 |
Глава шестнадцатая
|
|
|
|
Военные и учёные совершенно выпустили из виду важнейшую деталь. Макс и Мирия, безспорно величайшие Роботек-воины из всех, питали источник своего мастерства, соединив руки. Жизнь заставила их сделать это – жизнь, растущая внутри бывшего командира «Квадроно», порождённая её бывшим врагом.
Жизнь, торжествующая над Смертью.
Тереза Дюваль. «Супружеские крылья: История Макса и Мирия Стерлингов»
Работы по восстановлению Глайка и ремонты прочих частей планеты, пострадавших в ходе жесточайшего боя между Инорганиками и «антителами», начались, пока буквально не успела осесть пыль на руинах.
Если бы машинерия планетарного масштаба Хэйдона-IV была бы полностью исправна, то ремонтные работы завершились бы в самом скором времени. Но, к сожалению, большая часть этого оборудования была или повреждена, или вообще уничтожена, или почти полностью истощила энергетический потенциал. Хэйдонийцы работали с религиозным пылом, но, тем не менее, им нужна была помощь.
Десятки тысяч освобождённых праксианок проявляли наибольшее рвение. Женщины-воины были теперь бездомным народом, ведь их родная планета была разрушена после завоевания Инвидами и их экспериментами в Ямах Происхождения. Многие считали, что слабозаселённый Хэйдон-IV мог бы стать местом, откуда они могли бы начать всё сначала.
Арла-Нон стремилась повести своих амазонок на святую войну против Инвидов, но поскольку лишь немногие из её народа могли разместиться в «Ангельском ковчеге», то её королевский долг обязывал её остаться с большинством, вести их и править ими. Арла-Нон полностью доверяла Беле, что подтвердила в ритуалах, которые праксианки запретили посещать кому-либо постороннему.
|
|
|
Группа, которая должна была вернуться и ответить на обвинения Эдвардса перед Советом, была под командованием Бритэя, с Винсом Грантом и Джонатаном Вольффом как замами. В то же время многие из «Алмазных спин» и «Джокеров» пожелали возместить поредевшие ряды лётчиков-Хранителей, но голосование сказало «нет». Если Эдвардс в своей игре решится на «силовой приём», то в противостоянии с ним даже один лишний верный пилот РЭК мог повернуть ситуацию.
Джин Грант, как и Макс Стерлинг, отказались покинуть планету, пока Мирия находится в госпитале и непригодна к транспортировке. Состояние Мирии стабилизировалось, но перспективы до сих пор не внушали оптимизма. Джин углубилась в изучение Заживляющего Искусства хэйдонийцев, смешивая их со своими собственными знаниями в надежде найти нужный путь к излечению Мирии.
Кайбел колебался, думая, чем он может помочь, если останется, но остальные настояли, что его понимание функционирования Протокультуры и Роботехнологии в грядущих сражениях никогда ещё не было столь важно. Он провёл целую ночь наедине со своими мыслями и объявил утром, что остаётся. Рик решил, что старый мудрец постиг нечто важное в ситуации с Мирией, но Кайбел отказался говорить о своих причинах.
Что касается Макса, то он решил, что, вместо того, чтобы просто сидеть и ждать, он посвятит себя восстановлению планеты.
– Я уверен, что Джин, Кайбел и хэйдонийцы смогут вылечить её, – сказал Макс Рику, пока Хранители готовились к отлёту на Сферис. – Вот увидишь. Когда вы осадите Оптеру, я и Мирия вернёмся в кабины «ТрансТеков».
– Непременно, – ответил Рик с уверенностью, которой не чувствовал. – Мы же не хотим, чтоб вы пропустили этот великий финал.
Рик и Макс обменялись рукопожатием, и Лиса поцеловала Макса в щёку. Вскоре КСК-7 взлетела. Промежутки в рядах их лётчиков-истребителей были заполнены несколькими сотнями добровольцев-амазонок, но, по мнению Рика, силы были совсем неадекватны.
|
|
|
Первоначально для производства оружия и военных машин планировалось задействовать промышленные мощности Карбарры и, как надеялись, Хэйдона-IV, и вооружить Хранителей по высшему классу. Но на Карбарре возникли производственные проблемы: принципиальная неспособность разработанного Инвидами оборудования производить удовлетворительные машины по стандартам Земли, независимо от того, какие регулировки пытались применить карбарранцы. Что касается Хэйдона-IV, то он до завершения ремонтно-восстановительных работ просто не имел физических способностей производить военное оборудование в количествах, пригодных для массового боевого применения.
Но машины Хранителей сыграли очень небольшую роль в освобождении Хэйдона-IV и, судя по всем докладам, сообщениям и слухам, они будут ещё менее полезны на Сферис. Можно сказать, Рик и Лиса стремились разобраться с ситуацией на Сферис как можно скорее. Подобно многим своим товарищам, они всё чаще задумывались и тревожились от перспективы покуситься на саму основу империи Инвидов.
Эдвардс воспринимал созыв особого заседания Совета как свой личный триумф. На повестке дня стоял только один вопрос: требование Эдвардсом введения военного положения, что означало чрезвычайные диктаторские полномочия. К великому удовлетворению генерала, Ланг и другие оппозиционеры не смогли помешать или саботировать созыв.
По настоянию Эдвардса всё заседание транслировалось по Центральному Тирольскому общественно-информационному каналу. Он играл в рискованную игру, но если он выиграет у Совета, то он может заполучить под своё влияние солдат, офицеров и унтер-офицеров РЭК, прокладывая себе таким образом путь к возможному перевороту.
Теперь Эдвардс выступил снова, с таблицами, графиками и диаграммами. Оправданием на сей раз служило обещание Эдвардса, что он сможет выжать больше монополи из Фантомы, если военным дадут полный карт-бланш на все действия, включая использование тирезианских чернорабочих. Ланг и доктор Пенн, казалось, даже не пытались оспорить надуманные выкладки Эдвардса, а Экседор так вообще не снизошёл до того, чтоб следить за ним.
|
|
|
Выступление Эдвардса подходило к концу, когда на запястье Ланга тихо пропищал вызов мобильного коммуникатора. Он послал сигнал подтверждения и вежливо подождал, когда Эдвардс закончит. Но прежде, чем должно было начаться голосование, Ланг взял слово:
– Мой коллега, лорд Экседор, сообщил мне, что мой Центр Связи получил сигнал, который имеет решающее значение в этой проблеме.
С этим, лицо Экседора появилось на центральном экране, доминировавшем над одним из стен в зале заседаний.
– Вот передача, полученная только что.
Прежде, чем Эдвардс успел возразить, на экране возникло очень знакомое и крайне презираемое для Эдвардса лицо, ухоженное, словно у какой-нибудь медийной звезды.
– На связи полковник Джонатан Вольфф. Говорю с мостика грузового корабля РЭК «Вэйливарр». Со мной – полковник Винс Грант и лорд Бритэй. С нами груз монополи, добытой на Фантоме. Нас сопровождают крейсеры «Токугава» и «Ютландия». Они же сопровождали нас в боевых действиях по освобождению планеты Хэйдон-IV от доминирования Инвидов. Мы намереваемся вернуть монополь в распоряжение доктора Ланга и ответить на обвинения, выдвинутые против нас и других Хранителей. Всё, что мы просим, чтоб Совет открытым голосованием обеспечил нас честными и непредвзятыми слушаньями по нашему делу, на что мы имеем право согласно Военно-Процессуальному Кодексу РЭК и согласно Конституции Земли. Члены Совета, мы ждём вашего слова, – Выражение лица Вольффа немного смягчилось: – Вы – наши друзья, наши товарищи по оружию, кое-кто из вас – наши возлюбленные. Мы не собираемся вас обманывать. – Он чуть-чуть, располагающе, улыбнулся.
Ланг встал, как только сообщение кончилось:
– Им не надо будет долго ждать моего решения! Я говорю «да» позволить этим людям получить справедливое общественное слушание!
По очереди Жюстин Хаксли, Обстат, Рейнхардт и прочие, оппозиционные Эдвардсу члены Совета, торопливо и громко выражали свою поддержку Лангу. Фракция Эдвардса в Совете немного поворчала, но или воздержалась, или проголосовала «за». Немногие могли отказать Хранителям в законном судебном разбирательстве – на объективах камер. Также, они все знали, насколько критичным был груз монополи.
|
|
|
Эдвардс ушёл, бледный, как мел, от душившей его ярости. Этот поганый кретиноид, вонючее трепло Регент! Почему он не предупредил меня, что такое может произойти?
Ко всему прочему, почему люди Эдвардса, ответственные за перехват сообщений, прохлопали эту передачу? Это указало на вероятность, что Ланг знал о подслушке, которую организовал Эдвардс, усыпил его внимание, а затем использовал некий засекреченный канал связи с Бритэем.
Это было провальной неудачей, и вдруг орбита с КСК-3 на ней и все наземные сооружения Тироли качнулись – Эдвардса зашатало от внезапно осенившей мысли. Ведь лицо Вольффа и его голос транслировались по ОБЩЕСТВЕННОМУ КАНАЛУ!
Тюремщики Минмей включили телевизор, встроенный в стену её камеры, как раз в тот момент, когда торжествующий Эдвардс входил в зал заседания Совета. Экран, установленный в камерах для допросов, агитации и пропаганды, и «мотивационных» целей, раньше всегда был тёмен.
Минмей наблюдала выступление Эдвардса с глухой яростью пойманного в ловушку зверя. Появление Джонатана Вольффа убедило её, что она, наконец, потеряла последние остатки разума.
Но это было слишком реально, слишком ярко, чтоб быть сном или галлюцинацией. Она медленно поднялась с узкой койки, пересекла небольшую камеру, и прикоснулась кончиками пальцев к экрану. Из глаз её брызнули слёзы.
Она слышала его слова: «Вы –... наши возлюбленные. Мы не собираемся вас обманывать…»
Минмей, всхлипывая, прижала свои губы к губам Вольффа на экране.
Она была заперта в своей каюте на «Ангельском Ковчеге» всё время кампании на Хэйдоне-IV, неспособная покончить со своим личным сражением.
По её просьбе техники и умельцы корабля как можно ближе создали в её каюте имитацию её кристаллического мира – с зеркалами, призмами и причудливыми образованиями, которые содержали подземные слои её мира. Там Тиэль из Сферис трудилась над сверкающей фасеточной формой, которая была всем, что оставалось от её «супруга»-сферианца, Бэлдана.
Тиэль поначалу отказывалась касаться или даже смотреть на это, после того, как Бэлдан был «пойман» расколовшейся породой во время слияния с геологической сущностью Праксис. Бэлдан был таким же пленником в когтях Инвидов, как и она, ничего больше! А прикоснуться к этому кристаллическому шарообразованию означало взять на себя ответственность за него, и означало связать себя с сущностью Бэлдана, что сделает их супругами.
|
|
|
Это было несправедливо! Тиэль не имела никакого желания быть ответственной за ребенка или находиться во взаимоотношениях с Бэлданом. Она никогда не хотела быть вовлечённой в этот безумный крестовый поход Хранителей! У Тиэль были собственные планы, собственная жизнь, которую она хотела прожить, как она хочет.
И всё же, пока она стояла и смотрела на него, Тиэль ясно понимала, что если она не проведёт обряд Формирования, Бэлдан умрёт навсегда, и яйцо потеряет жизненную силу, которая заключалась в нём сейчас. Со странными слезами в прозрачных глазах, она подняла церемониальное лезвие и начала Формировать.
Она занималась этим на всём протяжении полёта, и во время сражения на Хэйдоне-IV, когда КСК-7 могла только держать свою орбиту. Тиэль трудолюбиво и тщательно наносила каждый рез и направляла ново-вырезанного юного сферианца в его Форму. Это было испытание, сравнимое с беременностью или обрядом приёма в племя. И, наконец, когда силы её были близки к исходу, перед Тиэлью был юный, здоровый и быстро растущий мужчина, который воплощал Образ Бэлдана.
Она не удивилась, когда Бела, вернувшись с Праксис, потребовала входа в её каюту. Ведь Бела вместе с Мирией Стерлинг возвратилась в пещеры Праксис и забрала яйцо, от которого отказалась Тиэль. Бела, которая, как бы абсурдно это ни звучало, грозилась вырастить ребёнка, хотя сама имела самые смутные понятия о детях-гуманоидах и тем более туманные знания о живых минералах.
Тиэль разрешила войти. Бела, обычно хулиганистая и часто грубоватая, была подавлена и осторожна. Но когда она взглянула на ребёнка, она загремела:
– Почему его глаза закрыты? Почему он не двигается?
– Он восстановил знания, что оставил ему Бэлдан, – объяснила Тиэль. – И готов к истинному рождению. Я ждала в желании, что ты и Мирия сможете присутствовать.
Тиэль объяснила, что нужно было делать. Они взяли похожую на статую фигуру за холодные руки и встали на колени. То, что обычно делал один родитель-сферианец, Тиэль делала вместе с праксианкой. Они прислонились головами так, чтобы обе могли дышать на рот ребёнка.
Раз, второй, и третий странная аура синего света скакнула из рта Тиэль к губам младенца. Бела чувствовала странную пульсацию жизненной силы сферианки, протекающую через неё в руки «статуи».
Её похолодевшие руки покалывало, но не высокой температурой, а словно онемевшую конечность восстановлением кровотока. «Какой-то пьезоэлектрический эффект? » – подумала Бела. Пальцы «статуи» больше не были жёсткими, но податливыми так, как это может быть у живого кристалла. Праксианские глаза Белы, напоминающие глаза хищной птицы, расширились, увидев, как глаза мальчика открылись и моргнули.
– К-как ты назвала его?
Тиэль сжала руку сына в своей руке:
– Я назвала его Бэлданом. Бэлданом Вторым. Я не могла назвать его как-то иначе. Любовь такая неудобная штука, – вздохнула она.
Вейдт на собрании также настаивал на продолжении похода, говоря, что на Хэйдоне-IV осталось слишком много грустных воспоминаний. Никто не возражал, но все остальные хэйдонийцы предпочли «сойти на берег» и восстанавливать планету. Рик подозревал, что Вейдт просто озвучил свои личные мотивы.
Набор праксианок-новобранцев было далеко не тем занятием, в котором Хантеры чувствовали себя в безопасности. Пришлось доверить процесс Гнее, Беле, другим ветеранам-амазонкам совместно с офицерами-Людьми линкора. Вдвоём они сумели вывернуться из всех остальных официальных обязанностей после первоначальной неразберихи и, наконец, добрались до своей каюты.
Рик откинулся и, страдальчески закатив глаза, упёрся затылком в крышку люка, как только он закрылся.
– Дааа, долгий денёк на пляже, малыш, – рассмеялась устало Лиса и кивнула.
Они не были в своей каюте, начиная с кампании на Гаруде. Даже как-то не верилось, что они, наконец, вернулись к постели, на которой они спали вместе в крайний раз как будто несколько лет назад.
В Лисе были очевидны изменения. Хотя она ещё носила комбинезон РЭК, её старые, пришедшие в негодность ботинки были заменены парой праксианских «мокасин» из мягкой кожи, высотой по колено. Её длинные волосы охватывала полоса тёмно-красной атласной ткани, что подарила ей Бела.
Она также носила портупею, с которой с одной стороны висела кобура пистолета, а с другой – длинный праксианский боевой нож в кожаных ножнах с оковками. Много Хранителей носили пистолеты и ножи как само собой разумеющееся, но для Лисы это было чем-то новым.
Хотя, по факту, Рик был упакован точно так же.
– На нас многовато всего навешано, ты не находишь? – спросил он, расстегивая свою портупею, которая тут же ощутимым весом надавила ему на руку.
Его пиратски выглядящая жена вперила в него многозначительный долгий взгляд исподлобья:
– Что ж, я не сомневаюсь, что молодой генерал может просчитать соответствующий план действий и решить проблему, правильно?
– Разве Вы не слышали? – Он озорно улыбнулся. – Ночные манёвры – специальность Хантера.
|
|
|
