Зависимость

Эмпатия подвергается сомнению еще больше, когда речь заходит о зависимости. Каждый седьмой американец в какой-то момент своей жизни сталкивается с наркотиками. На примере опиоидного кризиса, который охватил всю страну подобно эпидемии, мы знаем, что эти расстройства охватывают все общество, затрагивая миллионы людей, независимо от образования, класса, расы, уровня занятости или социально-экономического статуса. По данным президентской комиссии по борьбе с наркоманией и опиоидным кризисом, каждый день от передозировки наркотиков умирает 175 человек.

Если этим недугом страдает так много людей из всех слоев общества, почему мы проявляем к ним так мало эмпатии? Эти больные относятся к одной из самых отторгаемых и униженных групп общества. Мы даже называем их так, чтобы укреплять стереотип: «наркоман», «химик», «кислотник» – эти слова подразумевают умышленное желание употреблять наркотики и стать зависимым от них – мы стигматизируем эту группу, качество медицинской помощи зависимым снижается.

Большинство из нас не жалеет наркозависимых: мы привыкли думать, что они либо нарушают закон, либо могут сами остановиться, если захотят.

Как и в случае с психическими заболеваниями, а оба расстройства зачастую идут рука об руку, – употребление психоактивных веществ рассматривается как слабость, удел аморальных личностей. Но современные научные исследования убедительно доказывают, что это не так.

Ученые пересмотрели концепцию зависимости и пришли к выводу, что большую роль в ней играет биологический фактор и модель развития болезни. Теперь мы знаем, что в мозге зависимого человека происходят изменения: похоже, что центры вознаграждения головного мозга, расположенные в области, называемой прилежащим ядром, настолько мощно активизируются при воздействии наркотических веществ, что работа префронтальной коры заглушается – подавляется разум, сила воли, способность принимать решения и держать слово. Теперь мы лучше понимаем слова организационного психолога и писателя Джерарда Эгана – «наркоман готов отказаться от всего ради одного, а не наоборот». Больные люди прекрасно понимают, что наносят себе вред. Нет никакого логического смысла в том, чтобы снова и снова принимать эти вещества, но они не в силах отказаться от временного облегчения или «кайфа», который испытывают при употреблении.

Интересно, что побочным эффектом этого расстройства является снижение уровня эмпатии. Человек может быть настолько поглощен зависимостью, что перестает учитывать мысли и чувства других людей, даже тех, кого любит. Он не станет безразличным, но эмпатические центры мозга будут подавляться зависимостью. Клиническим симптомом наркозависимых является отсутствие эмпатии – это подтверждено наукой. Например, исследования проведенные Государственным университетом Нью-Йорка в Буффало, выявили наличие алекситимии – психического синдрома, выражающегося в неспособности определить собственные чувства, почти у 40 % страдающих от алкогольной зависимости. Для сравнения, общая цифра по населению – 7 %. Неясно, возникает ли дефицит эмпатии от того, что люди начинают реже ее проявлять, или ее подавляет болезнь. Я подозреваю, причина в последнем. Нет сомнений в том, что расстройство, связанное с употреблением психоактивных веществ, нарушает работу эмпатических центров головного мозга на неврологическом уровне.

По мере того как наркотики или алкоголь становятся все более важными в жизни человека, он вкладывает все больше эмоций в поиски облегчения своего физического и эмоционального состояния. Если больной пытается справиться с симптомами тяги и абстиненции, задача становится трудоемкой, она истощает его эмоционально, тратится неврологический ресурс – ему приходится прилагать все свои силы, чтобы воздержаться от приема вещества.

Тем не менее, если уж мы говорим о таких пациентах, самое время вспомнить разницу между сочувствием и эмпатией. Сочувствуя, мы с печалью констатируем факт, а проявляя эмпатию, осознаем, что человек думает и чувствует. Сочувствие гораздо проще выразить, чем эмпатию, поскольку она подразумевает искреннее слушание и общение. Мы не приравниваем эмпатию к попустительству. Вы просто показываете людям, в том числе страдающим расстройством, что понимаете, насколько им трудно отказаться от чего-то, что они так жаждут получить – физически и психически. Ситуацию хорошо иллюстрирует старая поговорка, пришедшая из сферы реабилитации: «Проблема не в человеке, а в самой проблеме».

Каждый из нас когда-то становился свидетелем проявления нездоровой психики и может рассказать, например, про дядюшку, который по случаю праздника Дня независимости пришел в ярость, что котлета для гамбургера была пережарена. А может быть, у нас в запасе есть другая история, например, про подружку невесты, которая напилась, упала и опрокинула свадебный торт. Мы можем понять биологию зависимости на интеллектуальном уровне, но эти сцены все еще вызывают возмущение – так мы показываем, что подобное поведение является совершенно неуместным и эгоистичным. Позвольте мне рассказать вам историю семьи Джонсонов, и, возможно, я смогу убедить вас в обратном.

Единственная дочь Джонсонов, Сара, была прекрасным ребенком, отличницей, училась в престижном колледже, играла в баскетбольной команде, все ее любили. Сара начала пить на первом курсе, после выпуска проблемы с алкоголем усугубились. Однажды парень Сары позвонил ее родителям и со слезами объяснил, почему не может больше оставаться с ней в отношениях: она была зависима от алкоголя.

После консультации со специалистами Джонсоны решили принять участие в семейной программе Фонда Хазельден[57]. Она предназначалась для семей, которым необходимо поддержать родственников в период реабилитации: родные больного и сам пациент разделяются, их помещают в разные группы. Родители Сары попали в группу с девушкой-наркоманкой.

На групповых сессиях текли реки слез. Исполненные разочарования и обиды люди выражали непонимание и гнев – ведь они столько раз давали шанс своим сыновьям, дочерям, мужьям и женам. Они чувствовали, что их предали, тревожились, что близкие ни во что не ставят собственную жизнь.

Затем нужно было слушать. Поскольку Джонсоны не были знакомы со своими одногруппниками лично, им было легче контролировать собственные суждения и эмоции. Они узнали, как Джейн, ровеснице Сары, стыдно за то, что она лгала родителям и злоупотребляла их доверием. Девушка рассказала, что боится отказаться от наркотиков из страха потерять друзей. Джейн призналась, что обучение в Хазельден ей не помогает, потому что она не может представить себе жизнь без двух лучших друзей. А где они – там наркотики и алкоголь. Услышав историю Джейн, Джонсоны смогли иначе взглянуть на собственную дочь, понять, что у нее тоже есть история, которую она не может им рассказать.

Родители Сары наконец поняли зависимость с точки зрения собственного ребенка. Они начали осознавать, что та практически не в состоянии сопротивляться болезни, поскольку алкоголь вызывал тягу на уровне химических процессов организма. Хотя Джонсоны уже изучили массу литературы по этой теме, они всегда верили, что отказ от алкоголя – вопрос силы воли и желания. Теперь они поняли, что алкоголь не только вызывает привыкание, но и влияет на мировоззрение их дочери, снижая ее уверенность в возможности возвращения к трезвой жизни.

Джонсоны говорили мне, что благодаря этому опыту изменилась вся семья. Раньше они считали, что Сара могла бы добиться большего, если бы «постаралась». Теперь, обретя чувство понимания и сострадания, родители поняли, что не несут ответственности за болезнь Сары или за ее выздоровление. Что мне особенно понравилось в этой истории – методика. В Хазельден использовали практику эмпатического восприятия перспективы: члены семьи общаются с незнакомым человеком, находящимся в аналогичном положении, и узнают его историю. После этого они начинают смотреть на ситуацию более объективно, накал эмоций снижается. Джонсоны смогут чаще применять навыки когнитивной эмпатии и станут уделять меньше времени эмоциональным переживаниям, вызванным чувством былой беспомощности.

В наше время почти у каждого есть знакомый, злоупотребляющий психотропными веществами, – теперь мы знаем, что нужно отойти от осуждения и попытаться понять этого человека. С точки зрения медицины, привыкание и зависимость – скорее физиологический процесс, чем исключительно недостаток силы воли. Зная это, нам будет легче проявить когнитивную эмпатию, понять проблему. Это лучше чем выражать сожаление, провоцируя дальнейшее саморазрушительное поведение.