Замечания на предисловие Поморских Ответов

Своим ответам на вопросы иеромонаха Неофита Денисов предпослал «Предисловие», в котором напоминал вопросителю о милостивом императорском повелении, чтобы «разглагольство было тихое, кроткое и безопасное», причём весьма красноречиво изобразил, какую радость произвело во всём «пустынножительстве» сие «императорское милосердие», потом кратко объяснил, почему «словесному разглагольству» от предпочёл письменное изложение ответов. Действительною причиною того, почему он предпочёл отвечать письменно, было то, что на письме всё можно выразить более обдуманно и более осторожно, чем на устном собеседовании, и что письменные ответы и впредь могут служить для старообрядцев разрешением тех же вопросов. Но самое важное значение в предисловии к ответам имеет сделанное здесь же Денисовым краткое изложение главных мыслей, которые он предположил раскрыть в Ответах. Предисловие можно признать даже кратким очерком существенного содержания Ответов: здесь сочинитель 1) изложил главные причины, по которым он и общество его отделяются от церкви, 2) своё исповедание, или существенные основания, на которых существует беспоповское выгорецкое общество. Посему мы считаем нужным прежде всего подвергнуть рассмотрению предисловие Поморских Ответов.

Но чтобы правильно судить о предисловии и о всём содержании Ответов, нужно сначала дать надлежащее понятие о том обществе, к которому принадлежал Денисов: имея надлежащее о нём понятие, каждый читатель и сам удобно может видеть, справедливо ли Денисов в своих Ответах и в Предисловии к ним защищает своё общество.

Общество это, или согласие, именуется Даниловским, Монастырским и Поморским (хотя поморцами зовутся иногда и покрещеванцы иных согласий). Оно состоит из одних простолюдинов, не имеет священной иерархии – епископов, пресвитеров и диаконов. Посему не имеет у себя и совершаемых священными лицами седьми церковных таинств. Вместо таковых лиц поморцы управляются избираемыми из них же самих простолюдинами, не имеющими никакой хиротонии, простолюдины исправляют у них таинство крещения, они же принимают их на исповедь и в их собраниях начальствуют, предначинают и кончают службы, читают за службой Евангелие. Крещение у них совершается с пропусками всех священнических молитв и без освящения воды, значит, совершается не священными лицами и в воде не освящённой; таинство миропомазания за неимением священнического чина совсем не совершается, так что и все большаки их святым миром не помазаны; в исповеди, производимой их большаками-простолюдинами, так же, как и в крещении, молитвы священнические, предшествующие исповеди и последующие, разрешительные от грехов, пропущаются. Таинство литургии и причащения за неимением священства никогда не совершается, и быть причастниками оного никогда никто, даже и сами наставники их не сподобляются; таинство брака также не совершается, и в общество их приемлются только изъявляющие желание пребыть безбрачными; над болящими таинство елеосвящения также не совершается. Приходящих к ним от православной церкви хотящих быть членами их общества снова перекрещивают, как первого чина еретиков или некрещёных язычников, если бы даже приходящие были священного чина, – как российскую, так равно и греческую церковь одинаково облагают судом, подводя под чин второкрещения. Единоверной себе иерархии во всём мире не обретают и ни с которой церковной иерархией общения не имеют, даже большинство из них не исповедуют и быти теперь иерархии во всём свете. Последнего антихриста уже пришедшего быти сказуют и духовно царствующим в православной церкви: потому и все таинства, совершаемые в православной церкви порицают имены хульными. За царскую власть в тропарях, канонах и стихирах, где положено за неё молиться, не молятся¹, но в сих местах поминают православных людей, т. е. единоверных себе, а вместо иерархов поминают своих духовных отцов. Молитвы на всяку потребу, положенные в Потребниках, все оставили без употребления. Моленные их не имеют освящения; службы – вечерня, утреня и проч. – все совершаются с пропусками иерейского благословения, ектений, возгласов, главопреклонных и прочих молитв; на утрени прокимны, всякое дыхание, чтение Евангелия – всё это совершается простолюдинами.

Указавши вкратце действительное положение Поморского согласия, рассмотрим теперь, что говорит Денисов в предисловии Поморских Ответов о причинах отделения старообрядцев от православной церкви и в каком виде изображает своё общество.

Вот какие именно указаны в предисловии причины отделения:

«От Никона патриарха и прочих по нем пременишася, приложишася и отложишася древлецерковная многая содержания: еже о крестном персты знаменовании, еже о печатовании креста на просфирах, еже о аллилуйа, еже во многих чинех и словословиих и тайнодействиих церковных, еже старопечатныя книги отложишася, еже с жестокими клятвами нововводства укрепишася, еже с гонением и мучительством на древлецерковное содержание тая проповедашася».

Изложивши таким образом причины своего отделения от церкви, вот что говорит далее Денисов о своём обществе:

«Не новины какия затеяхом, не догматы своесмышленные нововнесохом, не за своевольная предания утверждаемся, но готовыя древлеправославныя церкве предания содержим, по готовым церковным книгам службу Богу приносим, еже есть в готовей древлеправославней церкви пребываем. По божественному Златоусту, церковь есть не стены и покров, но вера и житие, не стены церковныя, но законы церковные».

И далее, сославшись на примеры древних пустынножителей, говорит:

«И аще от апостольских времен в нуждные случаи в святей Божией церкви, кроме видимых церквей и священников, такоже и в пустынех пребывающе, тако благоугождаху Богу: убо и мы, в нуждных сих случаях, древлеправославная предания соблюдающе, спасение можем получити».

Итак, первою причиною своего отделения от церкви и первым обвинением против церкви в новопременениях Денисов поставляет пременение «еже о крестном персты знаменовании», то есть пременение не самого крестного знамения, даже не самого знаменования, соединяемого с сложением перстов в крестном знамении, – образования оным святыя Троицы и воплощения Господня, – но именно пременения перстов для такого знаменования. Первую важнейшую причину отделения старообрядцев от православной церкви Денисов поставляет таким образом не в отменении крестного на себе изображение, чего действительно и не было, и не в отменении образования перстами Св. Троицы и воплощения Господня, чего также не было, но в замене одних перстов другими для этого образования, в изменении служащего к тому материала, подобно как бы красок, или вап, в иконном изображении, ибо и здесь иное есть самое изображение, икона, и иное – вещество, материал, служащий для иконы. Посему Денисов полагает в догмат веры не образуемое перстами учение, но самые персты, если в изменении церковию перстов для крестного знамения полагает первую и главную причину отделения от неё старообрядцев: ибо только из-за перемены догматов могло быть правильное и законное их отделение от церкви. Но где и каким писанием предано, которым вселенским собором утверждено, чтобы не образуемое учение, а материалы, служащие к его образованию, как здесь персты, полагать за догмат веры? Почитание святых икон Седьмой Вселенский собор утвердил, но того, чтобы каким-либо одним материалом или из одного какого-либо вещества делать иконное изображение, святый собор не постановил. Он повелел на стенах, и досках, и священных сосудах изображать св. образы. Если на стенах, то ясно, что и на каменных; на досках – значит на дереве; на священных сосудах – значит на металлах. Повелевая таким образом всяким честным и прочным материалом изображать св. иконы, Седьмой Вселенский собор ясно показал, что не усвояет значения самому веществу икон, тогда как если бы собором повелено было изображать св. иконы только одним каким-либо материалом, то постановление это могло бы подать мысль, что вместе с иконою и самый этот материал должен удостаиваться почитания и поклонения. Согласно постановлению вселенского собора, св. церковь и поныне всяким честным и прочным материалом изображает св. иконы: вапами, мозаикою, металлом, шитьём на тканях – свидетельствуя сим, что не почитает материал икон, но самое иконное изображение в честь первообразных. Подобно сему св. церковь действует и в символических образованиях святыя Троицы и двух естеств во Христе – образует учение о Троице и перстами, и возжжёнными свечами, и троекратным дуновением архиерея или иерея и проч. Святая церковь следует апостольскому учению, глаголющему: вера есть уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр.   11: 1); персты же и другие материалы и действия видимые, служащие ко внешнему изображению учения веры, не суть самая вера или догмат веры. А не составляя догмата веры, они подлежат в своём употреблении распоряжению церковному. И посему троеперстное сложение если бы даже и было нововнесением, святою церковию сделанным, и тогда за него, как сделанное церковию по принадлежащему ей праву, обвинять церковь не справедливо, а тем паче не законно и не справедливо от неё отделяться. Но именуемые старообрядцы скажут: в древлепечатных книгах находится повеление слагать для крестного знамения два перста. Это справедливо, в старопечатных книгах это действительно напечатано, однако же двуперстное сложение и там не поставлено в догмат веры, да и не могло быть поставлено в догмат веры, как знак или предмет видимый, по вышеуказанному учению апостольскому. Денисов же, выдавая себя за последователя учению древней церкви, мудрствует несогласное учению древней церкви: в символических образованиях святыя Троицы и воплощения Господня воспроповедал догматом веры самый образующий материал – персты, и замену одних перстов другими, сделанную церковию по присущей ей власти, признал изменением веры и изменение это поставил первою причиною своего от церкви отделения и первым оправданием сего отделения. Не есть ли это новодогматствование? Не есть это почитание материала, употребляемого к образованию догмата, за самый образуемый догмат, не есть ли это новизна, неслыханная во святой церкви? Мы называем неслыханною новизною не самое двуперстное сложение, но почитание перстов в двуперстном сложении за догмат веры и почитание за ересь всякого изменения перстов в сложении для крестного знамения и удаления из-за сего от церкви. Вот что называется неслыханною новизною. И проповедуя такую новизну, Денисов совершенно несправедливо говорит о себе: «мы не новизны какия затеяли». В сущности, они, именуемые старообрядцы, именно затеяли новизны – воспроповедали новый догмат о самых перстах, а не о том, что образуется перстами, и посему, как вводители новых догматов, навлекают на себя апостольское прещение: аще мы, или ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом, анафема да будет (Гал.   1: 8). Но скажет кто-либо, что и святая церковь повелевает первыми тремя персты полагать на себя крестное знамение? не значит ли это, что и она приписывает значение перстам? Действительно, св. церковь повелевает слагать для крестного знамения три первые перста, как более приличные к образованию святыя Троицы своим соединением, но она не поставляет сего сложения в неизменяемый догмат веры, как это делают старообрядцы, поставляя двуперстие именно в неизменяемый догмат веры, без которого аки бы и спастись невозможно, и проповедуя все таинства быти недействительными без того знамения. За такое мудрование о двуперстии церковь и осуждает старообрядцев, а не за самое употребление двуперстия.

Второй причиною своего отделения от церкви Денисов поставляет допущенное ею пременение «еже о печатовании креста на просфирах», т. е. употребление печати с крестом четвероконечным, а не осмиконечным. Но во всех старопечатных и старописьменных Служебниках согласно повелевается самому священнику, начиная проскомидию, изобразить копием четвероконечный крест на просфоре, т. е. в четырёх местах, соответствующих концам креста, назнаменати копием. И в самом пожрении агнца изображается четвероконечный крест, т. е. агнец разрезается копием праве и преки с нижния от печати страны. Потом, по освящении, четыре части агнца, образуемые сим пожрением, располагаются на дискосе также в виде четвероконечного креста – одна часть полагается на горней стране, другая доле, а остальные две на правой и левой странах. В согласие сим священнодействиям священника и для удобнейшего совершения сих священнодействий святая церковь повелевает и печатать просфоры четвероконечным крестом. Даже и в старых Служебниках московской печати издания первых пяти патриархов московских ни в одном не напечатано указа печатовать просфоры осмиконечным крестом, хотя и существовали в старину дорники с изображением сего креста. Отсутствие такого повеления или указа ясно показывает, что российская церковь времён первых пяти патриархов не полагала в догмат веры непременное печатание просфор именно крестом осмиконечным. Ибо в противном случае, т. е. если бы употребление осмиконечной печати на просфорах полагала в догмат веры, она не преминула бы дать строгое и точное о сём повеление и наставление. И так как, повторяем, такого повеления не обретается в старопечатных Служебниках, то, значит, печатание просфор осмиконечным крестом было только обычаем. Притом печатание просфор не есть священнодействие, совершаемое священником, а только производимое просфорницею действие над тестом и означает только, что печатаемые хлебы приготовляются для тайнодействия. И из хлебов сих на совершение тайнодействия приносится только один, а прочие, хотя и с тою же печатию, приносятся только или в честь святых, или в память живых и умерших, но в тело Христово не прелагаются, а изъемлются только малые частицы. Итак, если Денисов в печатании просфор крестом четвероконечным находит изменение догмата веры и за то отделяется от св. церкви, то он должен бы за это обвинить и церковь времён первых пяти патриархов, в которой самое священнодействие над просфорою совершалось крестом четвероконечным. А когда он не обвиняет древнюю церковь за самое священнодействие крестом четвероконечным, то справедливо ли обвинять церковь последующего времени за печатание просфор тем же четвероконечным крестом, которое действует притом просфорница? Но Денисов и сие действие, производимое просфорницею, осмелился почесть за догмат веры и изменение оного, соответствующее священнодействию самого иерея, осмелился поставить в вину церкви и в оправдание своего отделения от неё. И это его умствование не есть ли введение нового догмата и собственная затея? И мы опять не обычай тот, еже печатовати просфоры печатию осмиконечного креста, называем новодогматствованием, ибо как честный крест и осмиконечный, и четвероконечный почитаем за едино, так и печатание просфор тою или другою печатью честного креста порицати полагаем несвойственным христианину². Мы называем новодогматствованием то мудрование Денисова, что печатать просфоры необходимо только печатию осмиконечного креста и что печатание сие есть догмат веры, а печатание просфор крестом четвероконечным есть ересь, за которую считает необходимым отделяться от церкви. Это есть новодогматствование и затея Денисова и вообще именуемых старообрядцев.

В-третьих, Денисов причиною своего отделения от церкви поставляет пременение «еже о аллилуйа», то есть глаголание на псалмопении тройственного аллилуйа вместо двойственного с приглашением: слава Тебе, Боже. Значит, Денисов поставляет в вину церкви то, что она, соответственно ангельской песни свят, свят, свят Господь Саваоф, воспевающей трижды свят и единожды Господь, воспевает трижды аллилуйа и единожды Боже: аллилуйа, аллилуйа, аллилуйа слава Тебе, Боже. Об ангельской песни свят, свят, свят Господь Саваоф вселенские учители Афанасий Великий и Григорий Богослов глаголют: еже рещи трижды свят прославляются три лица Св. Троицы, а единожды Господь, сим проповедуется единство Божества Св. Троицы (Соборн. Сл. 2 на Пасху). И аллилуйа есть также ангельская песнь, по свидетельству Афанасия Великого (во Псал. толк. в огл. псалма 104), и в ней святая церковь, согласно учению помянутых отцов церкви, воспевая трижды аллилуйа, тем прославляет три лица Св. Троицы – Отца, Сына и Св. Духа, а единожды воспевая Боже, тем исповедует в трёх лицах единство Божества, как учит и собор 1667 г. (гл. 3-я). И это богословское учение проповедуется во множестве церковных песнопений, что Троица во единице и единица в Троице, т. е. троица лиц во едином существе и едино существо в трёх лицах; всякое иное, противное сему учение вселенскими соборами отвергается и проклинается, святою церковию не приемлется. А Денисов церковное славословие с таким учением почитает за ересь и считает достаточной причиной отделения от церкви. Старообрядцы скажут, что и Стоглавый собор назвал ересию тройственное аллилуйа. Но, во-первых, Стоглавый собор не есть собор вселенский и подлежит исправлению бó льшего собора, каков был собор 1667 г., подобно как подверглось исправлению и правило Неокесарийского собора о седми диаконах (6-го Всел. соб. правило 16). Притом же собор 1667 г. для тройственного пений аллилуйа с приглашением: слава Тебе, Боже, имеет основанием ангельскую песнь свят, свят, свят Господь Саваоф и всеобщее учение церкви о троичности лиц и единстве Божества во Св. Троице, а Стоглавый собор для своего учения об аллилуйа представил основанием только откровение списателя жития Евфросинова, которое исполнено тмочисленных ересей. Посему постановление его, как собора меньшего, законно подлежало исправлению на бó льшем соборе 1667 г. Правда, и двойственное аллилуйа с приглашением: слава Тебе, Боже, со здравым разумом воспеваемое во славу Св. Троицы, также православно, но не имеет оно полноты песнопения, прославляющего и троичность лиц, и единство Божества во Св. Троице. И наконец, Стоглавый собор хотя и сделал определение петь аллилуйа дважды, но сам же признал древность и тройственного аллилуйа, дотоле употреблявшегося во Пскове и во Псковской земле, и употреблявших оное не подверг отлучению и разделения с ними не повелел творить, как и Шестой Вселенский собор, осудив безбрачие иереев в западной церкви, разделения за оное с западною церковию не учинил. Для того, чтобы отлучить какое-либо общество от церковного общения, требуется соборный суд церкви. А старообрядцы произвели церковное разделение без соборного суда епископов, и притом огласив ересию учение, согласное учению всех соборов вселенских. Итак, третья выставленная Денисовым главная причина отделения старообрядцев от церкви нимало не оправдывает их отделения.

О прочих мнимых нововведениях церковных, якобы оправдывающих отделение старообрядцев от православной церкви, как менее важных, Денисов в предисловии не упоминает, обещая говорить об них в самых ответах, и мы станем говорить об них также при рассмотрении ответов. Теперь же обратим внимание на то важное обстоятельство, что Денисов, исчисляя в предисловии главнейшие обвинения против церкви, кроме указанных трёх мнимо-догматических пременений (перстосложения, печати на просфорах и трегубой аллилуйа), действительных догматических изменений в учении о Троице, о воплощении Господнем, о таинствах церковных представить не мог. Если бы он знал какие-либо действительно допущенные церковию изменения в догматах веры, то, без сомнения, не умолчал бы об них. Ясно, что греко-российская церковь есть церковь православно верующая, а по пространству своему она есть церковь вселенская, и именуемые старообрядцы, обвиняя её в изменении обрядов и изменение это признавая достойной причиной отделения от неё, тем самым обрядовые предметы возвели на степень догматов веры, чего церковь вселенская никогда не допускала, и за сие, как проповедники новых догматов, подлежат, по сказанному выше, апостольскому и вселенских соборов осуждению. Если скажут глаголемые старообрядцы, что обрядов за догматы веры не почитают, то почему же они за изменение обрядов отделились от церкви, имущей неотъемлемое право исправлять и по благословным винам изменять обряды, как это неоспоримо доказывается правилами вселенских и поместных соборов (Лаод. соб. пр. 11 и 19; 6-го Всел. соб. пр. 101)? Итак, ни в каком случае не имеют они оправдания в грехе раскола.

После рассмотренных нами мнимых «пременений в древлецерковных содержаниях» причиною своего отделения от церкви Денисов поставляет то, что якобы «с жестокими клятвами нововведения укрепишася» и «с гонением и мучительством на древлецерковное содержание тая проповедашася», почему «тогда иже древлеправославныя церкви содержания на отсташа, иже к новопреданиям Никоновым не присташа: священный епископ Павел Коломенский и пресловутыя Соловецкия обители отцы, и прочии многочисленнии священного и иноческого и мирского чина, гонения, оземствования, бегания, смерти претерпеша». Из этих слов видно, что изречение «клятв во укрепление нововведений» Денисов считает и объявляет предшествовавшим отделению от церкви Павла Коломенского и его сообщников, подвергшихся за сие отделение законным карам. Но это Денисов утверждает несправедливо. Ибо не только изречению клятв, но самому исправлению книжному предшествовало отделение старообрядцев от церкви. Протопоп Аввакум с товарищи за одно распоряжение о поклонах и крестном знамении ещё в 1653 г. сделал отделение от церкви и стал отправлять службу в сушиле у протопопа Ивана Неронова (см. письмо его к Неронову в «Материалах для истории раскола», т. 1, стр. 21), а в 1654 г. и Павел Коломенский оказал сопротивление бывшему тогда собору о предполагаемом исправлении книг. Таким образом, отделение старообрядцев началось тогда, когда ещё никаких клятв не было изречено церковною властию и даже не было приступлено к самому исправлению церковных книг. Первые клятвы произнесены в 1656 году, и притом частным лицом, за что вселенскую церковь обвинить нельзя, а большим московским собором 1667 г. положены клятвы на хулителей и противников церкви после оказанного ими противления церкви и хулений на неё, о чём прямо говорится в соборном свитке 1666–1667 гг. И Денисов ничем не доказал, что клятвы предшествовали отделению старообрядцев от церкви и были причиною этого отделения, как и по сие время не могут доказать того старообрядцы. Посему и Денисов и вообще старообрядцы несправедливо поставляют соборные клятвы причиною своего отделения от церкви. Нужно притом знать, что если бы церковию введены были догматические новопременения, то хотя бы они введены были и без всяких клятв, отделение из-за оных было бы законно. Впрочем, и тогда частные лица не имели бы права изнести суд на церковь и подвести её пастырей и всех её членов под какое-либо чиноприятие. А так как церковь никаких догматических пременений не допустила, в чём не мог обвинить её Денисов и не могут доселе обвинить старообрядцы, а допустила только обрядовые изменения, на что имеет полную власть, то если эти изменения утверждены и с клятвою на сопротивляющихся её повелению, и тогда обвинять за сие церковь никто не может, как вздумали обвинять старообрядцы, подобно тому, как никто не мог и не имел права обвинить древлевселенскую церковь за то, что она четыренадесятников, соблюдавших старейший обряд празднования Пасхи, 1-м правилом Антиохийского собора подвергла проклятию, а 7-м правилом Лаодикийского собора причла к еретикам, каковое определение подтверждено потом и вселенскими соборами Вторым (пр. 7) и Шестым (пр. 95). И как для древних четыренадесятников в их непокорении с клятвою произнесённому церковному определению о праздновании Пасхи не мог служить оправданием древнейший церковный обычай, которого они хотели держаться, так и для наших старообрядцев не может служить оправданием в их отделении от православной церкви из-за исправления обрядов то, что они содержат старый (хотя и не старейший) обряд и что исправление подтверждено клятвою.

Из приведённых слов Денисова видно потом, что причиною отделения старообрядцев от православной церкви он считает принятые против них карательные меры, «гонения и мучительства». На это прежде всего следует сказать, что карательные меры не могли употребляться и не употреблялись прежде сопротивления старообрядцев и самовольного их отделения от церкви, как свидетельствует и история. Прежде протопоп Аввакум, первоначальник раскола, отделился от церкви и завёл свою службу в сушиле Ивана Неронова, а потом уже на смирение его и за это его отделение от церкви были приняты карательные меры. Точно так же действовали и относительно всех прочих расколоучителей. Ясно таким образом, что не карательные меры против расколоучителей вызвали их отделение от церкви, а, напротив, их сопротивлением церкви и отделением от церкви были вызваны карательные против них меры, и потому совсем несправедливо ставить так называемые у Денисова «гонения и мучительства» причиною, притом достаточною причиною отделения старообрядцев от церкви. Притом же карательные меры принимаются всегда по распоряжению частных лиц, а распоряжения частных лиц ставить в вину всей церкви вселенской несправедливо: посему несправедливо старообрядцы из-за гонений на них отделяются именно от вселенской церкви, и гонения сии не могут служить для них оправданием этого отделения. И во всяком случае преследования и гонения никогда не могут быть для кого-либо достаточною причиною к отделению от церкви, ибо они не составляют повреждения догматов веры и таинств, чрез которые получается спасение. Это доказывается многочисленными примерами из церковной практики. Карфагенский собор правилами 94 и 97 постановил просить православных царей о приятии мер против донатистов³. Донатисты, как и наши старообрядцы, так же оправдывали свой раскол с церковию этою строгостию собора (см. г. Кутепова соч. о донатистах), но церковь чрез сию строгость нимало не утратила православия, и для донатистов она нимало не послужила к оправданию в их расколе. Приведём и ещё примеры. Св. Григорий Богослов писал к Константинопольскому патриарху Нектарию, чтобы он не давал свободы в Константинополе аполлинаристам и для сего обратился бы за содействием к царю (Посл. т. 4-й, стр. 191–194). Св. Златоуст просил царя Аркадия изгнать ариан из Константинополя, что и было исполнено (Чти житие его, Марг. л. 68–70). Св. Иосиф Волоколамский в Просветителе (Сл. 13-е) пишет, что недостоит еретикам давать свободу ко вреду православной церкви. И в Уложении царя Алексея Михайловича, которое засвидетельствовано и подписано патриархом Иосифом, в первой главе за хуление на св. церковь повелевается казнить огнесожжением. Именуемые старообрядцы не могут обвинить и не обвиняют в ереси упомянутых святых отцов за строгие меры против еретиков и раскольников, не могут они обвинять и не обвиняют в лишении православия церковь российскую времён патриарха Иосифа за столь строгое наказание, определённое хулителям церкви: справедливо ли поэтому они обвиняют в лишении православия русскую церковь времён патриарха Никона за то, что в отношении к церковным хулителям она действовала по законам, изданным при патриархе Иосифе и по его благословению? Итак, и сия представленная Денисовым причина отделения старообрядцев от православной церкви не есть действительная и законная и нимало не оправдывает их в грехе раскола.

Изложив обвинения против церкви, послужившие якобы причиною отделения от неё старообрядцев, Денисов следующим образом описывает своё пребывание якобы в древлеправославной церкви:

«Не новины какия затеяхом, не догматы своесмысленные нововнесохом, не за своевольная предания утверждаемся; но готовыя древлеправославныя церкве предания содержим, по готовым священным книгам службу Божию приносим, еже есть в готовей древлеправославней церкви пребываем. По божественному Златоусту, церковь есть не стены и покров, но вера и житие, не стены церковныя, но законы церковные».

Здесь хотя и кратко, Денисов высказал всё, что мог сказать в оправдание старообрядцев, отделившихся от православной церкви. Он утверждает, во-первых, что именуемые старообрядцы новых догматов не внесли, во-вторых, что они «в готовей древлеправославней церкви пребывают», и, в-третьих, оправдывает своё положение изречением: «церковь не стены, но закон». Рассмотрим каждое из этих оправданий.

Первое. Денисов утверждает, что старообрядцы не внесли новых догматов. Но если обряд, хотя и употребляемый церковию, но не признаваемый ею за догмат веры, воспроповедан именно за догмат веры, не есть это внесение нового догмата? Четыренадесятники только признали неотлагаемым и неизменяемым, как догмат, древний обычай относительно времени празднования Пасхи, за изменение сего обычая, как бы за изменение догмата веры, отделились от церкви, и вот за сие церковию осуждены, как еретики. Точно так и Денисов одно изменение обрядов признал виною своего отделения от церкви: изменение перстов в крестном знамении, печати на просфорах, двойственной аллилуйа; следственно, изменение этих обрядов он признал за изменение догматов веры, ибо только за повреждение веры, за изменение догматов, утверждённых вселенскими соборами, можно производить отделение от церкви, учинившей такое изменение. Значит, Денисов признал двуперстное сложение, печать четвероконечного креста, сугубое аллилуйа и прочие подобные обряды за догматы веры, каких вселенская церковь никогда не признавала, и таким образом воспроповедал новые догматы, вселенскими соборами не проповеданные. И сие нововнесение не проповеданных святыми соборами догматов оказалось у старообрядцев в самом начале их отделения от церкви, ибо и тогда они отделились от неё единственно за исправление богослужебных книг и обрядов; сие новодогматствование продолжается у старообрядцев и доселе, ибо и доселе виною своего отделения от церкви они поставляют изменение обрядов, называя оное нарушением веры, новодогматствованием.

Но после своего первоначального отделения от церкви именуемые старообрядцы, им и не хотящим, впали в тмочисленные заблуждения в нарушение многих евангельских истин. Укажем наиболее важные из этих нарушений, допущенные обществом, от имени которого писал Денисов. Беспоповцы воспроповедали противно евангельскому учению (Мф. зач. 67 и 108, Ин. зач. 65) существование церкви без иерархического священноначалия и полноты таинств; присвоили себе вопреки соборному запрещению (Гангр. соб. пр. 6) обдержное управление паствами: не умея ключей царства небеснаго, воеже вязати и решити грехи (Ин. зач. 23; Номок. л. 6), обдержно совершают исповедь кающихся; в противность евангельскому гласу (Ин. зач. 23) проповедуют получение живота вечного без причастия святых таин тела и крови Христовы.

Итак, несправедливо Денисов сказал о себе и своём обществе, что они в церковь никаких новых догматов не внесли.

Второе. Денисов утверждает, что он и общество его «в готовей древлеправославней церкви пребывают». Это его уверение требует подробнейшего рассмотрения.

Церковь Христова не есть какое-либо общество, само собою устроившееся, то есть умышлением каких-либо лиц, собравшихся воедино, но создана Господом. Как в первобытии мира, по Писанию, рече Бог: сотворим человека… и сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт.   1: 26–27); так же точно Творец мира сказал и о церкви: созижду церковь мою, присоединив неложное о ней обетование: и врата адова не одолеют ей, и указав тогда же её достоинство, что она будет иметь ключи царства небесного, то есть будет властительницею неба: и дам ти ключи царства небеснаго (Мф.   16: 18–19). И исполняя слово сие, Господь искупил нас своею кровию и по воскресении своём сказал Апостолам: якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы, и, дунув на них, глагола им: приимите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите держатся (Ин.   20: 22–23). О словесах своих Господь засвидетельствовал: небо и земля мимоидут, словеса же моя не мимоидут (Мф.   24: 35). Посему как непреложно слово Его о создании и существовании человека, так же и ещё паче непреложно слово его о создании и неодолённости созданной им церкви. И как в первобытии создан человек с различными удами, т. е. членами тела, подобно сему и церковь, тело Христово, создана с различными удами, как о том свидетельствует Апостол Павел в первом послании к Коринфянам, глаголя: якоже бо тело едино есть, и уды имать мнози, вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело: тако и Христос (1Кор.   12: 12). И паки там же: ибо тело несть един уд, но мнози (1Кор.   12: 14); и паки: аще быша вси един уд, где тело? (1Кор.   12: 19) В послании же к Римлянам являет и причину, её же ради церковь создана с различными удами: уди не вси тожде делание имут (Рим.   12: 4), то есть по причине потребности различных действий в церкви является потребность и различных удов церковных, как и в теле для зрения потребны очи, для делания – руки, для хождения – ноги. И хотя все члены, все уды в теле церковном потребны на своё делание, ибо, по слову того же Апостола, не может око рещи руце: не требе ми еси, или паки глава ногам: не требе ми есте (1Кор.   12: 21), но есть в них и преимущество пред прочими имущие и более других потребные; и такое именно значение и назначение дано им самим Богом. Апостол Павел пишет: Вы есте тело Христово и уди отчасти. И овых убо положи Бог в церкви первее Апостолов, второе пророков, третие учителей (1Кор.   12: 27–28). Толкуя сии слова Апостола, св. Златоуст говорит: «Первое зде и второе не просто рече, но в своем чину предлагая предпочтеннейшее, и меньшее показуя: темже и Апостолы предложи, иже вся в себе имяху дарования» (На посл. к Коринф. беседа 32-я). И паки той же св. Златоуст о различии церковных удов пишет: «Суть инии убо (уды) господственнейшии, инии же мние. Яко глава всего тела господственнейшая есть, чувства же вся в себе имуща, и души владычнее; и главы кроме жити не можем, ногам же отсеченным бывшим, мнози много время пожиша. Темже неточию положением сия лучшая онех, но самым действом и чином» (На посл. к Ефес. нравоуч. 10-е).

По учению церкви, наместники Апостолов суть епископы. В толковании 14-го правила Неокесарийского собора пишется: «епископи убо градстии по образу суть двоюнадесяте Апостолу, на нихже дунул Господь, приимите, рече, Дух Святый: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся им; се же по сих им же даровано есть и благодать Святаго Духа инем раздавати». А в толковании на 55 правило св. Апостол епископы именуются главою церковного телесе по подобию Христову, а пресвитеры и диаконы уподобляются рукам: «Епископы убо по образу суще Господа нашего И. Христа, и глава церковнаго телесе именуеми и большия чести суть достойны… Пресвитери же и диакони по образу суще рук, яко теми церковное правление содевает епископ. Чести убо и тии суть достойни, но не тако, якоже епископи: глава бо рук честнейши есть». Посему церковные учители исповедуют, что в церкви должны быть три чина церковной иерархии – епископ, пресвитер и диакон. В Благовестнике читаем: «В церкви чин совершение имать, предстоящими украшение: и ни большим лепо быти, ни мнее; еже Слова благодатию трие сии образи в церкви, очищение, просвещение и совершение. Три сия действа последуема чинов. Диакони очищают оглашением учения, пресвитери очищают крещением, архиереи же священныя чины поставляют и совершают, еже есть рукоположение. Видиши ли, чины к действом, ни вящше, ни мнее, реку, предстоящих» (Мф. зач. 95, л. 205).

И сии во св. церкви поставленные от Бога чины на священнодействие таинств столь необходимо нужны, что без них и спастися невозможно, как и свидетельствует Катехизис Великий во гл. 72-й: «Аще бо и не всяк должен есть священствовати, но убо потребовати священничества всяк должен есть: без него бо спастися не может». И в 25 гл. Катехизиса говорится, что церковь Божия состоит под управлением священных, от Бога поставленных чинов, и что общество, не состоящее под таким управлением, есть сонм злых и нечестивых людей: «Вопрос. Что есть церковь Божия? Ответ. Церковь Божия есть собрание всех верных Божиих, иже непоколебимую держат едину православную веру и в любви пребывают, облобызают же учение евангельское непоколебимое, иже суть достойни приимати святыя и божественныя совершенныя тайн