В. Ю. Степанов. Расцвет и закат бегинок: история уникального женского движения в средневековой Европе

В. Ю. Степанов

Москва, ФГУ РГРК «Голос России»

РАСЦВЕТ И ЗАКАТ БЕГИНОК: ИСТОРИЯ УНИКАЛЬНОГО ЖЕНСКОГО ДВИЖЕНИЯ В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЕ

Доклад посвящён истории бегинок – полусветского–полумонашеского женского ордена, широко распространённого в Средние Века на территории Западной Европы. Как история бегинок, так и их богословское наследие очень мало изучены в России. В докладе рассматриваются история возникновения движения бегинок и причины его популярности, а также причины последующего падения этой популярности и упадка ордена.

Большинство современных исследователей датирует возникновение движения бегинок промежутком между 1170 и 1180 гг. До XIX в. в науке бытовало мнение, что бегинки существовали и в более ранее время, но современные учёные отвергают эту версию как базирующуюся на не заслуживающих доверия легендах и поддельных документах. Помимо женской ветви ордена, существовала и мужская, называвшаяся «бегарды», но она была малочисленнее, чем женская, состояла, как правило, из людей из самых низов общества, была слабо организована и сравнительно скоро прекратила своё существование.

Не являясь в строгом смысле слова монашеским орденом (бегинки не имели устава, имели право в любой момент покинуть орден и выйти замуж и т. п. ), но и не будучи в то же время чисто светским образованием (большое значение придавалось молитвенно–созерцательной жизни), объединения бегинок в определённом смысле являлись альтернативой как светскому, так и монашескому образу жизни, предоставляя женщинам средневековой Европы, до появления течения бегинок вынужденных выбирать лишь из двух вариантов – замужество или монастырь – некий «третий путь». В отличие от монастырей, располагавшихся, как правило, в уединённой сельской местности, бегинажи (общежития бегинок) образовывались непосредственно на окраинах города (а порой и в самом центре), но, подобно монастырям, были отгорожены от внешнего мира, представляя собой некий «малый город в городе» со всем, что необходимо для жизни, включая порой даже пивоварню. Формируясь изначально как приюты для женщин, чьи мужья погибли в крестовых походах, и для мужчин, потерявших работоспособность в результате травмы, болезни или старости (что касается мужчин–бегардов, то в основном это были представители низших слоёв общества — ткачи, сукновалы и т. п. ), бегинажи позволяли решать как проблему вдов, оставшихся без попечения, так и мужчин, оставшихся без возможности своим трудом добывать средства к существованию.

Примерно одновременно с орденом бегинок и бегардов возникают такие монашеские ордена, как францисканцы и доминиканцы, очень скоро образовавшие тесную связь с бегинками и бегардами. Основатель ордена францисканцев св. Франциск Ассизский и его последователи выдвинули идею возвращения к «евангельской бедности», почти полного отказа от собственности и существования за счёт подаяний. Далеко не все церковные иерархи приняли эту идею, и католическую церковь в XIII в. охватили споры, подобные спорам «стяжателей» и «нестяжателей», имевшим место позднее в России в конце XV — начале XVI вв. Среди бегинок и бегардов однозначного мнения по этому вопросу не было. Если бегинки склонялись к тому, чтобы жить трудом своих рук и не принимать пожертвований извне (впрочем, в разных общинах и в разное время было по–разному), то бегарды, как правило, просили милостыню. Не «светские» священники и епископы, не монахи (монастыри были отдалёнными от городов, в сельской местности), а бегинки и бегарды оказывали наибольшее влияние на умонастроения зарождавшегося в то время городского пролетариата.

На протяжении всего XIII в. католическая Церковь преследовала бегинок и бегардов, обвиняя в ереси. В начале XIV в. бегинкам, однако, удалось избавиться от всех обвинений, и преследования постепенно прекратились. Тем не менее, католическая Церковь так никогда и не признала официально за бегинками статус ордена, несмотря на то, что женская ветвь ордена существует до сих пор (хотя сегодня число её членов исчисляется буквально единицами). Членами ордена бегинок были такие выдающиеся женщины – мистические богословы, как Мехтхильд Магдебургская, Хадевич из Антверпена, Беатрис из Назарета, Маргарита Порете (принадлежность последней к бегинкам, впрочем, оспаривается некоторыми исследователями). Сочинения их посвящены мистическому слиянию человеческой природы с Богом, описываемому в аллегорических брачно–любовных символах. Богословие бегинок впитало в себя величайшие достижения предшествующей религиозно–мистической мысли – от мистического богословия св. Бонавентуры и св. Бернара Клервосского до поэзии трубадуров, которая, подобно поэзии суфиев (влияние которой она, кстати, испытала), лишь внешне представляет собой чисто «светскую» любовную лирику, а на самом деле имеет «эзотерический» религиозно–мистический смысл.

Богословские идеи бегинок оказали значительное влияние на таких крупных представителей немецко–фламандского мистического богословия, как Мейстер Экхарт, Ян ван Рюйсбрук Удивительный, Иоханн Таулер, Генрих Сюзо, а через них – на М. Лютера и других идеологов протестантизма.

Несмотря на самые жестокие преследования, на протяжении XIII – XIV вв. движение бегинок продолжало расти и быть популярным. Впоследствии, однако, популярность бегинок падает. Но, по мнению автора этих строк, не преследования со стороны церковных властей стали главной причиной последовавшего за «золотым веком» бегинок упадка этого уникального женского движения. Напротив, как пик наибольшей популярности бегинок, так и расцвет бегинского мистического богословия приходится как раз на эпоху гонений. А период упадка ордена как раз совпадает по времени с той эпохой, когда церковные преследования прекратились. Упадку движения бегинок, по мнению автора, способствовали социальные и экономические причины.

К мистически–богословскому наследию бегинок сегодня обращаются представители различных мистических и «эзотерических» течений, находя параллели между религиозными идеями бегинок и таких течений, как суфизм, буддизм, даосизм и проч. К наследию бегинок обращаются также представители таких школ, как экзистенциализм и психоанализ, видя в автобиографически–мистических сочинениях бегинок уникальные документы внутренней, духовно–душевной жизни глубоких, незаурядных личностей.