 |
В первый день осени. В. ЛЯХОВСКИЙ,. старшина 1‑й статьи, командир отделения электриков ТЩ‑58. Просто работа
|
|
|
|
В первый день осени
Жили мы прямо на катерах‑ «каэмках»: в носовом кубрике четыре койки и в кают‑ компании два дивана, а еще столько же откидных коек. Тесновато. Сыровато. То жарко, то холодно. Но удобно: обмундирование всегда при нас, какую бы форму одежды ни объявили. Короче говоря, всегда мы на месте, всегда готовы к тому, чтобы завести моторы и уйти на трассу.
В первый день осени штормило. Для Ладоги это страшно – крутая и короткая волна качает корабли и выматывает экипажи. Но мы стояли в Осиновце, выхода не предполагалось, и шестнадцать примусов – по два на катер – дружно гудели на деревянном причале, и из шестнадцати кастрюль в небо, синее и чистое при этом шквалистом ветре, валил пар – готовился обед. И вдруг все кругом загудело – паровозы, пароходы. Я выскочил из кают‑ компании, где «подбивал» кое‑ какие записи в документах, и первым делом посмотрел на пост СНиС – службы наблюдения и связи: на его рее трепетали по ветру два белых прямоугольных флага с синим прямоугольником посередине.
– Воздушная тревога! – надрывались громкоговорители.
Второй мой взгляд обратился к трассе – туда с полчаса назад ушел сторожевой корабль «Пурга» – флагман Ладоги. И на «Пургу» сейчас шли «юнкерсы», шли с разных сторон – это называлось «звездный налет». И ни одного нашего самолета в небе!
– Керимов! – На пирсе стоял запыхавшийся капитан‑ лейтенант Сочинив. – Заводи моторы и поспешай к «Пурге»!
Группа шла самым полным ходом. Я стоял на мостике головной «каэмки» и не отрываясь смотрел на трассу. «Юнкерсы» продолжали пикировать, «Пурга» – отбиваться. Пулеметные трассы перекрещивались – те, что шли с неба, и те, что с воды. А до сторожевика было еще так далеко, и так мал ход наших катеров…
|
|
|
Командир катера, сигнальщик смотрят на меня с укоризной. Но что я могу им сказать, что ответить?.. Сердце дрогнуло еще раз, когда я скорее понял, чем увидел: бомбы попали в корму «Пурги», и корма сразу стала оседать… Но пушки и пулеметы не прекращали огня, и Военно‑ морской флаг развевался над кораблем. До конца!
Вражеские самолеты ушли. На нас они не обратили никакого внимания, и мы продолжали свой путь по трассе. Но уже на помощь не кораблю, а его экипажу. Холодная волна гнала по Ладоге обломки дерева, аварийные щиты и брусы, пятна мазута.
Надежда найти людей была призрачной, но мы верили – найдем и поможем. Мы думали о своих боевых товарищах, которые видят наши катера и в них не только свое спасение, но и возможность вернуться в строй и отомстить. За свой корабль, за своих товарищей.
Нам удалось подобрать из воды человек 50, и в их числе командира сторожевого корабля «Пурга» капитана 3‑ го ранга Горового…
В. ЛЯХОВСКИЙ,
старшина 1‑ й статьи, командир отделения электриков ТЩ‑ 58
Просто работа
Начало сентября, но погода летняя – теплая, солнечная. Мы снова идем с конвоем на Лавенсари, ведем на буксире баржу с боезапасом: дело наше такое, ведь мы морские рабочие войны… Идем, как обычно, – необычно другое: весь путь проходим тихо и спокойно, без всяких осложнений и приключений. На рассвете ТЩ‑ 58 прибыл в бухту, мы выбрали буксирный трос и поставили баржу к пирсу, под разгрузку, а сами на рейд, в дрейф.
Позавтракали. Дежурный объявил приборку, и все разошлись по своим местам. Только принялись – тревога: налет самолетов. Нас он не задел. Отбой – и снова приборка. И опять с ней ничего не получилось: я как раз на верхней палубе был, когда на рейдовом посту подняли сигнал «воздушный» и «иже», то есть самолеты и боевая тревога, и тут же загромыхали пушки и пулеметы. Досталось нашему ТЩ‑ 58 здорово: во всех налетах, кроме первого, пришлось отбиваться крепко… Потом был перерыв. Поели, даже смогли немного отдохнуть после бессонной ночи. Но в 14 часов снова тревога. Со стороны солнца шли пикировщики. Один из них явно в пашу сторону… Мы, аварийная партия, на своем месте на левом шкафуте, в готовности. И отсюда отлично видим, что самолет этот действительно направляется в пашу сторону и по нему пушки и ДШК стараются. И командир тоже: тральщик со «стопа» бросил на «вперед, самый полный». Рванулся корабль вперед – и тут же поворот: это рулевой старшина 1‑ й статьи Григорий Давиденко по приказанию командира положил руль право на борт, корабль пошел в сторону, и бомбы мимо.
|
|
|
Вздохнули: обошлось. Но радоваться было рано. «Юнкерс» тоже развернулся вправо, описал дугу и открыл бомбовый люк. Высота его полета была невелика, мы увидали этот его маневр, разглядели и то, как из этого самого люка бомбы посыпались, штук двадцать их было. Одни попадали в воду с правого борта, другие с левого, по носу и по корме. Корабль вздрогнул. И тут же из‑ под неплотно задраенных дверей машинного отделения повалил белый пар.
– Аварийной партии в машинное отделение! – приказал командир.
Отдраили дверь и – назад: в лицо ударило жгучим сырым жаром, в машине мы ничего разглядеть не смогли и не успели.
Внизу было трудно. Там остановилась левая машина, вырвало лубрикаторные краны. Это такие краны, которые открывают, когда смазывают маслом цилиндры машины. Так вот, краны эти сорвало, и через отверстия, которые получились, пар валил в отсек, где стояли на вахте старшина 2‑ й статьи Леонид Сергеев и старший краснофлотец Николай Московцев… Ребята не растерялись, они не полезли наверх, к выходу. Леня закрыл клапан на магистрали к левой машине, а Николай сумел добраться до насосов и остановил их. Пока суд да дело, пар осел. Наша аварийная партия смогла войти в машину. Все остальное было просто: мы заделали отверстия от вырванных клапанов, поставили на место металлические щиты палубы, которые этими же взрывами разбросало. Машинисты подали пар, машина и насосы заработали. Затем я проверил электрочасть – она оказалась в порядке, чему я немало порадовался. А наверху продолжался бой с самолетами…
|
|
|
Часов около шестнадцати в кубрик прибежал сигнальщик краснофлотец Василий Хрущ и сказал, чтобы я шел на мостик, к командиру.
– Вот что, Ляховский, набери человека четыре. Интенданта обязательно. Боцман сейчас спустит шлюпку, пойдем на остров за продуктами.
Стоит ли говорить, как я обрадовался и как обрадовал товарищей: идти нам через лес – осенний, настоящий, какой в Кронштадте и не снится!
Вот в этом лесу мы и заблудились. Но особо не горевали – командир был с нами.
– Ничего, моряки, выйдем! – ободрял он нас.
В лесу была красота, как будто и войны нет. Как будто и не бомбили нас сегодня почти целый день. Грибы нашли. Подберезовики, красные, белые. Еще какие‑ то там, я в них тогда не разбирался. Кто хотел – курил, старший лейтенант Геращенко разрешил. Вскоре оказались мы на поляне и тут, как говорится, нос к носу встретили какого‑ то майора и двух старшин, которые следовали за ним. Лес лесом, но он званием старше – поприветствовали. Он тоже приложил руку к козырьку фуражки. И вдруг спросил:
– А эт‑ то что за толпа? Поч‑ чему ваши, товарищ старший лейтенант, люди не в стр‑ рою?
Командир представился майору и объяснил, что полагает, в лесу строем ходить не обязательно и поэтому разрешил поразмяться.
Майор доводов командира слушать не стал и объяснил, что здесь вовсе не лес, а гарнизон, и он – комендант этого гарнизона. И никаких вольностей не позволит и не допустит.
– Строй службе основа и начало, старший лейтенант! – объявил он. – Командуйте!
Что оставалось делать? Построились, пошли.
На обратном пути мы тоже шли строем, хотя мешки были набиты продуктами и тяжело давили на плечи.
– Ну ладно, – сетовал Вася Хрущ, наш комсорг. – Тебя назначили старшим на это дело. Монастырскому по штату положено, он содержатель. Баклицкий – кок, тоже, вроде, по его части. Но меня‑ то зачем понесло сюда? Зачем я выпросился на эти строевые занятия с полной выкладкой?
Тима Горягин, как всегда, сохранял невозмутимость.
На корабль мы вернулись благополучно. Тем же вечером наш тральщик ушел в Кронштадт.
|
|
|
