 |
В. ЧУДОВ,. старший лейтенант, командир 7‑го ДСК. Впереди десанта
|
|
|
|
В. ЧУДОВ,
старший лейтенант, командир 7‑ го ДСК
Впереди десанта
В ночь на среду 19 августа корабли нашего дивизиона шли к месту высадки. Для этого надо было подняться по Неве до Усть‑ Тосна. Рядом – Ивановские пороги, где Нева убыстряет свой бег, вздувается к левому берегу бухтой. На самом кончике бухты – устье реки Тосны, а по всей бухте пороги, которые перекрывают проход, не дают идти к Тосне напрямую. Для нас это плохо, так как предстоит прикрывать высадку десанта и продвигаться по узкому фарватеру на глазах врага. А мне, командиру группы бронекатеров, приказано прикрытием руководить.
В сорок первом я командовал на Ладоге бронекатером, небольшим, но надежно защищенным кораблем, главным калибром которого были две 76‑ миллиметровые танковые башни, а зенитным оружием – спаренный пулемет ДШК в турели на крыше боевой рубки.
Бои были жестокие. Фашисты особенно сильно нажимали на наши корабли с неба. Однажды отбиться не удалось. Новый бронекатер, опять дни и ночи в боях, и снова неудача. Тогда контр‑ адмирал Челпанов сказал ладожскому командованию:
– Не давайте Чудову командовать кораблями. Для него у нас их просто не хватит.
С Ладоги меня откомандировали в Ленинград, в штаб МОЛиОР, где капитан 3‑ го ранга Львович, начальник отдела кадров, разочаровал меня, заметив, что ладожское начальство поняло слова адмирала Челпанова в буквальном смысле и сделало соответствующую запись в моем личном деле.
– А поэтому, Чудов, двигай‑ ка пока к флагманскому артиллеристу капитану второго ранга Слизскому. Ему нужны командиры на коррпост.
– Есть!
Что я еще мог ответить? Однако духу у меня на такую должность хватило всего на три дня: хотелось на передовую; но мне терпеливо объясняли, что передовая проходит сегодня через каждую ленинградскую улицу и квартиру, что на переднем крае мне пока делать нечего.
|
|
|
И вдруг прибыло начальство – командир отряда кораблей обороны реки Невы капитан 1‑ го ранга Чероков. Я обратился к нему.
– Назначьте меня начальником разведки своего отряда! – попросил и удивился, сразу услышав утвердительный ответ.
– Людей сами себе наберете, – сказал Чероков.
Невдалеке от нас на Неве стоял старенький сторожевой корабль «Вирсайтис». На него, по указанию Черокова, я и направился. Командира «Вирсайтиса», капитан‑ лейтенанта Григория Гогуа, я знал хорошо. Но представился ему и военкому по‑ уставному, изложил суть дела.
– Построим экипаж. Кто первый выйдет из строя, тот твой.
И вот личный состав «Вирсайтиса» выстроен на верхней палубе. Командир объяснил, по какому случаю прибыл старший лейтенант Чудов, а затем подал команду:
– Желающие в разведку – шаг вперед марш!
Все моряки, как один, сделали шаг вперед.
…Линия фронта проходила в нескольких километрах от реки Тосны, и осенью 1941 года командование фронта и флота стремилось узнать, что за этой «линией» происходит. Вот и ходили по вражеским тылам разведчики. О немцах знали все: где у них траншеи, хода сообщения, огневые точки, кухни. Но главное, знали, что часов с десяти вечера и до семи утра фашисты находятся в окопах, ракет осветительных не жалеют и боезапаса тоже. А потом, после семи, идут пить свой эрзац‑ кофе и есть японскую морскую капусту. Ну а днем поспокойнее, бдительность у врага пониже, особенно в обеденные часы. Вот в это время и начать!.. Обо всем этом я доложил капитану 2‑ го ранга Богдановичу в присутствии контр‑ адмирала Ильи Даниловича Кулишова.
19 августа в 13 часов корабли отходили от берега, строились на Неве в походный ордер. Впереди, строем клина, бронекатера прикрытия. Наша задача – прикрыть «каэмки» и ЗИСы от вражеских глаз и вражеского огня. Вот и мыс, за которым все начнется. Проходим его спокойно и видим, как разрываются снаряды нашей артиллерии на берегу, занятом противником. Идет артподготовка. Она была проведена в тех пределах, которые позволяли противнику не думать о десанте. Просто рядовой артналет, каких в течение последних дней было несколько. Немцев приучали к тому, что начался обстрел и надо в укрытие.
|
|
|
Я шел на головном бронекатере и посматривал на часы: сейчас из‑ за леса, от нашего берега, должен был вынырнуть идущий на предельно малой высоте самолет П‑ 2, «пешка», как его зовут, и поставить дымовую завесу… Вот и самолет, а за ним спускалась вниз стена завесы, враг не мог видеть корабли, но и мы не видели берега.
– Ныряем в дым! – сказал я старшему лейтенанту Александру Потужному, командиру катера.
Мы стояли на палубе, возле рубки, и рядом с нами был еще капитан‑ лейтенант Илья Хамов, из штаба ОВРа… Корабли следовали точно по оси фарватера и приближались к точке поворота… Катер выскочил из дымзавесы. Я поднял бинокль – все так же вставали разрывы наших снарядов на переднем крае врага, у левого берега Невы, и все так же не стреляли немцы: конечно, они не ждали атаки в ясный солнечный день. Я еще раз посмотрел в бинокль. И тут враг открыл огонь. Почти тотчас всплеск разрыва встал у борта, и я почувствовал, как обожгло шею.
Бронекатера подходили к устью реки Тосны. Теперь уже нам надо было начинать постановку дымзавесы, и я дал команду. Она тут же была исполнена… Бой разгорался. Берег бомбили наши летчики, из‑ за Невы стреляла артиллерия. Сейчас должна была начаться высадка.
– Товарищ командир, от капитана второго ранга Богдановича семафор: «Подавить огневые точки врага», – доложил Потужный.
Цели на берегу были заранее распределены между катерами, каждый командир имел фотографии «своих» – об этом позаботился штаб ОВРа… Пушки бронекатеров дали первые залпы. Под их прикрытием десантники батальона старшего лейтенанта Александра Каструба высаживались на берег…
Как стало известно потом, десант, сломив сопротивление вражеских автоматчиков, в течение сорока минут продвинулся более чем на километр и оседлал обе дороги, идущие к мостам через реку Тосну. Десантники обнаружили, что мосты подготовлены к подрыву, и сумели их разминировать. Десант продвигался вперед.
|
|
|
Как это было, рассказывал старший лейтенант Щавелев, – он в бою был ближе к десантникам.
– Сперва все шло хорошо. Но затем немцам удалось оттеснить наших от берега Невы. Бойцы вели тяжелый бой, а нам пришлось начинать все сначала – высаживать людей на берег, контролируемый противником…
Разговор этот происходил поздно вечером в кают‑ компании катера Потужного. Мы были здесь вчетвером – командир ОВРа Богданович, Николай Щавелев, комиссар Федоров и я. Богданович выслушал рассказ Щавелева, и мы увидели, как нахмурилось лицо командира. Затем он поднялся из‑ за стола. Встали и мы.
– Сидите, – тихо сказал Абрам Михайлович. – Ну что ж, станем высаживаться еще раз. И снова днем. – Он посмотрел на меня: – Комфлотом в Больших порогах, на НП‑ 1. Попросим у него авиацию, а у армейских товарищей – пару залпов гвардейских минометов.
– Из «катюш»?
– Правильно, Вадим. Из «катюш». – Всегда строго уставной, Богданович в трудную минуту называл нас, своих молодых подчиненных, на «ты» и по имени. – Ну и из орудий, безусловно…
В дверь заглянул вестовой. Через минуту он внес в кают‑ компанию чайные стаканы в подстаканниках и с мельхиоровыми ложками. Богданович удивленно поднял брови.
– Подарок… Недавно приходили с одной фабрики, – начал я объяснять. – Для установления шефских связей.
– И что же? В наше время эта фабрика позволяет себе делать подстаканники и ложки из мельхиора?
– Сейчас прессует корпуса противопехотных и противотанковых мин. А все прочее – из довоенных запасов, как объяснила начальник делегации.
20 августа в шестом часу вечера пять бронекатеров снова пошли к устью реки Тосны. Опять по главному фарватеру, под восточный берег «опухоли», которой вздувается Нева у Ивановских порогов. Под огонь орудий и пулеметов врага, его автоматов и винтовок. За нами шли «каэмки» и ЗИСы. Над нами кружили «мессершмитты», и катера стреляли по самолетам из пулеметов ДШК. Но «мессеры» держались на высоте, не уходили из района, и по радио были слышны голоса немецких летчиков: они корректировали огонь своих орудий по нашим кораблям.
|
|
|
Быть может, мы и сами могли бы дотянуться своими башнями до этих пушек, подавить их. Но наших самолетов не было, и никто не дал нам в этот ясный день целеуказания. Поэтому орудия бронекатеров стреляли по огневым точкам, расположенным у самого берега или вблизи от него. Вокруг наших катеров, прикрытых ими же самими выставленной дымзавесой, буквально кипела вода. Корабли шли сквозь грохот стрельбы и разрывов, сквозь дым и гарь, вздрагивали, как живые, получая удары сталью по стали. В один из моментов мне вдруг показалось, что я куда‑ то проваливаюсь. Перед глазами повисла черная завеса. Не знаю, через сколько времени я очнулся. Надо мною, лежащим на палубе в рубке бронекатера, склонился старший лейтенант Потужный.
– Контузило вас, товарищ комдив, – сказал Саша. – И я принял решение вывезти вас из‑ под огня.
– Отставить! – Мне показалось, что я крикнул, а Потужный спросил:
– Что вы говорите, товарищ комдив?
– Говорю, отставить. Разворачивайся и догоняй корабли. И помоги подняться. – Теперь мой голос, я это понимал, звучал увереннее.
Потужный ответил «есть» и дал команду рулевому.
Мы возвратились, лишь выполнив боевой приказ. На отходе «мессеры», те самые, которые корректировали огонь своих орудий, пошли на нас в атаку. Врагу не удалось уничтожить ни одного бронекатера, но убитые и раненые были на каждом.
Идти в госпиталь я отказался.
|
|
|
