5. Понятие Универсума. 6. Активизация естественного чувства сверхъестественного

5. Понятие Универсума

При обозначении сверхъестественного в человеческом сознании примем для краткости термин Универсум. Универсумом будем называть представление о некоей энергии, которая упорядочивает мир, организует хаос в систему – в материю, в частности, в живую материю. Что ещё думает про Универсум среднестатистический гражданин? Что эта энергия присутствовала до возникновения жизни, способствовала появлению живого, продолжает автономно действовать и сейчас. Называют её по-разному: Бог, Дух, Дао, Брахман, Логос, Абсолют, Бытие, Космос, Вселенский Разум, кому что ближе. Важно, что термины выражают примерно одно – высший закон, с которым человек имеет связь и сродство. Зависит, как несовершенный от совершенного, произведённый и производимый от производящего.

Всякое обращение к надчеловеческому-сверхъестественному назовём духовностью. И напротив, абсолютизацию материального (тех самых общебиологических потребностей, о которых шла речь выше) – бездуховностью.

Естественное чувство мистического – та основа, которая время от времени воплощается в форму религии. Более того, смутные фантазии о реальности сверх нашего восприятия (Универсуме) в особых условиях активизируются и начинают мотивировать жизнедеятельность, влиять на неё. Как же это происходит?

6. Активизация естественного чувства сверхъестественного

Братья наши меньшие с зачаточным мышлением, повторим, скромно приспосабливаются к среде, в которую помещены с рождения, особо её не меняя. Человек же, используя чудо-прибор на плечах, «улучшает» биосреду в свою пользу, а бывает – просто разрушает её. Это значит, что Homo sapiens приспосабливает живое к условиям, заданным уже не естественной эволюцией, а им самим. Говоря иначе, человек становится вторым, «параллельным» двигателем природной эволюции. Или, совсем просто: налицо две эволюции: одна эволюция создала мамонтов, а другая их съела.

Поэтому земная природа начинает представляться в обыденном сознании раздираемой двумя соперниками. У неё оказывается одновременно как бы два «хозяина»:

– Воображаемый Универсум или Высшее начало; по распространённому мнению – субстанция, причастная к рождению и эволюции материи.

– Человек – существо, собственными умом и волей также преобразующее экосреду. Животное умное и могуче-смертоносное по отношению к природе, а потому способное нарушать законы, заданные главным природным руководителем – воображаемым Универсумом.

Очевидно, из этих двух управленцев «венец творения» ощущает себя не основной, а младшей и второстепенной преобразующей силой. Лжебогом или «Богом на протезах», как говаривал Ницше. Человек ведь помнит, что зародил жизнь не он, а живительный источник Бытия. Что Homo sapiens только пользуется предоставленной жизнью, не зная ни смысла, ни цели этого подарка. Даже расшифровать идею Универсума может лишь приблизительно: существует, видно, некая сила, которая зачем-то создала природу и незаметно поддерживает. А зачем соорудила и регулирует – неясно.

До поры до времени ощущение духовного первоначала мирно дремлет в подсознании наряду с множеством других врождённых идей, ничем себя особо не проявляя. Однако придёт срок – естественное чувство сверхъестественного активизируется, заявляет о себе. А иногда – и вовсе мотивирует жизнедеятельность, толкает людей на нечто иррациональное.

Что же так распаляет неприметное чувство Универсума? Мы уже догадались – длительные человеческие преобразования биосреды. Происходит примерно следующее. Человек понимает, что «рулит» природой вслепую, эгоистически. Почему бы не потешить общебиологические потребности, раз чудо-мозг позволяет. А значит – нетрудно заподозрить – общество после долгого руководства биоразвитием может вступить в конкуренцию с таинственным «Большим Братом», который ведь тоже не бросил дело эволюции, а ведёт его, но по-своему. Неудивительно, со временем крепнет дискомфорт. Человек чувствует, что претендует в мировой иерархии на большее, чем в его силах. Что продолжать вмешательство в среду – значит не справиться с управлением и разрушить природный механизм, частью которого человек является сам.

Естественное чувство сверхъестественного вопрошает: есть ли уверенность, что вторжение в биосреду не противоречит самоэволюции этой среды? Не будет ли «повреждена» жизнеспособность природы, а значит и человека? Иными словами, не отменит ли людское вмешательство в замысел воображаемого Универсума саму возможность жизни на Земле?

«Как бы чего не вышло», – всё чаще настаивают мистические страхи. «А ну, как натворишь чего не ведая, нарушишь биоравновесие – останешься вообще без природы-кормилицы», – всё настойчивей нашёптывает одна из врождённых идей. Впрочем, ничего конкретно она не бормочет. Рядовой гражданин лишь ощущает, что каждый шаг научно-технического прогресса уже не так приятен, как прежде. Вместо восторгов от него лишь – глухое беспокойство. Последствия от непрошеной «помощи» самоэволюции ожидаются куда грустней, чем удовольствия от отнятых природных благ.

Не будь в сознании четырёх пятых населения мысли, что мир не брошен на самотёк, что кто-то запустил природный круговорот и за ним надзирает – можно бы хозяйничать в биосреде, как раньше. Но поскольку пресловутые идеи всё же заложены, то длительные природные преобразования тревожат мистические настроения четырёх пятых общества. Оставшаяся же одна пятая, вполне вероятно, готова и дальше брать милости у природы, а не ждать их. Но с большинством, как известно, не поспоришь.

Ситуацию можно разжевать и ещё мельче. Либо надо как-то изъять из подсознания идею о духовном прародителе, и тогда со спокойной душой продолжать навязывать услуги природного управляющего. Либо – раз уж сознание неизменно, прекратить корректировать биоэволюцию, временно умерить общебиологические потребности и перестать хватать природные богатства с былой жадностью.

На вопрос, кто же должен уступить в воображаемой схватке – человек или незримый первоисточник эволюции, ответ очевиден. Уступит человек. Ведь он – лишь природная составляющая, которой подарили жизнь, а когда-то и заберут, всё также не спросив.

Так разбуженные мистические идеи препятствует длительным воздействиям человека на природу и делают материальный прогресс не непрерывно-поступательным, а дискретным. Homo sapiens руководит биосредой лишь до обострения идеи Универсума.

Что же потом? А дальше вскипевшие мистические тревоги перерастают в массовую фобию. Попросту говоря – во всеобщий психоз. А если социум и дальше не унимается и хочет ещё что-то отжать у природы, то умиротворение мистических идей ощущается первейшей задачей. Тогда-то потребность дезактивировать чувство Универсума и начинает мотивировать деятельность.

Обратимся к примерам. Уже на ранних исторических ступенях естественное чувство сверхъестественного периодически воспалялось. Боязнь возмездия свыше за беспощадное отношение к природе отражает, например, миф о потопе. По подсчётам американского антрополога К. Клакхона он известен тридцати четырём из пятидесяти выбранных им культур. В сознании строителей первых цивилизаций громадное наводнение вырастает в потоп, который наказывает людей за самовольное природоуправление. Если же добавить к потопу такие беды как землетрясения, голод, чуму, также распространённые в легендах, то, похоже, «катастрофу» можно считать любимой темой мифологии. Примитивные люди уже боятся природных катаклизмов в ответ на дезорганизацию биоравновесия. А если не боятся – то ещё не люди [59, 92-93].