 |
Модификация христианства (из истории западной европы)
|
|
|
|
ГЛАВА II
МОДИФИКАЦИЯ ХРИСТИАНСТВА (ИЗ ИСТОРИИ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ)
1. Церковный универсализм (IV-XIV вв. )
| В |
семирно-исторический процесс можно рассматривать с разных сторон. Например – осмысливать историю сквозь призму собственности, и выделять на этой шкале стадии рабовладения, феодализма, капитализма и социализма. Ничем не хуже абсолютизировать развитие технологии и знания, и вычленять доиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные общества, или трактовать как-то ещё. Мы же попытаемся проследить логику исторических перемен исходя из вмешательства человека в биоразвитие, последующего «распугивания» мистических идей и снятия их болезненной активности тотальным погружением в религиозность.
Обострение естественного чувства сверхъестественного, вспомним, проявляется как неосознанный страх: соответствуют ли самовольные преобразования биосреды замыслам Творца? Ведь при самоуправстве человек, как природная составляющая, пострадает и сам. Под угрозой божественной кары общество приостанавливает эксперименты над средой. Среда, в свою очередь, восстанавливается.
Уровень мистической активности в социуме не стоит на месте, а меняется, и в разные эпохи бывает разным – бó льшим или меньшим. Представление об Универсуме может всколыхнуться. Тогда противоприродные опыты воспринимаются как преступные. Ощущение сверхъестественного может начать понемногу умиротворяться. А может уже пребывать успокоенным и безмятежным. Тогда ничто не мешает новому разгулу природопользования и культу общебиологических потребностей. Завершается эта хорошая жизнь, как известно, спешным самоусмирением и очередным служением разбуженной идее Универсума.
|
|
|
Как видим, процесс возмущения и затухания мистических фантазий цикличен. От «градуса» их активизации зависит отношение общества к биосреде – от агрессивного до преклонённого. Можно сказать иначе: бó льшая или меньшая встревоженность мистических измышлений влияет на мотивацию человеческой деятельности.
Мотивацией – заглянем в словарь, называют глубинные самоформирующиеся цели и потребности, пробуждающие человеческую активность, определяющие её смысл и направленность. Основной вопрос для исследователя мотиваций – «Зачем? », «Какова истинная причина деяния? » Заметим, что поступки обычно обусловлены не одной-единственной мотивацией, а несколькими – взаимозависимыми и конкурирующими. То есть – обусловлены целым комплексом мотиваций, из которых какая-то выделяется и главенствует.
Закрепощение человеческого естества (при критической активизации чувства Универсума) или, напротив, расторможение естества (после успокоения мистических фантазий) означают ни что иное как смену доминирующих в обществе стимулов труда. Проще говоря, степень обострения потусторонних страхов сказывается на общепринятой мотивации взаимодействия.
С точки зрения «Зачем? » распределим типы мотиваций между двумя полюсами. На одном – мотивация человеческого самоусмирения и покорного включения в природную эволюцию (в эпохи тотальной религиозности). На противоположном – мотивация вмешательства в биоэволюцию, максимального присвоения природных благ и безудержного потребления (в периоды крайней безрелигиозности и зреющего мистического бунта). Не забудем также: поскольку изменение общественной мотивации циклично, то преобладание одних стимулов рано или поздно приведёт к превалированию конкурирующих.
Деятельность, нацеленную на дезактивизацию взволнованного чувства Универсума, будем называть универсалистки - мотивированной. Тип социума и эпох, формируемых универсалистски-мотивированной деятельностью, также назовём универсалистскими.
|
|
|
Подытожим ещё раз. Каждый шаг социального процесса – от подавления общебиологических потребностей до очередного их разгула, проявляется в смене стимулов, почитаемых за образец. Социум переорганизовывается на новой мотивации взаимодействия, и изменившиеся стимулы цементируют его как ценности и идеалы. Так, при потребности усмирить разгулявшееся чувство Универсума, социум перестраивается на основе универсалистской мотивации.
Поразмыслим: что станется, если при смене генеральной мотивации разрешить населению перестраиваться самостоятельно и стихийно, без централизованного руководства? Очевидно, переструктурирование случится долгим, полным социальных катаклизмов и прочих неприятностей. Поэтому при каждом качественном шаге развития необходимо специально и целенаправленно налаживать сотрудничество на новой мотивации. Говоря иначе, перестройка социума при изменившихся стимулах требует особого политического класса. Задача этого класса-руководителя – теоретически обосновать новую кооперацию, скоординировать на её основе разрозненных индивидов, наладить их взаимодействие. А потом – …откланявшись, отойти в прошлое.
В истории периодически обострялась проблема: стоит ли предоставлять населению идеологическую свободу? Или же, напротив, за правильную мотивированность народа должно отвечать государство. В социологии вопрос ставился так: доброй или злой является человеческая воля? Очевидно, подразумевалась не реальная доброта или бессердечие. Речь – лишь о способности или неспособности среднестатистического гражданина самостоятельно понять новые общественные цели и, согласно им, сознательно включиться в сотрудничество. Поэтому определения «злая» и «добрая» воля берём в кавычки.
Вот один из характерных примеров, как после радикальной смены мотивации народную волю посчитали «злой» и поручили опеку над ней «инженерам человеческих душ». Как известно, к IV веку мистические представления западных европейцев воспалились настолько, что их дезактивация стала основным занятием населения. Античные государства уже больше тысячелетия наращивали цивилизационные успехи, преображая биосреду до неузнаваемости. Естественным стало желание притормозить НТП, унять вакханалию животных инстинктов и нормализовать гудящие как улей мистические предчувствия. Как унять? Строгим постом и аскезой. Ведь главная цель аскезы – помешать низшей части души привлекать внимание, которое должно направляться только на дух. «Ибо, – по словам Св. апостола Павла, – плоть желает противного Духу, а Дух противного плоти: они друг другу противятся» (Галатам 5: 17).
|
|
|
В качестве идеологического лекарства приняли новую доктрину – христианскую. Семью смертными грехами объявили: 1) чревоугодие («любление живота своего»); 2) любострастие; 3) гнев; 4) уныние; 5) сребролюбие; 6) тщеславие; 7) гордыню.
Удивительно ли, что первые два смертных греха, на которые и набросились в IV веке в первую очередь – это чревоугодие и любострастие? Неудивительно, ведь это и есть ни что иное как те самые «…общебиологические потребности, которые направляют мощную рассудочную деятельность на вмешательство в природное развитие». Иначе говоря, главные смертные грехи – это человеческая животная суть, мотивирующая всевластный разум обслуживать её.
Но как перевооружить одновременно всех и сразу с прежнего взаимодействия на новое – христианско-универсалистское? Как при генеральной перестройке сохранить социум, а не рассыпать на кусочки? И уже века с четвёртого поползли слухи: стихийно, без «дирижёра» перестроиться невозможно. Требуется планомерное, целенаправленное обучение неразумного народа новым – универсалистским стимулам. Учителями (или политической элитой) стали христианские священнослужители.
Главный идеолог последующей христианско-универсалистской эпохи – Блаженный Августин больше других ратовал за обязательное воспитание всех и вся в универсалистски-мотивированном сотрудничестве. «Всякая грешная душа подвергается двум наказаниям: незнанию и слабости», – обосновывал Августин суть «злой» воли народа. Иными словами – его неспособности самоорганизоваться при кардинально новых стимулах жизнедеятельности. «Большинство людей таковы, что если они пожелают понять разумом, они в высшей степени легко обманываются видимостью разума, впадая в разнообразные и вредные мнения, так что или вовсе не могут от них освободиться или освобождаются с величайшим трудом. Таковым в высшей степени полезно и верить превосходнейшему авторитету и сообразовывать с ним свою жизнь». Только «(... ) авторитет церкви обращает целые народы от служения плоти и её страстям к единой Божественной мудрости» [цит. по: 100; 93, 95, 257].
|
|
|
Напряжёмся ещё чуть и обогатимся новым термином. Чтобы «заглушить» в сознании мистические тревоги, общество перестраивается на универсалистски-мотивированное взаимодействие. Для скорейшего внедрения универсалистских стимулов суверенитет над народом забирают идеологи-профессионалы, то есть народная воля почитается «злой». Эпоху идеологического закрепощения масс «авторитетом церкви» для налаживания универсалистски-мотивированного сотрудничества назовём эпохой церковного универсализма.
В Западной Европе церковный универсализм длился без малого тысячелетие, получив в просторечии название «Средневековье». Как же обучали профессионалы-универсалисты «глупый» народ универсалистским премудростям? Испытанным средством – наказанием «злых» (=«незнающих и слабых», по Августину) разумом особей за «служение плоти и её страстям» (тоже по Августину). Ведь тогда хорошо помнили, как легко можно взбесить мистический инстинкт и сколько проблем жди потом.
Благодаря Тертуллиану, Августину, другим отцам раннего христианства, именно страх кары за неуниверсалистски-мотивированные деяния определял отношение христианина к Богу и его представителю – церкви. Богобоязненность преобладала вплоть до «распада связи времён» в XIV веке.
|
|
|
