 |
Гуру растворяется в нас, и мы объединяемся
|
|
|
|
Гуру растворяется в нас, и мы объединяемся
На последнем шаге мы визуализируем нашего коренного учителя, восседающего на нашей макушечной чакре, и затем входящим в нас, и растворяющимся в нас неразрывно. Не следует фантазировать, думая, что теперь мы становится некими репликами, или клонами, нашего учителя со всеми относительными проявлениями его идентичности, как то стиль одежды, предпочтения в пище и так далее. Но мы понимаем в процессе этого растворения, что природа будды учителя и природа будды моя, они эквивалентны, они идентичны, они не есть одно, ибо они индивидуальны. Я обладаю своей природой будды, учитель – своей, но они не отличны друг от друга.
И плюс к этому, если преданность наша к учителю сильна, если мы действительно верим ему, относимся к нему преданно и позитивно, то растворение учителя в своём теле является действительно очень интенсивным эмоциональным переживанием. Это действительно интенсивное, мощное переживание, сопряжённое с блаженством, с радостью, удовольствием. Это не то, что мы визуализируем перед собой яблоко, оно садилось бы нам на макушку, входило бы в нас, растворялось. Такого переживания от растворения в себе яблока мы не получим явно.
Выполнив все эти предварительные практики – принятие прибежища бодхичитты, создание двух накоплений, призывание к учителю, растворение учителя в себе, – тогда ум наш прибывает в том состоянии наибольшей открытости, наибольшей ясности, интенсивности, которое является наилучшим условием для медитации, которая следует за этим.
И необходимо действительно разобраться в этом, переварить и усвоить смысл сказанного: зачем всё это делаем? Если мы просто будем начинать медитировать на природе нашего ума, сев, ничего не выполнив, то велика вероятность того, что ум наш не будет достаточно интенсивен, достаточно ясен и работоспособен в этом случае. Подобно тому как мы взяли совершенно тупой нож, никоем образом его не наточив, и пытаемся что-то резать. Необходимо сначала наточить лезвие ножа, необходимо предварительно подготовить свой ум должным образом с помощью всех этих практик для того, чтобы успешно медитировать на махамудру.
|
|
|
Когда мы уже узрели природу своего ума, мы хорошо к ней привыкли, мы уже знакомы с ней, близко знакомы с ней, тогда всего этого может не потребоваться. Но не имея всех этих достижений, не пройдя все эти стадии, а только приступая к медитации на природе ума, на махамудре, мы безусловно нуждаемся во всех этих подготовительных этапах, стадиях, чтобы ум наш был работоспособен. И хотя бы некоторая доля, некоторая степень этих предварительных аспектов должны у нас присутствовать, чтобы создать все необходимые условия. И говоря словами Четвёртого Панчен-ламы, не допускать тех ситуаций, когда это просто пустые слова, ничего не значащие слова, слетающие с вашего языка.
Таково объяснение предварительных шагов, или предварительного этапа. Завтра же мы начнём рассматривать собственно медитацию. Есть ли у вас вопросы?
Устная передача как разрешение практиковать махамудру
Дадите ли вы устную передачу, или лунг, дозволение на выполнение этой медитации, или же просто объясните её.
Очень интересный вопрос, поскольку он выводит нас в поле вопроса, что такое «лунг» вообще, устная передача. В соответствии с моим пониманием этой темы, лунг, или устная передача, является изустной передачей, или прочтением некоего текста, объёма записанной информации, но не медитации. Традиция в Древней Индии была такова, что во времена Будды, вернее после его кончины, в течение трёх или четырёх даже веков ничего не записывалось и всё передавалось из уст в уста. Итак, все учения передавались изустно, и учителя их читали, другие выслушивали и передавали дальше, ничего не записывалось.
|
|
|
Для того чтобы изучать некий текст, некие учения, необходимо было встретиться с человеком, который запомнил их наизусть и прослушать их от него в точности, получить эту передачу учения устную и затем изучать его, практиковать. Для того чтобы быть уверенным, что вы в точности получили учение, слово в слово, как оно было преподано. Услышав это учение, повторённое достаточное количество раз, либо обладая совершенной памятью, вы могли выучить его наизусть, прослушав. Это являлось действительно важным аспектом, ибо за отсутствием письменных источников тексты легко могли подвергнуться каким-то изменениям, трансформациям, искажению.
И традиция эта продолжилась даже с возникновением письменных носителей и записей текстов. Аспектом этого процесса является то, что тот человек, который осуществляет передачу лунга, то есть изустную передачу какого-то текста или учения, – совершенно не требуется от него или от неё, чтобы он хоть что-либо понимал в том, что он или она читают. Единственным требованием является доскональное, точное воспроизведение акустическое того, что на этом листе бумаги написано, понимание не требуется. Я был очень удивлён, узнав это. Но то, что я говорю вам сейчас, основано на том, что Его Святейшество Далай-лама лично объяснял мне. Я расскажу вам эту историю, ситуацию, которая произошла.
Существует текст, наиболее сложный, детальный текст Цонкапы, «Легше ньингпо» вкратце именуемый, в полном варианте заглавие – «Сущность изящных слов об интерпретируемом и прямом смысле», где рассматриваются махаянские философские системы, а именно сватантрика-мадхьямака и прасангика-мадхьямака. Труднейший текст, написанный Цонкапой. Около двухсот пятидесяти страниц. Мой учитель Ценшаб Серконг Ринпоче в качестве элемента своей ежедневной практики начитывал этот текст по памяти каждый день. Он был одним из учителей Далай-ламы.
Существует линия передачи этого текста от самого Цонкапы. Но отец самого Серконга Ценшаба Ринпоче, Серконг Дордже Чанг, был одним из наиболее высокореализованных мастеров своего времени, и он также в медитативном переживании имел встречу с самим ламой Цонкапой, который дал ему передачу непосредственную этого текста. И таким образом Серконг Ринпоче обладал обеими этими линиями, то есть двойной линией – дальней линией от самого ламы Цонкапы через всех учителей и линией видения от своего отца. И никогда не передал линию самому Далай-ламе, своему ученику. И говорил, что он ждёт чего-то такого необычного, что должно произойти, чтобы он узнал, чтобы объяснить это Его Святейшеству, чего тот до этого не слышал в отношении этого учения, – и не давал ему эту передачу. И до того как он смог передать это учение, передать этот лунг Его Святейшеству, он покинул этот мир.
|
|
|
В то же самое время я получил этот лунг, передачу этого текста прочтением от Серконга Ринпоче. Он каждый день его начитывал, поэтому это было на сверхскорости. И это было необычной передачей, необычным лунгом, поскольку давался он по памяти, а не по прочтению с листа. И следующее перерождение Серконга Ринпоче было обнаружено позже. И я весьма близок с ним, может быть, даже ближе связан с ним теперь, нежели с прежним Серконгом Ринпоче, то есть у нас близкие отношения. Двадцать два года ему сейчас. Когда ему было около девятнадцати лет, он страстно возжелал получить эту устную передачу.
Мы начали искать, и, сколько бы мы ни искали, мы не нашли никого, кто бы был в живых и обладал этой передачей, кроме меня и ещё двух человек. По каким-то причинам он не желал получать их от этих двух человек, и завершилось тем, что он попросил меня передать ему этот лунг. Я же никогда не изучал этот текст, не обладал никаким пониманием заключённого в нём смысла. Ринпоче же настаивал, и я обратился к Его Святейшеству Далай-ламе за советом, что мне следует сделать в этой ситуации. И поскольку Его Святейшество Далай-лама как бы опекает Серконга Ринпоче и наблюдает за процессом его обучения, образования.
|
|
|
И на этот вопрос Его Святейшество ответил мне, что это неважно, понимаю ли я заключённый в тексте смысл или нет, лежащий там смысл, важно, что я получил во всей полноте эту передачу от Серконга Ринпоче, и я могу её передать дальше. Принимая во внимание то, что это действительно очень важный момент для сохранения и передачи дальше линии этого учения. Я практиковал долгое время, начитывая этот текст вслух, выговаривая верно всё написанное там, чтобы не выглядеть дураком, читая это, чтобы это не стало мучением для Ринпоче.
Я приехал к нему в монастырь и дал ему эту передачу, дал ему этот лунг, что, в общем-то, заключалось в моём прочтении текста вслух. Я был удивлён, но это всё, что это было. Я полагал, что это подразумевает некие знания, прозрения, постижения, реализации духовные в отношении этого смысла, но это оказалось просто тем, чем это было. Сильно отличается от дарования обетов, от дачи обетов, от дачи посвящения – абхишеки, от дачи иного рода обетов, обязательств и прочего.
Поэтому я не знаю, что именно вы подразумеваете, говоря о передаче, дозволении, лунге и так далее. Существует абхишека, то есть ванг, посвящение на практики махамудры в контексте ануттарайога-тантры, высшей йога-тантры, это одно, но её можно практиковать вне контекста высшей йога-тантры как сутрическую практику, и об этом непосредственно говорится в тексте. Что же касается устной передачи вам этого тибетского текста, к сожалению, у меня нет его с собой. Если бы он у меня был с собой, я с удовольствием прочитал бы его для вас вслух. Я могу прочитать для вас свой английский перевод данного текста, но поможет ли это вам – я не знаю. Вот что я могу сказать по устной передаче.
Вопрос в том, насколько это актуально и важно в наши дни, это действительно вопрос. В традиционном обозрении, в традиционной среде этому придаётся большое значение. Насколько это действительно значимо в наши дни – это вопрос. Это может быть важным аспектом чувства единства, принадлежности, ассоциации с какой-то линией, лояльности какой-то линии, принадлежности к какой-то цепочке передачи учения. Но опять же, в прагматичном ключе, не гарантируется вам даже то, что говорящий, передающий этот текст что-то в нём понимает. Этого от него не требуется. Я, безусловно, надеюсь, что большинство мастеров, учителей, дающих устные передачи текстов действительно хорошо в них разбираются, постигли их и прекрасно понимают. Но опять же это не является каким-то необходимым пререквизитом, то есть необходимым условием, требованием. Надеюсь, я предполагаю и уверен в том, что те великие ламы, учителя, которые давали множество устных передач Его Святейшеству Далай-ламе, действительно знали, о чём говорят и постигли смысл этого.
|
|
|
