 |
Несектарный подход. Шаматха и випашьяна на природе ума
|
|
|
|
Несектарный подход
Затем Панчен-лама, автор, говорит о том, что существует множество традиций в тибетском буддизме, целью которых является одна и та же задача, а именно распознание этой поверхностной и глубинной природы ума, и даёт перечень, перечисляет различные традиции. Но затем он делает важное заявление в духе внесектарной традиции, говоря о том, что, как бы то ни было, когда исследуется йогином, сведущим в писаниях и логике и имеющим глубокий и богатый опыт в медитации, их глубинное, или их достоверное значение, или их подлинный смысл будет увиден, или постигнут, этим человеком как одно и тоже, как единое, единый смысл, единое значение.
«Подлинный», или «окончательный смысл», – это означает тот смысл, к которому вас ведут посредством различных стадий учения, к которому вы в конце концов приходите, тот подлинный смысл, который имелся в виду. Окончательный смысл – это то, что имели в виду, подразумевали будды, это то, что подразумевали великие мастера прошлого, когда давали нам эти наставления. Ибо все эти наставления, все эти учения, медитации призваны привести нас к постижению природы нашего ума, которое едино и одинаково для всех в медитативном переживании в конце концов, поскольку все мы обладаем одинаковым умом и природа его идентична. Поэтому это является тем дефинитивным смыслом.
Шаматха и випашьяна на природе ума
Затем автор говорит о том, что с позиции сутры существуют две линии практики. Итак, первым способом являются медитации, единонаправленные медитации на относительной, или условной, природе нашего ума, и это в худшем случае. А в лучшем случае это полностью развитая шаматха, или умиротворённое пребывание ума, и затем изучение пустотности, постижение пустотности, и затем уже медитация с помощью достигнутой шаматхи на абсолютной природе ума, или на тончайшей природе ума, на его пустотности. И второй способ – это изначальное ознакомление, или постижение, понимание пустотности предварительное и затем перенос этого понимания в медитацию развития шаматхи, направленную на сосредоточение ума в отношении этой пустотности, и медитация на этом.
|
|
|
Когда мы говорим о единонаправленном сосредоточении, или однонаправленной медитации, или, как я люблю говорить, «медитации погружённости», мы говорим о медитации, о состоянии ума, сосредоточении, концентрации, в которых отсутствуют какие-либо ментальные возбуждения или ментальная притупленность. Когда же мы говорим о шаматхе, мы используем этот санскритский термин «шаматха», или «шине» по-тибетски, что означает умиротворённое пребывание, это более продвинутое достижение в медитации, и оно характеризуется тем, в дополнение к отсутствию каких-либо ментальных притуплённостей или возбуждённости, в шаматхе присутствует также и ментальное… подобно атлету, который чувствует себя наполненным энергией, бодрым – это выражается на уровне физического и ментального блаженства. Присутствуют определённые факторы, которые наполняют нас энергией, силой, решимостью и способностью сидеть и медитировать столько, сколько это потребуется без какого-либо дискомфорта на ментальном или физическом уровне. То есть мы полностью владеем собой в медитации и получаем от этого блаженство, удовольствие.
Это именуется на тибетском «шинджанг», это как бы работоспособность, натренированность, фитнес по-английски. И определяется он как «лесу рунгва», как способность или готовность выполнять работу, то есть полная работоспособность, как сверхтренированность, как сверхготовность, дословно.
|
|
|
Запомните, отметьте, что у нас параллельно может присутствовать в уме несколько восприятий, ведь когда мы, например, находимся с кем-то рядом, мы видим этого человека и можем одновременно его и слышать. Не так ли? И то же самое происходит и во время медитативного погружения, будь то даже шаматха, умиротворённое пребывание. Если мы пребываем в таком сосредоточении ума, это не значит, что все наши другие восприятия отключены, это не значит, что мы не видим стену перед нами, это значит лишь то, что ум наш не устремляется к этим восприятиям и не блуждает, не отвлекается на них.
Затем мы говорим о випашьяне, переводится она по-разному. На тибетском это «лхатонг», что дословно означает «особое видение», или «сверхвидение», или «сверхвосприятие», «сверхперцепция». Говоря о випашьяне, мы говорим о том, что необходимым её условием является обретение шаматхи. Випашьяна по сути – это совмещение чего-то большего с шаматхой, она не может быть без шаматхи, это сверхвосприятие. Что делает випашьяна? По сути, она добавляет поверх шаматхи ещё один аспект этой работоспособности, этой энергичности, а именно энергичная работоспособность, позволяющая бесконечно точно анализировать. Шаматха может просто концентрироваться на каком-то объекте, не вдаваясь в анализ. Випашьяна же с этим концентрированным пучком внимания может бесконечно анализировать, исследовать, углублять.
Также следует помнить, что как шаматха, так и випашьяна могут быть обретены практикующим в отношении практически любого рода объекта. Не следует понимать их как нечто возвышенное, достижение которого возможно лишь в отношении такого объекта, как пустотность, абсолютная реальность и так далее. Нет, они могут быть достигнуты в отношении любого объекта. Но здесь, безусловно, мы говорим о випашьяне как о сверхвосприятии в отношении пустотности. И когда здесь автор сначала говорит: «Сначала вы обретаете шаматху в отношении относительной природы ума, затем вы исследуете абсолютную природу, или пустотность», – здесь, конечно же, можно подумать и о том, что как шаматха, так и випашьяна могут быть обретены в отношении относительной природы изначально – не сразу по отношению к природе абсолютной, пустотности.
|
|
|
Не путайтесь здесь, когда вы читаете эти строки Четвёртого Панчен-ламы, поскольку и шаматха, и випашьяна – обе могут быть достигнуты в отношении относительной природы ума, обретены в отношении объекта относительной природы ума, или обе могут быть без первого обретены в отношении абсолютной природы ума, или пустотности ума. Мы говорим здесь о попытках понять пустотность, в данном контексте, определённого объекта – ума. И мы говорим здесь о попытках развить шаматху, обрести шаматху на определённом объекте, а именно относительной, или условной, природе ума.
Даже если мы работаем со вторым методом, сначала мы пытаемся постичь пустотность, то затем мы развиваем шаматху в отношении относительной, или условной, природы ума, это не означает, что мы автоматически сможем развить випашьяну, или сверхвосприятие, в отношении тонкой, или абсолютной, природы ума, его пустотности. То есть концептуальное понимание до того, до развития шаматхи не гарантирует нам автоматическое обретение випашьяны в отношении пустотности. То, что мы обсуждаем здесь, – это логические дебаты о том, что подразумевал Панчен-лама в этих строках. И, так или иначе, здесь вопрос сводится к тому, где и на каком моменте практики мы будем работать над постижением пустотности ума и над постижением его относительной природы.
Прежде всего, приступая к практике, мы можем исследовать пустотность, мы можем исследовать шуньяту – как нашу собственную бессамостность как индивидов, так и внешних феноменов, например пустотность стола. Также мы можем работать над постижением пустотности относительной природы нашего ума, просто работая с дефинициями, с определениями, пытаясь концептуально понять.
Однако это существенно отличается от собственно концентрации в медитации на относительной природе нашего ума, которую мы выявили, и применения к ней понимания, постижения пустотности. Это отличается от какого-то абстрактного анализа, где мы берём какую-то концепцию чего-то и прикладываем к ней наше концептуальное постижение пустотности. Тот метод, который объясняет здесь, в этом тексте Четвёртый Панчен-лама, состоит в том, что сначала мы выявляем, узнаём относительную природу нашего ума, затем мы развиваем шаматху, то есть умиротворённое пребывание в отношении этого объекта, после чего, концентрируясь на нём, затем мы работаем над постижением пустотности этого объекта – относительной природы нашего ума.
|
|
|
И это не означает, что у нас нет никакого понимания, никаких предварительных знаний в отношении пустотности до того, как мы приступили к шаматхе. На деле я не знаю никого, кто бы занимался этим именно так – не зная ничего о пустотности, начинал бы выявлять природу ума, концентрироваться на ней, а затем постигать её пустотность. Большинство из нас получали какие-то учения, обширный спектр учений до этого момента, например учение по ламриму, где объясняется пустотность, объясняются философские позиции. Однако в изложении этого текста преподносится всё это стадиями, поэтому говорится о том, что сначала мы развиваем шаматху в отношении относительной природы нашего ума, а затем исследуем её пустотную природу. Но, естественно, подразумевается, что изначально мы получали уже множество информации, размышляли на эту тему, исследовали пустотность.
Для того чтобы постичь пустотность некоего объекта, необходимо предварительное условие – способность долго и стабильно концентрироваться на этом объекте. Поэтому автор излагает так, что необходимо прежде научиться стабильно сосредотачиваться на избранном объекте – относительной природе нашего ума, а затем постигать его пустотность, и последовательность именно такова.
|
|
|
