 |
Г. А. Нагаева. Исторический аспект. О. Н. Майорова. Гендерные аспекты промысловой деятельности. В алатырском уезде на рубеже XIX – XX вв.
|
|
|
|
Г. А. Нагаева
Новороссийск, Новороссийский политехнический институт
Кубанского технологического университета
Женская преступность в Черноморской губернии:
исторический аспект
Анализ женской преступности в Черноморской губернии в конце XIX — начале ХХ в. позволяет сделать вывод, что в те годы на Северном Кавказе число «женских» преступлений росло, а сама преступность «молодела». В Черноморской губ. уровень преступности был еще выше, чем в Кубанской области. Это объясняется, прежде всего, тем, что после Кавказской войны правительство предпринимало отчаянные усилия, чтобы колонизовать обезлюдевшую после ухода горцев в Турцию узкую полоску прибрежной земли. Желающих ехать на Черноморское побережье в то время было немного[516].
В конце XIX в. в России количество женщин, вовлеченных в преступную деятельность, с каждым годом становилось все больше. Архивы ГУИН свидетельствуют, что в 1882 г. в местах лишения свободы империи находилось 66 тыс. 73 женщины, а в 1900 г. — 72 тыс. 565[517].
В Черноморской губернии картина женской преступности существенно отличалась от состояния мужской преступности, для которой был характерен неуклонной рост. Уровень женской преступности в изучаемом регионе был относительно стабилен, не наблюдалось резких ежегодных перепадов в количестве осужденных правонарушительниц. По приговору 1899 г. временного отделения Екатеринодарского окружного суда в 1899 г. было осуждено 58 человек, из них 5 женщин[518].
Архивные материалы г. Новороссийска располагают данными об административных правонарушениях и уголовных делах, находившихся в рассмотрении Мирового суда. Так, в 1914 г. мировые судьи губернии приговорили к тюремному заключению 391 человека, т. е. приблизительно 200 человек на 100 тыс. населения[519]. Уголовная статистика конца XIX — начала ХХ вв. отмечала значительное число торговых обманов, совершаемых женщинами, т. к., указывает М. Н. Гернет, одним из самых распространенных занятий женщин вне дома была торговля [520] (такие правонарушения подвергались наказаниям по ст. 29 Устава о наказаниях – денежное взыскание не свыше 50 р. [521]).
|
|
|
Чаще всего торговый обман выражался в незаконном повышении цен на товары [522]. По ст. 29 Устава привлекались и владельцы мелких и средних увеселительных заведений, а также лица, занимающиеся незаконным предпринимательством[523]. Так, например, 23. 12. 1901 г. пристав 1 участка г. Новороссийска Н. Костин обнаружил, что домовладелица Анна Бактуридзе тайно содержит постоялый двор. «Дело закончилось привлечением Бактуридзе к ответственности по статье Устава о наказаниях[524].
Нередкими были преступления, совершаемые на почве пьянства[525]. Так, мещанка А. Д. Свербиусова в сентябре 1915 г. дважды привлекалась по ст. 38 Устава, которая предусматривала наказание за проступки против благочиния, порядка и спокойствия: ссоры, драки, кулачный бой или другого рода буйство в публичных местах[526].
По ст. 130—142 Устава о наказаниях (об оскорблении чести, угрозах и насилии) предусматривали наказание за нанесение обиды устно или письменно; угроза на словах лишить кого–либо жизни или провести поджог, но если не было корыстной или иной преступной цели; насилие, самовольная расправа с оскорбителем, выразившаяся в причинении ему побоев (например, нанесение легких побоев и таскание за волосы или вырывание из рук стакана с недопитым вином)[527].
По ст. 131 и 142 Устава о наказании обвинялись супруги Выстребовы, которые 14. 11. 1916 г. ворвались в квартиру соседки А. П. Андрющенко, стали оскорблять ее и наносить побои. Супруги были приговорены к штрафу в 10 р. По рекомендации адвоката подали апелляционную жалобу, а затем ее отозвали в связи с примирением сторон[528].
|
|
|
Несмотря на рост количества преступлений, женщины чаще становились жертвами преступлений, а не активными их участницами[529]. Особый пласт составляли преступления на сексуальной почве[530].
Таким образом, в Черноморской губернии в конце XIX — начале ХХ вв. основная масса приговоренных женщин привлекалась к наказанию мировыми судами. В процентном соотношении количество осужденных женщин относительно мужчин было незначительно и почти не изменялось на протяжении долгого времени. Основным сдерживающим фактором роста женской преступности в Черноморской губернии были сохранившиеся в провинции патриархальные устои.
О. Н. Майорова
Алатырь, Чувашский ГУ имени И. Н. Ульянова, Алатырский филиал
ГЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ ПРОМЫСЛОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В АЛАТЫРСКОМ УЕЗДЕ НА РУБЕЖЕ XIX – XX ВВ.
После отмены крепостного права мужчины и женщины крестьянского сословия получили возможность самореализации в промысловой деятельности. Земледельческие занятия крестьян все больше сочетались с неземледельческими, в частности, с так называемыми «кустарными промыслами». По мере развития товарно–денежных отношений все более увеличивается процесс дифференциации кустарей на незначительную часть владельцев капиталистических заведений и на массу мелких хозяев, постепенно превращавшихся в наемных рабочих[531].
Особенно широкое развитие в Алатырском уезде получили промыслы, и исконно женским занятием было ткачество. В присурских селениях занимались тканьем так называемых промзинок (бумажных и полубумажных тканей по названию села Промзино (ныне Сурское). Лучшие холстинки изготавливались в Промзине, Порецком, Барышской Слободе Алатырского у., Ключах и Лаве Карсунского у. В Ключах ткали платки[532], в Астрадамовке — холстинки[533].
Кроме холстинок, которые шли преимущественно на сарафаны, женские рукава и мужские рубашки, а также платков, ткали еще скатерти и широкие холстинки, из которых шили наволочки для перин и подушек, холсты, потом их красили в темно–синюю краску (получалась «китайка», из нее шили сарафаны). Холстинки бывали также клетчатые, полосатые, с разнообразными узорами. Узоры брались с фабричных образцов. Развитие этого производства объяснялось местными условиями: Алатырский у. был малоземельный; для льноводства земель не хватало, лен использовался покупной.
|
|
|
Изготовлением тканей занимались девушки, они даже замуж выходили неохотно; на отцовском хлебе ткачиха неплохо зарабатывала и даже делала накопления. Другим, более развитым женским промыслом была торговля, ею занимались в Порецком, Астрадамовке, Промзине, Ключах, Березниках, Коржевке. Торговлей калачами и съестными припасами активнее занимались в Астрадамовке. С калачами астрадамовские женщины ездили и по другим окрестным базарам и ярмаркам[534].
В самом городе Алатыре получило распространение шелково–поясное производство, и алатырские пояса были известны в соседних губерниях. Особенное развитие это производство получило в 40–х годах XIX в. когда во владениях главных фабрикантов старообрядцев Милютиных выделывали разного рода поясов ежегодно на сумму до 100 000 руб. серебром. Главнейший сбыт пояса был в Сибирь: пунктом сбыта была Ирбитская ярмарка. Семейство Милютиных в 50–х годах подверглось преследованиям правительства за распространение весьма вредного раскола, и заведения их перестали существовать. Раньше плели широкие и длинные пояса, они преимущественно шли в Сибирь; затем сорта поясов стали более разнообразны, широких и длинных поясов стали плести меньше, увеличилось плетение узких и коротких. Причина этого заключалась в уменьшении требований и спроса на пояса, поставляемые в Сибирь. Раньше шелково–поясное производство занимало весьма значительное количество мастериц. Девочки, женщины и взрослые девушки — все занимались плетением поясов. Девятилетние дети могли зарабатывать до 3 рублей серебром в месяц, взрослые же зарабатывали до 60 рублей серебром в год. В год плелось более 200 пудов поясов. Цены на пояса зависели от качества шелка, продавались они от 70 до 170 рублей серебром за пуд. Лучшие пояса изготавливались из шемаханского шелка. Сбыт поясов производился не только в Сибирь, но и на Карсунскую, Нижегородскую и другие ярмарки. Заработная плата работницам по домам была очень низкой. Мастерицы, которые плели пояса, с малолетства занимаясь плетением, представляли собой чисто фабричный народ. Девушка, занимавшаяся плетением, уже не училась ничему другому. Плата мастерицам производилась не только деньгами, сколько разными предметами первой необходимости.
|
|
|
Платили за работу хлебом, ситцем, платками. Затем хлебом платить перестали, но давали вместо денег платки, ситец и даже пояса, которые девушки продавали на Алатырском базаре. При расплате платки и пояса ставились фабрикантами вдвое и даже втрое дороже, чем они стоили на самом деле. Плата ситцами и платками делалась не всегда по желанию работниц; деньгами им получать было гораздо выгоднее и удобнее; но из–за обилия рабочих, мастерицы рады были на какие угодно условия. Так как работа производилась по домам, девушки плели пояса сидя, платье и обувь не рвались, что для небогатой девушки важно, поэтому, плетенье поясов при невысокой заработной цене и даже при надувательстве фабрикантов, все–таки привлекало работниц. Как ни ничтожна была заработная плата, девушка на отцовском хлебе могла заработать в месяц на платье или на дорогой платок. Для фабрикантов же подобная расплата с работницами выгодна; меняя пояса на товар, а не на деньги, он приобретал ситец и платки по весьма дешевым ценам, а сбывал их работницам вдвое и втрое дороже[535].
Ткачество и плетение шелковых поясов было широко распространены в уезде. Помимо того, что изделия мастериц скупались торговцами для продажи на ярмарках, мастерицы довольно быстро поднимали свой жизненный уровень. В этой связи приводятся курьезные факты. Так, например, в селе Порецком, молодые особы, занимавшиеся ткачеством, не торопились выходить замуж, так как своим ремеслом могли обеспечить не только себя, но и родителей и даже отложить денег, тогда как замужем помимо ткачества им бы пришлось заниматься домашним хозяйством, работать в поле, заботиться о семье. Помещики и это перевели в денежный эквивалент, – все незамужние девушки платили особый денежный оброк не менее 5 рублей за право заниматься своим ремеслом. В Порецком насчитывалось до 300 оброчных девиц. Данные женские виды промыслов назывались как занятия, не приносящие вреда здоровью, в отличие от работы на суконных и ткацких фабриках.
Таким образом, в пореформенное время крестьяне получили возможность для самореализации в промысловой деятельности. Женские промыслы в Алатырском уезде были не столь разнообразны, как мужские. Это, прежде всего ткачество, торговля и плетение шелковых поясов. Развитию промысловой, кустарной деятельности в среде женщин–крестьянок мешал патриархальный семейный уклад, позиционирующий женщину как жену (преданную рабу своего мужа) и мать. Однако законы семейной экономики диктовали свое и, порой, видоизменяли канонический образ крестьянской семьи, где добытчиком и кормильцем становилась незамужняя девушка, не торопившаяся менять свой социальный статус.
|
|
|
