 |
Целью Комплекса мер является не тотальный государственный контроль за третейскими судами, а формирование единой современной регуляторной среды для третейских институтов. 5 страница
|
|
|
|
- решения арбитражей о выполнении обязательств по сделкам с недвижимым имуществом исполняются сторонами добровольно или принудительно (на основании исполнительного листа, выданного государственным судом);
- решения арбитража о праве собственности на недвижимое имущество не подлежат принудительному исполнению и могут отменяться".
Помимо прочего, необходимо также отметить, что идея, на которой основаны выводы ВАС РФ о том, что третейские суды могут рассматривать споры, вытекающие из сделок (обязательственно-правовых отношений), объектом которых является недвижимое имущество, и не вправе разрешать споры в отношении вещных прав на недвижимое имущество, уже подвергалась критике < 332>.
--------------------------------
< 332> " Такое обоснование компетенции третейских судов по рассмотрению споров о недвижимости довольно дискуссионно. Очевидно, что обязательственные правоотношения влекут вещные эффекты (переход права собственности, возникновение ограниченных вещных прав, установление сервитутов и проч. ). Таким образом, в предложенном подходе есть некоторая искусственность, которая игнорирует условность деления вещных и обязательственных прав". См.: Скворцов О. Ю. Вновь о практике рассмотрения третейскими судами споров о недвижимом имуществе // Третейский суд. 2004. N 6. С. 34 - 35.
Позиция, выраженная в письме ВАС РФ от 23. 08. 2007 N ВАС-С06/ОПП-1200, буква в букву совпадает с мнением судьи ВАС РФ Т. Н. Нешатаевой, опубликованным в " Вестнике ВАС РФ" < 333>, поэтому в дальнейшем будем исследовать точку зрения автора этой позиции.
--------------------------------
< 333> См.: Нешатаева Т. Н. О праве третьих лиц на оспаривание решения третейского суда по мотиву отсутствия юрисдикции // Вестник ВАС РФ. 2007. N 9. С. 4 - 19.
|
|
|
Таким образом, в вопросе о возможности рассмотрения третейскими судами споров о правах на недвижимое имущество существовали различные позиции, выраженные высшими судебными инстанциями России.
К какому мнению должны были прислушиваться заявители, третейские суды и государственные регистрационные органы? Для прояснения ответа на этот вопрос прежде всего следует обратиться к той аргументации, которую используют ВАС РФ и ВС РФ в обоснование своих утверждений.
2. 1. Обязательная добровольность
При формировании позиции ВАС РФ используются приемы, основанные на аналогии закона и установлении взаимосвязи между законодательством в сфере осуществления правосудия, характеризующим право на судебную защиту, и специальным законодательством в сфере третейского разбирательства, относящимся к альтернативному разрешению споров (частному процессуальному праву). Зададимся вопросом: а возможно ли вообще такое произвольное совмещение и смешение процедур, отличающихся по своей природе, принципам и содержанию? С позиции рассмотренной выше теории частного процессуального права объединение государственных и негосударственных способов разрешения споров представляется необоснованным.
В письме ВАС РФ содержится утверждение о том, что если стороны не выполняют решение третейского суда добровольно, т. е. не составляют на его основе специального договора и акта приема-передачи имущества, то оно исполняется только принудительно. При этом делается акцент на " обязательной добровольности" исполнения решения третейского суда, установленной ст. 31 Федерального закона " О третейских судах в Российской Федерации". Таким образом, само решение третейского суда, по мнению ВАС РФ, не может быть самостоятельным основанием для государственной регистрации, так как для регистрации сторонам предлагается составить дополнительные документы (специальный договор и акт приема-передачи документов).
|
|
|
Действительно, решения третейского суда, впрочем, как и решения государственных судов, стороны должны исполнять добровольно, но отсюда не следует, что, во-первых, в случае отказа от добровольного исполнения сторонами решение государственного суда перестает быть основанием для государственной регистрации права собственности и, во-вторых, у решения третейского суда отсутствует такое свойство, как обязательность. Решение третейского суда распространяет свое действие на стороны третейского разбирательства, и в этом отношении у сторон возникает обязанность по его исполнению (к тому же обязанность по исполнению следует из третейского соглашения), а не право на его добровольное исполнение. Чаще всего отличие третейского решения от решения государственного суда связывают с отсутствием в нем такого свойства, как общеобязательность < 334>. Однако в данном случае в нем нет никакой необходимости, поскольку решение третейского суда является обязательным (в том числе для государственного регистрирующего органа) < 335> и в этом смысле законным основанием для государственной регистрации прав на недвижимость в соответствии со ст. 28 Федерального закона " О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним".
--------------------------------
< 334> Как известно, свойство общеобязательности судебного акта достаточно условное понятие (поскольку он изначально обязателен для участников спорных материальных отношений, а не для иных лиц), проявляющееся в трех основных ракурсах: 1) каждый обязан сообразовывать свою деятельность с правами и обязанностями, установленными вступившим в законную силу решением суда; 2) никакие административные органы не вправе отменять судебное решение, а также рассматривать споры, в отношении которых оно вынесено; 3) в установленных в законе случаях государственные и иные органы и должностные лица должны оказывать содействие в реализации решения суда посредством оформления и регистрации изменений в статусе субъектов правоотношений, зафиксированных решением суда. Так, в определенном смысле, в решении третейского суда частично может проявляться свойство общеобязательности.
|
|
|
< 335> Подчеркивается это и в Постановлении КС РФ от 26. 05. 2011 N 10-П: " В системе действующего правового регулирования решения третейских судов не только порождают обязательство их исполнения лицами, участвующими в третейском разбирательстве, но и являются основанием для совершения иными субъектами определенных юридически значимых действий. Так, если решением третейского суда, принятым по результатам рассмотрения спора, касающегося недвижимого имущества, установлены права на это имущество, регистрирующий орган обязан совершить действия по их государственной регистрации. Статья 28 Федерального закона " О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", закрепляя данную обязанность регистрирующего органа в отношении прав, установленных решением суда, арбитражного суда, третейского суда, определяет тем самым правовые последствия вынесения решения третейского суда по спору, касающемуся недвижимого имущества, равные - для целей государственной регистрации прав на такое имущество - последствиям вынесения решения государственным судом (общей юрисдикции или арбитражным)". См.: Третейский суд. 2011. N 3. С. 21.
Следует также отметить, что принцип добровольности - один из базовых принципов третейского разбирательства - является проявлением принципа диспозитивности третейского разбирательства. Однако добровольность относится не к исполнению сторонами третейского решения, поскольку процесс третейского разбирательства уже завершен, а касается добровольности обращения сторон к самой процедуре третейского разбирательства на основе заключаемого ими третейского соглашения. В определенном смысле принцип добровольности также может быть реализован и в самом процессе третейского разбирательства, так как его реализация позволяет сторонам также на основе обоюдного согласия изменить его условия или вообще отказаться от проведения процедуры третейского разбирательства. Таким образом, действие принципа добровольности в третейском разбирательстве, на наш взгляд, ограничивается моментом вынесения третейского решения, и он не относится к его исполнению сторонами, поскольку сам процесс третейского разбирательства уже завершен. За рамками процедуры третейского разбирательства действие принципа добровольности обращения и участия сторон в третейском разбирательстве невозможно по определению. Поэтому ссылки на добровольность исполнения решения третейского суда, как не имеющие ничего общего с принципом добровольности обращения и участия сторон в третейском разбирательстве, не должны приниматься во внимание.
|
|
|
В этом отношении нельзя признать удачной формулировку ст. 31 ФЗ " О третейских судах в Российской Федерации", в которой говорится об " обязанности добровольного исполнения решения третейского суда", т. к. в принципе любые действия осуществляются добровольно, но раз речь идет об обязанностях сторон по исполнению решения третейского суда, заключивших третейское соглашение, то ссылка на их добровольное осуществление представляется неуместной, поскольку любые договоры должны сторонами исполняться, т. е. стороны обязаны их исполнять. На наш взгляд, слово " добровольного" является лишним, его следует исключить из текста закона, т. к. сама статья его не содержит и носит название " Обязательность решения третейского суда".
2. 2. Об исключительной компетенции
19 октября 2006 года на заседании Президиума ВАС РФ был отклонен законопроект " О внесении изменений в отдельные законодательные акты по вопросу определения полномочий третейских судов и международных коммерческих арбитражей". Разработчики законопроекта хотели ограничить компетенцию третейских судов за счет увеличения числа споров, которые стали бы относиться к категории исключительной компетенции государственных арбитражных судов, поскольку последние по смыслу законопроекта должны были быть исключены из общего правила о возможности разрешения третейским судом любых гражданско-правовых споров < 336>.
--------------------------------
< 336> Севастьянов Г. В. Два законопроекта или уроки альтернативного законотворчества // Третейский суд. 2006. N 5. С. 124 - 125.
Апелляция к исключительной компетенции государственных судов в вопросе рассмотрения третейскими судами споров, объектом которых является недвижимое имущество, также вряд ли может быть признана аргументированной. Ранее мы уже отмечали, что институт подведомственности установлен законодательством для компетентных юрисдикционных органов государства, к которым третейские суды не относятся.
|
|
|
Предметная компетенция третейских судов, по нашему мнению, устанавливается в специальном законодательстве, регулирующем деятельность третейских судов, поскольку именно им, а не нормативными актами, имеющими другую отраслевую принадлежность (например, к гражданскому и арбитражному процессуальному праву), в приоритетном порядке должны руководствоваться в своей деятельности третейские суды. Трудно представить ситуацию, когда государственные суды в своей деятельности начнут руководствоваться положениями ФЗ " О третейских судах в Российской Федерации". Так почему же третейские суды должны следовать указаниям процессуальных кодексов, если для них создано специальное законодательство? Выше также отмечалось, что запрет на передачу споров в третейский суд должен быть выражен в законодательстве явно и недвусмысленно, как это сделано на настоящий момент в единственном источнике - Федеральном законе " О несостоятельности (банкротстве)".
Следовательно, понятие " исключительная компетенция", относящееся в данном случае к деятельности государственных арбитражных судов и определяющее компетентный государственный орган по рассмотрению определенной категории споров, не может ограничивать предметную компетенцию, установленную в специальном законодательстве в сфере частного правоприменения (альтернативного разрешения споров или частного процессуального права).
Если распространять понятие " исключительная компетенция" на способы АРС (в том числе третейское разбирательство), то мы тем самым подвергнем ограничению конституционное право каждого на выбор способа и формы защиты своих прав (разрешения споров или урегулирования правового конфликта), что недопустимо. Приоритет должен оставаться за стороной спора < 337>, поскольку именно она наделена конституционным правом выбора способа защиты (разрешения спора), а не за органом, разрешающим спор и наделенным собственной предметной компетенцией. Дальше " в действие вступают" нормы специального законодательства об избранном способе защиты права (разрешения спора), которыми определяются пределы его компетенции, а не нормы права, регулирующие деятельность " отклоненных" стороной (сторонами) способов защиты права (разрешения спора), иначе не остается места для какой-либо юридической логики, поскольку все способы защиты права (разрешения спора) самостоятельны и не находятся в каком-либо соподчинении между собой.
--------------------------------
< 337> Кроме случаев, когда в законодательстве явно и недвусмысленно установлен запрет на разрешение споров или урегулирование правового конфликта с использованием способов АРС, как это, например, сделано в Федеральном законе " О несостоятельности (банкротстве)".
Более того, сторона частноправового конфликта, во-первых, может вообще отказаться от реализации своего права на судебную защиту, а во-вторых, воспользоваться самозащитой своих прав в рамках действующего законодательства. При реализации своего естественного и конституционного права на защиту она самостоятельно осуществляет выбор того способа защиты, который, по ее мнению, является наиболее эффективным, исходя из сложившихся обстоятельств. Таким образом, конституционное право на выбор способа защиты (п. 2 ст. 45 Конституции РФ) в одинаковой степени гарантирует стороне спора возможность обращения как к государственным, так и к способам альтернативного разрешения споров и урегулирования правовых конфликтов, а ограничение этого выбора на основе исключительной компетенции государственных судов, по нашему мнению, не соответствует требованиям Основного закона.
Более того, позиция Т. Н. Нешатаевой не соответствует и действующему законодательству. Исключительная подведомственность споров по вопросам недвижимости государственным судам действующим процессуальным законодательством не предусмотрена. В отношении данной категории дел в АПК РФ применяются понятия " исключительная подсудность" (ст. 38) и " исключительная компетенция" (п. 2 ст. 248). В ГПК РФ в отношении споров в сфере недвижимости используется только одно понятие - " исключительная подсудность" (ст. ст. 30 и 403).
Буквальное толкование п. 2 ст. 248 АПК РФ " Исключительная компетенция арбитражных судов в Российской Федерации с участием иностранных лиц" позволяет сделать вывод о том, что исключительная подведомственность арбитражных судов распространяется только на споры о признании права собственности на недвижимое имущество, рассматриваемые в порядке международного коммерческого арбитража, и не распространяется на " внутреннее" третейское разбирательство.
Так, В. А. Мусин считает, что в отношении формулировки ст. 38 АПК РФ необходимо учитывать буквальное толкование текста статьи, которое распространяет ее действие на любые права в отношении недвижимого имущества, как на вещно-правовые, так и на обязательственные. Сама же ст. 38 АПК РФ, говоря о подсудности между арбитражными судами, не касается запрета рассмотрения дел о недвижимости в третейских судах. Буквальное толкование ст. 248 АПК РФ " Исключительная компетенция арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц" не дает возможности рассмотрения споров о недвижимом имуществе в целом (обязательственных и вещно-правовых отношениях, т. е. о правах) с участием иностранных лиц в российских третейских судах < 338>.
--------------------------------
< 338> См.: Мусин В. А. Там, где кончаются споры, кончается наука // Третейский суд. 2005. N 3. С. 7 - 8.
Однако систематическое толкование говорит о возможности рассмотрения данной категории споров в российских третейских судах, в том числе по спорам в сфере международного коммерческого арбитража, поскольку категория " исключительная компетенция" должна толковаться ограничительно - в значении " исключительная подсудность".
Что подтверждается взглядами ведущих российских экспертов в сфере третейского разбирательства и международного коммерческого арбитража. Так, Т. Е. Абова отмечает, что если рассматривать норму об исключительной компетенции (п. 2 ст. 248 АПК РФ) в совокупности с другими нормами АПК РФ (ст. 38 - исключительная подсудность), то мы увидим, что в общих для всех производств положениях АПК РФ об исках, предъявленных о правах на недвижимость, говорится применительно к подсудности дел арбитражным судам, а не к подведомственности. Установлена исключительная подсудность подобных исков. Они предъявляются в суд по месту нахождения имущества. Значит, можно норму п. 2 ст. 248 истолковать как норму о подсудности, установленную для государственных судов. Данную норму нужно понимать как норму о распределении компетенции внутри системы, а не о разграничении компетенции между разными юрисдикционными органами, в том числе между государственными и третейскими судами < 339>.
--------------------------------
< 339> См.: Абова Т. Е. Признание третейскими судами права собственности или иных вещных прав на недвижимое имущество // Избранные труды. Гражданский и арбитражный процесс. Гражданское и хозяйственное право. М., 2007. С. 954.
Данная точка зрения разделяется А. С. Комаровым, который отмечает, что ст. 248 АПК РФ 2002 года, как и вся глава 32 АПК РФ, в которую она включена, имеет своей целью решение только вопроса об исключительной подсудности, принадлежащей российским арбитражным судам, и не может рассматриваться в качестве запрета на передачу каких-либо категорий споров на рассмотрение третейских судов. Поэтому никакие процессуальные нормы АПК РФ не могут рассматриваться как закон, который в соответствии с нормой п. 4 ст. 1 Закона РФ " О международном коммерческом арбитраже" запрещает передачу каких-либо гражданско-правовых споров на рассмотрение международных арбитражей < 340>.
--------------------------------
< 340> См.: Комаров А. С. Некоторые актуальные вопросы международного коммерческого арбитража в РФ // Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 1. С. 16.
В. Ф. Попондопуло выражает солидарность со взглядами коллег следующим образом: " Законодатель, расположив нормы об исключительной компетенции арбитражных судов Российской Федерации в разделе " Производство по делам с участием иностранных лиц", тем самым имеет в виду предотвратить рассмотрение указанных в ст. 248 АПК РФ дел иностранными судами (как государственными, так и третейскими). На российские третейские суды, действующие в качестве международных коммерческих арбитражей, положение, зафиксированное в п. 2 ч. 1 ст. 248 АПК РФ, не распространяется, и они могут разрешать споры с участием иностранных лиц относительно находящихся на российской территории объектов недвижимого имущества" < 341>.
--------------------------------
< 341> См.: Попондопуло В. Ф. Регулирование компетенции третейских судов в России // Третейский суд. 2007. С. 8.
Статья 38 АПК РФ и ст. ст. 30, 403 ГПК РФ " Исключительная подсудность" не могут рассматриваться в качестве норм, влияющих на подведомственность споров о признании права собственности третейскому суду, так как по своему характеру определяют лишь отношения внутри соответствующей (арбитражных и общей юрисдикции) системы государственных судов.
Свое отношение к норме об исключительной компетенции государственных судов А. Л. Маковский и Б. Р. Карабельников высказывают следующим образом. Следует особо указать на то, что нельзя приравнять к запрету на передачу на рассмотрение международных арбитражей, а тем более на рассмотрение внутренних третейских судов нормы ст. 248 АПК РФ 2002 года, запрещающие заключение пророгационных соглашений на передачу соответствующих категорий споров на рассмотрение иностранных государственных судов. Такой подход неоправданно сужает сферу арбитражного (третейского) урегулирования споров и препятствует привлечению иностранных инвестиций в развитие недвижимости в России, а также затрудняет доступ российских государственных предприятий на международный рынок товаров, работ и услуг < 342>. Разумеется, споры, связанные с приватизацией государственного имущества, неподведомственны третейским судам, но не в силу запрета на передачу их на рассмотрение иностранных судов, установленного ч. 1 ст. 248 АПК РФ, а в силу сформулированного выше принципа неподведомственности третейским судам публично-правовых споров. Напротив, споры, связанные с недвижимым имуществом, подведомственны третейским судам, если спор ведется вокруг сугубо частноправовых отношений.
--------------------------------
< 342> См.: Маковский А. Л., Карабельников Б. Р. Арбитрабельность споров // Россия в контексте международного развития: международное частное право, защита культурных ценностей, интеллектуальная собственность, унификация права. Берлин, 2004. С. 284.
Ранее Т. Н. Нешатаева также указывала, что толкование ст. 248 АПК РФ не придает ей значение источника законодательства о неарбитрабельных объектах спора. При ее написании ставилась цель изъять определенные категории споров из ведения иностранных государственных судов, компетенции третейских судов она не касается. Отвечая на вопрос о том, может ли на основании международной арбитражной оговорки быть передан в международный арбитраж спор о титуле здания, находящегося в России, Т. Н. Нешатаева отметила, что вопрос о регистрации такого титула неарбитрабелен, а сам спор о праве собственности на недвижимость может быть предметом разбирательства в международном третейском суде < 343>.
--------------------------------
< 343> Таково мнение судьи ВАС РФ проф. Т. Н. Нешатаевой, высказанное на проходившей 13 - 14 октября 2003 г. в Москве конференции, посвященной 45-летию Нью-Йоркской конвенции, см.: Международный коммерческий арбитраж. 2004. N 1. С. 172.
В принципе все названные выше авторитетные комментаторы сходятся во мнении, что нормы статьи об исключительной компетенции арбитражных судов не оказывают влияние на рассмотрение споров о праве собственности на недвижимое имущество российскими третейскими судами, независимо от той области (" внутреннее" третейское разбирательство или международный коммерческий арбитраж), которой они рассматриваются.
Таким образом, методология аргументации позиции, изложенной в письме ВАС РФ от 23. 08. 2007 N ВАС-С06/ОПП-1200, не является конструктивной, поскольку она основана на порождении конкуренции между различными по своей правовой природе способами защиты прав (разрешения споров) - государственным правосудием и третейским разбирательством, ставя под сомнение конституционное право на выбор способа защиты прав.
Ссылка на исключительную компетенцию для обоснования невозможности рассмотрения третейскими судами споров о недвижимом имуществе приводилась ВАС РФ и в запросах < 344>, которые он направил в Конституционный Суд Российской Федерации. С принятием в 2011 году Постановления КС РФ вопрос об исключительной компетенции государственных судов в сфере недвижимости потерял свою актуальность. Конституционный Суд РФ, указывая на возможность рассмотрения третейскими судами споров о недвижимости, в частности, отмечает: " Равным образом не исключает такую возможность и пункт 2 части 1 статьи 248 АПК Российской Федерации, относящий споры, предметом которых являются недвижимое имущество, если такое имущество находится на территории Российской Федерации, или права на него, к исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации по делам с участием иностранных лиц".
--------------------------------
< 344> Запрос ВАС РФ о проверке конституционности пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 1 статьи 33 Федерального закона от 16. 07. 1998 N 102-ФЗ " Об ипотеке (залоге недвижимости)" // Третейский суд. 2011. N 2. С. 21 - 35; Дополнение к запросу ВАС РФ в части проверки конституционности норм Закона Российской Федерации от 07. 07. 1993 N 5338-1 " О международном коммерческом арбитраже" и норм Федерального закона Российской Федерации от 24. 07. 2002 N 102-ФЗ " О третейских судах в Российской Федерации", а также статьи 28 Федерального закона от 21. 07. 1997 N 122-ФЗ " О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" // Третейский суд. 2011. N 2. С. 21 - 43.
2. 3. Вступление решений третейского суда в законную силу
Позиция Верховного Суда РФ была выстроена по совершенно иной логике. Она основывалась на системном анализе законодательства, напрямую относящегося к третейскому разбирательству, и приоритете конституционных прав человека. В ней подчеркивалось, что " Федеральный закон " О третейских судах в Российской Федерации" не содержит указания на вступление решения третейского суда в законную силу, которое исходя из ст. ст. 31, 32 данного Федерального закона обязательно для спорящих сторон с момента принятия, что позволяет им осуществить в том числе и регистрацию прав на недвижимое имущество и сделок с ним путем предъявления названного решения в органы, осуществляющие такую регистрацию... Применение абз. 6 п. 1 ст. 17 ФЗ " О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", исходя из буквального толкования, приведет к ограничению выбора способа защиты субъективных прав < 345> (выделено мной. - Авт. )". Следовательно, конструкция вступления судебного акта в законную силу, относящаяся к государственному судопроизводству и связанная с определенными свойствами судебных постановлений, не может использоваться для аргументации невозможности регистрации права собственности на недвижимое имущество на основании решения третейского суда, поскольку это приведет к ограничению конституционного права на выбор способа защиты своих прав (п. 2 ст. 45 Конституции РФ).
--------------------------------
< 345> См.: Обзор практики Верховного Суда РФ за четвертый квартал 2004 года. Ответы на вопросы (извлечения) // Третейский суд. 2005. N 3. С. 13.
Таким образом, по нашему мнению, позиция ВС РФ о возможности регистрации права собственности на недвижимость на основании решения третейского суда, представленная ранее в п. 25 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ за IV квартал 2004 г., являлась более аргументированной и обоснованной, чем позиция ВАС РФ в этом вопросе.
В конце 2007 года Федеральная регистрационная служба получила ответ на запрос (аналогичного содержания, что и направленный в ВАС РФ) из Верховного Суда Российской Федерации < 346>.
--------------------------------
< 346> См.: Ответ Верховного Суда Российской Федерации на письмо директора Федеральной регистрационной службы Министерства юстиции РФ // Третейский суд. 2008. N 1. С. 73 - 74. См. также: Обзор судебной практики ВС РФ за третий квартал 2007 года, которым ответ на вопрос, опубликованный в Обзоре законодательства и практики за IV квартал 2004 года под номером 25, признан утратившим силу.
В письме ВС РФ несколько уточняет свою прежнюю позицию, дополнительно информируя о необходимости соблюдения определенных условий, необходимых для государственной регистрации прав на недвижимое имущество на основании решения третейского суда. К таковым ВС РФ относит, во-первых, отсутствие оспаривания решения третейского суда; во-вторых, делается акцент на различиях в объеме правовой экспертизы представленных на регистрацию документов. По мнению ВС РФ, правовой экспертизе подлежат все документы, в том числе и само решение третейского суда < 347>. Кроме того, ВС РФ рекомендует регистрирующим органам произвести дополнительную (хотя это является задачей третейского суда - Авт. ) проверку законности сделки и юридической силы правоустанавливающих документов и тем самым установить отсутствие противоречий между заявляемыми правами и уже зарегистрированными правами на данный объект недвижимого имущества.
--------------------------------
< 347> Представляется, что единственным мотивом возможной проверки решения третейского суда является констатация его вступления в силу в целях определения момента исполнения, поскольку даже государственные суды не могут пересматривать решение третейского суда по существу.
Таким образом, ВС РФ несколько изменил свое мнение в рассматриваемом вопросе, конкретизировав действия регистрационных органов при проведении правовой экспертизы документов, представляемых для государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество на основании решения третейского суда.
|
|
|
