 |
«без ссылки на источник»
|
|
|
|
Выражение «без ссылки на источник» означает, что я имею право воспользоваться информацией, полученной в интервью, дать точную цитату, но не могу конкретно указать, от кого она была получена, и даже намекнуть читателю, кто мог быть источником.
Интервью, в котором нельзя сослаться на конкретное лицо, полезно, но в ограниченном смысле. Оно демонстрирует читателю, что вы располагаете информаторами, которые хорошо осведомлены по определенному опросу, и что у вас есть основания им доверять. Но одного того факта, что вы им доверяете, вовсе не достаточно, чтобы им стала доверять широкая общественность.
Есть разные причины, почему люди чем‑ то делятся с журналистом, но хотят остаться инкогнито. Например, запретить публично высказываться по какому‑ либо вопросу им может их работодатель. Их может искренне взволновать какой‑ то вопрос, они могут решить, что об этом должны знать все, но при этом испугаться за свое здоровье или безопасность. Возможно, они просто хотят помочь вам, но боятся, что их начнут ассоциировать с этой темой. А может быть, они вообще преследуют свои корыстные цели.
Говоря об интервью для получения информации «без ссылки на источник», мы в первую очередь имеем в виду анонимные источники. Это существующая с давних времен важная практика в политической – да и не только в политической – журналистике, отражающей общественные интересы. Когда президент не хочет, чтобы широкая общественность знала о чем‑ то, скажем – чисто гипотетически – о готовящейся секретной бомбардировке одной южноазиатской страны, и лица, напрямую связанные с Белым домом, считают, что американская общественность просто обязана знать – и это снова чисто гипотетически, – что мы ведем тайную, неправомочную войну, в которой нельзя победить, но которая стоит США тысяч жизней и миллиарды долларов американских налогоплательщиков, эти лица могут связаться с репортером и рассказать о планах правительства. Они могут открыть журналисту часть информации при условии, что он сохранит в тайне личность информатора. В принципе они могут даже десять тысяч страниц отсканированных документов ему по пути закинуть.
|
|
|
Это называется утечкой информации. Президенты их не выносят (хотя сами иногда могут быть в этом замешаны) и все до одного заявляют, что будут изо всех сил с ними бороться. Ричард Никсон даже называл группу своих приспешников «сантехниками», потому что они не давали произойти утечкам информации из администрации.
Утечки информации – признак правильно работающей демократии. Иногда только с их помощью удается предупредить население о происходящем в стране. Они часто обеспечивают прозрачность действий, которые кто‑ то хотел держать в строгой тайне. Они являются способом напомнить властным структурам о возложенной на них ответственности. Ситуации, при которых некоторым хочется скрыть часть информации, бывают самыми разными: сексуальные домогательства, загрязнение воздуха и воды, тайная бомбежка чужой страны, продажа товаров, повышающих вероятность раковых заболеваний, и прочее. На кону стоит финансовая выгода и репутация. Но, если информацию не обнародовать, на кону могут оказаться и жизни других людей.
Возможны ли злоупотребления информацией, полученной путем утечки, и есть ли опасность в использовании анонимных источников? Конечно. Конкуренты используют утечки, чтобы дискредитировать товары, продукты и даже политические программы. Репортерам необходимо быть крайне бдительными, когда они заходят в область анонимных источников. Одна из проблем анонимных источников и заявлений «без ссылки на источник» состоит в том, что люди очень часто не доверяют им. Читатель или зритель задается вопросом: «Откуда мне знать, что репортер просто сам это все не выдумал и не сослался для вида на какой‑ то неизвестный анонимный источник? » Вполне резонный вопрос.
|
|
|
Я имел разговор с редактором одной новостной организации в Мексике, которая широко известна довольно агрессивным освещением деятельности наркокартелей и случаев коррупции среди членов правительства. Эта организация постоянно использует анонимные источники. На самом деле это единственный способ получить сведения для их жестких и откровенных материалов.
– Как вы можете быть уверены, что ваши анонимные источники говорят правду? – спросил я.
– Мы сверяем информацию как минимум с тремя другими источниками, незнакомыми с первым анонимным источником, предоставившим свой комментарий, – ответила редактор. – Это наша принципиальная позиция, иначе мы никогда не публикуем сведения, которые сообщил нам человек, чьего имени нельзя назвать.
В редакции этой газеты на стене комнаты для переговоров висит замечательная цитата, распечатанная крупными буквами: «Лучше остаться без материала, чем без доверия читателей». Так и просится на татуировку.
В Associated Press правила использования анонимных источников более конкретны:
1. Материал – это информация, не мнение, не предположение, и это абсолютная ценность.
2. Эту информацию нельзя получить иными способами – только при условии анонимности источника.
3. Источник надежен и находится в положении, позволяющем ему получить точные сведения.
Время от времени я сам пользуюсь анонимными источниками. Но только после того, как очень постараюсь убедить своего информатора дать разрешение на раскрытие его или ее личности. Иногда они соглашаются поговорить со мной только при условии, что они останутся инкогнито. Я соглашаюсь на эти условия лишь после обсуждения преимуществ разговора «для записи». Но даже тогда, начиная работу над самой статьей, я еще раз прошу человека подумать. Иногда источники меняют свое решение. Я постоянно веду переговоры, не отчаиваясь после первого отказа. Однако в конце концов остаюсь верным договоренности, если источник не готов открыться.
|
|
|
Многие новостные организации придерживаются принципа никогда не использовать анонимные источники. Но и им иногда приходится их использовать: «Только если сама история служит оправданием и нет никакого иного способа поделиться с общественностью этой важной для всех историей более заслуживающим доверия способом». Такой политики придерживаются даже студенческие СМИ в университете, в котором я преподаю. Но, для того чтобы избежать обвинений в том, что мы публикуем выдумки, нам приходится не забывать о правиле Бена Брэдли[70]. Оно звучит так: если молодой журналист хочет обратиться к анонимному источнику, он обязан сообщить своему собеседнику, что его личность будет известна еще одному человеку. Им может быть либо главный редактор газеты, либо я, куратор направления журналистики.
Случается так, что студенческая газета сообщает какой‑ то факт, не называя источник, и руководство университета требует сообщить, кого конкретно процитировали в статье. Или, например, обвиняют юного журналиста в том, что он все придумал. Я в таких ситуациях с полной уверенностью сообщаю, что этот человек на самом деле существует и что я знаю, кто это. Но раскрыть его личность не могу.
Боже, храни мой бессрочный контракт с университетом!
И все же читатели и зрители обычно не любят ссылок на анонимные источники. К ним нужно прибегать разве что эпизодически и только в том случае, если рассказать очень важную историю иначе нет никакой возможности.
Не забывайте, что анонимные источники тоже имеют личный интерес. Иногда он состоит в том, чтобы защитить себя и свою частную жизнь, например, если тема статьи связана с деятельностью преступной группировки, абортами, самоповреждением, криминальной активностью или тем, что может повлиять на отношение общества к лицу, дающему комментарий. Но часто личный интерес бывает более корыстным. Иногда источник сообщает вам информацию, потому что считает какое‑ то явление несправедливым или лицемерным и хочет, чтобы об этом узнали все. Но чаще всего он просто с чем‑ то не согласен и хочет обнародовать, чтобы причинить кому‑ то вред.
|
|
|
Я уже упоминал выше, что однажды работал над статьей о борьбе за место окружного прокурора. В одной части я описывал якобы имевшую место атмосферу частых сексуальных домогательств. Одна женщина, заместитель окружного прокурора, сказала буквально следующее: «Как еще женщина могла разбить стеклянный потолок, если не в горизонтальном положении? » Она сказала, что воспользоваться цитатой я мог только в том случае, если не раскрою ее личность. В том случае я был готов заплатить такую цену. Речь шла о мощной цитате, отражающей отношение женщин к атмосфере вульгарности, царившей в офисе. Поверили ли мои читатели, что эти слова сказал реальный человек? Надеюсь, потому что я лично знаю, кто ее сказал. Но вы (и ваш источник) теряете часть доверия, когда швыряете в читателя громкую цитату, а сами прячетесь за маской анонимности.
Хороший репортер делает все возможное, чтобы информатор согласился открыться. На кону оказывается доверие к статье и журналисту, и давайте будем честны: заслуженное доверие и объективность – единственное, что репортер может предложить своей аудитории. Предоставлять сведения может любой болван, умеющий писать и говорить (и сведения при этом могут быть достоверными и не очень, спасибо, Алекс Джонс! ). Вы должны предоставлять информацию, которой будет доверять ваш читатель. Это ваш товар. И анонимные источники ставят его под удар.
Использование анонимных источников может повлечь за собой и юридические проблемы. Известно несколько случаев, когда суд обязывал репортеров называть свои источники несмотря на то, что репортеры заверяли своих информаторов, что их анонимности ничего не угрожает. Джудит Миллер из The New York Times в 2005 году провела в тюрьме 12 недель за отказ раскрыть свой источник, что было расценено как факт неуважения к суду. Ее выпустили на свободу только после того, как ее информатор дал свое согласие на обнародование его личности. Репортеров редко отправляют в тюрьму за защиту личности источника, но все‑ таки это случается. И в этом состоит еще одна причина идти на все, чтобы уговорить источник раскрыть себя.
Иногда это просто невозможно. Фильм «Ничего кроме правды» (Nothing but the Truth) снят по мотивам дела Джудит Миллер. Не переживайте, я обойдусь без спойлеров, но, посмотрев фильм, вы поймете, почему героиня Кейт Бекинсейл ни при каких условиях не могла раскрыть личность своего информатора.
В большинстве штатов приняты законы, освобождающие журналиста от обязанности раскрывать источники конфиденциальной информации, но на федеральном уровне таких законов еще нет, так что, если дело попадает в федеральный суд, сослаться на него вам не удастся[71]. Но даже если дело происходит в штате, в котором такой закон принят, нет стопроцентной гарантии, что вам удастся сохранить статус инкогнито для своего источника. Иногда Первая поправка к Конституции США, запрещающая посягательства на свободу прессы, вступает в прямой конфликт с Шестой поправкой, устанавливающей право на справедливый суд. Что, если судья убежден, что единственный способ обеспечить человеку это право заключается в том, чтобы узнать, откуда конкретно вы взяли информацию для своей статьи?
|
|
|
Для меня это по‑ настоящему больное место. Такое больное, что я даже испытал удовольствие, когда меня практически освистали на конференции по журналистике и праву, когда я выступал по этой самой теме во время тематической дискуссии. Мы спорили, есть ли у журналистов право отказать суду в раскрытии личности своих информаторов. Много лет я рекомендовал журналистам, у которых судья требует информацию, которую они пообещали держать в секрете, отвечать суду нечто в духе: «Ваша честь, руководствуясь Первой поправкой к Конституции и законом штата, освобождающим журналиста от обязанности раскрывать источники конфиденциальной информации, я при всем уважении отказываюсь раскрывать эти сведения». Адвокаты, разумеется, считают, что если у вас есть информация, которая может помочь им выиграть дело, то они должны получить к ней доступ.
– Давайте поговорим напрямик, – сказал я адвокатам на этой конференции. – Чтобы стать адвокатом в этой стране, человеку приходится сдавать сложные вступительные экзамены, учиться на юридическом факультете, сдавать выпускные экзамены, за которыми следует еще более сложное испытание, а именно квалификационный экзамен на присвоение статуса адвоката, так ведь? Вы тратите огромные деньги, залезаете в долги, чтобы какая‑ то комиссия заявила, что теперь вы имеете право заниматься адвокатурой в этом штате. Если вы в чем‑ то напортачите, вас исключают из этого клуба, потому что вы не соответствуете этим исключительно высоким стандартам.
Присутствовавшие на конференции адвокаты понимали, что их пытаются как‑ то поддеть, поэтому они все как один взглянули на меня с деланой скукой, как будто бы говоря: «Ну, выкладывай уже, что хотел сказать».
– Однако в этой же стране, – продолжил я, – практически каждый, кто хочет осветить какое‑ то событие, опубликовать любую информацию, может назваться журналистом. Им не понадобится никакая лицензия, не придется сдавать никакой экзамен, угождать никакой комиссии, учиться в колледже. А еще им всегда мало платят, особенно в сравнении с адвокатами.
И ведь довольно часто адвокаты работают в фирмах, в которых имеются расследователи, то есть группы людей, специально нанятые за немалые деньги для того, чтобы копаться в архивах, производить слежку, копать, копать и еще раз копать. И при этом вы мне говорите, что ваша команда, при всем опыте, профессионализме, блестящем образовании, ресурсах и помощниках, постоянно в своей работе зависит от журналиста? Вам должно быть стыдно за себя. Вам бы нужно научиться докапываться до истины самим.
Спорно, я знаю. Думаю, вы не удивлены тому, что в ответ на эти слова аудитория адвокатов начала шептаться и свистеть. Даже мои коллеги‑ журналисты подняли брови, как бы говоря: «Будь аккуратнее по дороге домой. Проверь тормозную жидкость».
Но смысл в том, что закон, снимающий с журналиста обязательство раскрывать источник конфиденциальной информации, никогда не гарантирует ему стопроцентной защиты. В деле могут быть затронуты еще чьи‑ то права, и судье в конечном счете придется выбирать, кому в конкретный момент больше нужна защита. Я лично не сомневаюсь, что о правах журналистов тоже нельзя забывать, и ими ни в коем случае нельзя злоупотреблять расследователям и юристам, которые должны лучше выполнять свою работу.
Обещая кому‑ либо хранить в тайне его или ее имя, мы хотим быть уверены, что сможем выполнить свое обещание. Помните, что доверие – это все, что у вас есть.
|
|
|
