3. Древняя Индия

Воссоздание древнейшей истории Индии – задача трудно разрешимая из-за отсутствия достоверных источников. О древнем Индостане известно немного. В III тыс. до н. э. в северной Индии развивалась Хараппская цивилизация, но к началу II тыс. до н. э. – пришла в упадок. Дальнейшая история этих земель связана с новым народом – с ариями, которые ворвались с севера приблизительно в XVI-XV вв. до н. э. [80, 12].

Мигранты-арии были носителями ведийской религии, отличавшейся от местных верований. О времени и территории зарождения ведизма, увы, невозможно сказать ничего определённого. Очевидно лишь, что примерно в XVI-XV вв. до н. э. в Северной Индии арии создали государство, тотально сцементированное ведийской религиозностью. Говоря иначе – социум универсалистского типа.

Основных богов в ведийских мифах трое – Индра, Вá руна и Митрá. Индра – как бог войны, обеспечил ариям благополучный захват Индостана. Двое других – Варуна и Митра, рассматривались как разные ипостаси единого целого. Оба этих бога связаны с важнейшим в ведизме понятием «ритá ». Рита означала вселенскую гармонию, космический правопорядок, которому соответствуют вращения планет, земная жизнь и даже деяния богов. Как видим, понятие рита типологически близко древнеегипетскому маат.

Основная функция Митры и Варуны – бережно хранить всеуниверсальный закон-риту. Митра объединяет людей в такой социум, который соответствует структуре небесного мира. Другая его обязанность – установить законы, подчинявшие общественную деятельность гармонии в Универсуме – рите. Функция же Варуны – строго наказывать, если среди индоариев найдутся вдруг нарушители риты. За анриту – или отступление от универсализма, суровый бог мог наслать, скажем, водянку. Верёвка или петля в его руках – также оружие против грешников, противящихся всеуниверсальному согласию.

Индоарийский социум, гласят Веды, возник не сам по себе, а после разделения богами на части первичной, извечно существовавшей хаотичной смеси. Смесь эта непростая – она содержала в потенциале все элементы материи. Представляли её индоарии в образе первочеловека Пуруши.

«Его (Пуруши. – К. К. ) рот стал брахманом,

Его руки сделались раджанья,

Его бёдра стали вайшья,

Из ног родилась шудра», – гласит Гимн Х [80, 260].

Так, после расчленения Пуруши и сформировался древнеиндийский универсалистский социум. Состоял он из четырёх варн (иногда в литературе отождествляемых с кастами): брахманы – священнослужители, раджи (чаще – кшатрии) – воины, вайшьи – земледельцы и шудры – низшие слои. К последним, утверждает Ригведа [80, 115], относились угнетённые ариями автохтонные племена. Как видим, деление на варны – не чья-то причуда или прихоть. Варны отражают Универсум, а потому незыблемость варн уберегает общество от анриты.

Однако одними варнами зависимость от небес не ограничилась. Некоторых раджей боги назначали своими заместителями – чтобы те на земле хранили варновый строй и следили за подчинением рите. Царская воля поэтому объявлялась священной, а её носители – как в древнем Египте и Китае, теми или иными божествами.

Универсализм пропитал древнеиндийское общество насквозь. Так, жизнь рядового ведийца состояла из четырёх периодов. В первом он был учеником, постигавшим ведическую трактовку Универсума под руководством брахмана. Во втором – обзаводился семьёй, становился домохозяином, отдавая минимум неуниверсалистской деятельности для продления рода. Зато в третьем (после рождения внуков), исчерпав лимит неуниверсализма, ведиец уходил из семьи, делался отшельником и замаливал грехи предыдущего отрезка. На заключительном же этапе, достигнув праведности, выходил из леса и переквалифицировался в бродячего проповедника ведизма.

Для умерщвления потенциального нарушителя риты – греховной плоти, способной мотивировать разум – ведийские каноны рекомендовали бичевать эту плоть крайним аскетизмом. Поэтому многие виртуозы универсализма, например, никогда не ложились, или укладывались, но только на колючки. Если и спали, то сидя, согнувшись в три погибели. Другие были так духовны, что ели лишь раз в неделю – то, что случайно найдут. [13, 184]. Словом, каждый чтил риту, как мог.

Далее, в первой половине I тыс. до н. э. иерархия ведийских богов меняется. В новой – брахманистской – модификации (или поздневедийской религиозности) на первые роли, вместо Индры, Варуны и Митры, выходит иное триединство – Брахма, Вишну и Шива. Также индийские мистики разработали понятия Брахман (безличное высшее начало, Универсум) и атман (индивидуальное сознание, «Я» человека).

Бог Брахма, согласно позднему ведизму, это персонификация Универсума-Брахмана. Ключевое же понятие брахманистско-ведийской редакции гласит: атман (индивидуальный разум) есть частица Брахмана (питающего его Высшего разума). И если индивид-носитель атмана осознает своё единство с Универсумом-Брахманом, то перестанет ему перечить или противопоставлять что-то своё. А постижение этой общности всеми правоверными приведёт к апофеозу универсалистской деятельности – мокше (санскр. – освобождение). Мокша, подобно буддийской нирване, есть возвращение атмана в Брахман. То есть – слияние человека с Творцом, когда творение и Творец неразличимы в блаженном единстве.

Древнеиндийский социум XVI-VI вв. до н. э. был настолько озабочен мокшей и вообще высокодуховен, что постоянно прислушивался к непостижимому источнику эволюции, соизмеряя с ним поступки. Однако шло время, универсализм мельчал. С рубежа VI-V вв. до н. э. началась эпоха, получившая название «шраманской» (от санскр. sramana – «подвижник», религиозный реформатор). Суть шраманского периода – в открытии древними индийцами этики. К этическим учениям, в частности, относят буддизм и джайнизм. Конечно, расплывчатое понятие «этика» понимают по-разному. Но при всех трактовках очевидно: к середине I тыс. до н. э. интерес индийцев сместился с проблемы «человек – Универсум» чуть ниже, на «человек – общество». 1

Любопытно, что ранний буддизм индологи рассматривают вовсе не как религию, что привычно нам. Первоначальный буддизм считают «только философским морально-этическим учением». И лишь поздней в Юго-Восточной Азии буддизм расцвёл в самостоятельную религию [13, 351].

Ранние индийские буддисты значительно переосмыслили такое понятие как «дхарма». Под дхармой понимают теперь комплекс этических норм, а не «религию» или «покорность рите», как прежде. Так, в греческих версиях термин dhamma переведён как «eusebia» – «моральное благочестие», «нравственная чистота» [13, 243].

Также буддизм, в отличие от ведизма, отрицал целесообразность варн. Варновое членение, как известно, подчиняет общество Универсуму-рите, а эта покорность может противоречить экономическим потребностям общества, то есть быть непрактичной. Поэтому именно после расставания с универсализмом варны уступают новым – профессионально-экономическим ячейкам общества – кастам или джати.

Итак, в VI-V вв. до н. э. внимание индийцев сползло с Универсума на общество. Свидетельство тому – теоретические открытия буддистских этиков. Однако востребованы эти этические изыскания стали вовсе не в VI-IV веках, а позднее.

Лишь в IV-II вв. до н. э., в период династии Маурьев в Индии распространяется мировоззрение, сравнимое с тем, что мы назвали коллективистским. С ещё большей уверенностью о государствоцентризме как господствующей идеологии говорим в царствование маурийского раджи Ашоки (приблизительно с 268 года до н. э. ). Тогда в Индии впервые создали централизованное государство, охватившее многие части полуострова.

Однако пришло время, и государствоцентризм отошёл на «свалку истории». В следующую – постмаурийскую эпоху (после II века до н. э. ) интерес сместился ещё ниже – с общенародных целей на индивидуальные. Человеческая природа, вроде бы надёжно обезвреженная брахманами и шраманами, оживает и пытается восстановить права. Индивидуалистская мотивация распространяется, как общепринятая, а религия превращается в ритуал. В итоге все только и заботились удовлетворением реабилитированных «природных пороков».

Из индивидуалистских учений рубежа старой и новой эр выделим, в частности, локаяту (от санскр. «лока» – мирские дела). Её теоретики отрицали карму – воздаяние свыше за нарушение риты в прежней жизни. Отвергали и мокшу – благостное растворение в Универсуме, зато утверждали, что «(... ) нет другого неба и нет другого ада, кроме этого мира. Мир Шивы и подобные ему миры выдуманы глупцами, которые и других вводят в заблуждение» [цит. по: 13, 528]. Причём не просто утверждали, но и влекли массы за собой. Как с прискорбием отмечал очевидец, люди, «отрицая существование другого мира, следуют учению локаятиков» [цит. по: 13, 529].

Массовая десакрализация, беспрепятственное преобразование природы ради индивидуальных запросов поспособствовали рационализации каждого вида деятельности. Исключением не стал и чувственный аспект, кодифицированный примерно в IV веке в известной «Кама-сутре» Ватсьяяны.

Джати (профессионально-экономические союзы) окончательно сместили варны (разделители общества при универсализме). Погнавшись за экономической целесообразностью, индийцы забыли о послушании рите. Разбогатевшие вайшьи (низкая варна) приблизились по статусу к кшатриям, а обедневшие вайшьи – фактически опустились до шудр (нижайшей варны). Китайский путешественник Сюань Цзян отмечал в «Записках», что в Индии правит пять царей из варны кшатриев, четыре – из брахманов, но: два – из вайшьев и даже два из шудр (! ) [40, 128]. Брахманы объясняли забвение универсализма именно размыванием сословных границ и смешением в браках разных варн.

Сознание индийцев смелело и дальше, но веку к шестому качнулась почему-то в противоположную от индивидуализма сторону. Потусторонние страхи напоминают о себе, и всё настойчивей. А затем – и вовсе доминируют в сознании. Видно, несколько индивидуалистских столетий вспугнули индийцев, раз их вновь заинтересовало, кто же в Универсуме хозяин?

После самостоятельных опытов над биосредой общество подсознательно страшится непредвиденных последствий этого самоуправства. Поэтому с радостью уступает право природоуправления воображаемому Универсуму. Как же гарантированно подчиниться «Большому Брату»? Очень просто, надо вновь приструнить свою разгулявшуюся греховную плоть. Ведь именно общеживотные потребности провоцируют супермозг на вмешательство в биоэволюцию и на прочие антибожественные манипуляции.

Принятая у нас традиция завершает древность в Индии и открывает «феодальное средневековье» именно в VI веке нашей эры. Мы же отметим: в VI веке в Индостане материальное потребительство обесценилось, своеволие по отношению к природе прекратилось, а всколыхнувшееся чувство Универсума, напротив, стало востребованным. Главная задача теперь – его «исцеление». Все вновь чутко прислушивались к непостижимому первоисточнику эволюции. Универсалистские добродетели признали не только правильными, но и единственно возможными.

Храмам жаловали целые деревни с жителями впридачу. Брахманы-получатели земель обычно наделялись административной и судебной независимостью – судили подвластное население «за десять видов преступлений». [40, 175-176]. Словом, общество вновь с готовностью впало в универсализм.

Основу универсализма VI века составили прежние сохранённые, но усовершенствованные, ведийские и брахманистские каноны – те самые, что цементировали общество в предыдущую универсалистскую фазу.

Однако одновременно со всплеском религиозности Индия переживает и потрясения. Её завоёвывают варвары – эфталиты, гурджабы. С XI века страна втянута в сферу мусульманского мира, а с XVI века ей постепенно завладевают европейцы, избавление от которых случилось лишь в 1950 году.