6. Дизаденоидные заболевания 3 страница

III. Психогенные заболевания

A.                                       Нервное истощение. Насколько часто “переутомление” приводится как причина психического заболевания, настолько мало его действительное значение. Впрочем, деятельность, про­должающаяся значительное время с напряжением всех сил, мо­жет привести, с одной стороны, к известному нервному перераздражению, с другой стороны — к понижению работоспо­собности вследствие длительного утомления. Вредно действует при этом прежде всего сопутствующее эмоциональное возбужде­ние, которое путем нарушения сна и аппетита мешает своевре­менному и полному восстановлению растраченной силы. Симптомами являются — падение работоспособности, повыше­ние утомляемости, мрачное, подавленное настроение с ипохонд­рическими приступами, раздражительность, неохота к труду, затем чувство давления в голове, обмороки, дрожание, неприят­ные ощущения, сердцебиение. Если все эти симптомы, посколь­ку они составляют картину неврастении, могут быть сведены к определенным, осязаемым причинам, причем другие страдания должны быть исключены (прогр. паралич, сифилис мозга, ме­ланхолия, артериосклероз, dementia ргаесох), то возможно с уве­ренностью расчитывать на скорое полное выздоровление путем телесного и душевного покоя, урегулирования сна (ванны, небо­льшие дозы брома, при случае снотворные) и обильного пита­ния.

B.                    Невроз ожидания. Мы обозначаем этим названием затруд­нение в совершении обычных, каждодневных функций (речь, хождение, писание, чтение, глотание, мочеиспускание, половой акт, сон), которое обусловливается тревожным ожиданием (случай 54). Исходным пунктом обычно является какое-либо расстройство одной из этих функций (явления усталости после напряжения или болезни, неудача вследствие возбуждения), благодаря которому внимание привлекается на их совершение и, таким образом, порождается чувство неуверенности. Под посте­пенно накопляющимся неблагоприятным влиянием эмоциона­льных волнений и напряжений воли развиваются тогда затруднения, которые могут появляться при каждом вновь предъявляемом к данной функции требовании в форме слабо­сти, подобной параличу, атаксии, неприятных ощущений, бо­лей, внутреннего возбуждения, потери бодрости, и делают все более и более неисполнимою для больного соответствующую функцию. Сюда относятся некоторые ограниченные парезы, не­которые формы заикания и пищевого спазма, астенопии, рас-

стройства мочеиспускания, психической импотенции. В тяжелых случаях может дойти до распространенной болезнен­ной невозможности движений (akinesia algera). Лечебные меро­приятия, которые не направлены на сущность и этиологию болезни (лекарства, массаж, водолечение, электризация), не имеют успеха, или даже оказывают неблагоприятное действие, так как они понижают и без того слабую веру больного в себя; состояние может таким образом ухудшаться в течение годов. В противовес этому при помощи разъяснения больному основы его расстройств и планомерных упражнений, в некоторых случа­ях при поддержке гипнотическим успокаиванием, обыкновенно удается, если и не всегда скоро, побороть затруднения совер­шенно и окончательно.

C.                     Индуцированное помешательство (случай 53). О возникно­вении душевного расстройства путем индукции (психическое за­ражение) можно говорить в различном смысле. Во-первых, подготовленные уже заранее психозы, особенно припадки мани­акально-депрессивного помешательства и истерические явле­ния, могут выявиться вследствие душевного возбуждения, связанного с психическим заболеванием близкостоящих лиц; здесь не обязательно клиническое сходство между индуцирую­щим расстройством и индуцированным, однако истерические приступы могут в том же виде распространиться вследствие не­вольного подражания на значительное количество других лиц (истерические эпидемии). Нечто подобное можно сказать и о панике, вызванной действительной или мнимой общей для мно­гих опасностью. Далее, нередко можно наблюдать, что рассуди­тельные и ориентированные, одержимые бредом больные, особенно параноики (ср. ниже IV, 3) и больные сутяжническим бредом (ср. ниже Н) в состоянии перенести свои болезненные представления, иногда и восприятия и обманы памяти, на отде­льных слабых разумом и волей лиц из окружающих, особенно близких родственников; в некоторых случаях (при религиозной окраске бреда) даже образовывать небольшие общины, которые в них верят и действуют в их духе. Сюда относятся некоторые из средневековых психических эпидемий; в новейшее время Рос­сия доставила замечательные примеры этого явления. При отде­лении индуцированных от индуцирующих обыкновенно вскоре достигается успокоение, уменьшение, если и не всегда полное исправление бредовых представлений, и уничтожение силы их влияния на поступки.

D.                        Бред преследования у лиц с плохим слухом. Обусловленное значительной степенью расстройств слуха душевное одиночест-

во может принять болезненные формы бреда преследования. Коренящееся в глухоте чувство неуверенности ведет к недовер­чивому наблюдению и толкованию невинных переживаний, а также далее ко всякого рода иллюзорным и галлюцинаторным ошибочным восприятиям, при возникновении которых слухо­вые шумы обыкновенно играют большую роль. С этим связыва­ется затем у больных представление, что их повсюду “презирают, дразнят, насмехаются, недружелюбно относятся” к этому присо­единяются соответствующие бредовые опасения. Настроение тревожно-раздраженное, поступки, вне действий вызванных бредом, вполне осмысленные. Систематического развития бреда не происходит. При благоприятных внешних условиях (общение с участливо относящимися лицами, улучшение жизненных усло­вий, врачебное воздействие) бредовые представления могут по­терять свою раздражающую власть, а часто и совершенно исправиться.

Е. Невроз испуга. Под влиянием глубоко потрясающих собы­тий, особенно массовых несчастных случаев (война, землетрясе­ние, катастрофы в копях и шахтах, пожары, кораблекрушения) у большего или меньшего количества затронутых ими лиц вследствие резкого эмоционального волнения может внезапно наступить помутнение сознания и спутанность мыслей, сопро­вождаемые бессмысленным возбуждением, реже ступорозной заторможенностью волевых проявлений. Вызванное опасностью душевное волнение мешает ясному восприятию внешнего мира, размышлению и планомерному действию, на место чего выступа­ют примитивные средства защиты, ограждения себя от внешнего мира, инстинктивные движения бегства, защиты и нападения. К этому могут присоединиться всякого рода истерические явления, делирии, припадки, параличи. По истечении нескольких часов, дней или самое большее недель, с наступлением успокоения, обычно сознание мало-помалу опять проясняется, в то время как воспоминание о происшедшем, часто, также о предшествовав­шем времени исчезает или остается крайне неясным. Более лег­кие следы пережитого возбуждения (повышение эмоциональной возбудимости, разбитость, тревожность, подавленность, беспо­койный сон, страшные сны, сердцебиения, чувство давления в голове, головокружение, дрожание) могут оставаться еще долгое время. Телесное и душевное спокойствие, урегулирование сна, впоследствии подходящие занятия, уход, уговоры, перенесение в благоприятные внешние условия обычно достаточны, чтобы при­вести к выздоровлению.

F. Травматический невроз (случ. 39). За последние десятиле­тия выяснилось, что не только после тяжелых, но и после совсем незначительных несчастных случаев, иногда даже без того, что­бы имело место поранение, могут остаться постоянные, даже с течением времени усиливающиеся расстройства, которые в об­щем представляют из себя смесь подавленности, плаксивости и слабоволия с неприятными ощущениями, болями и расстройст­вами движений. Жалобы чаще всего связаны с непосредствен­ными последствиями несчастного случая (боли, опасения, затруднения в работе), приобретают однако лишь тогда большую силу и распространение, когда надо снова начать работу и затем когда должен решаться вопрос о пенсии. После одной или не­скольких попыток больной приобретает постепенно все укреп­ляющуюся уверенность, что его страдания делают для него невозможной прежнюю работу. Головные боли, чувство голово­кружения, слабость, дрожание, напряженность мышц, неуве­ренность движений (“псевдоспастический парез с тремором”), расстройства походки, необычные неприятные ощущения и боли всякого рода мешают ему постоянно или появляются как только он пытается приступить к работе. К этому нередко при­соединяются ипохондрические представления о тяжести страда­ния. Настроение подавленное, плаксивое или угрюмое, раздраженное. К сильному напряжению воли больные неспо­собны, очень быстро устают при всяком задании, малодушно прекращают свои попытки после безуспешных усилий. Очень распространена склонность настойчиво обращать внимание вра­ча на отдельные черты в картине болезни. Даже если больные вне наблюдения не представляют ничего особенного, то они при исследовании довольно тугоподвижны, с трудом воспринимают, не могут вспомнить самых обыкновенных вещей, дают совер­шенно неподходящие ответы, но расказывают подробно и жа­лобно о своем несчастии и своих страданиях. Расстройства движений тоже выступают тогда в очень сильной степени.

Отправную точку для развития болезни образует трудность по­сле долгого безделья преодолеть еще существующие затруднения и вновь приступить к мало радостной, вероятно, работе. У слабово­льных или каким-нибудь другим образом (алкоголем, старостью, артериосклерозом) поврежденных людей в таких случаях возника­ет опасность малодушно поддаться собственной слабости, если сила нужды не понуждает волю. В этот момент начинается небла­гоприятное влияние нашего законодательства о страховании от не­счастных случаев, которое, с одной стороны, обещает некоторое обеспечение на случай неработоспособности, а с другой грозит

уменьшением или лишением пенсии при всякой попытке снова приступить к работе. К этому присоединяется еще то, что отпуска после несчастных случаев обычно несоответствующим образом уд­линяются в намерении предохранить развитие травматического невроза, в то время как именно таким путем возврат к работе все более и более затрудняется. При таких обстоятельствах прогноз бо­лезни у нас часто складывается неблагоприятно. В виду постоянно возобновляемых последующих исследований больные, чтобы не лишиться своей пенсии, не решаются мужественно приступить к преодолению затруднений в работе, а наоборот все более погружа­ются в роль надолго и тяжело пораженного и неспособного калеки. Единственным исходом из этого бедствия является возмож­но быстрое возвращение к работе. В застарелых случаях это, если вообще возможно, достигается только планомерным уменьше­нием пенсии. Лучше всего было бы немедленное соглашение о вознаграждении определенной суммой, которое у нас, к сожале­нию, допускается только при пенсиях до 15% потери трудоспо­собности, в других же странах (Дания, Швейцария) это дало великолепные, результаты. При свежих заболеваниях надо стре­миться к сокращению отпуска и быстрому возобновлению ра­бот, сначала может быть в более легкой форме, далее к низкой оценке и постепенному лишению пенсии до возможности воз­награждения определенной суммой. Собственно лечение ввиду характера заболевания является совершенно бесполезным.

Часто к картине травматического невроза примешиваются еще другого рода черты, иногда истерические симптомы болез­ни, затем остатки мозговых поражений (односторонняя глухота или атрофия глазного нерва, эпилептиформные припадки) алко­гольные или артериосклеротические расстройства.

G. Психогенные душевные расстройства у арестантов. Под тя­желым влиянием лишения свободы могут развиться различные формы душевных заболеваний, среди которых, однако, лишь часть характерна для пребывания под арестом; так, нередко наблюдают­ся эпилептические, истерические, алкогольные расстройства, осо­бенно dementia praecox. Замечено, во всяком случае, что клинические картины в общем обнаруживают известные черты, которые коренятся в особенности положения заключенных (подо­зрительность, идеи преследования, раздражительность, бунтарст­во). Но кроме того строгое отделение от внешнего мира и бессильное подчинение гнету государственной власти порождают также самостоятельные заболевания с подобной же окраской. Они проявляются преимущественно в форме бреда преследования в со­единении с галлюцинациями слуха, возникновению которых бла-

гоприятствует тишина одиночного заключения, с ночными делирантными переживаниями, часто также с обманами памяти. К этому часто затем присоединяется бред невиновности, объясняе­мый естественным стремлением к оправданию, вытеснение чувст­ва вины в связи с обманами воспоминаний; точно также довольно часто появляются идеи помилования, имеющие своим источником горячее желание сократить гнет заточения. Таким образом, боль­ной вступает в ожесточенную борьбу с окружающей его средой, и именно с представителями государственной власти, которые, по его мнению, преследуют его самым жестоким образом, с самого начала поступили с ним несправедливо и противозаконно лишают его дарованной ему свободы. Неповиновение, насилие, опасные нападения вызывают все более суровые меры, из которых бред по­черпает новую пищу, пока, наконец, болезнь не распознается. Пе­ремещение в общую камеру или отделение для душевнобольных, большей частью, ведет за собой быстрое успокоение, даже если бредовые идеи совсем не исчезают или исчезают только частью. Еще благоприятней, естественно, влияет окончание срока заклю­чения или помилование.

В то время как бред преследования у арестованных развива­ется после нескольких лет лишения свободы в форме упрямого возмущения против насилия, у более старых, пожизненно за­ключенных иногда наблюдается после десятка лет длящегося бе­зукоризненного поведения “пресенильный бред помилования”, но уже как признак окончательной надломленности личности под гнетом безнадежности. Рядом с идеями преследования и галлю­цинациями, которые однако не имеют большого влияния на по­ступки, вместе с признаками преждевременной старости выступает утешительная мысль возможности помилования и приятной жизни на свободе.

Гораздо более пеструю картину представляют развивающие­ся на почве психопатического предрасположения “бредовые фантазии” арестованных, которые в совершенно сходном виде наблюдаются и вне тюремных стен, но которые там находят осо­бенно благоприятные условия развития. Мы имеем при этом дело со смесью причудливых, меняющихся идей преследования и величия — с галлюцинациями всякого рода, сопровождаемых довольно частыми преходящими состояниями возбуждения или ступора, а также легким затемнением сознания; они оказывают лишь незначительное влияние на поступки, не подвергаются да­льнейшей переработке и обычно быстро пропадают, если боль­ные попадают в благоприятные условия.

В предварительном заключении мы встречаемся, во-первых, с депрессивными настроениями и с взрывами отчаяния, со спу­танностью, проявляющимися с болезненной силой, а затем осо­бенно с истерическими симптомокомплексами (Ganser'oBCKoe сумеречное состояние, ступор заключенных), соответствующим более внезапно налетающим эмоциональным переживаниям (случай 52). И здесь, обычно, при переводе в больничное отделе­ние наступает быстрое улучшение.

Н. При сутяжническом помешательстве (случай 60) в связи с мнимым или действительным нарушением прав больного у него развивается бредовое представление, что его хотят намеренно и планомерно обманывать и угнетать. Таким образом, начинается борьба, проводимая с большой страстностью, в течении которой круг мнимых противников все более и более расширяется. Силь­но повышенное самомнение, большая раздражительность и пол­ное отсутствие понимания чужих прав ведут к безмерным обвинениям, обширным жалобам, преувеличенным требовани­ям убытков и к целой горе процессов, неблагоприятный исход которых дает все новую пищу для бреда (“сутяга”). Обманы па­мяти при этом нередки. Концом является или известного рода утомление, которое постепенно ослабляет любовь к борьбе, или наложение опеки, которая кладет конец их деятельности. Ино­гда больным, обладающим большей частью даром речи и живо­стью, удается убедить то или другое лицо в справедливости своих бредовых обвинений и добиться поддержки (ср. выше С).

К сутягам ближе всего стоят пенсионные кверулянты, кото­рые чувствуют себя обиженными отказом или лишением пенсии после несчастного случая и которые своей жизненной задачей делают борьбу за эту пенсию, далее арестанты, которые считают себя безвинно осужденными, и совершенно сходным образом борются за свою свободу. В одном случае борьба может найти свое завершение с истечением срока наказания или с помилова­нием, в другом — признанием или окончательным отказом в пенсии.

IV. Конституциональные душевные расстройства

I. Маниакально-депрессивное помешательство (случай 1—9)

К обширной области маниакально-депрессивного поме­шательства принадлежит ряд проявляющихся в отдельных при-

падках очень разнородных состояний, которые на первый взгляд часто производят впечатление самостоятельных душевных расстройств, пока их беспорядочная смена в одном и том же слу­чае не укажет, что они являются формами выражения одного и того же болезненного процесса. В качестве главных форм можно различать меланхолические, маниакальные и смешанные состо­яния, к которым далее еще следовало бы присоединить всю жизнь длящиеся основные состояния.

А. Меланхолия (случай 1—3). Основными чертами меланхо­лических картин являются затруднение в усвоении восприятий и мышления, тревожное или грустное настроение и задержка воли.

Больные могут лишь с трудом сосредоточить внимание, пере­работать умственно внешние впечатления, рассеяны, забывчивы, долгое время должны соображать, не могут составить себе ясных представлений. Часто наблюдаются обманы восприятий, чаще всего в смысле ложных толкований и неузнавания; реже настоя­щие галлюцинации в области зрения и слуха, которые обыкно­венно имеют близкое отношение к содержанию представлений. При более тяжелых заболеваниях обычно выступают бредовые идеи, которые, однообразно являясь снова и снова, властно за­полняют содержание сознания чаще всего в виде бреда греховно­сти и недостойности, обыкновенно с религиозным оттенком. К этому часто присоединяется опасение обеднеть, ожидание страш­ного несчастия, преследования, наказания. Из сознания проявив­шегося болезненного изменения легко развиваются далее ипохондрические бредовые представления, является мысль о не­излечимой болезни, о неизбежной смерти.

Настроение подавленное, слабодушное, полное отчаяния или тревожное; оно выражается в чертах лица и манере держать­ся. Почти всегда результатом его является отвращение к жизни, которое к сожалению слишком часто ведет к серьезным пора­нениям самого себя и самоубийству, иногда также к убийству близких, которые таким образом освобождаются от мнимо без­радостной судьбы. Задержка воли ощущается самим больным как неспособность к принятию решения; она далее проявляется в понижении работоспособности, в вялости и замедлении дви­жений, в тихой отрывочной речи. Она может дойти до полной ступорозной связанности, при которой только разве умоляющее или напряженное выражение лица, тихий вздох или слабые по­пытки к выразительным движениям выдают внутреннюю трево­гу (случай 3).

В телесной области мы находим расстройство сна, недо­статок аппетита, падение веса тела, вялость кишечника, повы-

шение кровяного давления. В своем окончательном выражении картина болезни у одного и того же больного может являть боль­шое разнообразие. Наиболее легкие формы меланхолической депрессии часто воспринимаются совсем не как болезнь, а как следствие какого-нибудь неприятного переживания или физи­ческого расстройства; чувство тоски кажется “неврозом сердца”, уменьшение аппетита “нервной диспепсией”. В другой большой группе случаев (“melancholia simplex”) дело не идет дальше про­стых идей греховности, в соединении с тревожными или ипо­хондрическими опасениями (случай 1). Если к этому вместе с ростом чувства тревоги присоединяются еще бред преследова­ния и галлюцинании, то мы можем говорить о melancholia gravis (случай 2), которая может претерпеть дальнейшее изменение при появлении совершенно причудливых, спутанных бредовых представлений, в особенности нигилистического содержания (идеи уничтожения) и с призрачным толкованием окружающей обстановки (фантастическая форма). Наконец, можно указать на встречающиеся иногда состояния сноподобного затемнения сознания со спутанными сказочными переживаниями и чаще всего с ступорозным состоянием (делириозная форма).

В. Мания (случай 4—6). Как полная противоположность ме­ланхолии, мания характеризуется повышенной отвлекаемостью внимания, неустойчивостью мыслительных процессов, преимущест­венно веселым настроением и волевым возбуждением. Усвоение вос­приятий, хотя обычно затруднено, но случайно встречающиеся в пестрой смене впечатления все же усвояются; иногда замечаются галлюцинации, преимущественно зрения. Выплывающие пред­ставления удерживаются только на короткое время, и тотчас же вытесняются другими (“скачка идей”); при этом, обыкновенно, большую роль играют словесные ассоциации (созвучия, рифмы, привычные выражения), в письме однородные сочетания. Бредо­вые вымыслы, большей частью хвастливого и меняющегося ха­рактера, не редки, именно идеи величия, к которым могут однако присоединяться и идеи преследования. Настроение в общем по­вышенное, но очень неустойчивое, легко обращающееся в раз­дражительное, иногда и в плаксивое. Самый заметный симптом болезни обычно волевое возбуждение, которое может от легкого непостоянства и суетливости доходить до самого сильного буйст­ва. Обычной формой его выражения является преувеличенное стремление к деятельности; больной беспорядочно следует внеш­ним или внутренним раздражениям, и поспешно прерывает нача­тое дело, чтобы обратиться к новому. Сон при более легких заболеваниях большей частью глубокий, но непродолжительный,

прием пищи обильный, так что вес тела прибавляется. При более сильном возбуждении, однако, сон и прием пищи обыкновенно значительно страдают, и вес тела соответственно падает.

Самые легкие, называемые гипоманией, формы мании (случай 6), могут производить впечатление особенно приятного эмоционального состояния и вновь пробуждающейся жизнера­достности. Живость и подвижность хода мыслей, находчивость, шутливость соединяются с бурлящим повышенным настроени­ем и неустанной предприимчивостью. Правда, рядом с этим выступают поверхностность и отрывочность мышления, раз­дражительность, непланомерность и импульсивность поступ­ков. С усилением болезненных симптомов, при собственно мании (случай 5), все яснее проступает скачкообразная бес­связность мыслительного процесса, несдержанная, внезапно меняющаяся веселость и прежде всего волевое возбуждение, беспокойство, день и ночь длящееся и выражающееся все в но­вых занятиях, неудержимый поток словесных извержений. Вместе с тем появляются галлюцинации и особенно бредовые идеи, так что может наступить временное затемнение сознания. Там, где бредовые представления при сохранении сознательно­сти и легком возбуждении получают более широкое развитие, могут развиваться параноидные картины болезни, правильное толкование которых достигается при обращении внимания на маниакальные примеси (намеки на скачку идеи, бросающееся в глаза повышенное настроение, импульсивное стремление к де­ятельности) или на основании анамнеза больного. С другой стороны, и здесь наблюдаются делириозные формы с более глу­боким затемнением сознания, которые соединяются то со спу­танным возбуждением, то с мечтательностью и экстазом.

С. Смешанные состояния (случай 7—9). Намеки на присутст­вие противоположных друг другу симптомов болезни в припад­ках маниакально-депрессивного помешательства нередки (внезапный плач маниакальных, улыбка меланхолических боль­ных при ласковом обращении к ним). Близкое родство мании и меланхолии кроме того обнаруживается довольно частым вне­запным переходом обоих состояний из одного в другое. Нако­нец, случается, что расстройства, свойственные одной из форм, в одной или нескольких областях душевной жизни замещаются соответствующими расстройствами другой формы. Таким обра­зом, появляется ряд чрезвычайно разнообразных клинических картин, принадлежность которых к основной болезни сначала может быть распознаваема лишь потому, что они в виде переход­ных состояний или самостоятельных приступов вклиниваются

между обычными формами болезни. Наиболее частыми из тако­го рода смешанных состояний являются маниакальный ступор (случай 7) и депрессия с возбуждением (случай 8); в первом мы имеем дело с манией, в которой скачка идей замещена затормо­женностью мыслительного процесса, волевое возбуждение, за­держкой воли (бедность мысли и ступорозное поведение при веселом настроении); во втором — с меланхолией, которая со­провождается не задержкой воли, а возбуждением (бедность мысли и потребность деятельности при печальном настроении).

Имеется еще целый ряд редких или временно наблюдаемых смешанных форм, так например, мания в связи с бедностью мысли (заторможенность мысли вместо скачки идей), скачка идей при меланхолии, заторможенная мания (скачка идей и ве­селое настроение с задержкой воли), депрессивное настроение в связи со скачкой идей и возбуждением, наконец, случаи, в кото­рых лишь более узкие области душевной жизни обнаруживают различную смесь болезненных явлений.

D. Циклотимические основные состояния. Маниакально-де­прессивные больные часто обнаруживают и в промежутки между приступами болезни некоторые заметные особенности эмоцио­нального предрасположения, как это часто наблюдается в виде постоянных индувидуальных особенностей и у родных больного, у которых никогда не доходит дело до настоящего за­болевания. Припадки при этом являются или в виде простого усиления постоянного состояния, или в виде резкой противопо­ложности ему. Одна из групп больных страдает постоянною ту-гоподвижностью мысли, наклонностью видеть все в черном свете, тревожностью, боязнью людей, недостатком веры в себя, недостатком жизнерадостности, нерешительностью (меланхоли­ческое предрасположение). Противоположностью им являются “жизнерадостные натуры”, личности вечно веселые, общитель­ные, самоуверенные, предприимчивые, которым жизнь дается легко, но вместе с тем непостоянные, беспокойные, капризные, изменчивые (маниакальное предрасположение). Но чаще всего, может быть, встречается раздражительное предрасположение; повышенная возбудимость со склонностью к резким страстным вспышкам, часто с истерической окраской. Наконец, следует назвать еще циклотимическое предрасположение: легкое колеба­ние между повышенным чувством самоуверенности в связи с ра­достью творчества, с одной стороны, и угнетенным малодушием с другой, которое может проходить через всю жизнь и большей частью объясняется случайными внешними причинами.

Приступы маниакально-депрессивного помешательства мо­гут самым неправильным образом распределяться в течении жизни. С одной стороны стоят больные, которые заболевают лишь один раз за всю жизнь, напр, меланхолией (случай 1), с другой — такие, вся жизнь которых почти заполнена маниакаль­ными или меланхолическими состояниями (случай 6); между ними стоит главная основная масса больных, у которых в жизни бывают несколько раз припадки того или другого рода. Начало болезни чаще всего относится к годам развития или к следующе­му за ним десятилетию, а также ко времени обратного развития. Около 2/3 больных — женщины; наследственное предрасполо­жение играет большую роль. Окраска приступов в некоторых случаях всегда одна и та же (периодическая мания или меланхо­лия), чаще с неправильными сменами, даже в течении одного и того же приступа болезни (циркулярное помешательство); со старостью частота меланхолических заболеваний увеличивается. Сила, клиническая форма и продолжительность отдельных при­ступов у одного и того же больного может быть различна.

Отдельный приступ начинается при меланхолии большей ча­стью постепенно, при мании нередко и внезапно, часто после со­всем краткой депрессии; обыкновенно, сначала следует усиление, затем ослабление болезненных явлений, обычно параллельно с колебаниями веса тела. Помимо этого могут быть еще более мел­кие колебания в состоянии; самочувствие меланхолических боль­ных утром часто значительно хуже, чем вечером. Длительность приступов различна, начиная с нескольких недель и даже дней и кончая многими годами; меланхолии и смешанные состояния обычно длятся дольше, чем мании. Переход от одного болезнен­ного состояния к противоположному может совершиться, там где между ними не ляжет более длительный свободный от приступов промежуток, постепенно или также совсем внезапно в течение одного дня; отдельный приступ заканчивается обычно полным восстановлением здоровья, причем имевшиеся ранее постоянные отклонения душевного строя, конечно, остаются. Только в самых исключительных случаях после тяжелых и длительных припадков развиваются более или менее выраженные состояния психиче­ской слабости с легкими остатками перенесенного расстройства (плаксивое малодушие, переменчивость в настроении, детская хвастливость, слабость воли, склонность к коллекционерству).

Лечение меланхолических состояний требует лежания в постели, заботы о достаточном питании, урегулирования пище­варения, а также содействия сну при помощи ванн и в случае надобности снотворных. На состояние тревоги, большей частью,

благотворно действует прием опия (10—40 капель тинктуры 3 раза в день, быстро повышаемые и затем медленно понижаемые дозы). Склонность к самоубийству делает необходимым самое тщательное наблюдение днем и ночью, особенно там, где воле­вая задержка слабо выражена. Проявляемое больными, особен­но в период выздоровления, бурное, объясняемое “тоской по дому” стремление выписаться часто побуждает родных испол­нить это желание обычно с тем результатом, что состояние быст­ро ухудшается и склонность к самоубийству усиливается. Маниакальное возбуждение точно так же раньше всего лечится постельным содержанием; при более же сильных степенях от­личное действие оказывают теплые длительные ванны, которые понижают кровяное давление, влияют успокаивающе и смягча­ют для больного и окружающих разнообразные неприятности его бурного стремления к деятельности.

⇐ Предыдущая30313233343536373839Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: