Открытое письмо Александру Алехину.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО АЛЕКСАНДРУ АЛЕХИНУ.

«В 1932 году в Берне  состоялся международный турнир, на который не были приглашены ни Капабланка, ни Ласкер, ни Шпильман. Неприглашённый Шпильман счёл своим долгом опубликовать открытое письмо чемпиону мира Александру Алехину в журнале «Wiener Schachzeitung» (Винер Шахцейтунг), № 10, 1932г.                               «От редакции:                                                                                                                                                           
Мы не вправе скрыть от наших читателей нижеследующее открытое письмо к чемпиону мира. Тем не менее, ответственность за эту публикацию несёт не редакция, но целиком и полностью ценимый нами сотрудник, инициировавший публикацию письма господина Шпильмана»                                                                                               
«Глубокоуважаемый господин чемпион мира доктор Алехин!                                                             Вы будете, вероятно, удивлены, господин чемпион мира, моей наглости, которая не останавливается даже перед ступеньками возвышенного престола чемпиона мира. Но я обвиняю! Конечно, не Вашу гениальную игру, к которой я, как энтузиаст шахмат, отношусь с глубоким уважением и полным восхищением. Нет. Моя жалоба направлена не против чемпиона мира доктора Алехина, а против коллеги доктора Алехина. Потому что, несмотря на общеизвестное ваше превосходство в шахматах, мы есть и остаёмся Вашими коллегами по призванию, в которых Вы, в конце концов, нуждаетесь для создания Ваших бессмертных творений. В пословице говорится: «Богатство – это драгоценный нож, но им пользоваться для резки хлеба, а не  для нанесения ран».                                                                                                                                                            
Ваши предшественники Стейниц, Ласкер и Капабланка всегда этому следовали и приводили к лучшим условиям участников мастерских турниров. Вы не должны меня винить, если я теперь исследую, для каких целей Вы использовали до сих пор Ваше острое оружие чемпиона мира. Поймите меня правильно, не зависть к Вашим заработкам двигает мною, я был бы последним, который оспаривал бы Ваше доброе, довольно тяжело завоёванное право.                                                                                                            
Ведь во всех отраслях рекордные достижения особенно награждаются. Почему же этого не должно быть в шахматах. Но Вы в Сан-Ремо в 1930 году и в Бледе в 1931 году, кроме экстренного гонорара, поставили ещё особенные условия и вследствие этого практически исключили Капабланку из этих турниров. Конечно, Вы не отказали Капабланке прямо, а воспользовались более скрытым способом, но это ни в чём не меняет сути дела, и, потому я, как знаток этого  дела, сумел всё узреть. Должен ли Капабланка за свою уверенную победу в Нью-Йорке в 1927 году так сурово искупать свою вину.                                                                                                                                                  
Но давайте похороним прошлое, оставим его в покое и займёмся лучше Вашим коллегой Нимцовичем, который после Вас и Капабланки может считаться самым выдающимся шахматистом нашего времени. Не  поразительно ли то, что он не получил приглашение ни в Лондон в 1932 году, ни теперь в Берн? По крайней мере, Вы легко могли бы добиться приглашения для Нимцовича.                                                                 Но это не всё. Стал ли я, бедный скрипач, который только и может дышать горным                                                                                                                                                                  воздухом, настолько неприятным конкурентом? Чем ещё можно объяснить моё внезапное выселение из бернского высокогорья: после того, как я более чем за 2 месяца тому назад получил приглашение, правда, весьма боязливо составленное, на вселение в квартиру. Бернский комитет ссылается на то, что из-за Вашего дополнительного обещания был приглашён сверх комплекта ещё один международный мастер. Шапки долой перед Вашей безупречной репутацией! Но какая сила мира, кроме воли чемпиона мира, могла бы помешать швейцарской шахматной организации допустить семерых международных мастеров вместо шести! Тогда бы швейцарская армия была бы в количестве  только девяти человек, что вполне хватило для результатов турнира.                                                                                                   
Итак, мой милый чемпион мира, именно таким путём Вы «колотите» своих соперников, чтобы и в дальнейшем Вам удались ещё большие достижения, которым бы восхищался весь шахматный мир. Но отучитесь командовать: иначе я буду вынужден процитировать Вам библейские слова пророка Осии в свободном пересказе Марка: «Кто сеет ветер – пожнёт бурю».                                                                                       Чаша переполнилась, по эту и по ту сторону океана умножаются голоса, которые восстают против диктатуры чемпиона мира».                                                                                                   

                                                                                        Рудольф Шпильман.

РЕАКЦИЯ НА ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО РУДОЛЬФА ШПИЛЬМАНА.                            

« На русском языке полностью открытое письмо Рудольфа Шпильмана к чемпиону мира было опубликовано в журнале «64» «Шахматное обозрение», № 4 за 1991 год. Оно было включено в книгу Пабло Помара «Агония одного гения». Перевод письма Шпильмана сделан с испанского текста, и потому имеются небольшие разночтения при сравнении с немецким каноном. Здесь приводится перевод с немецкого языка. Отметим одну неточность Шпильмана: «швейцарская армия», хотя не все аутсайдеры, являлись гражданами Швейцарии и в Берне были представлены не девятью, а даже десятью (! ) второстепенными игроками (из шестнадцати). Шесть гроссмейстеров разместились в 2, 5 очковом интервале друг от друга. Отрыв от остальных составлял 3 очка. Никто «из гвардии» не мог осилить пятидесятипроцентный рубеж, а трое вообще не добрали «мейстердритель», то есть в переводе с немецкого «мастерской нормы», состоявшей в трети набранных очков.                                                                                                         
Там же в Берне, в начале 1932 года, Алехин сыграл в турнире с четырьмя участниками, где разделил 1-3 места с двумя очками из трёх, наравне с Вельми и профессором, доктором медицины Оскаром Нагели, которому проиграл партию. На последнем месте с нулевым результатом был Гильи. Так что ирония Шпильмана по поводу «швейцарской гвардии» ещё более рельефна. Кстати, в большом турнире и Гильи, и Нагели сыграли с Алехиным в ничью, а должны были выиграть – иммунитет чемпиона мира спас его на этот раз. Был ещё один швейцарский мастер доктор Мишель или Михель, как писалось тогда: Michel, с успехом выступающий в местных турнирах, участник нескольких международных турниров: он единственный имел против Алехина три (! ) выигранные партии, но по каким-то соображениям, мне непонятным, не играл ни в Берне, ни в Цюрихе. Одна из выигранных им партий опубликована в «64», № 1, 1929 года. Алехин играл в Берне в 1925 году вместе с французским шахматистом Аурбахом. Мишель набрал всего-навсего 2 очка, одно из них против Алехина. Что же касается французского шахматиста польского происхождения Арнольда Аурбаха (1885-1952), то он был бывший русский подданный, уроженец Варшавы, который до революции неоднократно играл в парижском кафе на  «Mount-Parnasse» с Львом Давидовичем Троцким. («Шахматный листок», Москва, 1925, № 8, примечание на с. 124).                                                                                                          
И самое, удивительное, Аурбах довольно неплохо играл против Алехина. В феврале 1922 года он выиграл одну партию, в октябре того же года свёл партию вничью, а в январе 1923 года сыграл маленький матч, с претендентом вничью: +1; -1; =1. А в Бернском международном матч-турнире 1925 года обе партии окончились вничью. Материалы, касающиеся матча с Арнольдом Аурбахом, были изъяты из основных результатов Алехина. Скажем, короткий матч с Мюффаном, выигранный Александром Алехиным со счётом 2: 0 приводится, но с Аурбахом сложнее.                                                           
Публикация в «Шахматном обозрении» сопровождается несколькими примечаниями автора Пабло Помара, из которых интересно примечание: « Стейниц и Ласкер были по происхождению евреями. Что же касается Капабланки, кубинца испанского происхождения, возможно, и в нём была капля еврейской крови, которая течёт в жилах каждого испанца, так как, когда в 15 веке евреи были изгнаны из                                                                                                                                                               нашей страны, некоторые из них остались, смешавшись с коренным населением».                                    Необходимо объяснить заголовок письма  Шпильмана «Я обвиняю! Не по-Золя, и не  по-Тартаковеру». Посвящение требует разъяснения. Если с Эмилем Золя ясно, что это письмо писателя, опубликованное 13 января 1898 года в газете Клемансо «Aurora», адресованное президенту республики, в котором утверждалась невиновность Альфреда Дрейфуса, и обвинялся генеральный штаб и военное министерство в подтасовке фактов. Ясно, что пассаж Шпильмана имел в виду   антисемитизм Алехина.                                                                                                                                               И, наконец, Шпильман имел полное моральное право написать это письмо. Накануне Бернского турнира (июль-август) в январе 1932 года австрийский чемпион одержал сенсационную победу над претендентом Ефимом Боголюбовым. Этот успех расценивался наравне с его победой в Земмерингском турнире, и считалось, что Боголюбов понёс серьёзный моральный урон.                                                                                                  
В 20-е годы Алехин семимильными шагами шёл к матчу с Капабланкой. Но в его успешной карьере имелось несколько прорех, часть из которых он, строго говоря, по «гамбургскому счёту», не смог ликвидировать даже в годы чемпионства:                                      1. Алехин никогда не выигрывал ни у чемпиона мира Капабланки (до матча), ни у экс-чемпиона Ласкера (до 1934 года);                                                                                                                    2. Он никогда не мог обогнать в турнирах вышеозначенных чемпионов ни в Петербурге (1914 г. ), ни в Лондоне (1922г. ), ни в Нью-Йорке (1924 и 1927гг. ) А затем тщательно избегал встреч с кубинцем: как тогда писали, «интриговал» против участия Ласкера и Капабланки в Сан-Ремо, Лондоне, Бледе, Берне. В Цюрих не были приглашены Капабланка и Шпильман. Ввиду преклонного возраста, милостиво разрешили играть Ласкеру...;                                                                                                                              3. У его конкурентов, в первую очередь у Боголюбова и Нимцовича, были частично эти достижения – Боголюбов дважды обгонял экса и действующего чемпионов: в  Москве (1925г. ) – обоих и в 1928 году в Киссингене – Капабланку. В громадном турнире 1929 года в Карлсбаде Нимцович завоевал первый приз, обогнав Капабланку. Даже у Фрэнка Маршалла были успехи: он ещё в далёком 1904 году в Кемпридж Спрингсе обогнал молодого Ласкера на целых 2 очка, а в Нью-Йорке в 1910 году и в Гаване в 1913 году обогнал Капу, выиграв у кронпринца красивую партию;                                                                                                                                                                        4. И Боголюбов, и Нимцович, и Рубинштейн обгоняли или становились вровень в турнирах при участии Алехина: Карлсбад (1911г. ), Вильно (1912г. ), Петербург (1913г. ), Вена (1922г. ), Пьештян (1922г. ), Карлсбад (1923г. ), Дрезден (1926г. ). Даже Грюнфельд в 1923 году в Маргите обогнал его, а Видмар разделил с ним первое место в очень слабом по составу турнире в Гастингсе в 1925/26 годах;                                                                            5. Отставание Алехина в Петербурге в 1914 году было на 3 и 3, 5 очка соответственно от Капабланки и Ласкера, что можно объяснить молодостью русского чемпиона, но отставание в Нью-Йорке 1924 года от первых двух призёров было унизительно – 4 очка (! ) от первого места и  2, 5 от второго, равно и поражение от Ласкера в 1924 году, и поражение от Капабланки в  1927 году, и отставание на те же 2, 5 очка от первого места. В Лондоне в 1922 году Алехин отстал на 1, 5 очка – никакой борьбы 

                                                                                                                                                                     за 1-е место не было;                                                                                                                                                6. В карьере и Капабланки и Ласкера до завоевания, и долгое время после потери титула, не было никогда дележа 4-6 мест, как у Алехина в Вене в 1922 году. Мы уже не говорим о юношеских «успехах» Алехина: 7-8 место в Гамбурге (1910г. ), 8-11 место в Карлсбаде (1911г. ) и 6-7 место в Вильно (1912г. );                                                                           7. Впервые Алехин обогнал Ласкера в 1934 году в Цюрихе, выиграв у него красивую партию. Экс-чемпиону было тогда 65 лет. Алехину в это время было 42 года – цветущий возраст! Но это был и его последний успех в супер турнирах. Через 2 года  Капабланка в Ноттингеме   поделил  с Ботвинником 1-е место, а у престарелого экса Александр Алехин не смог выиграть, а очень хотел. Алехин был в этом супер турнире лишь шестым. Капабланке он в этом турнире проиграл;                                                                        8. Обогнать Капабланку и выиграть у него единственную турнирную партию Алехину удалось лишь в 1938 году в АВРО-турнире. Но он опять делил 4-6 места, а Капа был на 7-м месте при восьми участниках. Слабое утешение, хотя и утешение;                                      9. Матчевые успехи Алехина были более скромны, особенно при сравнении с Ласкером, не говоря уже о юношеском матче с Ненароковым, когда он его прекратил после трёх рядовых поражений. Он проиграл также Капабланке две гастрольные партии в Петербурге в 1913 году. Кроме того, Алехин свёл несколько коротких матчей  в ничью: с Фарни в 1908 году, с Нимцовичем в 1913 году, с Эвенсеном в 1916 году, с Тейхманом в 1922 году, с Аурбахом в 1923 году, с Бернштейном в 1933 году и даже с Боголюбовым в 1942 году;                             10. Алехин «ответил» Шпильману, сыграв в 1934 году новый матч с Боголюбовым. Боголюбов к этому времени – явный аутсайдер. Уже выросли новые соперники – Эйве и Флор, которые имели все права на борьбу за титул. Напомним, что в январе 1932 года Рудольф Шпильман выиграл матч у  Боголюбова – основание быть приглашённым в Берн и написать открытое письмо чемпиону мира;                                                                                                  11. Ещё в 1929 году Савелий Тартаковер (до Карлсбадского турнира, которое лишь подкрепило его мнение) указал на Шпильмана, как главного конкурента Алехина. Ни Боголюбову, ни Нимцовичу, ни даже Капабланке не удастся сокрушить нового чемпиона: «Главная опасность для Алехина таится, по моему мнению, в Шпильмане, этом безудержном рыцаре шахматного натиска, главном представителе честной и открытой (но при этом обогащённой новейшими методами) шахматной борьбы. Подъём Шпильмана замечается за последнее время и по его шахматно-литературной очень разнообразной и вдумчивой деятельности (подготовка даже целых книг! ) и по значительно улучшенной технике его эндшпиля, этого ключа к высшим успехам». Мнимый оппонент возражает Тартаковеру, говоря о парадоксальности этого суждения, и неожиданно получает следующий ответ: « Вот упрёк, который мне делают всё время, несмотря на то, что я всегда строго придерживаюсь в своих утверждениях реальных фактов. Не моя же вина, если жизненное почти всегда кажется таким парадоксальным. В данном случае, например, сошлюсь на авторитеты: сам Капабланка говорил в Нью-Йорке в 1927 году, что Шпильман - огромный знаток и, проведи он все партии с таким же искусством, как в первом туре (против 

Капабланки), то ещё было бы очень сомнительно, кто взял бы первый приз. Можно было подумать, что это только обычные утешения со стороны победителя, но разбор партий Шпильмана в Нью-Йорке 1927 года, легко заставит убедиться в правильности вышеприведённого мнения чемпиона: гибкие дебюты (белыми и чёрными! ), страстный миттельшпиль и только какая-то слишком благородная небрежность в деле использования достигнутых преимуществ. Недостаток этот, однако, преходящего свойства, то есть легко устраняем …». (Шахматный листок, Ленинград, 1929 год, № 13, с. 198). Напомним, что Савелий Тартаковер тщательно изучал партии Нью-Йорка, издав турнирный сборник. Моё мнение, что «Гомер шахматной доски» был прав. Начиная с 1930 года, Шпильман сыграл с Алехиным 4 партии – все они окончились вничью, против Капабланки, как мы знаем, он выиграл 2 партии, матч у Боголюбова он тоже выиграл. Даже Нимцович, в характеристике участников Карлсбадского турнира, выделил Шпильмана, овладевшего современной техникой. Но, надо заметить, что Шпильман быстро старел. Хотя 5-е место во  2-м Московском международном турнире, вне всякого сомнения – крупный успех, равно и второе место в Маргите, вслед за Алехиным в 1938 году, но лучшие годы его были позади.                                                                                                                            
Мнение Нимцовича о Шпильмане после Карлсбадского турнира сводилось к тому, что Шпильман – вечный  труженик после фиаско в Нью-Йорке овладел эндшпильной техникой и «системой Нимцовича», что позволило австрийскому мастеру подняться на такую высоту. «Турнир сразу повёл Шпильман, обнаруживший непривычные для его стиля позиционную тонкость и знание дебютов».

(Арон Нимцович «Избранные партии Международного турнира в Карлсбаде 1929», Ленинград, 1930г., с. 5, с. 59-61)