 |
Девушка в башне
|
|
|
|
Вася бросилась к Соловью, и он выбежал из двери, огонь щелкал сзади, как волк. Они выбежали на пародию света дня, огни от горящей конюшни отбрасывали на двор адское сияние, и огни светились во всех частях дворца Дмитрия.
Во дворе шел громкий бой, сверху раздавался рев, как при бунте. Она не видела брата, но Вася с трудом могла отличить врага от друга в таком свете.
Длинные трещины появились в главных вратах, они долго не выдержат. Слуги бегали с ведрами и мокрыми одеялами, чтобы потушить пламя, половина стражи помогала им. Огонь был не менее опасным, чем стрелы, в городе из дерева.
А потом снова раздался знакомый вопль. Свет пылающей конюшни озарял весь двор, и она увидела, как Константин Никонович крадется у стены.
«Что он тут делает? » – поразилась Вася. Сначала она ощущала лишь удивление.
А потом с ужасом увидела, что священник сжимает запястье ребенка. Девочка была без плаща, без платка, без сапог. Она сильно дрожала.
– Тетя Вася! – голосила она знакомым голосом. – Тетя Вася! – ее голос ясно разносился в жарком воздухе. – Пустите!
– Маша! – потрясенно закричала Вася. Ребенок? Дочь князя? Здесь?
И она увидела Касьяна Лютовича. Он прибежал во двор, раскрыв рот от ярости и торжества. Он запрыгнул на голую спину одной из сбежавших лошадей, развернулся и помчался вдоль стены, не замечая стрелы.
На миг Вася не понимала.
И тут с идеально просчитанным движением Касьян догнал Константина, схватил девочку и забросил ее на спину потеющего коня.
– Маша! – закричала Вася. Соловей уже побежал за ними. Большие арки талого снега летели из–под его копыт на бегу. Вася прижалась у его шеи, забыв о стрелах. Но конь и всадница должны были пересечь весь двор, и Касьян легко добрался до ступеней терема. Он слез с лошади, удерживая под рукой брыкающуюся Марью. Он посмотрел в глаза Васи. – Теперь, – крикнул он, скаля губы, глаза сияли от огня, – ты пожалеешь о своей гордости.
|
|
|
Он поспешил с Марьей во тьму.
– Вы обещали! – кричал ему Константин, прибыв, споткнувшись, к ступеням и замерев у темного прохода к лестнице. – Вы говорили…
Ему ответил дикий хохот, а потом тишина. Константин стоял, пораженно глядя на тьму.
Соловей и Вася пересекли двор. Константин повернулся к ним. Соловей встал на дыбы, копыта чуть не задели голову священника, и Константин отпрянул. Вася склонилась, ее взгляд был холодным, как и голос. За ними громыхали врата, над ними звенели мечи.
– Что вы наделали? Что ему нужно от моей племянницы?
– Он обещал мне месть, – шептал Константин. Он дрожал всем телом. – Он сказал…
– Ради бога! – завопила Вася. Она слезла с Соловья. – Месть за что? Я спасла вам жизнь. Пока вы еще были не сломленным человеком, я спасла вам жизнь. Вы забыли? Что ему нужно от нее?
На миг она увидела художника, священника за слоями горечи.
– Он сказал, что я получу тебя, если он получит ее, – прошептал Константин. – Он сказал, я могу… – его голос стал пронзительным. – Я не хотел! Но ты бросила меня! Бросила одного видеть чертей. Что я мог сделать? Иди сюда. Ты теперь здесь, и я прошу лишь…
– Вас снова обманули, – холодно перебила Вася. – Прочь с глаз моих. Вы отпустили ребенка моей сестры, и только поэтому я не убью вас.
– Вася, – сказал Константин. Он потянулся, и Соловей щелкнул желтыми зубами. Его рука опустилась. – Я сделал это для тебя. Из–за тебя. Я… ненавижу тебя. Ты… прекрасна, – он произнес это как проклятие. – Если бы ты слышала…
– Вы были лишь орудием злодеев, – парировала она. – Но мне этого хватило. Если я еще раз вас увижу, Константин Никонович, я вас убью.
|
|
|
Он выпрямился. Может, хотел заговорить снова. Но она не могла медлить. Она зашипела Соловью, конь встал на дыбы, быстрый, как змея. Константин отшатнулся, открыв рот, уклонился от копыт и убежал. Вася слышала, как он рыдал на бегу.
Но она не провожала его взглядом. Темная лестница, казалось, дышала ужасами, хотя остальная часть двора была озарена горящей конюшней. Она собралась с силами, чтобы подняться одной.
– Соловей, – сказала она, оглянувшись, нога была на ступеньке. – Ты должен…
Она замерла, ведь звук боя за и над ней изменился. Вася оглянулась на двор. Огонь конюшни был теперь выше деревьев, был странного алого цвета.
Темные существа с открытыми ртами выбирались из красноватых теней.
Кровь Васи похолодела. Люди Дмитрия спотыкались во дворе. Мечи падали из ослабевших рук. Мужчина сверху закричал.
– Соловей, – прошептала Вася. – Что…?
С треском врата проломились. Челубей ворвался галопом в красный свет, кричал приказы, бесстрашный и уверенный. По сторонам от него были лучники, и двор заполнили стрелы.
Люди Дмитрия уже колебались, но тут сломались. И Вася видела потери, ужас и беспорядок, кони бегали слепо, со стены летели стрелы, и вокруг бродили улыбающиеся существа в кровавой тьме, протягивали руки, их улыбки были гнилыми. За ними наступали воины с быстрыми лошадьми и яркими мечами.
Это была магия? Касьян мог вызывать друзей из ада? Что он делал с Марьей в башне? Огонь конюшни словно был пропитан кровью, и все больше существ выходило из теней, толкая ее людей к клинкам врагов.
Стрела просвистела рядом с ее головой и вонзилась в столбик. Вася вздрогнула. Один из ужасов протянул к ней когтистую руку, улыбаясь, глаза были слепыми. Соловей сбил его копытами.
Раздался низкий голос Челубея. Дождь стрел стал сильнее. Люди Дмитрия не могли ответить новой угрозе, они были сражающимися призраками. В любой момент всех русских перережут.
И голос Саши зазвенел ясно и спокойно:
– Люди бога, – сказал он, – не бойтесь.
* * *
Саша оставил сестру у задних ворот и побежал по лестнице во дворец, следуя на голос великого князя, крики и грохот. Ниже него лаяли собаки, вопили кони. Главные врата дворца били тараном, люди Касьяна и татары Челубея выли так, что поднялись бы мертвые. Шанс врагов быть незаметными пропал, и их надежда была на скорость, страх и беспорядок. Сколько людей пробралось через задние врата, пока Вася не подняла тревогу?
|
|
|
Его предупредил затхлый запах старой шкуры медведя, и меч полетел в голову Саши со стороны темной лестницы. Он остановил удар, стиснув зубы, с дождем искр. Один из людей Касьяна. Саша старался не биться с ним, уклонился от второго удара, пробежал мимо и сбросил его с лестницы. Саша побежал дальше.
Дверь была приоткрыта, и он ворвался в прихожую. Никого. Слуги лежали мертвыми, у стражей были перерезаны глотки.
Саше показалось, что крик Дмитрия раздался выше. Свет двора вдруг стал ярче за узкими окнами. Саша бежал, неразборчиво молясь.
Он прибыл в приемную, тихую, кроме того, что дверь за троном была приоткрыта, и из–за нее доносился грохот клинков и мерцание огня.
Саша вбежал. Дмитрий Иванович был там, ему помогал один выживший страж. Четверо мужчин с кривыми мечами были против него. Трое слуг без оружия и четыре стража, чье оружие не помогло, лежали замертво на полу.
Саша смотрел, а последний страж великого князя упал от удара рукоятью по лицу. Дмитрий убил напавшего и отпрянул, скаля зубы.
На миг взгляды князя и монаха пересеклись.
Саша бросил меч. Он пролетел и попал лезвием сквозь кожаную броню одного из врагов. Дмитрий отразил удар второго и провел мечом по горизонтальной дуге, срубая голову.
Саша побежал вперед, схватил меч мертвеца, а потом завязалась жаркая схватка двух против двух, пока нарушители не упали, истекая кровью.
Внезапная тяжелая тишина.
Двоюродные братья переглянулись.
– Чьи они? – спросил Дмитрий, глядя на мертвых.
– Касьяна, – сказал Саша.
– Я думал, что узнал этого, – Дмитрий поддел одного мечом. Кровь была на его носу и костяшках, его грудь вздымалась от дыхания. Крики раздались из казарм внизу, во дворе шум стал громче. Раздался треск.
– Дмитрий Иванович, – сказал Саша. – Умоляю, простите меня.
Он думал, что великий князь убьет его здесь, в тенях.
– Зачем ты мне врал? – спросил Дмитрий.
|
|
|
– Ради добродетели сестры, – сказал Саша. – А потом из–за ее смелости.
Дмитрий держал окровавленный меч с головой змеи в широкой ладони.
– Ты еще будешь мне врать? – спросил он.
– Нет, – сказал Саша. – Клянусь.
Дмитрий вздохнул, словно тяжкое бремя упало с его плеч.
– Тогда я тебя прощаю.
Снова треск со двора, и вдруг вспыхнуло пламя.
– Что происходит? – спросил Дмитрий.
– Касьян Лютович хочет сделать себя великим князем, – сказал Саша.
Дмитрий медленно и мрачно улыбнулся.
– Тогда я убью его, – просто сказал он. – Идем, брат.
Саша кивнул, и они отправились к бою внизу.
* * *
Вася развернулась. Ее брат стоял на вершине лестнице, на площадке, где были двери в терем и приемную. Ширма на лестнице была разорвана. Через миг великий князь с кровью на носу и костяшках вышел из тьмы сверху, живой, на ногах, сжимая кровавый меч. Дмитрий на миг посмотрел на Сашу с любовью и незабытой злостью. Он повысил голос и встал плечом к плечу с двоюродным братом.
– Встаньте, люди бога! – закричал он. – Ничего не бойтесь!
Бой остановился на миг, словно мир слушал. А потом Дмитрий и Саша вместе бросились, крича, по лестнице. Они пробежали мимо Васи, не взглянув на нее, и выбежали во двор.
На их крик ответили. Брат Родион вошел через развалины главных врат, и он был не один. За и рядом с ним шагали монахи, жители города и воины – стража ворот кремля.
Прибывшие с Родионом сжались, войдя во двор. Мертвецы лепетали и начали наступать на новую угрозу. Челубей знал свою работу, он разделил силы, чтобы отбивать Дмитрия и Сашу с одной стороны и Родиона с другой. Бой раскачивался на лезвии ножа.
Саша все еще был рядом с Дмитрием, и их серые глаза пылали странным огнем.
– Не бойтесь, – снова крикнул Саша. Он пронзил одного врага, увернулся от удара другого. – Люди бога, не бойтесь.
Челубей раздраженно рявкал приказы. Луки направили на великого князя. Русские моргали, словно пробуждались от кошмаров. Дмитрий обезглавил одного из людей Касьяна, отбросил его тело и вскрикнул:
– Что такое черти для верующих?
Челубей холодно нацелил стрелу на Дмитрия. Но Саша оттолкнул великого князя и поймал стрелу рукой. Он закряхтел, Вася возмущенно крикнула.
Дмитрий поймал двоюродного брата. Стрела с широким наконечником пронзила верхнюю часть руки монаха. Мужчины снова колебались. Красный свет стал сильнее. Полетело больше стрел. Одна застряла в шапке великого князя. Но Саша вырвался из рук Дмитрия и встал на ноги, стиснув зубы от боли. Он выдернул стрелу, перебросил меч в другую руку.
– Вставайте, люди бога!
Родион проревел боевой клич, размахивая топором. Некоторые его люди поймали сбежавших лошадей, запрыгнули на их спины, и бой яростно возобновился.
|
|
|
– Соловей, – сказала Вася. – Мне нужно в башню. Я должна идти за Машей и Касьяном. Иди… умоляю, помоги брату. Защити его. Защити Дмитрия Ивановича.
Соловей прижал уши.
«Ты не можешь просто…».
Но она уже прижала ладонь к носу коня, а потом побежала во тьму.
* * *
Перед ней поднималась закрытая лестница, что вела на верхние этажи дворца великого князя, красивые ширмы были разорваны и сломаны. Вася замерла на площадке, где лестница разделялась, где был до этого Саша. Она оглянулась. Дмитрий ехал на одной из лошадей из горящей конюшни. Ее брат забрался на спину неохотного Соловья: человек бога на лошади языческого старого мира.
Соловей встал на дыбы, Саша взмахнул мечом. Вася помолилась за них и посмотрела наверх. Тела лежали на лестнице слева, откуда пришел князь. Но на пути в терем была лишь странная тьма.
Вася повернула направо и побежала во тьму, перед глазами были ее конь и ее брат, как талисман.
Десять шагов. Двадцать. Выше и выше.
Как долго идти вверх? Она уже должна была добраться.
Сверху раздался шорох шагов. Вася застыла. Фигура мужчины дернулась к ней, слепо хватая, ноги плохо гнулись, как у куклы.
Мужчина приблизился, и Вася узнала его.
– Отец, – не подумав, вскрикнула Вася. – Отец, это ты? – это был и ее отец, и нет, его лицо, но пустые глаза, бесформенное тело от удара, что убил его.
Петр подошел ближе. Он повернул к ней сияющий глаз.
– Отец, прости меня… – Вася протянула руку.
И отец пропал, осталась только тьма, полная пульса огня. Она не слышала больше бой внизу. Она замерла, сердце грохотало в ушах. Как долго идти? Вася пошла снова. Ее дыхание вырывалось из груди, ноги пылали.
Стук на лестнице сверху. Другой. Шаги. Ее ноги спотыкались, дыхание сипело. Из тьмы выше появился ее брат Алеша с серыми, как у их отца, глазами. Но у его не было горла, не было челюсти. Это было словно оторвано, и она подумала, что видно следы зубов на обрывках кожи. Упырь напал на него, или что хуже, и он умер…
Призрак пытался говорить, она видела, как кровавый рот шевелится. Но был лишь лепет и кусочки плоти. А глаза, холодные и серые, печально смотрели на нее.
Вася, рыдая, пробежала мимо этого создания дальше.
Она увидела небольшую группу на лестнице выше, трое мужчин стояли над сжавшейся кучей, их лица горели красным.
Вася поняла, что куча – это Ирина, ее сестра. Лицо Ирины было в синяках, ее юбки – окровавленной грудой. Она бросилась на мужчин с рычанием, но они пропали. Осталась только ее мертвая сестра. А потом исчезла и она, осталась лишь тьма.
Вася сглотнула всхлип и побежала, спотыкаясь. Теперь перед ней была огромная куча головой вниз. Вася подбежала, это лежал на боку Соловей, стрела вонзилась по перья в темный мудрый глаз.
Это было правдой? Нет? И тем, и другим? Когда это закончится? Сколько еще идти? Вася неслась, забыв о смелости. Были лишь ступеньки, ужас и ее колотящееся сердце. Она думала лишь о побеге, но лестница все вилась, и она бежала, глядя на все, чего боялась.
Появилась другая фигура, старая и сгорбленная, в вуали. Она подняла налитые кровью глаза на Васю, и та узнала свои глаза.
Вася застыла. Едва дышал. Это было лицо ее самого жуткого сна: она, заточенная за стенами, пока не свыклась с ними, и ее душа увяла. Она была заперта в башне, как эта Василиса из кошмара, и она не выйдет, пока не состарится, пока не сойдет с ума…
Вася подавила эту мысль.
– Нет, – хищно сказала она, чуть не плюнув в лицо иллюзии. – Я выбрала смерть в зимнем лесу, а не твое лицо. Я выберу это снова. Ты – ничто, лишь тень, что должна запугать меня.
Она попыталась пройти, но женщина не двигалась и не пропадала.
– Погоди, – прошипела она.
Вася замерла и снова посмотрела на морщинистое лицо. А потом поняла.
– Вы – призрак из башни.
Призрак кивнул.
– Я видела – священник забрал Марью, – выдохнула она. – Я пошла следом. Я не покидала башню с… но пошла. Я ничего не могу, но пошла. Ради дитя, – в голосе призрака было горе? Горечь? Призрак сглотнула. – Иди… внутрь, – сказала она. – Дверь там, – она прижала дрожащую руку к стене. – Спаси ее.
– Спасибо… мне жаль, – шепнула Вася. Жаль за башню и стены, за долгую пытку этой женщины, кем бы она ни была. – Я освобожу вас, если смогу.
Призрак лишь покачала головой и отошла. Вася поняла, что слева была дверь. Она толкнула ее и вошла.
* * *
Она стояла в великолепной комнате. Огонь низко горел в печи. Свет мерцал на бесчисленных шелках и золотых вещицах, что украшали это место, напоминающее князя, пресыщенного избытком. Пол был в черных шкурах. Стены украшали гобелены, и всюду были подушки, сундуки, столы из черного и блестящего дерева. Печь была покрыта плиткой с рисунком огня и цветов, плодов и птиц с яркими крыльями.
Марья сидела на скамейке у печи и ела гору пирожков. Она кусала, жевала и глотала, но ее глаза были тусклыми. Она была с тяжелым золотым кулоном, что Касьян пытался надеть на Васю. Ее спина горбилась от веса. Камень в кулоне сиял ярко–красным.
На стуле сидел Кощей Бессмертный. В таком свете его волосы сияли черным у его бледной шеи. Он был во всем, что могли добыть деньги: серебряная ткань была расшита странными цветами, шел, бархат, узоры, а еще то, что Вася даже назвать не могла. Его рот был улыбающейся дырой над короткой бородой. Торжество сияло в его глазах.
Васе было не по себе. Она закрыла за собой дверь и замерла.
– Рад видеть, Вася, – сказал Касьян. Он яростно улыбнулся. – Долго ты. Мои создания тебя развлекли? – он выглядел моложе, юным, как она, с гладкой кожей, сытый. – Челубей идет. Будешь смотреть на мою коронацию, когда я свергну Дмитрия Ивановича?
– Я пришла за племянницей, – сказала Вася. Что было настоящим в этой сияющей комнате? Она ощущала трепет иллюзии.
Маша ничего не видела, сидела у печи и ела пирожки.
– Да? – сухо сказал Касьян. – Только за ребенком? Не ко мне? Ты меня ранишь. Скажи, почему я не должен убить тебя на месте, Василиса Петровна.
Вася шагнула ближе.
– Ты хочешь меня убить?
Он фыркнул, хотя взгляд скользнул по ее лицу, волосам и горлу.
– Предлагаешь себя вместо девочки? Не удивила. И ты лишь костлявое создание, рабыня демона холода, слишком страшная для свадьбы. Этот ребенок же… – он провел рукой по щеке Марьи. – Она так сильна. Видела мои иллюзии во дворе и на лестнице?
Вася яростно выдохнула и шагнула вперед.
– Я разбила камень. Я не его слуга. Отпусти ребенка. Я останусь вместо нее.
– Да? – спросил он. – Думаю, нет, – его губы голодно изогнулись. Красный свет у его ладоней вспыхнул ярче, отвлекая ее… и его кулак ударил ее в живот и отбросил на пол. Он пересек расстояние между ними, а она не заметила.
Вася сжалась в комок от боли, закрыв руками ребра.
– Думаешь, ты можешь мне что–то предложить? – шипел он ей в лицо, посыпая слюной. – После того, как ты, крыска, помешала моим людям неожиданно напасть? После того, как освободила мою лошадь? Думаешь, ты, дурочка, хоть чего–то стоишь?
Он пнул ее в живот. Ее ребра трещали. Перед глазами растянулась тьма. Он поднял руку, озаренную красным светом. И свет стал кровавым огнем на его пальцах. Она ощущала запах огня. Где–то за ним Марья тоненько вскрикнула от боли.
Он склонился, пылающая рука почти касалась ее лица.
– Кем ты себя возомнила, по сравнению со мной?
– Морозко не врал, – прошептала Вася, глядя на огонь. – Ты – чародей. Кощей Бессмертный.
Ответная улыбка Касьяна была полна мрачных тайн, лет без света, но с гложущим голодом и ужасом. Огонь в его руке посинел и пропал.
– Меня зовут Касьян Лютович, – сказал он. – А то глупое прозвище. Я был худым в детстве, и меня прозвали так за кости. Теперь я – великий князь московский, – он выпрямился и посмотрел на нее свысока, а потом вдруг рассмеялся. – Плохой из тебя герой, – сказал он. – Не стоило приходить. Ты не будешь моей женой. Я передумал. Я оставлю Машу для этого, а ты будешь моей рабыней. И я буду медленно тебя ломать.
Вася молчала. Перед глазами все еще летали искры от боли.
Касьян склонился и сжал ее шею сзади. Он прижал палец к уголку ее глаза, где собрались слезы. Его ладони были холодными, как смерть.
– Может, тебе не нужно видеть, – прошептал он, постучав по ее веку пальцем с длинным ногтем. – Мне бы понравилась ты как безглазая рабыня в моей Башне Костей.
Вася дышала с рычанием. Марья за ним оставила пирожки и смотрела на них без интереса.
Вдруг Касьян вскинул голову.
– Нет, – сказал он.
Вася, дрожа, с пылающими треснувшими ребрами, перекатилась и проследила за его взглядом.
Там стоял призрак с лестницы, из башни сестры. Ее жалкие волосы струились, рот без губ был открыт. Она склонялась, как от боли, но заговорила:
– Не трогай ее, – сказал призрак.
– Тамара, – сказал Касьян. Вася застыла от удивления. – Выйди. Уходи в свою башню, где тебе место.
– Нет, – прохрипела призрак. Она шагнула вперед.
Касьян сжался, глядя. Пот проступил на его лбу.
– Не смотри на меня так. Я тебе никогда не вредил, никогда.
Призрак взглянула на Васю, а потом прошла к Касьяну, отвлекая его.
– Боишься? – прошептала женщина, изображая близость. – Ты всегда боялся. Боялся лошадей моей матери. Мне пришлось ловить тебе лошадь, надеть на нее уздечку за тебя. Помнишь? Я любила тебя тогда, я делала, как ты говорил.
– Молчи! – зашипел он. – Ты не должна быть здесь. Ты не можешь быть здесь. Я отделил тебя от себя.
Призрак и чародей смотрели друг на друга со смесью гнева, голода и горечи потери.
– Нет, – выдохнула призрак. – Все не так. Ты хотел удержать меня. Я сбежала. Я прибыла в Москву и ушла в башню Ивана, куда ты не мог пройти, – костлявая рука поднялась к ее горлу. – Даже тогда я не смогла освободиться от тебя. Но моя дочь умерла свободно. Любимой. Тут я выиграла.
«Тамара, – думала Вася. – Бабушка».
Пока призрак шептала, Вася прокралась к Марье, тихо сидящей у печи. Она все еще ела, не поднимая головы. Слезы оставили дорожки на грязном лице девочки. Вася попыталась потянуть ее к двери. Но Марья сидела, онемев, с тусклыми глазами. Ребра Васи пылали от усилий.
Тяжелый шаги, и ее окутал запах масла. Она не обернулась вовремя. Касьян схватил Васю сзади, выкрутил ее руку, и она подавила крик. Чародей заговорил ей на ухо:
– Думаешь, перехитришь меня? – прошипел он. – Девочка, призрак и ребенок? Плевать, что вы за ведьмы. Я – хозяин.
– Марья Владимировна, – сказал призрак странным искаженным голосом. – Посмотри на меня.
Марья медленно подняла голову, медленно открыла глаза.
Она увидела призрака.
Она закричала с детским ужасом. Касьян на миг перевел взгляд на девочку, и Вася потянулась с болью в ребрах и схватила кинжал Касьяна – ее кинжал, где он висел с его пояса. Она попыталась ударить его. Он сжался, она промазала, но его хватка на ее руке ослабла.
Вася бросилась вперед и перекатилась. Она вскочила с кинжалом. Вооруженная и на ногах, хоть было больно дышать. Касьян был между ней и Марьей.
Касьян вытащил меч и оскалился.
– Я тебя убью.
У Васи не было шанса, она была лишь немного обучена и против мужчины. Меч Касьяна опускался, и Вася смогла отбить его кинжалом. Маша покачивалась, как лунатик.
– Маша! – безумно закричала Вася. – Вставай! К двери! Беги, дитя! – она толкнула стол к Касьяну и отпрянула, всхлипывая на вздохе.
Касьян ударил сбоку, и Вася пригнулась. Казалось, в углу ждет фигура в черном плаще.
«Для меня, – подумала она. – Он тут для меня в последний раз», – меч собирался разрезать ее пополам. Она едва успела отскочить.
На миг Вася посмотрела на призрака. Тамма за Касьяном сжимала рукой свое горло. Там, где на шее Васи когда–то висел талисман. Талисман, что привязывал… Тамара безумно посмотрела на ребенка, и Вася поняла.
Она уклонялась от меча снова и снова. Каждый удар ощущался ближе, Вася едва успевала вдохнуть. Марья сидела неподвижно. За миг до тог, как меч опустился в последний раз, Вася нашла на Маше кулон, тяжелый и холодный, под блузкой девочки. Вася сорвала его, металл порезал ее ладонь и горло девочки. Она бросила кулон в лицо чародея. Он попал с плеском золота и красного света, а потом упал, разбитый, на пол.
Касьян смотрел на него, а потом с потрясением взглянул на Васю.
Он отшатнулся. Его лицо начало меняться. Годы летели, словно пробили дамбу. Он вдруг стал тощим стариком с красными глазами. Они стояли не в логове чародея, а в пустой мастерской княгини московской, пыльной и пахнущей мокрой шерстью и женщинами. Внутренняя дверь была заперта.
– Стерва! – проревел Касьян. – Гадина! Ты посмела? – он наступал, но теперь спотыкался. Он уже не был защищен, а Вася не забыла дни под деревом с Морозко. Она уклонилась от его дрожащей руки, встала перед ним и вонзила кинжал между ребер.
Касьян закряхтел. Кричал призрак. Чародей не кровоточил, но бок Тамары истекал кровью там, где Вася ранила Касьяна.
Призрак согнулся и рухнул на пол.
Касьян выпрямился, не раненый, и наступал снова, скаля зубы, древний и не убиваемый. Вася подняла с усилием Марью и пятилась к двери. Марья шла с ней, дрожа, ее шаги снова были живыми, хотя молчала, и ее глаза были как у девочки в кошмаре. Ребра Васи, казалось, пронзают кожу с каждым шагом. Касьян все еще был с мечом.
– Некуда идти, – прошептал Касьян. – Ты не можешь меня убить. И город горит, убийца. Ты останешься в башне, пока твоя семья горит.
Он увидел ее лицо и рассмеялся. Его пустая яма рта широко раскрылась.
– Ты не знала! Глупо не знать, что будет, если выпустить жар–птицу.
Вася услышала низкий рев снаружи, словно миру пришел конец. Она подумала о полете жар–птицы над деревянным городом ночью.
«Я должна убить его, – подумала она, – даже если это будет последним, что я сделаю», – Касьян снова наступал, подняв меч. Вася оттолкнула Марью и уклонилась от меча.
Слова Дуниной сказки зазвучали в ее голове:
«Кощей Бессмертный прячет свою жизнь в игле в яйце, а яйцо в утке, а утку в зайце…».
Но это была лишь сказка. Тут не было иглы или яйца…
Мысли Васи словно остановились. Тут была только она. И ее племянница. И бабушка.
«Ведьмы, – подумала Вася. – Мы видим то, что другие не могут, и делаем увядшее настоящим».
И Вася поняла.
Она не мешкала. Она бросилась на призрака. Одна ладонь впилась в вещицу, которая точно висела там на горле серого существа. Это был когда–то камень, он напоминал в руке кулон Марьи, но был хрупкий, как скорлупа яйца, словно годы и горе выели его изнутри.
Призрак скулил, словно ощущая и агонию, и облегчение.
Вася встала, сжимая кулон, лицом к чародею. Ее ребра болели ужасно. Она подавляла боль.
– Отпусти это, – сказал Касьян. Его голос стал тонким. Он прижимал меч к горлу Марьи, его ладонь сжимала ее волосы. – Опусти, девочка. Или дитя умрет.
Но за ней вздохнул едва слышно призрак.
– Бедный бессмертный, – сказал голос Морозко, но тише, холоднее и слабее, чем когда–либо.
Вася выдохнула с гневом и облегчением. Она не видела, как он пришел, но теперь стоял, чуть темнее тени, рядом с призраком. Он не смотрел на нее.
– Думал, я всегда буду далеко от тебя? – шепнул бог смерти Касьяну. – Я всегда был на удар сердца в стороне.
Чародей крепче сжал меч и волосы Марьи. Он смотрел на Морозко с ужасом и долей болезненной тоски.
– Что мне до тебя, старый кошмар? – рявкнул он. – Убей меня, ребенок умрет первым.
– Почему не пойти с ним? – тихо спросила Вася у Касьяна, глядя на клинок его меча. Кулон был теплым в ее руке, бился, как маленькое сердце. Такой хрупки. – Ты вложил свою жизнь в Тамару, и ни один из вас не мог нормально умереть. Ты мог лишь гнить. Но это закончено. Лучше уходи и обрети покой.
– Никогда! – рявкнул Касьян. Его рука с мечом дрожала. – Тамара, – лихорадочно сказал он. – Тамара…
Красный свет проникал в окно, становился ярче. Не свет дня.
Тамара шагнула к нему.
– Касьян, – сказала она. – Я любила тебя когда–то. Идем со мной, обретем покой.
Глядя на нее, как утопающий, Касьян не заметил, как немного ослабил хватку на мече. Чуть–чуть…
Вася из последних сил бросилась, схватила меч и толкнула. Он упал, и Вася оттащила Марью к себе и обняла, игнорируя боль в ребрах и руках. Она порезала ладони о меч, она ощущала, как стекает кровь.
Чародей опомнился, оскалился с гневом.
– Не смотри, – шепнула Вася Маше.
И она сжала кулон, раздавив его в окровавленном кулаке.
Касьян закричал, на его лице была агония… и облегчение.
– Иди с миром, – сказала ему Вася. – Бог с тобой.
Кощей Бессмертный рухнул мертвым на пол.
* * *
Призрак задержалась, хотя ее силуэт трепетал, как огонь от сильного ветра. Черная тень ждала рядом с ней.
– Прости, что кричала, когда тебя видела, – неожиданно прошептала Марья призраку, это были ее первые слова в башне. – Я не хотела.
– Твоя дочь родила пятерых детей… бабушка, – сказала Вася. – У этих детей тоже есть дети. Мы не забудем тебя. Ты спасла нам жизни. Мы тебя любим. Покойся с миром.
Губы Тамары жутко изогнулись, но Вася видела там улыбку.
А потом бог смерти протянул руку. Призрак, дрожа, взялась за нее.
Она и бог смерти пропали. Но перед этим Вася, как она думала, увидела красивую девушку с черными волосами и зелеными глазами, сияющую в руках Морозко.
|
|
|
