 |
Твоя блузка в химчистке. Её надо было забрать в пятницу. 7 глава
|
|
|
|
Я постарался сосредоточиться на двух самых важных вопросах из тех, что требовали ответа.
Во-первых, мне нужно было решить, было ли возможным то, что слова Джулз о Калленах могут оказаться правдой.
В моей голове немедленно возникло громкое и отчетливое «нет». Было глупостью даже рассматривать всерьез эту версию. Это были просто глупые россказни. Просто какие-то старые легенды.
«Но что же тогда мне думать?» – спросил я себя. Не было рационального объяснения тому, как я пережил эпизод с фургоном. Я снова вернулся к своему списку: нечеловеческая красота, невозможная скорость и сила, цвет глаз, меняющийся с черного на золотой и обратно; бледная, холодная кожа. И более того – детали, которые отмечались мной не сразу – то, что они никогда не едят, и та волнующая грация, с которой они двигались. А то, как она иногда говорила? Все эти незнакомые интонации, выражения, более уместные в исторических любовных романах, которые так нравились моей маме, чем в школьном классе двадцать первого века. А еще она прогуляла урок, когда мы узнавали группу крови. Поначалу она не отказалась от поездки на пляж, но только до того момента, пока я не сказал, куда мы едем. Было похоже на то, будто она знала, что думают все окружающие… кроме меня. И она называла себя злодейкой, говорила, что опасна…
Так могли ли Каллены быть вампирами?
Во всяком случае, они явно были кем-то. Кем-то, кто выходил за рамки нормального и разумного, происходившего в этом ничтожно маленьком городке. Были ли это «хладные», о которых рассказывала Джулз, или мои собственные теории о супергероях, но Эдит Каллен не была… человеком. Она была кем-то большим.
Так что – может быть. Пока мой ответ должен быть таким.
|
|
|
А дальше шел самый главный из вопросов. Что я собирался со всем этим делать?
Если Эдит была вампиром – я с трудом даже мысленно произносил это слово, – то что я буду делать? Поговорить с кем-то еще однозначно исключалось. Я и сам не мог себе поверить; кого бы я не выбрал для этого разговора, он тут же объявит меня безумцем.
Среди всего этого хаоса у меня было только два возможных пути. Первый – послушаться её: быть хорошим мальчиком и избегать её всеми силами. Отменить наши общие планы, снова начать игнорировать её, насколько я смогу. Притвориться, что между нами непроницаемая стеклянная стена на том единственном общем уроке. Сказать ей, что она права, и больше никогда ни словом не обмолвиться с нею.
Даже одна мысль об этом причиняла боль, куда большую, чем мне следовало при этом испытывать. Куда большую, чем я мог вынести. Я переключился на следующий путь развития событий.
Я мог ничего не менять. В конце концов, даже если она была чем-то… зловещим, пока она не сделала ничего плохого. На самом деле, я был бы размазан по фургону Тейлор, если бы она не действовала так быстро. Так быстро, спорил я сам с собой, что дело вполне могло быть в инстинктах. Но если у нее был инстинкт спасать жизни, то насколько плохой она могла быть? Вопросы хороводом кружили в моей голове, не находя ответов.
Если я и был в чем-то уверен, то только в одном. Страшная Эдит с заостренными зубами и когтями была лишь воплощение слов, сказанных Джулз, и не имела ничего общего с реальной Эдит. И даже тогда, когда я в ужасе закричал, как только оборотень бросился в её сторону, я кричал «нет» не из-за страха за волка. А от ужаса, что она может пострадать. Даже когда она зазывала меня, обнажив острые клыки, я боялся за нее.
И я понял, что в этом и заключался ответ. Не знаю, был ли у меня вообще когда-нибудь выбор? Я уже увяз в этом слишком глубоко. Теперь, когда я узнал обо всем – если узнал, – то что я мог поделать? Когда я думал о ней, о её голосе, её чарующих глазах, о той непреодолимой силе, с которой её тело притягивало мое, все, чего я хотел, – это оказаться с нею рядом. Даже если… но мне не хотелось снова произносить в мыслях это слово. Не здесь, в молчаливом лесу. Не тогда, когда из-за дождя темнота сгустилась под лесным куполом, а звук падающих капель стал похожим на звук чьих-то шагов. Я поежился и вскочил, беспокоясь, что тропа может исчезнуть из-за дождя.
|
|
|
Но тропинка была на месте, указывая дорогу из этого мокрого зеленого мрака. Теперь я шагал шире, почти бежал, и пока петлял между деревьями, удивился, осознав, как далеко зашел. Я начал беспокоиться, приближаюсь ли я к выходу, или на самом деле лишь все дальше углубляюсь в лес. Однако прежде, чем я успел запаниковать, впереди показались просветы между деревьями. А потом я услышал звук проезжающей машины и неожиданно оказался на лужайке у дома Чарли.
Когда я вернулся, было едва ли за полдень. Я пошел наверх и переоделся в чистые джинсы и футболку. Было совсем несложно сосредоточиться на сегодняшнем занятии – сочинении по «Макбету», которое надо было сдать в среду. Я уселся вычитывать черновик, чувствуя себя так спокойно, как не чувствовал… где-то с вечера четверга, если быть откровенным.
Хотя на самом деле, со мной всегда так было. Мне всегда было мучительно сложно принимать решения. Но когда решение было принято, я просто следовал за ним, радостный от того, что выбор был сделан. Иногда облегчение было смешано с отчаянием, как тогда, когда я принял решение уехать в Форкс. Но так все же было лучше, чем бороться с возможными вариантами развития событий.
С этим моим решением жить, казалось, стало слишком легко. Опасно легко.
Остаток дня прошел спокойно, продуктивно – я закончил сочинение до восьми вечера. Чарли вернулся с большим уловом, и я мысленно отметил, что на следующей неделе в Сиэтле нужно будет поискать книгу с рецептами блюд из рыбы. Выбросы адреналина, которые я ощущал каждый раз, когда думал об этой поездке, не отличались от тех, которые я чувствовал и до нашего разговора с Джулз. Им следовало бы быть иными, но я не знал, как заставить себя бояться правильным страхом.
|
|
|
Той ночью я спал без снов, уставший от раннего подъема накануне. Во второй раз за время своего приезда в Форкс я проснулся и увидел яркий свет солнечного дня. Я бросился к окну и с удивлением обнаружил, что на небе почти ни облачка. Распахнул окно – удивившись, что оно открылось бесшумно, без скрипа, хотя, кто знает, сколько лет до этого не открывалось, – и впитал в себя относительно сухой воздух. Было почти тепло, и почти не было ветра. Кровь быстро побежала по моему телу.
Чарли как раз заканчивал завтракать, когда я спустился, и он сразу уловил мое настроение.
- Отличная погода, – заметил он.
- О, да! – согласился я, широко улыбаясь.
Чарли улыбнулся в ответ, уголки его карих глаз поднялись. Когда он вот так широко улыбался, было легко представить его тем человеком, который неожиданно женился на прекрасной девушке, будучи всего на три года старше, чем я был сейчас. От того человека не так много осталось. Он постепенно выцветал с годами, по мере того, как редели на его голове некогда густые каштановые кудри.
Я с улыбкой завтракал, наблюдая, как пылинки кружатся в солнечных лучах, пробивающихся сквозь заднюю дверь. Я слегка замялся на выходе, разглядывая свою непромокаемую куртку. Было огромным искушением судьбы оставить её дома. В итоге я перекинул её через руку и вышел навстречу самому яркому свету, который видел в течение нескольких месяцев.
После непродолжительной борьбы я смог опустить стекла обоих окон пикапа. В школу я приехал одним из первых; я так спешил на улицу, что не посмотрел на часы. Я припарковался и направился к скамейкам на южной стороне столовой. Скамейки были еще влажными, так что я сел на свою куртку, радуясь, что она мне пригодилась. Уроки я все сделал, но не был уверен в некоторых задачах по тригонометрии. Я вытащил учебник, но едва начал проверять, как мысли улетели куда-то вдаль, пока я наблюдал за солнцем, игравшим в кронах деревьев. Я бездумно листал свою тетрадку, а через пару минут понял, что нарисовал пять пар темных глаз, буравящих меня со страницы. Я стер их ластиком.
|
|
|
- Бо! – услышал я чей-то голос, похожий на голос МакКайлы. Я оглянулся и увидел, что пока я сидел, школа наполнилась учениками. Все были в футболках, некоторые даже в шортах, хотя температура едва ли была выше градусов пятнадцати. МакКайла шла ко мне, одетая в топик и юбку, едва достигающую середины её бедер.
- Привет, МакКайла, – ответил я.
Она села рядом со мной, солнце играло в её только что выпрямленных волосах, а по лицу расползалась улыбка. Она была так рада меня видеть, что я не мог не почувствовать груз ответственности.
- Отличный день, правда?
- Прямо в моем вкусе, – согласился я.
- Чем ты занимался вчера? – в её вопросе проскальзывали напрягающие нотки собственничества, и это напомнило мне о том, что сказала в субботу Джулз. Люди думали, что я её парень, потому что МакКайла хотела, чтобы они так думали.
Но у меня было слишком хорошее настроение, чтобы это раздражало прямо сейчас.
- В основном писал сочинение.
- Ой, точно. Его надо сдать в четверг, правильно?
- Если я не ошибаюсь, в среду.
- В среду? – улыбка исчезла. – Это плохо. Наверное, мне придется сегодня вечером засесть за него, – она нахмурилась. – Я собиралась тебя спросить, не хочешь ли ты сходить куда-нибудь.
- О! – меня застали врасплох. Почему любой мой разговор с МакКайлой теперь приводил к каким-то неловкостям?
- Ну, мы могли бы сходить куда-нибудь поужинать, или что-то в этом роде… А я бы потом засела за работу, – она с надеждой улыбнулась мне.
- МакКайла, – а вот и чувство вины, тут как тут, отметил я, – мне не кажется, что это хорошая идея.
На её лице отразилось огорчение.
- Почему? – спросила она, во взгляде читалась настороженность. Я вспомнил об Эдит, и мне стало интересно, думает ли МакКайла о том же самом, что и я.
- Слушай, я сейчас нарушу все правила мужского кодекса, так что не выдавай меня, ладно?
- Мужского кодекса? – повторила она, озадаченная.
- Джереми – мой друг, и если мы с тобой пойдем куда-то, это его расстроит.
Она все смотрела на меня.
- И я никогда тебе не говорил ничего подобного, окей? Твое слово против моего.
- Джереми? – переспросила она удивленно.
- Ты что, серьезно ничего не замечаешь?
- О, – выдохнула она и выглядела при этом озадаченной. Пришло время сматывать удочки.
Я засунул книгу в сумку.
- Не хочу снова опоздать. Я уже и так в черном списке Мейсон.
Мы молча шли к третьему корпусу, МакКайла казалась рассеянной. Но какие бы мысли ни снедали её, я надеялся, они поведут её в верном направлении.
Когда на тригонометрии я увидел Джереми, он был в таком же приподнятом солнцем настроении, что и я. Он, Аллен и Логан собирались поехать в Порт-Анжелес, сходить в кино и заказать бутоньерки для бала, и они пригласили меня. Я не был уверен. Было бы здорово выбраться из города, но там будет Логан. И кто знал, что я мог бы делать сегодня вечером… Однако эта мысль уж точно была сейчас неуместна. Конечно, я был очень рад снова увидеть солнце. Но на мое настроение влияло не только оно, точнее, совсем не оно.
|
|
|
Так что я сказал, что может быть, и наврал что-то о домашних заданиях, которые надо успеть сделать.
Наконец, мы пошли на обед. Я так стремился скорее увидеть не только Эдит, но и всех Калленов, что волнение было почти болезненным. Мне нужно было сравнить то, что я увижу, со своими подозрениями, которые до сих пор меня преследовали. Может быть, когда мы все окажемся в одной комнате, я смогу почувствовать, что я точно ошибаюсь, и что в них нет ничего зловещего. Когда я заходил в столовую, то впервые почувствовал настоящий страх, скрутивший кишки. Узнают ли они сразу, о чем я думаю? А потом живот резко свело другим вопросом – будет ли Эдит снова ждать меня?
Как уже повелось у меня, сначала я посмотрел на столик Калленов. Я почувствовал легкую панику, увидев, что столик был пуст. С угасающей надеждой я оглядел всю столовую, надеясь, что увижу её одну. Столовая была забита учениками – нас задержали на испанском, – но не было ни намека на присутствие Эдит или её семьи. И разумеется, мое настроение тут же стало противоположным.
Мы задержались настолько, что все за нашим столиком уже сидели. Краем глаза я увидел, что МакКайла заняла место для Джереми, и его лицо озарилось радостью в ответ.
Аллен спокойно задал пару вопросов по поводу сочинения по «Макбету», и я ответил, насколько мог, сдержанно, пока мысли все крутились и крутились в моей голове. Он тоже позвал меня поехать сегодня с ними, и на сей раз я согласился, в поиске чего угодно, чтобы отвлечься.
А что, если Эдит каким-то образом узнала, чем я занимался на этих выходных? Что, если то, что я покопался в её секретах, привело к её исчезновению? Что, если я сам виноват в этом?
Я понял, что еще на что-то надеялся, когда шел на урок биологии, но увидев её пустой стул, ощутил новый прилив разочарования.
День тянулся дальше. Я не мог сосредоточиться на биологии и даже не пытался слушать лекцию тренера Клэпп о правилах бадминтона. Я был рад, наконец, уехать из кампуса, чтобы перестать притворяться, что со мной все в порядке, пока не наступило время ехать в Порт-Анжелес. Но стоило мне войти в дом, зазвонил телефон. Джереми отменил наши планы. Я пытался выразить радость от того, что МакКайла пригласила его на ужин, но, кажется, мой голос все же звучал раздраженно. Поход в кино перенесли на вторник.
То есть отвлечься мне было не на что. Я замариновал рыбу и сделал новые уроки, но на это ушло только полчаса. Я проверил свою электронную почту и понял, что игнорировал собственную мать. Ей это не понравится.
«Мам, прости, я тут был занят. Ездил на пляж с парой друзей. И должен был писать сочинение…»
Мои отговорки выглядели нелепо, так что я решил бросить их.
«Сегодня тут солнечно – вот-вот, и я тоже в шоке – так что я направляюсь на улицу и собираюсь впитать как можно больше витамина D. Люблю тебя. Бо».
Я привез с собой в Форкс небольшую подборку своих любимых книг, так что сейчас я взял «Двадцать тысяч лье под водой» и старое одеяло из комода на лестничной площадке второго этажа.
Снаружи я кинул одеяло в середину самого яркого солнечного пятна в маленьком дворике Чарли, а потом улегся сверху. Я стал листать книжку в мягкой обложке, ожидая, что какое-нибудь слово или фраза завладеют моим вниманием – обычно подходящим вариантом был гигантский кальмар или кит-нарвал, – но сегодня я дважды перелистал страницы и не нашел ничего занимательного настолько, чтобы начать чтение. Я захлопнул книгу. Ладно, все равно. Тогда я позагораю. Я перекатился на спину и закрыл глаза.
Я попытался образумить себя. Не было необходимости поднимать панику. Эдит сказала, что они ушли в поход. Возможно, остальные на самом деле планировали присоединиться к ней. Может, они все решили остаться еще на денек, так как погода была такой хорошей. Пара дней прогулов никак не отразятся на её идеальных оценках. Я мог расслабиться. Завтра я точно её увижу.
Даже если она, или один из остальных, и смог бы узнать, о чем я думаю, не было оснований, чтобы срываться с места. Я и сам толком в это не верил и не собирался никому об этом говорить. Я был идиотом. Я понимал, что сама эта идея совершенно нелепа. Разумеется, ни для кого – вампира или нет – не было оснований предпринимать поспешные действия.
Было такой же нелепостью предполагать, что кто-то может читать мои мысли. Мне нужно было прекратить эту паранойю. Эдит завтра вернется. Невротиков никогда не считали привлекательными, и я сомневаюсь, что ей сможет понравиться подобное.
Спокойный. Расслабленный. Нормальный. Я мог быть таким. Просто вдох-выдох.
Следующим, что я осознал, был звук подъезжающей машины Чарли. Я сел, удивленный тому, куда делся свет, как и тому, что я был теперь в глубокой тени деревьев. Должно быть, я заснул. Я огляделся, все еще сонный, внезапно ощутив, что здесь не один.
- Чарли? – спросил я. Но я слышал, как он закрывает дверь в дом.
Я вскочил, чувствуя себя раздраженно и глупо из-за собственных мыслей, схватил одеяло и книгу. Я поспешил в дом разогреть духовку – из-за моего тихого часа ужин запоздает. Чарли снимал кобуру и разувался, когда я вошел.
- Извини, ужин еще не готов – я заснул на улице, – я широко зевнул.
- Не переживай, – ответил он. – Я в любом случае хотел посмотреть счет.
После ужина я посмотрел телевизор с Чарли, чтобы хоть чем-то заняться. Не было чего-то определенного, что бы я хотел посмотреть, а он знал, что бейсболом я не интересуюсь, поэтому включил какой-то бездумный ситком, который ни одному из нас особо не нравился. Правда, он вроде бы радовался тому, что мы вместе что-то делаем. И несмотря на мою идиотскую депрессию, было приятно доставить ему хотя бы такое незначительное удовольствие.
- Кстати, пап, чтобы ты знал, – сказал я во время рекламы, – завтра вечером я еду в кино с парой ребят из школы, так что ты будешь один.
- Я кого-нибудь знаю? – спросил он.
Разве он тут кого-нибудь не знал?
- Джереми Стенли, Аллен Вебер и Логан как-там-его-фамилия.
- Мэллори, – сообщил он мне.
- Как скажешь.
- Хорошо, но на следующий день в школу, так что не уходите в отрыв.
- Мы едем сразу после школы, так что не сильно задержимся. Хочешь, чтобы я что-то отложил тебе на ужин?
- Бо, я питался тут семнадцать лет до того, как ты приехал, – напомнил он.
- Понятия не имею, как ты выжил, – пробормотал я.
С утра все казалось уже не таким мрачным – на улице снова было солнечно, – но я старался сдерживать свои надежды. Я оделся в надежде на теплую погоду, в тонкий свитер – в Финиксе я носил его в разгар зимы.
Я запланировал приезд в школу так, чтобы едва успеть на урок. Мое настроение стремительно падало вниз, пока я кружил в поисках парковочного места… и искал глазами серебристый «Вольво», которого там, конечно же, не оказалось.
Все было так же, как и вчера; я не мог заглушить маленькие росточки надежды, но все они были обращены в прах, когда я безрезультатно осматривал столовую и садился за пустую парту на биологии. А если она никогда не вернется? А если я никогда её больше не увижу?
План по посещению Порт-Анжелеса снова был в силе на сегодня, и он был тем лучше, что Логан поехать не мог. Мне не терпелось выбраться из города, чтобы перестать все время оглядываться через плечо в надежде, что она появится из ниоткуда, как уже делала это не раз. Я лад себе зарок быть в хорошем настроении, чтобы не раздражать Джереми и Аллена. Может быть, мне удастся найти хороший книжный магазин. Мне не хотелось думать, что может статься, что на этих выходных мне придется искать его в Сиэтле в одиночку. Она ведь не могла все отменить и даже не сообщить мне, верно же? Но с другой стороны, кто мог знать наверняка, соблюдают ли вампиры правила этикета?
После школы Джереми поехал за мной на своем старом белом «Меркьюри», чтобы я оставил свой пикап, а потом мы заехали за Алленом. Он ждал нас. Мое настроение медленно поползло вверх, стоило нам выбраться за пределы города.
Глава 8. ПОРТ-АНДЖЕЛЕС
Джереми водил машину быстрее, чем шеф Свон, так что часам к четырём мы уже добрались до Порт-Анджелеса. Сначала он повёл нас в цветочный магазин, где привлекательная продавщица тут же уговорила Аллена приобрести не розы, а орхидеи. Аллен принимал решения быстро, но Джереми требовалось гораздо больше времени, чтобы выяснить, чего он хочет. Продавщица утверждала, что девочки придают всем мелочам очень большое значение, но я с трудом верил, что кого-то это может всерьёз волновать.
Пока Джереми обсуждал с этой женщиной цвета лент, мы с Алленом сели на скамью у витринных окон.
- Cлушай, Аллен…
Он посмотрел на меня, вероятно, заметив волнение в моём голосе.
- Да?
Я постарался сделать вид, будто спрашиваю из случайного любопытства, и ответ мне не важен.
- Слушай, а… Каллены, они часто пропускают школу? В смысле, для них это что, обычное дело?
Аллен ответил, глядя не на меня, а в сторону, в окно. Уверен, он сделал это из деликатности. Несмотря на все мои попытки притвориться равнодушным, он наверняка заметил, как мне неловко задавать этот вопрос.
- Ну да, когда стоит хорошая погода, они всегда ходят в походы – даже доктор. Фанаты дикой природы, знаешь, что-то типа того.
Он не задал ни одного вопроса и не сделал ни одного ехидного комментария насчёт моей очевидной и безнадёжной влюблённости. Аллен был, вероятно, самым здóровским парнем в старшей школе Форкса.
- О, – сказал я и оставил эту тему.
Разочаровывающе простое решение – белые цветы и белые ленты – Джереми принял лишь после долгих (мне показалось, что долгих) колебаний. Однако, когда заказы были оформлены и оплачены, оказалось, что до начала киносеанса осталось ещё довольно много времени.
Джереми захотел сходить в магазин видеоигр – посмотреть, нет ли чего-нибудь новенького. Магазин находился в нескольких кварталах к востоку от цветочного.
- Ребята, а вы не против, если я один поброжу? – спросил я. – У меня тут есть одно дело. Встретимся у кинотеатра.
- Валяй, – и Джереми тут же потащил Аллена за собой.
Снова остаться в одиночестве было облегчением. Что-то вся эта поездка нагнала на меня тоску. Конечно, ответ Аллена немного приободрил, но, чтобы почувствовать себя действительно хорошо, мне требовалось нечто бóльшее. Что-то, что смогло бы отвлечь меня от постоянных мыслей об Эдит. Может быть, какая-нибудь действительно хорошая книга.
Ища одиночества, я выбрал направление, противоположное тому, в котором двигались остальные. Пройдя несколько кварталов на юг, я обнаружил книжный магазин, но не такой, какой искал. Витрины были уставлены магическими кристаллами, ловцами снов и книгами по духовному исцелению. Я подумал, не зайти ли внутрь, чтобы спросить дорогу ещё в какой-нибудь книжный, но один взгляд на хиппи лет пятидесяти, мечтательно улыбающегося за прилавком, убедил меня, что говорить с ним мне не обязательно. Найду нормальный книжный самостоятельно.
Я прошёлся ещё по одной улице, а затем озадаченно помедлил, оказавшись на углу какого-то тихого переулка. Я собирался вернуться в центральную часть городка, но сомневался, ведёт ли этот поворот туда, куда мне нужно. Мне, конечно, следовало быть внимательнее и следить за тем, куда я шёл, но я всё ещё не мог перестать думать о словах Аллена, о субботе и о том, чтó мне делать, если она не вернётся, а затем я заметил чей-то серебристый «Вольво», припаркованный у тротуара – не седан, а внедорожник, но всё-таки – и внезапно меня охватила злость. Неужели ни на одного из вампиров невозможно положиться?
Я поплёлся в направлении, которое, по моим предположениям, было северо-восточным, к нескольким зданиям с витринами на весь фасад – мне показалось, что именно их я и искал. Но когда я до них добрался, оказалось, что это всего лишь мастерская по ремонту шин, причём закрытая, и пустые помещения, сдающиеся в аренду. Я свернул за угол ремонтной мастерской, чтобы посмотреть, нет ли там ещё каких-нибудь магазинов.
Совсем не то. Оказалось, это просто тупик, где составлены мусорные баки. Но там были люди. Они стояли плотным кольцом. Рассматривая их, я споткнулся о поребрик и, потеряв равновесие, сделал несколько неловких и шумных шагов вперёд.
Шесть лиц повернулось ко мне, четыре мужских и два женских. Одна из женщин и двое мужчин тут же снова развернулись ко мне спиной и сунули руки в карманы, словно что-то в них прятали. Вторая женщина, с очень тёмными волосами, пристально всмотрелась в моё лицо. Она показалась мне странно знакомой. Но я не собирался останавливаться и выяснять, откуда я её знаю. У одного из мужчин, повернувших ко мне спиной, в заднем кармане джинсов блеснуло что-то очень похожее на пистолет.
Я направился вперёд к следующему перекрёстку, пройдя мимо переулка и людей в нём, будто мне не было до них никакого дела. Уже миновав их, я услышал за спиной шёпот:
- Это коп.
Я оглянулся назад, в надежде увидеть там фигуру в полицейской форме, но на пустой улице больше никого не было. Оказывается, я удалился от главной улицы на большее расстояние, чем предполагал. Я ускорил шаг и, опустив голову, стал внимательно смотреть под ноги, чтоб не споткнуться снова.
Сейчас я шел по тротуару мимо глухих стен каких-то складов, большие двери которых, предназначенные для разгрузки грузовых машин, на ночь было заперты на висячие замки. На противоположной, южной стороне проезда вообще не было тротуара, только забор из ячеистой сетки, с пропущенной по его верху колючей проволокой, за которым под открытым небом хранились какие-то запчасти или детали. Я забрёл весьма далеко от той части Порт-Анджелеса, которая предназначалась для туристов. Темнело – на западный край неба, торопя закат, наползали облака. Я оставил свою куртку в автомобиле Джереми, и пронизывающий ветер вынудил меня сунуть руки в карманы. Мимо проехал всего один фургон, а затем проезд опустел.
- Эй! Легавый! – раздался женский голос у меня за спиной.
Оглянувшись назад, я увидел ту самую женщину, которая показалась мне знакомой, а за её спиной – двух мужчин из переулка. Один был высоким, с наголо выбритой головой, другой пониже; и у него, как мне показалось, был пистолет.
- Что? – автоматически спросил я и замедлил шаг, поскольку она смотрела прямо на меня. – Простите, вы ко мне обращаетесь?
- Простите? – повторила она. Они приближались ко мне, и я попятился к южной стороне проезда. – Это что, твоё любимое слово, или что?
- Я… ну да, простите меня. Что тут такого?
Она скривила губы, покрытые густым слоем тёмно-красной помады, и внезапно я вспомнил, где видел её раньше. Она была с тем парнем, которого я задел сумкой, когда прилетел в Порт-Анджелес. Я присмотрелся к низкорослому и, конечно же, заметил татуировки, видневшиеся по обе стороны его шеи.
- Не хотите ли вызвать подкрепление, офицер? – спросил он.
Я снова оглянулся себе за спину. Кроме меня тут больше никого не было.
- Думаю, вы меня с кем-то спутали.
- Да уж конечно, – сказала женщина. – И, разумеется, ты ничего такого не видел?
- Ничего такого? Нет. Нет, я вообще ничего не видел.
Я сделал шаг назад, наткнулся на что-то пяткой и покачнулся. В попытке сохранить равновесие я взмахнул руками, и высокий мужчина – тот, которого я раньше не видел – среагировал.
Он направил на меня пистолет.
А я-то думал, что вооружён был тот, что пониже. А может быть, у них у всех было оружие.
- Эй, эй, постойте, – сказал я и поднял вверх руки, чтобы он увидел, что в них ничего нет. – Я не полицейский. Я вообще ещё учусь в школе, – я продолжал отступать назад, пока не упёрся спиной в сетку забора.
- За дуру меня держишь? – спросила женщина. – Думаешь, я тебя не узнала в штатском? Я видела тебя с твоим напарником, мусорелло.
- Что? Нет, это был мой папа, – сказал я, и мой голос дрогнул.
Она рассмеялась.
- Так значит, ты просто щенок легавого пса?
- Ладно, как скажете. Теперь мы всё выяснили, значит, я могу идти… – не отрывая спины от забора, я шагнул вбок.
- Стоять, – велел мне бритоголовый, по-прежнему направляя на меня пистолет. Я замер.
- Ты чего? – спросил его тот, что пониже. Он говорил вполголоса, но на улице было тихо, и я всё слышал.
- Не нравится он мне, – сказал высокий.
Женщина улыбнулась.
- Как там поётся в пиратской песне? Не болтливы только мертвецы.
- Что? – прохрипел я. – Нет, послушайте, это… в этом нет необходимости. Я не болтун. Да и не о чем тут болтать.
- Верно, не о чем, – согласилась она. Она посмотрела на высокого и кивнула.
- У меня в кармане бумажник, – предложил я. – Там не очень много, но вы можете взять его… – я потянулся к карману, но это было неверно истолковано. Мне в лицо тут же направили пистолет. Я снова поднял руки вверх.
- Лучше сделать всё по-тихому, – предостерегающе сказал низкорослый и, нагнувшись, поднял обломок трубы из сточной канавы. – Спрячь пушку.
Я приготовился бежать, как только он опустит пистолет. Кажется, бритоголовый это понял. Он приостановился, в то время как татуированный двинулся в моём направлении.
"Беги зигзагом", - так мне однажды советовал папа. Движущуюся цель поразить сложнее, особенно, если она перемещается не по прямой. Наверное, это поможет – если только мне повезёт ни обо что не споткнуться. Хоть бы на этот раз ноги меня не подвели. Я же могу сделать это один раз, правда? Всего один раз, когда от этого зависит моя жизнь?
Интересно, если пулевое ранение не смертельное, это очень больно? Я смогу продолжать бежать, несмотря на боль? Я надеялся, что да.
Ну, давайте же, ноги, трогайтесь с места! Мужчина с куском трубы в руках был уже совсем близко.
Пронзительный визг шин заставил его застыть на месте. Все мы уставились в том направлении, откуда доносился усиливающийся звук.
Из-за угла, сверкая фарами, вылетела машина и пулей понеслась прямо на меня. Она чуть не врезалась в парня с татуировками – он буквально в последнюю секунду отпрыгнул с её пути, ударяясь всем телом о решётку, и та загромыхала. Я развернулся, собираясь бежать, но внезапно автомобиль вильнул в мою сторону, замер на месте, и в шаге от меня распахнулась пассажирская дверь.
- Забирайся, – прошипел разъяренный голос.
Я нырнул в совершенно тёмный салон «Вольво», не тратя времени на размышления о том, как она умудрилась здесь оказаться. Меня затопило облегчение – и одновременно охватила новая паника. Что, если ей причинят вред? Я поспешно захлопнул за собой дверь и воскликнул:
|
|
|
