Раскрытие своего ума махамудре с помощью прошения о вдохновении

Затем, выполнив это, финальной стадией, конечной стадией нашей подготовительной практики явится выстраданное, или из глубины души, от всего сердца призывание к гуру, к учителю, который неделим, который един со всеми просветлёнными существами. И мы задаёмся вопросом: «Так, что же это такое вообще значит? » И что мы делаем? Что это такое за призывание, что это такое за прошение? Мы просим гуру: «Гуру, пожалуйста, сжалься, я буду каждый день делать тебе подношения, помоги мне, или дай мне возможность узреть природу моего ума». Что мы говорим в процессе? «Я обещаю быть хорошим мальчиком или хорошей девочкой, вести себя замечательно, только позволь мне узреть природу моего ума». Что мы делаем? Я не думаю, что это такая детская, незрелая практика.

Что же мы делаем, когда приходит время для такого призывания? Это очень подчёркивается, явно акцентируется во многих учениях. То, что мы делаем, по сути можно описать как открытие самих себя для потока вдохновения. И это очень важная идея, очень важная концепция открытия себя. Так, прежде всего мы открылись для нашего верного и безопасного направления – для Будды, Дхармы и Сангхи, мы открыли себя им. Итак, мы, вместо того чтобы идти куда бы то ни было, идти куда попало, идти в каком-то неверном, дурном направлении, мы определились в направлении, мы открыли себя этому направлению и движемся в нём. Затем, развив в себе бодхичитту, мы открылись безбрежному океану живых существ. Всем неисчислимым живым существам мы открылись. Затем мы открылись этому необъятному простору просветлённого ума и просветлённого состояния. И мы открыли себя этому прочувственному, глубокому, интенсивному переживанию сострадания по отношению ко всем этим страждущим живым существам.

И это полное раскрытие, или полное обнажение, так используется этот термин в предварительной практике стослоговой мантры очистительной медитации Ваджрасаттвы. Термин используется «шак па», термин, который используется в тибетском – глагол «шак па». Он подразумевает раскрытие, вскрытие, это как термин, глагол, означающий удар топором по дереву, который раскрывает ствол, действие, когда мы открываемся всем своим прегрешениям, всему, что мы совершали, мы всё это декларируем и очищаемся от этого. Это один из аспектов практики очищения. Итак, что мы делаем на этом шаге, на этой фазе? Мы открываемся подобным же образом вдохновению, или тому благословению иными словами, от учителя, которое может в нас войти. Для того чтобы постичь природу своего ума, как его относительную, поверхностную природу, так и его глубинную природу, необходимо, чтобы ум наш был совершенно и полностью открыт. Если он будет хоть чуть-чуть закрыт, то мы лишим себя шанса узреть его подлинную природу.

Чем более наш ум открыт во всех этих его аспектах и измерениях, которые мы только что упомянули, тем больше у нас шансов постичь в ходе практики его природу. И необходимо также интенсифицировать, усилить, повысить его напряжение, напряжённость, или повысить его вольтаж, как если вместо двадцативаттной лампы – двухсотваттную лампу. Хороший пример с лампой электрической. Мы хотим увидеть природу своего ума. Итак, мы должны говорить об уме, который смотрит на природу ума, и о природе ума, которая должна быть увидена им, узрена им.

В данной ситуации ум наш выступает как субъект восприятия и как объект восприятия. Чем интенсивнее субъект восприятия, тем интенсивнее он будет воспринимать. Чем интенсивнее объект восприятия, тем легче будет его узреть. Поэтому это полезно и необходимо в этих двух аспектах, с субъектом и объектом. Итак, чем интенсивнее лампа, то есть чем у неё выше напряжение, сила, мощность, тем лучше, более видима будет эта лампа. И в то же самое время тем лучше будем видеть мы эту лампу. Тем ярче будет эта лампа и тем лучше мы будем видеть её. Если мы сделаем как объект-субъект деление.

Именно поэтому мы стремимся повысить мощность, или интенсивность, нашего ума, повысить мощность его восприятия как субъекта, смотрящего на природу ума, и высветить ясно эту природу ума, которая является объектом. Для этого, естественно, придётся накачать лампу нашего ума огромным количеством энергии, электричества. Для этого мы совершаем все эти накопления, выстраиваем действительно накопления позитивной энергии и знания, понимания, и необходимо протереть лампу, сделать её чистой – для этого мы выполняем различные очистительные практики. И необходимо, естественно, подсоединить лампу к сети – для этого выполняем мы это подсоединение, принимая прибежище и порождая бодхичитту. И для повышения вот этого градуса горения, для повышения этой интенсивности, этой мощности, мы открываемся теперь тому вдохновению, которое может войти в нас от нашего учителя. Итак, у нас уже достаточно этой мощи, этой интенсивности от нашей медитации сострадания, мысли о всех живых существах, стремления им помочь.

И тот, кто именуется коренным учителем, он именуется коренным неспроста, поскольку он служит корнем этой энергии, этой мощи, этой интенсивности, которую мы стремимся накопить. Он не является семенем, поскольку семя – это иное. Он является корнем, которое питает всё дерево нашей практики, нашего вдохновения, является для нас наиболее вдохновляющей, впечатляющей фигурой. Для большинства из нас этой фигурой может являться Его Святейшество Далай-лама, с которым у нас, может быть, и не было никогда тесного личного контакта, но, тем не менее, сама его фигура, его личность способна подвигнуть нас на многие свершения, наполнить нас вдохновением, действительно воодушевить.

Как говорится здесь в тексте, мы воспринимаем нашего коренного учителя как неотделимого, как единого со всеми просветлёнными существами, со всеми буддами. Что это значит? И уж, безусловно, это не означает то, что наш гуру является действительно буддой во всём богатстве технических деталей этого состояния, а именно способным проявлять двести миллиардов эманаций во все уголки вселенной, ходить сквозь стены и знать телефонные номера всех жителей планеты.

Что мы видим в нашем учителе – это мы видим ту природу будды, которая в силу его духовных свершений, в силу нашей преданности, нашей любви к гуру, к учителю, столь очевидна, она явна для нас, не столь явна, как наша или чья-то ещё. И в силу этого мы способны уверовать в собственную природу будды, наблюдая природу будды учителя. И именно это составляет основу медитации гуру-йоги, в которой мы сливаемся в неразделимое целое с учителем, становясь его природой будды, пропитываясь его природой будды. Видя природу будды учителя, мы говорим, что гуру – будда, мы называем результатом причину. С одной стороны, мы говорим, что он обычное существо, с другой говорим, что он будда. С точки зрения причины одно, или основы, с точки зрения результата – другое, и оба заявления по-своему верны.

На основе природы будды он может быть и живым существом, и буддой. Основой природы будды является обычное живое существо – то где она пребывает, а на основе природы будды мы будды. Это именно то, что в традиции сакья именуется неделимостью или недвойственностью сансары и нирваны. Итак, не понимайте это буквально, что учитель есть будда. Но понимание того, что такое природа будды, – а это нелегко понять, что такое природа будды на самом деле, – и видя её отчётливо в учителе в силу его особых характеристик, мы можем понять, что это такое для нас, мы можем понять, что мы обладаем ей. Гампопа заявлял о том, что, когда он понял неделимость своего ума с умом своего гуру Миларепы, он реализовал махамудру, постиг махамудру.

И это как раз относится к этому процессу призываний, или мольбы, молений, на основе понимания того, что такое природа ума. Вдохновение, подлинное, полезное, стабильное вдохновение в практике – не есть какое-то экзальтированное эмоциональное состояние, когда мы впадаем в транс, распеваем гимны, плачем, и раскачиваемся, и валяемся, и так далее, и причитаем: «О гуру, гуру». Это не стабильное вдохновение, не то вдохновение, к которому мы стремимся в контексте этой практики. Говоря о том, что принято переводить как «вера», или «faith», или «де па» на тибетском, мы говорим о различных её видах. И одним из этих подвидов веры является ясная уверенность, ясное доверие, к учителю в данном контексте, которая заключается в вере в его способность очистить, или прояснить, все омрачения, смятённые состояния нашего ума.

Это не влюблённость, это не есть какая-то эмоциональная зависимость от учителя. Но это именуется вдохновением, то, что сейчас я говорю всё время вдохновение, а Алекс – inspiration – это, то что обычно переводится как «благословение». То есть термин «благословение» можете смело менять на «вдохновение». Это переводится как именно «благословение», но это, мне кажется, притягивание сюда иных религиозных концепций, которые здесь неуместны, поэтому мы используем «вдохновение». Итак, что такое вдохновение? Это какие-то волны, приподнимающие волны, приподнимающие, светлые волны – примерно такая коннотация этимологическая этого термина на тибетском. На санскрите – «адиштана» – также обозначает приподнимание, подъём, то есть вот такая коннотация у этого термина и в тибетском, и в санскрите. Как мы обретаем это вдохновение, как мы получаем это так называемое благословение? Мы думаем о благих качествах гуру, вдохновляемся от этого. Мы думаем о его доброте и милосердии по отношению ко всем живым существам, по отношению к нам, и это также движет нашим сердцем. Это вызывает сильное эмоциональное состояние, которое устойчиво – это не беспокоящее состояние. И это добавляет нашему уму энергии – и как субъекту, и как объекту – и открывает нас всё больше и больше.