошёл в июле, всё хорошо было, в августе они съездили в отпуск на море, в конце августа он пошёл первый день на работу и утром по дороге на работу умер. Просто так. Сердце встало в двадцать восемь лет. От дома три светофора отъехал, на четвёртом его машина съехала с дороги, уткнулась в столб на Герцена. Почти полчаса его объезжали, никто внутрь не заглядывал, потом гайцы подъехали, а он мёртвый за рулём. Оказалось, даже есть такая статистика внезапных утренних смертей. Для молодых мужиков, оказывается, недосып и переживание очень опасны. А они как раз на юг на машине ездили. Должны были вернуться в субботу, а в каких-то пробках простояли, приехали только в воскресенье поздно ночью, он лишние сутки за рулём пробыл, а в понедельник через несколько часов ему на работу надо. Поэтому он всё кофе пил, устал с дороги, не выспался, волновался, как там первый день, вот и встало сердце. Катя два года просто убитая была. Думали, вообще руки на себя наложит. Потом ожила, тоже аспирантуру закончила. Но так одна и живёт. Говорит, никого лучше Андрея всё равно нет, даже сравнивать не будет. После него уже и права получила, чтобы машина не стояла. Сумела даже свой бизнес завести: кроме преподавания, две газовые заправки держит. Толковая тётка. Хорошая. Но мужик ей нужен необыкновенный. А всех таких щенками разобрали…

За рассказом Виктор и Пётр отошли в одну сторону, Игорь и Алексей в другую. К середине рассказа нашли подходящее дерево, с окончанием рассказа начали рубить. Топор Алексея звенел уже с минуту.

— Отойди в сторонку, обольёт, — предупредил Пётр. Виктор сделал несколько шагов в сторону. При первом же ударе топора с дерева сорвалось несколько литров воды. К моменту падения ствола дерево можно было назвать сухим.

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: