 |
Глава XXII. ТЁПЛЫЙ ВЕТЕР
|
|
|
|
Глава XXII
ТЁПЛЫЙ ВЕТЕР
И вот Уилбур вернулся домой к своей уютной навозной куче в подвале хлева. Странное это было возвращение: на шее у него висела почётная медаль, а во рту он держал мешочек с паучьими яйцами. Хорошо на ярмарке, но дома всё-таки лучше, - подумал он и осторожно уложил пятьсот четырнадцать нерожденных деток Шарлотты в безопасный угол. В хлеву стояли знакомые запахи, и все друзья - и овцы, и гуси - были рады его возвращению.
Гуси в голос загоготали:
- По-по-здрав-здрав-ляем с о-го-го-громным достиже-же-нием!
Мистер Закерман снял медаль с шеи Уилбура и повесил её над загончиком, чтобы она была у всех на виду. И сам Уилбур тоже мог смотреть на неё сколько вздумается.
Для него наступили дни блаженства: он сильно потолстел, раздался во всех размерах и совсем перестал бояться, что его зарежут, зная, что Закерман будет держать его до конца его дней. Уилбур часто вспоминал Шарлотту, и несколько ниток её старой паутины всё ещё висели над дверями. Каждый день Уилбур стоял и смотрел на рваную пустую паутину, и ком подкатывал к его горлу. Ни у кого ведь не было такого друга - такого нежного, преданного и умелого.
Осенью дни стали короче. Лэрви носил тыкву и кабачки с огорода и резал на полу хлева, где их прихватывало ночным морозцем. Клёны и берёзы оделись в яркие наряды, ветер набрасывался на них, и листья сыпались наземь один за другим. Под яблонями на пастбище ковром лежали красные плоды - их грызли овцы и гуси, а по ночам сюда подкрадывались лисицы. Однажды вечером незадолго до Рождества выпал снег. Он укрыл дом и хлев, поля и леса. Уилбур раньше никогда не видел снега: наутро он выбежал во двор и стал радостно пропахивать в нём борозды. Приходили Ферн и Эвери с санками и скатывались по склону холма к замёрзшему пруду на пастбище.
|
|
|
- Больше всего в жизни я люблю кататься на санках, - сказал Эвери.
- А я больше всего люблю кататься на колесе обозрения с Генри, когда он раскачивает тележку на самом верху, и все видно на много миль вокруг.
- Ты ещё помнишь об этом колесе! - фыркнул Эвери. - Сколько недель уже прошло с той ярмарки!
- А я всё равно помню, - сказала Ферн, выковыривая снег из уха.
После Рождества грянули морозы. Весь луг побелел и застыл. Коровы оставались в хлеву целыми днями, и лишь иногда их выпускали во двор на утреннее солнышко, и они жались к стогу сена с подветренной стороны. Овцы тоже не уходили далеко, а стояли у хлева под защитой его стен, и когда им хотелось пить, они ели снег. Гуси бродили по двору и толпились у кухни, где Закерман иногда угощал их для бодрости духа кукурузой и репой.
- Бла-го-го-го-го-дарствуем! - гоготали они в ответ.
С началом зимы Темплтон перебрался внутрь амбара. В его норе под лоханкой стало слишком холодно, и он устроил себе уютное гнездышко в хлеву за ларями с зерном. Он выстелил его грязными газетами и тряпками, и когда ему случалось найти какую-то занятную мелочь, непременно тащил её к себе в дом. Трижды в день он навещал Уилбура, приходя как раз к завтраку, обеду и ужину, и Уилбур честно держал своё слово: он позволял Темплтону есть первым. И лишь когда крыса насыщалась до того, что не могла сделать ни глотка больше, к трапезе приступал Уилбур. Поэтому Темплтон разъелся и растолстел, как ни одна крыса в его роду. Он стал крысой-великаном - прямо как лесной сурок.
Старая овца как-то заметила ему: " Меньше есть будешь - больше проживёшь", - но Темплтон фыркнул:
- Кому надо жить вечно? Я по природе - чревоугодник, и плотно поесть для меня - высшая радость в жизни. - Он похлопал лапками по пузу, ухмыльнулся овце и полез на чердак.
|
|
|
Всю зиму Уилбур присматривал за мешком Шарлотты, как если бы это были его собственные дети. Он выгреб для мешка ямку в навозе рядом с широким забором, а в самые холодные ночи ложился так, чтобы согревать их своим дыханием. Для Уилбура ничего в жизни не было важнее этого свёртка. Терпеливо дожидался он конца зимы и появления молодых паучков, а если ждешь чего-нибудь, то жизнь всегда полна смысла и течёт размеренно. Вот и зима кончилась.
- Сегодня я слышала лягушек, - сказала овца. - Слушайте! Вот их голоса.
Уилбур замер и напряг слух - тут от пруда пронзительным хором донеслись голоса лягушат.
- Весна, - сказала овца задумчиво. - Ещё одна весна.
Овца вышла из хлева, а за ней скакал ягнёночек всего нескольких часов от роду.
Снег растаял и сбежал ручьями. Повсюду булькала говорливая вода. Прилетел воробей с полосатой грудкой и запел песню. Становилось светлее, утро наступало раньше, и чуть не каждый день в овчарне появлялись новые ягнята. Гусыня теперь высиживала девять яиц, а небо становилось всё шире, и ветер - всё теплее. Последние пряди старой паутины Шарлотты унеслись куда-то и пропали.
Как-то раз в солнечное утро Уилбур стоял после завтрака и смотрел на драгоценный свёрток. Он ни о чём особенно не думал, и вдруг заметил какое-то шевеление. Он подошёл ближе и стал всматриваться: из мешка вылез крошечный паучок. Он был не больше песчинки, не больше булавочной головки. Он весь был серый с чёрной полоской внизу. И лапки у него были серые и коричневатые. Он как две капли воды походил на Шарлотту.
Уилбур нагнулся, увидев его, а паучок помахал ему лапкой. Тогда Уилбур стал смотреть ещё внимательнее. Выползли два других паучка и тоже помахали ему лапками. Они бегали кругами по мешку, изучая новый мир. Появились ещё три паучка, потом восемь, десять, и скоро все шарлоттины дети вышли на белый свет.
Сердце Уилбура громко стучало, он стал визжать и бегать кругами, вскидывая комья навоза. Он прыгнул с поворотом назад, а затем упёрся передними ногами и встал перед детьми Шарлотты как вкопанный.
- Ну, привет, братцы! - сказал он.
Первый паучок ответил на приветствие, но голосок его был так слаб, что Уилбур ничего не услышал.
- Я старый друг вашей мамы, - сказал Уилбур. - Рад вас видеть. Как поживаете? Всё в порядке?
|
|
|
Паучки помахали ему передними лапками, и по всему было видно, что они рады встрече.
- Чем могу быть вам полезен? Нуждаетесь ли вы в чём-либо?
Но паучки просто помахали ему лапками и стали бегать вверх и вниз большими и малыми кругами. Встречая Уилбура, они махали ему, тащили за собой длинные нити и привыкали к своему новому дому. Их было множество, и Уилбур никак не мог всех сосчитать, но он знал, что у него появилась масса новых друзей. Паучки быстро подрастали и скоро все стали ростом с маму. Возле мешка они выплели тонкие паутинки.
Потом пришло тихое утро, когда Закерман открыл дверь с северной стороны, и весь подвал наполнился мягким дыханием воздуха с запахами влажной земли, еловой хвои и вешнего тепла. Крошки-паучки почуяли тёплую тягу, и один из них вылез на самый верх забора. Тут он страшно удивил Уилбура: он встал на голову, направил свои прядилки в воздух и выпустил целое облако тонкого шёлка. Из шёлка образовался шар, и Уилбур, разинув пасть, глядел, как паучок оторвался от забора и взмыл ввысь.
- До свидания! - пропищал он, выплывая из двери.
- Погоди минутку! - взвизгнул Уилбур. - Куда ты направился?
Но паучок уже скрылся из виду. Тогда другой забрался на верх забора, изготовил воздушный шар и уплыл, а за ним следующий, и ещё, и ещё. Воздух наполнился крошечными шарами, и на каждом из них летел паучок.
Уилбур был вне себя: шарлоттины дети исчезали один за другим!
- Возвращайтесь! - кричал он им вслед.
- До свидания! До свидания! До свидания! - отвечали они.
Наконец, один паучок, перед тем как сделать себе шар, выбрал момент, чтобы остановиться и поговорить с Уилбуром.
- Мы улетаем на тёплой воздушной струе: она несёт нас вверх. Мы - воздухоплаватели, мы разлетаемся по всему свету, чтобы всюду плести паутину.
- Куда же вы летите?
- Куда бы ни понёс нас ветер: далёко ль, близко несёт нас бриз, то вверх подымет, то бросит вниз, на север, запад, восток и юг несёт по свету нас ветер-друг.
- Так вы все разлетитесь? - спросил Уилбур. - Останьтесь хоть кто-нибудь, мне будет тоскливо без вас! Я уверен, что ваша мама хотела бы, чтоб хоть кто-то здесь остался.
|
|
|
В воздухе сейчас плавало столько шариков, что потолок хлева будто заволокло туманом. Шарики взлетали дюжинами, кружили, вылетали в дверь и уносились с лёгким ветром. А крики " До свидания! До свидания! " становились всё тише. Уилбур был не в силах дольше смотреть на это. Охваченный печалью, он упал на землю и закрыл глаза. Казалось, наступил конец света: шарлоттины дети покинули его. Тихо всхлипывая, Уилбур уснул.
Когда он проснулся, день уже клонился к вечеру. Он взглянул на мешок из-под яиц: мешок был пуст. Он поднял глаза: все шарики улетели. В мрачном настроении он подошёл к двери, где когда-то висела паутина Шарлотты, и остановился, вспоминая её. Тут прозвенел тонкий голосок:
- Привечаю! Я здесь, наверху.
- И я, - сказал другой тонкий голос. - Нас здесь трое осталось, потому что нам здесь нравится, и ты нам нравишься!
Уилбур взглянул вверх. Там, над дверью три шарлоттины дочки усердно выплетали три тоненькие паутины.
- Могу ли я понять вас в том смысле, - вдруг заговорил Уилбур как по писаному, - что вы приняли окончательное решение избрать местом своего жительства этот подвал хлева и что отныне я имею счастье пополнить свой круг тремя новыми друзьями?
- Ты точно выразился, - ответили сестрички.
- А как вас зовут? - спросил Уилбур, дрожа от радости.
- Я скажу, как меня зовут, если ты скажешь, почему ты дрожишь, - ответила первая сестричка.
- Я дрожу от радости, - сказал Уилбур.
- Значит, меня зовут Радость, - ответила она.
- А какая буква стояла посередине фамилии моей мамы? - спросила вторая.
- Буква " А", - ответил Уилбур.
- Тогда меня зовут " Аранея".
- А меня как? - спросила третья. - Подбери мне, пожалуйста, хорошее имя, только не очень длинное, не очень мудреное и чтобы язык не сломать, его выговаривая.
Уилбур задумался.
- Нелли? - предложил он.
- Чудесно! - ответила третья сестричка. - Оно мне очень нравится. Можешь звать меня Нелли.
И она изящно прикрепила окружную нить к следующей спице паутины.
Счастье переполнило сердце Уилбура, и он решил, что вполне уместно произнести по этому поводу краткую речь.
- Радость! Аранея! Нелли! - начал он. - Я приветствую вас в подвале нашего хлева. Поистине благословенна дверь, которую избрали вы, чтобы сотворить над ней свою паутину. Было бы несправедливо утаить от вас, сколь предан я был вашей матери. Я обязан ей своей жизнью. Она была восхитительно умна, прекрасна и верна до конца, и образ её навеки сохранится в моей памяти. Вам, дочерям её, я обещаю вечную и верную дружбу.
|
|
|
- И я обещаю, - сказала Радость.
- И я тоже, - сказала Аранея.
- И я, - присоединилась Нелли, которая между тем успела поймать комарика.
Это был счастливый день для Уилбура, и много-много других счастливых и спокойных дней последовало за ним.
Шло время, приходили и уходили месяцы и годы, и всегда рядом с ним были друзья. Ферн уже не приходила в хлев так часто. Она взрослела и избавлялась от детских привычек, как например, сидеть целыми днями на стульчике рядом с поросёнком. Но дети, внуки, правнуки и праправнуки Шарлотты год за годом жили над дверью. Каждую весну появлялись новые паучки и занимали место старых. Почти все они улетали на воздушных шарах, но всегда оставались двое-трое, чтобы не пустовал их дом над дверью.
Мистер Закерман заботился об Уилбуре до конца его дней, и к нему часто заходили в гости друзья и почитатели, потому что никто не забыл года его триумфа и чудесной надписи на паутине. В амбаре шла добрая спокойная жизнь, в которой на смену дню шла ночь, весна следовала за зимой, а осень - за летом, а сами дни бывали то грустными, то весёлыми. " Нет в мире, - думал Уилбур, - лучшего места, чем этот тёплый милый хлев с крикливыми гусями, сменой зим и лет, тёплым солнцем, полётом ласточек, скребущей крысой, скучными овцами и любезными пауками, запахом навоза и величием всего сущего".
Уилбур никогда не забыл Шарлотты. Он любил её детей и внуков, но никто не занял в его сердце места, принадлежавшего ей и только ей. Не столь уж часто встречаем мы в жизни верного друга с острым умом и метким словом, а Шарлотта сочетала в себе оба эти достоинства.
Со славным поросёнком Уилбуром и его верными друзьями мы окажемся на американской ферме и отдохнём в том дивном мире, где чередой проходят времена года, люди и звери добры и приветливы, работа радостна, шутки забавны, где бывает веселая ярмарка и происходит столько необычного.
Эта книжка получила признание маленьких и взрослых
читателей во всем мире. В 1973 по ней был снят
мультипликационный фильм,
а по студенческому рейтингу
она вошла в число 100 лучших книг
мировой литературы.
КОНЕЦ
|
|
|
